– возмутился Игорь.
– Сказали, – ушел от прямого ответа Федор Николаевич.
Он выпятил губы, рассеянно пожевал ими. В его взгляде затаилась грусть. Это был момент слабости, когда закованное в железные латы необходимости лгать и изворачиваться сердце вице-губернатора вдруг открылось простым человеческим чувствам и сразу ощутило на себе груз прожитых лет и разочарований. Но он тут же отогнал от себя невеселые мысли и с осуждающей нетерпимостью взглянул на сына.
– Брось свою девку, не к лицу тебе это.
– Мне не десять лет! – огрызнулся Игорь. – Я же не советую тебе бросить твоих девок.
– Заткнись! – прикрикнул на сына Федор Николаевич. – Я тебя предупредил. Не позорь меня, я не хочу, чтобы надо мной всякая сволочь потешалась.
– Кому какое дело, как я провожу свободное время? – горя негодованием, воскликнул Игорь.
– Мне есть дело до твоего досуга, – обрубил Луганов-старший, – ты – сын вице-губернатора! Иди, мне к губернатору пора, – торжественно добавил он.
Луганов-младший зло и насмешливо кивнул и, пропустив вперед одного из своих телохранителей, державшихся все время чуть поодаль, стал медленно спускаться по трапу.
Глава 5
Химика отпустили через несколько дней после его задержания. Пришлось, конечно, кое-кого подмазать, чтобы заставить машину исполнительной власти крутиться быстрее, но, в сущности, предъявить Грише Химкину было нечего. Сам он прикинулся бедным морячком, краболов которого расстреляли посреди моря какие-то беспредельщики. Выходу Химика на свободу, конечно же, способствовал небезызвестный Кондрашов, стремящийся тайком вредить Михею. На то у полковника были свои личные мотивы. Но тут Кондрашов прогадал, не подозревая о тайных планах Михея насчет Григория. Химик был хитрым малым и перед тем, как на его судно ступили пограничники со сторожевого катера, успел выбросить за борт все оружие, так что повесить на него гибель пограничного вертолета не удалось. Михею же Гриша был очень нужен. Старому авторитету не терпелось лично разузнать, куда делся его товар стоимостью двести тысяч долларов – сумма не малая даже для такого крупного вора, как Михей. Поэтому он отправил своих людей, приказав, чтобы те доставили ему Химика непременно живым. Он предварительно проинструктировал Колю Ухтыркина – начальника собственной охраны, – разрешив ему действовать любыми способами.
Николай отправился за Химиком на двух машинах, предполагая, что если за Гришей заявятся его беспредельщики (а это было почти стопроцентно), то захватить его на выходе будет не так-то просто. Но и брать его где-то в другом месте, к примеру, на корабле, тоже было бы проблематично. Поэтому он решил действовать наверняка, хоть и не без выдумки. Ухтыркин не стал подъезжать вплотную к СИЗО, а остановил машины на перекрестках, с обоих концов улицы, и наблюдал за воротами в морской бинокль.
У ворот СИЗО Химика действительно поджидали три человека из его команды, которые оставались на берегу и не попали под обстрел в то утро, когда Гриша грабанул краболов Михея с грузом героина. «Ниссан Патрол», в котором они дожидались своего главаря, был припаркован немного в стороне от центральных ворот, что позволяло никому не мозолить глаза и в то же время удобно просматривать подходы. У каждого из команды под сиденьями было спрятано автоматическое оружие, и каждый готов был пустить его в ход, в зависимости от ситуации. Парни нервничали, выкуривая сигарету за сигаретой, потому что назначенное время давно прошло, а хозяин все не показывался. Наконец открылась скрипучая железная дверь, выкрашенная рыжей половой эмалью, и на улице появился Химик.
На нем были синие джинсы и пестрая гавайская рубаха, а на лысой башке красовалась зеленая бейсболка, прикрывавшая от солнца глаза. Химик был высоким крепким парнем, немного глуповатым на вид из-за вечно полуоткрытого рта и высоко поднятых коротких бровей, но на самом деле, хоть он и считался беспредельщиком, не боявшимся бросать вызов другим руководителям группировок, в его глубоко посаженных глазах можно было рассмотреть (при желании) толику ума и звериное чутье хищника.
Шагнув за ворота, Гриша быстрым взглядом окинул улицу и, заметив знакомый «Ниссан», направился к нему. В джипе тоже увидели Химика. Но прежде чем водитель повернул ключ в замке зажигания и тронулся с места, к «Ниссану» подкрался сзади один из людей Ухтыркина и, согнувшись в три погибели, прикрепил к днищу магнитное взрывное устройство. Сам он еще немного посидел в полуприседе, делая вид, что завязывает шнурки на кроссовках, потом выпрямился, поправил тельняшку, закурил сигарету и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошел в противоположную сторону. Даже если бы пассажиры и водитель «Ниссана» что-то и заметили, они бы уже ничего не смогли предпринять. Но внимание пассажиров «Ниссана» было направлено на своего главаря. Как только человек Ухтыркина отошел на безопасное расстояние, следивший за его передвижениями Николай нажал на кнопку радиоэлектронного детонатора. Мина взорвалась в тот момент, когда Химик был метрах в двадцати от двинувшегося к нему джипа. Он ухмылялся, раскинув руки и предвкушая встречу со своими приятелями, когда заднюю часть «Ниссана Патрол» приподняло в воздух взрывной волной и опрокинуло вперед. Плотная воздушная масса ударила Химика, сбила его с ног и повалила на разогретый солнцем асфальт.
