Опыт показывал, что это единственный приемлемый вариант, так как попади они в объятия своих агрессивных обожателей, в основном юных и преимущественно женского пола, их могут буквально разорвать на части.
По дороге из Питтсбурга Мэггот сидел на заднем сиденье «роллс-ройса» рядом с Викки. Из ящичка в двери автомобиля он достал белые перчатки и надел их с таким торжественно-церемонным видом, словно собирался нести гроб в составе похоронной процессии. Оттуда же на свет появилась «Уолл-стрит джорнал», самое раннее издание. Самолетами ему доставляли газету туда, где бы он ни находился.
Включив справа от себя свет, он раскрыл газету на странице с курсами акций на нью-йоркской бирже и стал водить пальцем в перчатке по колонкам, которые в «Уолл-стрит джорнал» печатались шрифтом крупнее, чем в большинстве других газет, публикующих биржевые сводки.
Время от времени он что-то бурчал себе под нос. Викки Стоунер сидела от него на таком расстоянии, какое допускало его представление о гигиене. Когда она подвинулась слишком близко, он просто отпихнул ее от себя, словно завалившуюся набок сумку с продуктами. Трое «Лайс» сидели на переднем сиденье и болтали о музыке, о девочках, о музыке, о девочках… и о деньгах.
Кэлвин Кэдуолладер вновь что-то буркнул. Его палец остановился на названии одного из концернов. Вновь открыв отделение на дверце машины, он извлек оттуда блокнот и выписал какие-то цифры.
– Продавай, – сказала Викки Стоунер, которой были видны название компании и цифры, написанные Мэгготом.
– Почему? – спросил Мэггот. – Они поднялись на один пункт. – На какое-то мгновение он забыл, что имеет дело с придурочной сексуально озабоченной фанаткой.
– Правильно, – сказала Викки, – и идут они сейчас в тридцать шесть раз дороже номинала. А одна из японских компаний здорово преуспела в выпуске того же самого продукта, но его себестоимость в два раза ниже. Так что продавай, пока еще можешь получить какую-то прибыль.
Она отвернулась от Кэдуолладера и стала смотреть в окно на темный унылый сельский пейзаж Пенсильвании.
– А почему же мне не сообщил об этом мой бизнес-менеджер? – спросил Кэдуолладер.
– Вероятно, он не хочет этого делать, пока не избавится от своих акций. Нельзя же его за это винить. Продавай.
– Откуда такие познания о рынке ценных бумаг? – поинтересовался Кэдуолладер. – Если только ты действительно в этом разбираешься.
– В данный момент, Мэггот, – сказала Викки, довольная тем, что он поморщился от этого имени, – цена мне ни много ни мало семьдесят два миллиона долларов. Человек, стоящий таких денег, не имеет права быть глупым и невежественным. Когда мой отец умрет, я буду стоить четверть миллиарда долларов. Кому-то придется вести хозяйство.
Кэдуолладер был впечатлен. Он стал сыпать названиями компаний.
– Скажи мне искренне, что ты думаешь о них, – попросил он.
Он назвал компанию, выпускающую безалкогольные напитки.
– Продавай. Контракт с русскими разваливается.
Фармакологическая компания.
– Покупай. У них появились таблетки для предупреждения беременности, которые могут принимать мужчины.
Нефтяная компания.
– Продавай. Произошли изменения в порядке выплат ими дивидендов. После первого сентября тебя задушат налогами.
Всю дорогу до Дарлингтона они беседовали о высоких финансовых материях. Они не замечали «Дэд Мит Лайс» и продолжали разговор, пока машина не въехала на стоянку мотеля.
Громадный «седан» остановился перед рядом забронированных ими номеров. Мэггот вылез из машины. Викки последовала за ним.
– Поставь автомобиль возле гостиницы на другом конце городка, – сказал Мэггот шоферу. – Но не забудь приехать сюда завтра ровно в пять часов. Все должно быть уложено, и мотор прогрет. В это время наш вертолет вернется с концерта.
– Слушаюсь, сэр, – ответил шофер.
Вытащив из багажника и расставив на земле многочисленные чемоданы, он быстро уехал со стоянки, пока никто не увидел и не узнал машину.
Ключи от номеров у Мэггота и «Лайс» были с собой. По дороге к комнатам номер Один поравнялся с Мэгготом.
– На завтра все готово?
– Да, – ответил Мэггот.
– Репетировать сегодня не будем?
– Нет, – сказал Мэггот. – У меня нет времени.
– Нет времени? А что произошло такого важного?
– Нужно трахнуть эту Викки, – ответил Мэггот.
Оставив остолбеневшего Первого, он проследовал за Викки в ее номер, по дороге роясь в несессере в поисках пузырька с капсулами витамина "Е".
Не имея представления о рок-концертах, Римо с Чиуном выехали в Дарлингтон на следующее утро еще до рассвета и обнаружили, что и том же направлении едут все обитатели Западного полушария. За двадцать миль до Дарлингтона движение замерло.
