— Все ясно, я арестованный.
— Вы наш гость. И дополнительно к этому являетесь носителем информации, представляющей серьёзную ценность. Поэтому мы обязаны принять меры предосторожности. Чтобы защитить свои и ваши интересы.
— Я не взбрыкну… Я все понимаю. — Гурвич налил пива из пластмассового бочонка, стоявшего на столе, — эти люди знали его пристрастия и позаботились о том, чтобы потрафить ему. — Все-таки объясните мне, как я попал в такую передрягу.
— Когда стало ясно, что проект «Титан» означает серьёзный технологический рывок, вас просто решили уничтожить, — произнёс Артемьев спокойным тоном.
— Я с самого начала боялся, что кончится именно этим. Они не позволят…
— Кто они?
— Не знаю… Они… Это нечто скрытое от глаз, но присутствующее рядом. Не знаю… Знаю, что они должны быть. Кто-то должен заказывать музыку на этом шарике… Похоронную музыку… Впрочем, вам лучше знать, — программист вздохнул горько, откинулся на сетчатом соломенном кресле, устремил свой взор куда-то вдаль, поверх зелёных крон деревьев. — Эх, Белидзе… Он был больше идеалист, чем прагматик. Он мечтал, что это открытие в области аномального химического синтеза заменит целые отрасли. Химзаводы, изничтожающие все живое, уйдут на свалку цивилизации. Земля очистится.
— Рай, — оценил Артемьев.
— Не рай на земле, но один из небольших шажков к нему сделали… Могли…
— Где документация по программе? — поинтересовался Глеб. — Только не надо лукавить… Мы в одной лодке.
— Она была у Алки.
— Два диска?
— Да. От них не осталось ничего…
— Вы можете восстановить информацию?
— На это понадобится время, — развёл руками Гурвич.
— Много?
— Несколько месяцев. Может, год…
— Ну что ж, время у нас есть, — заключил Артемьев.
— А что потом будет с открытием? — заёрзал в кресле Гурвич.
— Вы хотите попытаться его продать? — усмехнулся Артемьев.
— Не приведи господи! — воскликнул программист.
— Оно понадобится, — заверил Глеб. — В нужное время, в нужном месте. Главное, не поторопиться и не опоздать…
— Я понимаю, — кивнул Гурвич. — Кстати, я по-прежнему ничего не знаю о вас.
— Оно и к лучшему, — заверил Артемьев.
— Что будет потом со мной? — спросил с замиранием сердца Гурвич, понимавший, что находится в полной власти этих людей и от них теперь в его жизни зависит все, в том числе — жить или умереть.
— Посмотрим, — Глеб глянул в осунувшееся лицо Гурвича и подмигнул: — Не бойся, мы людей не убиваем.
— А кого убиваете? — встрепенулся программист. — Сусликов?
— Вампиров глушим. Есть такая профессия…
— Почему я вам верю? — слабо улыбнулся Гурвич.
— Потому что за нами правда, — со спокойной уверенностью произнёс Глеб.
Странно, но от этих слов душой Гурвича овладела какая-то умиротворённость — впервые за последнее время.
— Я не кровожадный, — он замялся. — Но как хотелось бы, чтобы за смерть моих друзей ответили…
— Как получится, Алексей Леонидович, — произнёс Глеб. — Как получится…
Через полчаса он гнал свой «Форд-Фокус» в направлении Москвы. Впереди стелилась полоска дороги, поднимающаяся на холмы и падающая вниз, с редкими коробочками автомобилей и тракторов.
— Только бы программист не выкинул фортель, — задумчиво произнёс сидящий на переднем сиденье Артемьев.
— Ребята будут держать его под контролем, — заверил Глеб. — Шахтёра он не обманет.
— Интересно, он восстановит технологический процесс?
— Думаю, да. Это дело его жизни…
— Ты уверен, что это правильное решение — не использовать его как приманку?
— Правильное, — Глеб наддал газ. — Его голова забита слишком ценной информацией, чтобы ею рисковать. И ещё — при таком психологическом надломе из него помощник — курам на смех. Будет только мешать.
— Ладно. Будем бросать другой крючок, — Артемьев откинулся на сиденье и прикрыл глаза.
Сегодня они предложат Зевсу новую комбинацию. И тот согласится. Наверняка согласится…
Часть третья
«Новые луддиты»
Двенадцатиэтажный, весёленький, новый, бело-зелёный, с легкомысленными жёлтыми колоннами, ажурными балкончиками и волнистой крышей дом относился к категории элитных. Его двор стискивала высокая чугунная ограда с острыми кольями — на такие в былые времена насаживали врагов. За оградой имелось все для беззаботной жизни — подземный гараж, детская площадка с каруселями, спортивные снаряды. В просторной будке у ворот скучали цепные псы из частного охранного предприятия «Аргус», готовые рвать зубами нарушителей спокойствия хозяев.
К третьему подъезду подкатил чёрный «Линкольн» — любимая машина для гробовщиков и руководителей российских компаний. За ним остановился угловатый «Мерседес» — это «контейнер» для охранников.
