https://wodolei.ru/catalog/unitazy/Jika/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Обернулся снова. Милицейской машины больше не видно. Все-таки случайность? Или отстали специально, чтобы успокоить?
Когда Бугор назвал таксисту Зеленый Мыс, это было первое, что пришло на ум. Теперь же получилось, что он едет именно туда, куда надо. На Зеленом Мысу, особенно наверху, он знает каждую извилину, каждый камень. Он даже работал там под чужой фамилией в Ботаническом саду. Потайных мест там сколько угодно, отсидится до ночи. А потом уйдет. Ночью таксистов уговорить легче, запросто доедет до Ланчхути. Пусть потом таксист сообщает о нем кому угодно и что угодно. Он к тому времени успеет уехать на трейлере.
Бугор снова оглянулся - милицейской машины нет. Подождал, пока такси начнет въезд в гору, попросил:
- Шеф, подвези поближе.
- Сделаем. - По серпантину шофер доставил его к воротам санатория.
Пробравшись на территорию Ботанического сада, Бугор нашел укромный уголок. Забравшись подальше в кустарник, подгреб под себя срубленные садовниками старые ветки, сверху набросал листья. Образовалась небольшая копна. Снял сумку, под голову положил дипломат, лег. Решил: можно даже поспать, здесь его никто не найдет.
Уже стемнело, когда за кустами на дорожках сада вдруг послышались какие-то звуки. Звуки были слабыми, хрупкими, но Бугор тут же привстал, прислушался. Показалось? Нет. Снова то же. Бугор застыл в ожидании. В конце концов совсем близко услышал шаги и голоса. Говорили вполголоса. Напрягая слух, с трудом уловил:
- Зря мы сюда потащились, товарищ лейтенант.
Милиция? Конечно, милиция, не армия же. Черт, откуда они пронюхали? Вот дал маху - нельзя было здесь оставаться. Впрочем, это он напрасно - место отличное.
- Спокойно, Coco. И не базарь, иди молча.
- Да я молча, но сказать-то надо. Зачем ему сюда забираться?
- Мало ли.
Все понятно, его выдал таксист. Значит, сержант все же запомнил номер. Говорившие замолчали. Потом Бугор опять услышал:
- Ладно, уговорил, идем. Но ребятам надо сказать: пусть, как приедут, проверят.
Снова шорохи, шаги, и все стихло. Бугор встал. Подождал около десяти минут, вышел из кустов, двинулся к забору. Через несколько шагов лицо его стало мокрым. Он понял, что пошел дождь, подумал: это хорошо, собакам будет трудней. Кругом тишина, но он теперь отлично понимает: его засекли. Надо уходить, пусть даже обложен весь парк, все равно надо уходить. Прорваться можно всегда. Легко проскользнул в щель в заборе, постоял. Тихо, только дождь шуршит. Вдоль оврага вышел к спуску за тоннель, долго спускался к морю. Постоял, двинулся вдоль причала, у которого стояли катера, и в это время с той стороны речушки раздался шум тормозов. Бесшумно упал на причал, застыл, прислушиваясь к звукам. Шаги на той стороне. Скосил глаза: точно, милицейский "уазик", но люди, идущие вдоль парапета, его пока не видят. Что-то надо делать, лежать так - смерть. Пополз по доскам к ближнему катеру, легко перевалил через его дюралевый борт. Поднял голову. На двери каюты висячий замок. Не страшно, замок простой, он подождет, пока уйдут люди, и снимет его шутя, без звука.
Мастер
Лолуашвили, к которому мы приехали вместе с Телецким, открыв футляр, оживился:
- Знакома ли мне эта вещица? Конечно, знакома. Эту вещь я сделал собственными руками. Вот этими.
- А то, что было в футляре, вы тоже сделали собственными руками? - Я положил рядом с футляром фотографию "Перстня Саломеи".