Как муравей, пытающийся обогнуть лужу, Римо сворачивал с одной дороги на другую, со скоростного шоссе на проселочную дорогу. Что в лоб, что по лбу. Все забито. Все стоят.
Было десять часов утра.
Чиун глядел в открытое окно, через которое беспрепятственно выходил кондиционированный воздух, благополучно обделяя Римо прохладой.
– Интересная у вас система дорог, – заметил Чиун. – Все замечательно, пока никто ими не пользуется. Это великая инженерная мысль – построить дороги, которые чересчур просторны для спокойного движения и слишком тесны для оживленного.
Римо что-то пробурчал. Развернув машину, он вновь выехал на главное шоссе. Все те же двадцать миль до Дарлингтона. И всего три часа до начала концерта.
Римо застрял. Мимо него по обочине пронеслась черно-белая полицейская машина с включенной мигалкой наверху и завывающей сиреной.
Впереди Римо заметил первые признаки начинающегося разброда. Люди вылезали из машин. Некоторые забирались на крыши играть в карты. Другие сбивались в кучки и вертели самокрутки с марихуаной. Дверцы машин открывались, словно объявили учебную пожарную тревогу. У Римо вырвался стон. Теперь движение встало уже окончательно.
– Может, стоит пойти пешком? – предложил Чиун. – Хороший день для прогулки.
– Может, стоит предоставить дело мне? Тогда все будет в порядке, – резко оборвал Римо.
– Может, – согласился Чиун. – И все-таки… – предложил он.
Но Римо не дослушал до конца. В зеркальце заднего вида он наблюдал за приближением очередной полицейской машины. Это был обыкновенный «шевроле» с красной мигалкой внутри салона на панели управления. У Римо возникла идея. Он что-то сказал Чиуну.
Оба вылезли из машины и встали на обочине дороги. Римо поднял руки вверх и замахал приближавшейся полицейской машине, которая в конце концов остановилась, чуть не отдавив Римо ноги.
Водитель опустил стекло своего окошка.
– Какого черта, приятель? – крикнул он. – Уйди с дороги, это полиция.
– Да, – ответил Римо, приближаясь к водителю, – да, конечно.
Чиун подошел к машине с другого бока.
Римо взялся руками за дверцу водителя, заметив с огорчением, что дверца с противоположного бока была заперта.
– Но послушай меня, – продолжил Римо. – Я тоже сообщу тебе кое-что очень важное.
– Ну что там? – нетерпеливо спросил детектив, и его правая рука переместилась поближе к левому борту его мятого серого пиджака.
– Говорю тебе, очень важно, – повторил Римо.
Полицейский смотрел на него, совершенно не обращая внимания на Чиуна.
– Так что? – вновь спросил полицейский.
– Нужно произвести арест. Видишь всех этих людей? Они все курят «'травку». Если я не ошибаюсь, это противоречит законам Нью-Йорка и Нельсона Рокфеллера. По новому закону всем им «светит» от семи до пятнадцати лет. Я хочу добиться полномочий на их арест.
Полицейский потряс головой.
– Ничего не могу поделать, приятель. Нам велели не вмешиваться.
– Разве так можно научить уважать закон? – спросил Римо.
– Таковы инструкции, – ответил полицейский.
– В таком случае, – не отставал Римо, – может, у тебя найдется спичка? Просто у меня накрылась в машине зажигалка, и моя «травка» вянет, высыхает и портится. И если я не найду огонька, я и сам завяну.
– Чтоб ты завял, придурок, – сказал полицейский. Он зло рванул машину с места и унесся; из-под задних колес в Римо и Чиуна полетел гравий.
Посмотрев ему вслед, Римо повернулся к Чиуну.
– Удалось?
Чиун вынул руку из-за спины. В руке он держал красную мигалку из машины.
– Как ты ухитрился открыть дверцу? – спросил Римо. – Она же была заперта.
– Здоровый образ жизни, – последовал ответ Чиуна.
– Поехали, – сказал Римо.
Сев в машину, Римо подсоединил мигалку к двум контактам позади зажигалки их взятой на прокат машины. Мигалка завертелась и засверкала.
Съехав на обочину, Римо нажал на газ и понесся по направлению к Дарлингтону. Поклонники тяжелого рока махали ему вслед. Некоторые, уже обкурившись, бродили по обочине дороги, и Римо приходилось петлять между ними, как нападающему среди защитников.
– Не так быстро, – попросил Чиун.
– Сконцентрируйся на сути своего бытия, – посоветовал Римо.
– А что это такое? – спросил Чиун.
– Не знаю. Ты всегда так говоришь.
– Ну что ж, и это неплохой совет, – сказал Чиун. – Я сконцентрируюсь на сути своего бытия.
Он устроился на сиденье машины в позе для медитации и устремил взор вперед. Через десять секунд его глаза закрылись.
Римо готов был поклясться, что Чиун спит, пока он чуть было не перевернул машину, объезжая другой автомобиль, и Чиун сказал:
– Осторожнее, иначе мы оба погибнем, и мистеру Нильсону будет нечего делать.