Сперва из подъезда показался охранник — раздувшийся от бронежилета, с профессионально цепким взглядом. Остановился на мраморных ступенях, осмотрелся.
Потом вышел ещё один. Следом появился нервозный тип в сером костюме, размерами тела явно уступавший своим охранникам, но размерами своего состояния и по положению в обществе находившийся от них на недосягаемой высоте. Он немного затравленно озирался и походил больше на пленного, чем на охраняемую персону.
День был пригожий. Президент «Русбанка» Иннокентий Романенко вдохнул полной грудью воздух, напоённый с трудом пробивающимися сквозь газы мегаполиса запахами поздней весны. Закрутится, завертится. Так и весна, и лето пройдёт мимо. И зима… Все бежит мимо. Только дни мелькают. Что-то достигаешь. Что-то теряешь… И так до самой смерти.
Правда, бизнесмен рассчитывал прожить никак не меньше лет девяноста. При таких деньгах меньше жить просто неприлично… И уж никак в его дальнейшей судьбе не могли иметь какого-либо значения те пять метров, которые ему предстояло пройти до ожидавшего его, чёрного и блестящего, как лакированная туфля, «Линкольна»… Однако секунды и метры бывают в жизни человека обычные. А бывают роковые — о чем бизнесмен забыл…
Шаг. Другой. Третий… Это шёл обратный отсчёт…
Впереди идущего охранника развернуло. И он уткнулся лицом в асфальт, проделав брешь в обороне.
Второй охранник сделал рывок, пытаясь прикрыть босса своим телом… Он опоздал. Пуля ударила банкиру в голову…
Охранник упал рядом с телом своего нанимателя, выдёргивая пистолет… С таким же успехом он мог вытащить и авторучку. Кстати, теперь авторучка будет для него нужнее — ему придётся в ближайшее время писать не одно объяснение и подписываться не под одним протоколом. Он ещё не понимал, что в этом его счастье. Ему повезло. А не повезло его товарищу, лежавшему сейчас на асфальте в крови…
Снайпер отпрянул от бойницы, кинул на пол фургончика теперь уже ненужную снайперскую винтовку для бесшумной и беспламенной стрельбы. Прыгнул на место водителя. И наддал газу…
Он мог гордиться собой. Отработано все на высочайшем уровне. Не так много людей, которые способны на такую филигранную работу. Одной пулей сбить тело и освободить траекторию стрельбы. А другой уложить мишень из «винтореза». Вглухую. С четырехсот метров… Даже для мастера спорта по стрельбе, каковым являлся Снайпер, это было достижение… Тончайший расчёт… При этом все в динамике. На принятие решений — мгновения…
Отработать по цели для киллера — это полдела. Не менее важно — уйти с места исполнения. Это требует порой не меньшего расчёта и квалификации.
Все продумано. Посты милиции. Маршрут выдвижения. Пробки на дорогах. Все.
Его работа — это математика. Во главе всего — хороший расчёт. Однако никакие расчёты не помогут, если они не завершены безукоризненным исполнением.
Снайпер свернул во дворы. Узкие, московские, сквозные… Душа пела. Так всегда бывало после исполнения заказа. Это похоже на магию. Каждой пуле он придаёт ускорение своими душевными силами. Он заговаривает её, и когда она достигает цели, накатывает волна восторга!
Мишень его не интересовала. Это была всего лишь мишень — падающий вдали силуэт. Впрочем, когда он задумывался над тем, что мишени — это живые люди, у них есть престарелые мамаши, папаши, сопливые детки и занудные жены, то и тогда не испытывал особого раскаяния. Когда в Ичкерии на колонну, с которой передвигался Снайпер, тогда ещё старший сержант внутренних войск, было совершено нападение и боевики долбили по русским голодным, необстрелянным солдатам, выцеливая их по одному, где были эти сытые, уверенные, что мир создан для их удовольствия, рожи? Они сидели в кабаках и жрали икру… Но так не бывает, чтобы одни вечно купались в дерьме и крови, а другие в икре и шампанском. За все надо платить… И те, кто купается в дерьме, однажды понимают, что это несправедливо. И ещё они осознают, что сытые рожи — их враги, точнее, антиподы. Единство и борьба противоположностей. Жирные и сытые делают все, чтобы было больше голодных. Голодные мечтают наесться досыта, с запасом, и берут жирных в перекрестье прицела. Это закон природы. А против законов природы не попрёшь…
Тупик. Глухой двор, заваленный картонками и ящиками, с отвратительным запахом нечистот, сочащимся из всех углов. Люди здесь не водятся. Бомж, свернувшийся у мусорного ящика, не в счёт…
Снайпер выскочил из машины. Фургон найдут. Через полчаса, или через два дня — в зависимости от расторопности милиции. Ничего ценного внутри нет — ни отпечатков пальцев, никаких других следов. Оружие — снайперский «винторез», — конечно, жалко. Но это закон — в приличных акциях с оружием надо расставаться. Это только полные лохи чистят после исполнения стволы кирпичом, чтобы потом идти с этим же инструментом на следующее дело. На том попалось немало народу…
«Винторез» милиции не поможет. Откуда этот ствол — Снайперу неинтересно. Одно он знает наверняка — по этой ниточке милиция никуда не придёт…
Не приедет. Нет у милиции против Снайпера средств борьбы. Нет! Потому что живёт он тихо, ничем не выделяясь. С блатными не водится. По пьянке язык не развязывает. Даже если на заказчика сыщики выйдут — не знает он исполнителя.