В воздухе Гриша успел сгруппироваться, отчего удар о землю получился не таким сильным. Он тут же вскочил на ноги и бросился прочь от заполыхавшего джипа, в котором горели его товарищи, но вторая взрывная волна от сдетонировавшего бака с горючим ударила его в спину и поволокла по шершавому асфальту. На какое-то время он потерял сознание, а когда очнулся, то понял, что его заталкивают в багажник автомобиля. Он не знал, что это был один из автомобилей – здоровенный бордовый «Крайслер», – на которых приехал Коля Ухтыркин. Вторая машина – юркий синий джип «Сузуки», – визжа резиной, сорвалась с противоположного перекрестка, подобрала взрывника и, резко развернувшись, двинула следом за «Крайслером». Через минуту перед воротами СИЗО остался только полыхающий «Ниссан Патрол», в котором начал рваться боезапас.

* * *
Час спустя «Крайслер» и «Сузуки» затормозили рядом с «Лендкруизером» Михея, возле бревенчатого охотничьего домика. Выгрузив Химика, словно это был не человек, а кусок свинины, его затащили в сени и, быстро закрыв дверь, чтобы не напустить мошку и комаров, связали ему руки за спиной. По дороге он пришел в себя, но сопротивлялся слабо, видя, что с такой бригадой ему не справиться. Ухтыркин, обнажая в ухмылке черную дырку на месте двух передних выбитых в драке зубов, сам ввел его в дом, где в глубоком кожаном кресле, закинув ногу на ногу, развалился Михей.
Внутри дома стоял специфический запах диметилфталата, которым все детали помещения были обработаны сверху донизу.
Главный зал дома напоминал большую русскую избу, где по стенам были развешаны охотничьи трофеи. Только кирпичный камин несколько нарушал этакий деревенский уклад. Сам Михей, одетый в брезентовый охотничий костюм, походил на барина, собирающегося на охоту. На низком деревянном столе перед ним стоял запотевший графинчик водки и коническая хрустальная рюмка на тонкой ножке. Здесь же на подносе были разложены закуски.
Проведя Химика в гостиную, Ухтыркин небрежно толкнул его в свободное кресло, а сам встал позади, готовый в любую минуту вмешаться, если тот попытается подняться. Трое других бойцов из охраны, все в тельняшках, с той лишь разницей, что на одном была бескозырка с оторванными ленточками, свернули в соседнюю комнатку, где расположились на просторном диване, и достали сигареты.
– А вот и наш герой, – выпив рюмку водки, сказал Михей, глядя на ободранного Химика. – Где это тебя так угораздило?
– Ну ты, блин, даешь, дядя, – хмыкнул Химик, – ты меня че, за лоха держишь?
– Где ты его взял, такого покореженного? – Не обратив внимания на восклицание Химика, Михей посмотрел поверх его головы на Ухтыркина.
– Там у СИЗО его тачка взорвалась, в натуре, – пожал плечами Николай. – Если бы не мы, этому доходяге ноги бы поотрывало на хрен. Нашпигуют машины динамитом, в натуре, и разъезжают по острову. Отморозки, ей-богу.
– Так тебя, Гришаня, мои бойцы спасли, – Михей наклонился в кресле в сторону Химкина, – а ты, сволочь неблагодарная, хамить мне вздумал!
Положение у Химика было не самое лучшее, если не сказать, безнадежное, но он с присущей ему жизненной силой цеплялся за любую возможность выкрутиться даже из такой ситуации. Этим и был вызван его нагловатый тон, который он выбрал для общения с главным авторитетом острова. То, что Михей наезжал на него, было для Химика обычной игрой, в которой правила устанавливает каждый сам для себя. Впрочем, Гриша понимал, что сейчас ему придется подыгрывать Михею, но он и вообразить себе не мог, чем для него закончится это представление. Он предполагал, что Михей наорет на него, его прихвостни набьют ему морду, а потом, если он не проболтается о том, что ограбил судно Михея, его отпустят, предварительно, естественно, добавив пару хороших оплеух. Правда, билась у него в мозгу подленькая мыслишка, что Михей знает о покушении на его краболов больше, чем думает он, Гриша, но у него не оставалось даже тени сомнения, что он выберется из этого охотничьего домика если и не невредимым, то, по крайней мере, живым.
– Ладно, Михей, брось прикидываться, – Химик поерзал на кресле, показывая, как неудобно ему сидеть, – лучше бы приказал развязать меня. Или боишься, что я разгромлю всю твою команду?