Произнося эти слова, он открыл глаза и посмотрел в боковое окно. Пожилой с проседью человек быстро шел по обочине дороги с медицинским чемоданчиком в руке. Увидев его, Чиун присмотрелся и кивнул. Он повернулся к Римо, но Римо этого человека не заметил. Чиун собрался было что-то сказать, но передумал и вновь закрыл глаза. Зачем это Римо? Зачем напоминать ему об этом семействе самонадеянных новичков?
Взглянув на пронесшуюся мимо машину, Гуннар Нильсон почувствовал неприязнь к бестолковым американцам. Идут, когда можно бежать; едут, когда можно идти. Впрочем, неважно. Осталось всего несколько миль, а время еще есть. Сегодня осечки не будет.
Мэггот и Викки завтракали в постели.
– А что ты думаешь по поводу торговли рождественскими елками как способа избежать уплаты налогов? – спросил он, смакуя соевую булочку.
– Неплохо, если ты готов пять лет ждать, пока это окупится, – ответила она.
Она порылась в своей холщовой сумке, выудила оттуда пузырек с голубыми таблетками, и на ее лице появилась довольная улыбка.
– Почему бы вместо этого не поесть? – спросил Мэггот. – Здесь хватит для нас обоих.
– Да-да, Мэггот, конечно. Но я всегда принимаю «утреннее тонизирующее».
Она вынула одну таблетку, но на полпути до рта ее перехватила рука Мэггота.
– Я сказал: ешь.
Забросив голубую таблетку в угол, он взял булочку и запихнул ее Викки в рот.
Викки посмотрела на Мэггота другими глазами. В постели он был не бог весть что, не сравнишь с тем стриженым динозавром Римо. Однако его забота очень подкупала.
– Давай-давай, – сказал Мэггот. – Ешь булочку – мы переходим к соевым продуктам.
Глава двадцатая
Солнце стояло высоко, воздух был неподвижен, и жара окутала двадцатипятиакровую площадку концерта, словно воздухонепроницаемое стальное одеяло.
Римо с Чиуном медленно шли по полю в поисках чего-нибудь похожего на эстраду или сцену.
– А где тут эстрада, приятель? – поинтересовался Римо у молодого бородача, сидевшего, скрестив ноги, на земле и раскачивавшегося взад-вперед.
– Какая эстрада, старик?
– То место, где они будут играть.
– Да. Они будут играть, а я буду слушать.
– Понятно. А где?
– Я буду слушать прямо здесь. Своими ушами. Своими драгоценными ушами, которые слышат все хорошее и отбрасывают все плохое. Хорошее – туда, плохое – обратно. – Он захихикал. – Это мой секрет искусственного дыхания.
– А секрет своего кретинизма тебе неизвестен? – раздраженно спросил Римо и, развернувшись, вновь нагнал Чиуна.
– Весьма любопытно, – заметил Чиун. – Они собираются смотреть и слушать, не зная, кого и где. Просто интересно, насколько же вы, американцы, мудры. А что это за дым вокруг?
– Это просто «травка» тлеет, – произнес Римо.
– Нет, пахнет не паленой травой, – определил Чиун. – Но если это так, как ты говоришь, то почему же никто не беспокоится? Разве им не страшен пожар?
– Когда спалишь много «травки», уже ничего не боишься, – сказал Римо.
– Это бессмысленный ответ.
Римо выглядел довольным.
– Таким он кажется только тебе.
Около четверти миллиона людей уже заполонили площадку, а народ все продолжал прибывать, практически исключая возможность передвижения по полю. Идея проверки билетов была давно оставлена, и теперь вся территория представляла из себя концертный зал под открытым небом. Устроители концерта здорово подзаработали на предварительной продаже билетов, и теперь, когда деньги лежали в банке, количество безбилетников их не волновало.
Территория старого фермерского хозяйства была сплошь и рядом усеяна точками; каждая точка представляла из себя группу из трех, четырех или пяти человек, из которых кто-то лежал на надувном матрасе, кто-то в палатке, кто-то просто сидел на земле под открытым небом. В обычном случае Римо попробовал бы определить, куда смотрят палатки, но здесь в этих маленьких бесформенных группках все смотрели в никуда, потому что они пришли не смотреть или слушать, а показать себя. Все ревностно охраняли свои клочки земли, и Римо с Чиуном, бродя в поисках сцены, ловили на себе недобрые взгляды, выслушали отдельные проклятия и массу мелких оскорблений.
Впереди Римо послышался звук заводимого мотоциклетного мотора.
– Мы на правильном пути, – сообщил он Чиуну.
– Откуда ты знаешь?
– Где мотоциклы, там и сцена, – ответил Римо.
– Они являются частью музыки? – спросил Чиун.
– Нет, но на слух – почти одно и то же, – пояснил Римо.
Он решительно двинулся дальше, Чиун – за ним, вертя головой по сторонам, с удивлением рассматривая толпу.
– Смотри-ка, Римо, – сказал он, – этот – в костюме вашего дядюшки Сэмюела.
– Обалдеть, – не глядя бросил Римо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19