Поднятые охранниками, моряки нашли в себе силы оказать сопротивление. Охранники вытащили дубинки, но это еще больше распалило танцоров.
Один из матросов, одетый как на парад: в шелковой майке, с подкрахмаленным гюйсом – синим галстуком-воротником с тремя белыми полосами по краю, – принялся махать кулаками, норовя угодить охраннику в лицо. Но силы оказались неравны – матрос был пьян и к тому же по габаритам оказался почти вдвое меньше охранника. Охранник схватил его в охапку и поволок к выходу, чтобы тот немного освежился. Матрос трепыхался в его объятиях, словно вытащенная из воды рыба, и ругался на чем свет стоит.
– Ноу, сэр, – американский матрос попытался вступиться за своего собрата, – так нельзя… – Он хотел добавить что-то еще, но, пока подбирал нужные слова на русском языке, в него врезался толстобрюхий в рваной тельняшке.
Он уже поднялся и стремительно направился за охранником, волочившим танцора. Сбив американца с ног, он почти догнал первого охранника, но его остановил второй.
Пианист неожиданно прекратил играть джаз и перешел на рок-н-ролл.
– Остынь, парень, – охранник сунул дубинку толстобрюхому в лицо.
Ошалевший от такого нахальства, толстяк вытаращил глаза, ухватился обеими руками за дубинку и потянул на себя. Охранник отпускать ее не захотел и дернул на себя. По габаритам и тот и другой были примерно одинаковыми – оба под центнер весом, – но толстобрюхий был сильно навеселе. Дубинка выскользнула из его потных рук, и он повалился назад, увлекая за собой всех, кто барахтался позади него, а охранник отлетел к проходу. Когда он встал, рядом с ним, дыша на него алкогольными парами, стояли дружки толстобрюхого, выбравшиеся к этой минуте из-за столика.
– Не трогай его, – показали они на своего приятеля.
– Тогда сами успокойте его, а то нам придется вызвать подкрепление.
– Какое подкрепление, малыш? Ты просто не трогай нашего приятеля.
– Заберите его и подумайте, может, продолжите в другом месте?
– Нам и здесь неплохо. Тут весело.
Приятели все-таки забрали своего друга, вытащив его из кучи барахтающихся тел, и снова уселись за свой столик. Толстобрюхий, устроившись на стуле, тут же протрезвел и потребовал себе еще выпивки.
– Чего ты стоишь, Дэн? – Появился первый охранник, который вынес морячка на улицу.
Дэн оглядел немного поутихшую толпу у сцены и, вздохнув, пошел успокаивать самых буйных в сопровождении своего напарника.
– Уэар из май френд? Где мой друг? – Американец вспомнил наконец нужную фразу и вцепился в охранника.
– Пошли, пошли, – охранник взял его под руку и повел к выходу, – он там.
– Вы не есть иметь права трогать его, – завопил американский офицер, тыча пальцем вслед своему матросу, – мы есть поддатые Ю Эс Эй!
– Поддатые, и очень хорошо поддатые, – флегматично согласился Дэн и взял офицера за шкирку.
– Вы не есть иметь права! – продолжал верещать упирающийся офицер.
– Ну чего с ним делать-то? – Дэн остановился, засомневавшись, правильно ли он поступает, и посмотрел вокруг, ища поддержки.
– Оставь ты его, – махнул рукой бармен, – а то действительно нарвемся на международный скандал.
– Ладно, – согласился Дэн и принялся внушать иностранцу, что скоро второй его матрос вернется.
Он отвел все еще сопротивлявшегося офицера на его место и силой усадил за столик. Оставшийся матрос пристроился рядом и совсем не походил на представителя сверхдержавы.
– Никуда не ходить, – погрозил им Дэн, – придет ваш френд, никуда не денется.
Тусующиеся на танцплощадке понемногу стали успокаиваться.
Дэн вместе с возвратившимся сослуживцем растащили по углам самых горячих, погрозив им дубинками. Девицы с сожалением разбрелись кто куда, и на этом инцидент был исчерпан. Роджер заиграл что-то лирическое.
Тут появилась официантка с подносом в руках. Она плыла как шхуна по морю, плавно и быстро, пронося поднос над головами сидящих за столами. Казалось, происходящее на танцплощадке ее не волнует. Работая в «Параллели», она привыкла идти параллельным курсом и не обращать внимания на подобные драки.
– Эй, Марго, подруга, мы такого не заказывали. – Дудник, с интересом наблюдавший за бучей, на миг отвлекся, окинув взглядом содержимое подноса, но Маргарита, минуя их столик, направилась к другому, за которым сидели три мрачных бугая, те самые, что выволакивали своего приятеля – пузатого верзилу в рваной тельняшке.
– Обождите секунду, – бросила она боцману и его команде, проплыв со скоростью торпеды мимо них, – я сейчас.
– Какого черта, сто ветров тебе под юбку! – возмутился боцман.
– Заткнись, придурок, – крикнули ему мордовороты, – обождешь…
– Чего ты сказал? – Дудник угрожающе свел брови на переносице и привстал.