Насвистывая весёлый мотивчик, Снайпер лёгкой походкой нырнул через арку в соседний дворик. Куртка тёмная, тёмные брюки, тёмная кепка, закрывающая лицо, очки-хамелеон. Лысого черта его опознают. И идти надо сгорбившись, немножко не своей походкой.
Ну, установят менты свидетелей. Покажут ещё один фоторобот, по которому можно засунуть в «обезьянник» добрую половину взрослого мужского населения Москвы. Пускай стражи порядка развлекаются. Им за это деньги платят…
Снайпер перебежал дорогу перед замигавшим светофором. Опять проходные дворы. Куртку кинул в ближайший мусорный бак. Туда же последовала и кепка с очками. Он остался в толстом сером пиджаке. На улице пятнадцать градусов — не замёрзнешь.
Снайпер прошёл мимо выстроившихся фургонов с надписями на бортах «Торговая фирма „Стрела“. Зашёл в супермаркет. Смешался с толпой. Вышел с противоположного выхода и очутился на узкой, плотно заставленной машинами улице. И направился к самому невзрачному „жигуленку“. Водитель его развалился на сиденье и с явным интересом усваивал содержание „Спортивного обозрения“.
Снайпер уселся на переднее сиденье и кивнул водителю:
— Отработал.
Водитель, похожий на классического работягу, лет сорока на вид, покосился на него, кивнул удовлетворённо и тронул машину с места.
— Он выходил, плотно прикрытый двумя телами… Пришлось первой пулей одно тело слегка подвинуть. И тут же следом, вдогон, в черепушку, — Снайперу хотелось похвастаться. Человек, сидящий за рулём, был единственным, перед кем можно было похвалиться своим умением и кто мог со знанием дела оценить эти достижения. Они работали вместе уже на четвёртой акции.
— Значит, два жмурика? — равнодушно произнёс водитель.
— Два.
— Ладно, не страшно. Работа такая у бульдогов — хозяина прикрывать. Это был плохой бульдог…
«Жигули» преодолели затор, проскользнули по извилистым центральным улицам, выбираясь к окраинным прямым проспектам.
На улицах встревоженно сновали милицейские машины. Гаишники тормозили автолюбителей. Менты сейчас развлекаются введением разных планов — от «Перехвата» до «Сирены». Но после драки кулаками махать — это только воздух сотрясать без смысла и толку.
Задрипанная машина с задрипанными пассажирами — один похож на строителя откуда-нибудь из Великой Незалежной Хохляндии, другой — на дачника. Зачем эти люди ментам? Никак они не тянут на киллеров. Да и документы все в порядке.
— Куда едем? — спросил Снайпер.
— Тебе надо за городом отлежаться, — пояснил водитель, притормаживая перед пересекающим улицу троллейбусом с усталыми пассажирами. Эти люди будто жили в совершенно другом городе, и пьяные соседи, бузящие по ночам, волновали их куда больше, чем киллеры, охотящиеся на банкиров.
— Зачем?
— На всякий случай. Шуму сейчас будет — тебе представить трудно… Очень ты крупную рыбу глушанул, Снайпер.
— Даже так. И что в этом банкире особенного?
— Он из кремлёвской команды. Оборонка. Стратегические интересы…
— А, все люди. Из плоти и крови.
— Точно. Но у одних кровь дешевле воды, а у других на вес золота. Поэтому отлежишься спокойно. А когда все утихнет, ещё заказ подоспеет.
«Жигули» выехали за Кольцевую.
— Сколько отлёживаться?
— Недолго. Недельку-другую… И пускай тебя честным трудом заработанные деньги все это время греют…
У Снайпера внутри все нарастало беспокойство.
— Стоп, — запротестовал он. — Я конкретно не догнал, зачем мне отлёживаться? Кто обо мне чего знает?
— Никто… Но бережёного бог бережёт…
— Ты что-то скрываешь.
— Я от тебя когда-то что-то скрывал?
— Хренота все это. Выкладывай начистоту…
— Ты меня обижаешь, Серёжа.
— Выкладывай!
«Работяга» остановил машину, прижавшись к обочине дороги. Слева лесополоса, справа поля какого-то совхоза. По бетонной, недавно расширенной на пару рядов трассе стремительно проносились легковушки, тяжело и быстро проехал караван фур, стремящихся на Запад.
— Я слушаю, — требовательно произнёс Снайпер.
— Серёжа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45