Ювелир взял фотографию, глаза его засветились:
- Сделал! - Поерошил всклокоченные седые волосы. - Кто же еще мог сделать этот перстень, как не старый Лолуашвили? Кто, скажите? Я его сделал. Для Вити Чкония, по просьбе Малхаза.
- Никого больше, связанного с этим заказом, вы не знаете?
- Никого. Да и Малхаз с Виктором просили никому ничего не говорить о заказе. Я теперь чувствую себя не сдержавшим слово. Меня возьмут?
- Думаю, пока ограничимся подпиской о невыезде.
Лолуашвили погрустнел, сказал:
- Не буду говорить, что предвидел это, но все-таки чувствовал. Чувствовал: что-то здесь не так.
- Чувствовали - и взялись за работу?
Старик поднял голову, выцветшие голубые глаза блеснули:
- С наслаждением! Не из-за денег, хотя деньги тоже были нужны. Из-за радости, которую испытывал, когда работал! Ведь это последняя серьезная работа. Вы понимаете?
Я верил, что работа эта принесла Лолуашвили радость. Но другим она принесла горе.
Телецкий огорченно покачал головой:
- Спасибо за откровенность, Элиа Соломонович.
Лолуашвили печально улыбнулся:
- Другого пути у меня сейчас нет.
- Действительно нет, - согласился я. - Можно от вас позвонить?
- Конечно.
Я набрал номер Бочарова, коротко доложил о нашем разговоре с Лолуашвили. И услышал новость:
- Георгий Ираклиевич, по поводу интересующего нас с вами Джомардидзе. Только что его засекли. Он в районе Ботанического сада на Зеленом Мысу. Район оцеплен.
Захват
Услышав об обнаружении Джомардидзе, мы с Парулавой, захватив Бочарова и держа связь с милицейской группой захвата, поехали к Ботаническому саду на Зеленом Мысе. Здесь расположилась группа, которую, как я уже знал из радиопереговоров, возглавлял майор Шервашидзе. Уже стемнело. Лицо Шервашидзе, мокрое от дождя, поблескивало в слабом свете карманного фонаря, освещавшего карту. Рядом стоял высокий сутулый сержант. На поводке он держал на удивление небольшую черную овчарку.
Сложив и засунув карту в планшет, Шервашидзе кивнул на овчарку:
- Собачке спасибо сказать надо, взяла след по запаху на сиденье такси. Такси нашли быстро, на сиденье никто другой не садился.
Проводник пригнулся, погладил овчарку:
- Альмочка. Умница. Она у меня приучена, не лает. Запах почует - только шерсть дыбом и в горле звук, один я слышу. Подошли к кустам - сразу потащила. Смотрю: ветки, листья собраны. Он лежал, точно.
- В такси Джомардидзе сел в центре. Перед этим ловил частника, устроил стычку, - пояснил Шервашидзе. - Стал уходить, свернул в сторону. Там проходил наш постовой. Вид Джомардидзе показался ему подозрительным, он запомнил номер. Тут свидетели подбежали, рассказали о драке. Водителя разыскали быстро, он сообщил: Джомардидзе высадился здесь, у санатория. Осмотрели с собакой причал - там следов не было, ну а в Ботаническом саду почти сразу нашли место, где он лежал. Ушел совсем недавно: с полчаса, не больше. - Шервашидзе оглянулся на стоящего в стороне младшего лейтенанта. Вот, нашлись специалисты розыска, вдвоем решили весь сад обыскать. Спугнули.
Младший лейтенант страдальчески поморщился:
- Мы хотели как лучше, товарищ майор. Мы этот сад как пять пальцев знаем...
- Вот он и ушел сквозь ваши пять пальцев. Зла на вас не хватает. Если б сразу подошли с собакой, уже взяли бы.
Майор повернулся к Бочарову:
- Думаю, он еще где-то здесь. Вряд ли ему удалось пройти окружение. Все сторожки, служебные помещения, сараи в Ботаническом саду мы проверили, кусты обшарили.
- Санаторий осмотрели?
- Да, каждый закоулок. Санаторий практически блокирован, там сейчас наряд с собаками, две поисковые группы.