– Туши апломб, – попробовал удержать его Дед.
– Ты кого тут назвал придурком? – Теперь Дудник уже стоял возле стола – его ладони скользили по бандане, словно он приглаживал волосы.
– Глянь, Паша, – обратился один бугай к другому, – пират, твою мать!
Паша, самый здровенный детина из всей троицы, в тельняшке и берете десантника, вышел из-за стола.
– Ну-у, – прорычал он, – хочешь понюхать мой кулак?
– Научись сперва прилично себя вести, – завелся Дудник.
– Эй, орлы, – Маргарита выставила закуски на столик, – почему бы вам не успокоиться? У нас приличное заведение.
– Греби отсюда, – прорычал ей Паша, у которого зачесались руки, когда он увидел перед собой возмущенного Дудника.
– Дудка, – прошипел сзади боцман, – у нас еще дела, уладь ситуацию.
Но уладить ничего уже не удалось. Паша со всей дури влепил Дуднику по шее, но тот успел пригнуться, так что Пашин кулачище, просвистев у него над головой, зацепил за плечо возвращавшегося американского матроса. Тот с воплем отлетел к барной стойке, о которую ударился головой, и осел с затуманенным взором.
– Я это, того… – Паша шагнул к поверженному американцу, но тут с места поднялся Пашин приятель, тот, что был потрезвее, и угрожающе двинулся на Дудника.
– Ну, кранты тебе, патлатый! – рявкнул он, набрасываясь на Дудника, оставшегося стоять на своем месте.
Пока Паша пытался поставить на ноги незадачливого американского матроса, его приятель схватил Дудника за грудь и принялся трясти, будто грушу. Тот изо всех сил пытался высвободиться, но у него ничего не получалось. Он бил Пашиного приятеля руками по запястьям и плечам, но гигант, не обращая внимания на удары, продолжал мотать его, словно хотел вытрясти душу. Тогда Дудник принялся обрабатывать его ногами, благо они болтались в воздухе. Один удар, попавший по коленной чашечке, заставил гиганта поморщиться, но от этого он еще больше разозлился.
Боцман, видя такое дело, встал из-за стола. Дед поднялся следом, но, расценив, что нападение втроем на одного, пусть и верзилу, не отвечают кодексу честной схватки, остался стоять возле стола, готовый в любую минуту вмешаться.
Подойдя к вибростенду, который и не думал останавливаться, боцман похлопал его ладонью по плечу.
– Кончай дурить, приятель, – произнес он, не вынимая сигары изо рта, – чуток развлекся, и хватит.
– А ну пошел отсюда, – оскалился громила, на секунду остановившись, – а то я и тобой займусь.
Он собрался было тряхануть Дудника с новой силой, но вдруг разжал руки и стал медленно, словно тряпка, оседать на пол. При этом он издавал ртом какие-то булькающие звуки, будто выпускал воздух. Никто сразу не понял, что боцман коротким резким ударом врезал ему по почкам. Наверняка этого не понял и сам пострадавший. Он опустился на колени и, чтобы не упасть совсем, обхватил ноги стоявшего перед ним Дудника и уткнулся лицом ему в бедра.
– Ну хватит, хватит, мы так не договаривались, – пытался оттолкнуть его Дудка.
Услышав шум, в зал снова вошел Дэн.
Глава 10
Рокотов устроился с Кристиной на диване. Прежде чем взять палочки, он плеснул в чашку саке, а Кристи налил виски. В этот момент из зала до них донесся страшный шум.
– Что там происходит? – нахмурилась Кристина.
– Разве это новость для тебя? Ребята веселятся…
– Надеюсь, они не переломают мою мебель! – с недовольством воскликнула Кристи.
– Не думаю, – меланхолично отозвался Рок.
– Хочешь, я займусь твоим ромом? – предложила она, зажав в руке стакан с виски. – Или ты мне не доверяешь?
Она намеренно задела его плечом и провоцирующе улыбнулась.
Рок был сыт по горло ее заигрываниями.
– Я подожду Моргана, он скоро придет?
– Скоро, – пряча досаду за небрежностью, ответила Кристи. – Кстати, есть хорошее предложение.
– Что за предложение? – оживился Рок.
– Надо вывезти девушек и еще кое-какую мелочь в Японию, – загадочно улыбнулась Кристи и отложила мундштук. – Двадцать девушек, струя каборги, женьшень и пушнина. Есть договоренность с пограничниками. Ну так как?
– Я этим не занимаюсь! – отрезал Рок.
– Недостаточно чисто для тебя? – поддела его Кристи.
– Наверное, – пожал плечами Рок. – Так за что выпьем?
– За удачу, – Кристи скосила на него завлекающий взгляд.
Они выпили.
– Наверное, – в тон ему сказала Кристи, – занимаясь со мною любовью, ты испытывал страшные угрызения совести… Все думал о том, как ты плохо обошелся с Морганом. Ведь ты такой щепетильный…
Она часто заморгала и, улыбаясь, оперлась плечом на плечо Рока.