– Коля, развяжи его, – Михей бросил взгляд на своего главного телохранителя, – пусть не думает, что мы такие же хамы, как он.
– Замечательно, – Химик расплылся в улыбке, потирая затекшие руки, когда Николай снял с них веревку, завязанную морским узлом.
Михей сам наполнил две рюмки, одну из которых взял себе.
– Выпей со мной, Химик, – с видом хозяина предложил Михей, – может, больше не придется.
– Выпить выпью, – согласился Григорий, – вот только не нужно меня так пугать, а то у меня уже поджилки трясутся. Если есть что сказать – говори, не зря же ты такое представление устроил. Ну а если сказать нечего, тогда я пойду.
Он хотел подняться, чтобы взять предложенную ему рюмку, но Ухтыркин, вынув руку из кармана матросских брюк, положил ему на плечо тяжелую ладонь.
– Сиди, – остановил он Химика, – сегодня я за тобой поухаживаю.
Выйдя из-за кресла, он взял рюмку и передал ее Химику.
– Ну дела, – ухмыльнулся Химик, принимая водку, – кому расскажу – не поверят.
– Может, кому и расскажешь, – Михей упер в него колющий взгляд, – если вернешь мне товар.
– Какой товар?! – Химик застыл с рюмкой в руке, изобразив на лице неподдельное удивление.
– Видно, разговора у нас с тобой не получится. Твое здоровье, оно тебе пригодится. – Михей выпил водку, немного посидел неподвижно, смакуя напиток, а потом, поставив пустую рюмку на стол, ложкой зачерпнул черной икры и отправил в рот.
Химик тоже выпил, но, помня, что встать ему не велели, обернулся к Ухтыркину.
– Дай закусить-то, братан.
– Перебьешься, – лицо Коли не выражало ничего, кроме презрения, зловещий характер которому придавало отсутствие передних зубов – Колян, демонстрируя пренебрежение, приподнимал верхнюю губу.
– Ну, как знаешь, – Химик попытался было сам встать, чтобы взять закуску, но тут же получил короткий удар по шее.
– Михей, – заорал он, схватившись за шею, – чего тебе от меня надо?! Мало того, что твои живодеры разбомбили мой джип с бойцами, так ты еще и в молчанку играешь.
– Где мой товар? – акцентируя каждое слово, повторил Михей, закурив коричневую сигарету с запахом шоколада.
– Мамой клянусь, ничего не знаю ни о каком товаре, – Химик даже ударил себя кулаком в грудь для убедительности. – Меня самого подставили, как последнего лоха… Я вышел снасти на краба поставить. Да, я понимаю, что не отстегиваю в общак, но это мои принципы, Михей. Я ведь ни у кого ничего и не прошу. Какой-то мудак раздолбал мне корму ни с того ни с сего, но я с ним сам разберусь – это моя проблема. Но ни о каком товаре, клянусь мамой, я не знаю. Мне теперь мою посудину придется месяц в сухом доке на ремонте держать, и я ничего у тебя не прошу. Но и на меня чужие грехи не нужно вешать.
– Значит, ты мой товар не трогал, Гришаня? – медленно, растягивая слова, проговорил Михей.
Он был тертым калачом и чувствовал, что Химик лепит ему горбатого, но хотел, чтобы тот запутал себя окончательно.
– Мамой клянусь, не знаю ни про какой товар. О чем ты говоришь?
– О героине на двести тысяч кусков, мудила, – рявкнул Михей, – который уплыл с моего краболова, словно его кашалот слопал.
– Я ничего об этом не знаю, Михей, вот тебе крест, – Химик неумело перекрестился. – Я собирался рыбу тралить…
– Твою посудину сторожевик засек почти на шкентеле (оконечности) острова, когда уже рассвело, – Михей немного сбавил обороты. – Все снасти были у тебя на борту, я узнавал.
– У меня в тот день еще одно дело было, – замялся Химик, – так я собирался сразу после этого. А здесь как раз этот торпедник, как черт из табакерки. Дал по мне залп, и все дейдвуды вдребезги, в бога-душу-мать!
– Военный? – насторожился Михей.
– Говорю же, торпедный катер, самый натуральный, – зачастил Химик, поняв, что ему начинают верить, – может, это он и твой краболов потопил.
Вообще-то он не собирался говорить про этот катер, потому как, найдя его, Михей бы узнал, что товар был на борту Гришкиной посудины, а тогда… Но что-то щелкнуло в мозгу у Химика, и он уже не мог остановиться. Если товар не у него, рассуждал он, то и спроса с него нет.
– С чего ты взял, что мой краболов затонул? – с ласковой издевкой в голосе поинтересовался Михей, поняв, что заставил Химика проговориться. – Может, ты работаешь на пару с этим торпедоносцем, а? Взяли мой товар, потопили краболов, а потом товар не поделили, и твой напарник тебя же и расстрелял… Так все было, Гришаня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43