- Место, где он вышел, обнаружили?
- Да. Прошел через дыру в заборе, спустился к морю. Потом дождь сильный пошел, следы смыло. Как сквозь землю провалился. Если только на катер какой ухитрился забраться.
- Вы их разве не осматривали?
- Осматривали, но час назад, до Ботанического сада.
Глядя на рябую поверхность речушки, на катера, я подумал: вряд ли Джомардидзе мог на виду у группы захвата перейти на один из них. Впрочем, я не прав. На собственном ведь опыте убедился: Джомардидзе способен на многое.
Шервашидзе спросил Бочарова:
- Как вы считаете, товарищ полковник?
- Считаю, надо осмотреть катера снова.
Майор обернулся, кивнул проводнику:
- Гогричиани, подготовьте собаку.
Минуты через две проводник с собакой и двое из группы захвата, коренастый капитан и младший лейтенант, тот самый, что спугнул Джомардидзе в Ботаническом саду, перешли мостик и пошли вдоль берега речушки. Мы же Шервашидзе, Бочаров, Парулава и я, присев за кустами, остались с прежней стороны. Два катера собака обнюхала без всякой реакции, спокойно. У третьего - так и застыла. Вспомнились слова проводника: "шерсть дыбом и в горле звук". Собака не лаяла, только натягивала поводок. И вдруг присела. Тут же из надстройки катера метнулась тень. Дальнейшее произошло в считанные секунды: отброшенная ударом ноги, овчарка, взвизгнув, полетела в воду, проводник, удерживая поводок, упал на причал, а тень бросилась к кустам. Один из группы захвата попытался задержать бегущего, но тут же вскрикнул, схватился за живот, пригнулся. Бочаров, Шервашидзе, Парулава и я, не сговариваясь, кинулись к мосту, уже на бегу услышали, как в парке ударили два выстрела.
Когда мы подбежали к стоящим в кустах милиционерам, их карманные фонари освещали лежащего на боку и прижимающего к груди черный дипломат Джомардидзе. Глаза его медленно стекленели, кажется, он уже не дышал.
Присев над Джомардидзе, Шервашидзе посмотрел на стрелявшего:
- Как это получилось, Искандеров? Вы что, стреляли на поражение?
Коренастый капитан с досадой осматривал пистолет:
- Да нет, товарищ майор. Я предупредительный дал. А потом наугад. Он ведь Шияна ранил... Простите, так уж... бывает. Подумал: темнота - уйдет.
Шервашидзе покачал головой:
- Ранение в левую сторону груди. Боюсь, пуля задела сердце.
- Да я наугад стрелял, по звуку.
Шиян, младший лейтенант, кривясь, закрывал двумя ладонями рану на животе. Шервашидзе встал, тронул его за плечо:
- До машины дойти сможешь?
- Дойду. - Младший лейтенант попытался улыбнуться. - Черт, как же он быстро... Я даже не успел...
Шервашидзе обернулся:
- Искандеров, помогите Шияну дойти до машины! В госпиталь, и скорей!
Затем присел над не подающим признаков жизни Джомардидзе. Осторожно освободил из его объятий дипломат, раскрыл. Он был до отказа набит банкнотами в банковской оклейке. Дернул молнию на сумке, достал лежащую сверху картонную коробочку с латинской надписью. Раскрыл и ее. В ней оказались полиэтиленовые пакетики. Взяв один, со знанием дела понюхал, посмотрел на Бочарова:
- Морфий...
Среди вещей Джомардидзе морфия больше не нашлось. Зато были обнаружены кинжал с серебряной насечкой на массивной рукоятке и бельгийский пистолет системы "Байярд" калибра 6,35.
Талисман
На следующий день в двенадцать мы с Парулавой подъехали на служебной машине к Батумскому морскому порту. Сразу за воротами виднелся высокий белый борт пассажирского теплохода "Георгий Гулиа". Сегодня вечером "Георгий Гулиа" уйдет на зарубежную круизную линию. Разглядывая его, я вспомнил о Джомардидзе.