– Предлагаю еще выпить, – ушел он от ответа.
– Только не говори Моргану о моем предложении, ладно? – Кристи изобразила раскаяние.
– Зачем мне это? – пожал плечами Рок.
Он знал, что иногда Кристи за спиной Моргана проворачивает сделки, комиссионные с которых кладет в свой карман.
Они снова выпили. Не успели они поставить чашку и стакан на стол, как в комнату, хромая, вошел Морган. Он появился неожиданно, потому что предпочитал черный ход. Подвинув китайскую ширму, он возник настолько внезапно, что Кристи чуть не вскрикнула.
– У нас гость, рад видеть тебя, Рок, – хитро улыбнулся он. – «…И послал Господь Нафана к Давиду, и тот пришел к нему и сказал…» – процитировал он из Второй Книги Царств. – Плесни мне тоже виски, – обратился он уже к Кристи.
Морган не был набожным человеком, скорее, наоборот. Его кощунство было чем-то вроде дорогой специи, придававшей дополнительный пикантный вкус блюду, каковым являлась его полная хитроумной дипломатии, расчетов и авантюр жизнь. Это невинное и трогательное (казавшееся таким вследствие его чрезмерной преданности одной книге) кощунство позволяло ему придавать жизненным фрагментам величественное единство, накладывать на любое слово и событие печать его личности. Цитируя Библию, он думал о себе, что, в принципе, он не так уж плох, и, позволяя себе игру в доброго святотатца, самому себе казался то взбунтовавшимся Иовом, то разочарованным Экклезиастом, таким образом населяя свой внутренний мир освященными легендой персонажами.
Кристина упрекала его в лицемерии, потому что не разбиралась в истинных причинах преданности Моргана цитатам из Библии.
И на этот раз внутренне усмехаясь, она поднялась, достала еще один стакан и наполнила его на треть.
Галдеж и шум в зале не прекращались. Услышав визги и дикий хохот, отголосками долетающие в кабинет, Морган поморщился.
– Черт бы побрал всю эту публику! – нахмурился он. – Да не так! – зловещим смехом рассмеялся Морган, обращаясь уже к любовнице. – До краев! Как я устал от твоих аристократических замашек! По-моему, там не все в порядке, – кивнул он в сторону зала.
Кристи сделала, как он хотел – наполнила стакан доверху.
– Да ничего особенного, ты же знаешь, как развлекаются моряки… К тому же Дэн умеет найти убедительный довод, – ей хотелось подольше побыть с Роком, и она старалась успокоить Моргана.
– С чем пожаловал? – посмотрел он на Рока, схватив протянутый ему любовницей стакан и все еще тревожно прислушиваясь к летящим из зала звукам.
Угрюмый вид Моргана не вязался с теми короткими нервными смешками, которые он время от времени исторгал из недр своего крупного тела. Мрачность его облика во многом зависела от его манеры глядеть на собеседника не просто исподлобья, а еще и приняв бычью стойку. Его красная шея напрягалась, он поворачивался вполоборота, может быть, затем, чтобы собеседнику не был виден его дефект – стеклянный глаз. Пиратская грубость и расхлябанность, которые он культивировал в себе, несмотря на то что был чертовски хитер, расчетлив и аккуратен с деньгами (в его личной бухгалтерии царил образцовый порядок), служили маской, позволявшей ему считать свой искусственный глаз не недостатком, а экзотической чертой, одним из диковинных элементов того образа жизни, какой он избрал.
Особенно любопытным он рассказывал, что получил эту травму в драке, на самом же деле заработал ее, угодив себе рогаткой в глаз, когда стрелял по птичкам в глубоком детстве. Он имел несравненно больше оснований гордиться своим протезом, ведь ногу ему ампутировали на флоте. Сторожевой катер, на котором он служил, преследовал корейский шпионский корабль. Когда, вняв предупредительным выстрелам, корейцы застопорили моторы, приблизившийся к ним почти вплотную сторожевик неожиданно стал мишенью. Попавшие Моргану в ногу две пули раздробили кость. В госпитале ему сделали операцию, но началось заражение крови, и ногу ему ампутировали.
Кроме всего прочего, Морган имел неопрятный вид, от него несло табаком и чем-то вроде чеснока, смешанного с алкоголем, он носил грязную тельняшку, а поверх нее – фирменный пиджак от Хьюго Босс, с засаленными на локтях и манжетах рукавами. В этом ему мерещился особенный шик. Пряча давно не мытые волосы, его голову украшала черная треуголка, а короткопалые руки представляли собой уменьшенную копию ювелирной лавки. В связи с этим он часто приводил строки из главы двадцать пятой Исхода: «Камень оникс и камни вставные для ефода и для наперсника».
– У него есть ром, – Кристина кивнула на стоявшую на комоде бутылку, – хочет продать.
– А-а! – понимающе подмигнул Року Морган и, чуть приподняв стакан, осушил его до половины, потом потер озабоченно свой заросший трехдневной щетиной подбородок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43