Джомардидзе вчера ночью был отвезен в тюремную больницу. Позвонив туда утром, я выяснил: разговаривать с ним еще нельзя, раненый слишком слаб. И вообще, вряд ли протянет до вечера. Пуля, задев сердечную мышцу, застряла у позвоночника. С другой стороны, я знал: даже если Джомардидзе и сможет говорить, это ничего не даст. Человек вроде Бугра никогда не возьмет на себя добровольно два убийства. И, значит, не выдаст того, кто был с ним по этим убийствам связан. Так что, если мы хотим изобличить человека, на которого вышли, - зовут его Шалва Геронтиевич Челидзе, - рассчитывать надо лишь на факты и улики.
Одна из улик, причем серьезная, у нас уже есть. Пронумерованная упаковка морфия, найденная вчера у Джомардидзе, по сообщению медуправления пароходства, была получена именно Челидзе для медчасти "Георгия Гулиа". Челидзе, работавший раньше врачом поликлиники пароходства, принял эту медчасть чуть больше недели назад. Факт получения упаковки заверен его личной подписью. И упаковка с номером, и подпись в журнале сфотографированы. Эти фотографии в настоящий момент лежат у меня в папке. Кроме морфия, есть против Челидзе и другие факты. Так, позвонившие сегодня сухумцы сообщили, что именно Челидзе жил в сухумской гостинице "Абхазия" три года назад, когда некто купил у Гаджиева паспорт на имя Убилавы.
Я достал фотографию Челидзе, и мы с Джансугом принялись ее изучать. О человеке со снимка нам было известно пока немного. Шалве Геронтиевичу Челидзе сорок один год, в пароходстве работает около пятнадцати лет. Женат, имеет дочь восьми лет. Живут Челидзе в Батуми в собственном доме, отдельно от родителей. Две машины: одна, "Нива", записана на самого Челидзе, другая, "Жигули", - на жену. Конечно, в этих фактах нет ничего предосудительного Челидзе долго плавал на судах загранплавания и вполне мог заработать не только на две машины, но и на собственный дом. И все же теперь, после истории с морфием, есть основания сомневаться, что доходы Челидзе ограничивались зарплатой. Судя по чертам лица, на фотографии - выходец из западной Грузии: светлоглазый, светловолосый, с не" сколько запавшими глазами. Неужели под этой благообразной внешностью скрывается тот, кого мы ищем?
Посмотрев на часы, спрятал фотографию, кивнул Джансугу: пора. Выйдя из машины, мы прошли в здание портовой таможни.
После истории с Пэлтоном нас с Джансугом здесь хорошо знали. Поздоровавшись в дежурной комнате с таможенниками, я подошел к старшему бригады. Невысокий, плотный Элошвили вздохнул:
- Константин Никифорович мне звонил. Вы насчет Шалвы Челидзе?
- Насчет Шалвы Челидзе.
- Насколько я понял, у него не все чисто?
- Мягко говоря, есть основания подозревать Челидзе в нарушении закона. Поэтому, батоно Элгуджа, если не трудно, начните осмотр с медчасти.
- Пожалуйста, нам нет разницы. У вас насчет Челидзе есть что-то конкретное?
- Есть. Вы ведь знаете о "Перстне Саломеи".
- Опять "Перстень Саломеи"? Я видел его копию на том иностранце.
- А теперь, похоже, имеете возможность посмотреть и подлинник. Если постараетесь.
- Постараюсь, батоно Георгий.
Таможенники ушли, и мы с Парулавой уселись за стол. За окном был виден порт: суда у причалов, электрокары, краны, мельтешащие над свободной водой чайки. Говорить не хотелось, поэтому мы лишь изредка перебрасывались короткими замечаниями.
Элошвили мы увидели снова только через полтора часа. Выйдя с кем-то из надстройки "Георгия Гулиа", он начал сходить по трапу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20


А-П

П-Я