Но всегда возвращался. Теперь он не сомневался, что дошел до последней черты.
Он отдал КЮРЕ много лет жизни. Это было время движения вперед.
Но к чему? Он об этом особенно не размышлял, но, глядя на проплывающий внизу пейзаж Флориды, задумался, в каком месте ему хотелось бы жить.
Единственная его профессия — если можно так сказать — быть ассасином. Римо ни за что не вернулся бы в полицию. Хорошо, конечно, ловить преступников, но мешает этому очень многое. Он не смог бы снова играть по правилам.
Уильямс уже свыкся со своей новой ролью. Строго говоря, он никогда не считал себя таким ассасином, как Ли Харви Освальд и Сирхан Сирхан. Они были психопатами-одиночками. Уильямс — профессионалом высшего класса.
Когда мастер Синанджу впервые сказал ему, что он овладевает искусством ассасина, Римо подумал не о Сирхан Сирхане. О Джеймсе Бонде. Спокойном, умелом человеке, который смело ввязывается в разные переделки и выходит из них победителем, разделываясь с преступниками.
Казалось, его определенно готовят именно к этому.
Поняв наконец, что мастер Синанджу — ассасин в традиционном смысле слова, Римо встревожился. Это слово он презирал с детства. Кеннеди. Мартин Лютер Кинг. Потом второй Кеннеди.
— Не хочу быть ассасином, — заявил он тогда Чиуну.
— Я предлагаю тебе весь мир, а ты отказываешься?
— Наотрез.
— Еще ни одному белому не предлагали овладеть Синанджу.
— Синанджу я принимаю. А от пояса ассасина отказываюсь.
— От пояса?! Синанджу не знает поясов. А отделять мастерство от результата нельзя. Ты овладел Синанджу. Значит, ты ассасин. Это гордая традиция.
— В этой стране нет. Здесь «ассасин» — бранное слово.
— Когда песни о твоих славных подвигах достигнут самых дальних уголков этой коснеющей в невежестве земли, оно станет возвышенным.
— Ты не слушаешь. Ассасины — это убийцы.
— Нет. Убийцы и есть убийцы. А ассасины — художники. Мы врачи, лечащие смертью. Если государство беспокоит какая-то проблема, мы удаляем ее, как раковую опухоль. Если правитель окружен интриганами и обманщиками, мы очищаем его замок.
— Ты говоришь, как дезинсектор, уничтожающий тараканов.
— Только вертикально ходящих, — согласился Чиун. — Существуют определенные мерки.
— А что, если он находится под присмотром ассасина? — с вызовом спросил Римо.
— Кто?
— Не важно кто.
— Очень даже важно. Если за человеком следит ассасин из соперничающего дома, например, неуклюжий ниндзя или какой-нибудь подлый отравитель, мы уничтожим эту тварь.
— А если он под присмотром мастера Синанджу?
При этом вопросе Чиун засиял.
— Тогда этот человек заслуживает смерти.
— Почему?
— Потому что нанял негодную охрану для своего трона, а его враги наняли самую лучшую. Нас.
— Другими словами, мы работаем на тех, кто платит больше?
— Нет, на самые богатые троны. Они заслуживают самого лучшего. Все остальные заслуживают презрения за то, что наняли не нас, и смерти, если к нам обратились их враги.
— Похоже на шантаж.
Чиун пожал плечами.
— Ты будешь смотреть на это по-иному, когда научишься дышать всем телом.
Римо научился, раскрепостив тем самым неиспользуемые участки мозга. Стал мастером Синанджу, обладающим ловкостью, силой и быстротой, о чем обычные люди знают только по комиксам.
Со временем Уильямс стал понимать Чиуна, последнего мастера Синанджу, и пятитысячелетнюю традицию Дома Синанджу, который отдал лучших своих представителей на службу тронам древнего мира, чтобы деревушка на берегу скалистой бухты в западной Корее не знала голода. Особенно дети.
Однако Римо никогда не считал себя таким ассасином, как те сумасброды, что убивают президентов.
Но в самолете, летевшем на север, в Вашингтон, Уильямс задумался. Если он перестанет служить Америке, не уйдет ли со службы и Чиун? А если уйдет не сделает ли он Римо единственным наследником деревни, не заставит ли работать на другое государство?
И что ему тогда, соглашаться? А если это государство отдаст приказ уничтожить Президента Соединенных Штатов?
Все сводилось к одному простому вопросу: что, в сущности, представляет собой Римо Уильямс?
Вопрос этот в последнее время беспокоил Римо все больше и больше.
Все началось с командировки в Тибет, где он пережил самый острый приступ парамнезии. Раньше в Тибете Римо не бывал. Чиун, много лет считая Уильямса перевоплощением индусского бога Шивы Разрушающего, утверждал, что он просто вспоминает свою древнюю родину.
Потом Римо посетил могилу со своим именем на надгробии. Там ему явилась некая призрачная женщина и велела искать ее захоронение. Дала несколько таинственных ключей для поиска и пообещала, что, найдя ее могилу, он узнает, кто его отец.
Уильямс, впервые увидевший призрак матери у собственной могилы, родителей не знал. Только этот поиск и удерживал его теперь в КЮРЕ. Смит обещал ему помочь. Но поскольку компьютеры Фолкрофта утратили значительную часть информации, поиски обещали быть долгими.
Куда бы они ни привели, Римо вознамерился довести дело до конца. А потом он подумает о своем будущем. Если только оно возможно.
Когда самолет пошел на посадку над Вашингтонским национальным аэропортом, зоркие глаза Уильямса разглядели бело-синий «Боинг-747» с большой президентской печатью на фюзеляже. С убитым президентом на борту он подлетал к военно-воздушной базе в Эндрюсе. Римо вспомнился тот холодный ноябрьский день шестьдесят третьего, когда убитого Президента доставили в столицу на похороны, и почему-то очень расстроился.
Потом в динамиках салона послышался голос командира экипажа:
— Белый дом объявил, что Президент Соединенных Штатов с минуты на минуту приземлится на базе ВВС в Эндрюсе и что находится он в добром здравии. Не знаю, что все это значит, но, пожалуй, приму хорошую весть за чистую монету.
В салоне раздались стихийные аплодисменты.
Сидевший в хвосте Римо недоумевал. И он, и вся Америка видели, как в голову Президента попала пуля.
Глава 9
Когда самолет «ВВС-1» оторвался от взлетной полосы и над океаном повернул к югу, глава наряда секретной службы Белого дома позволил себе прослезиться.
Это был рослый человек с широкими плечами регбиста-полузащитника, его бугристое, туго обтянутое кожей лицо без летных очков дышало силой, в них — неукротимостью. Он служил при трех Президентах и ни разу не потерял ни единого. До сих пор.
Да, у Винсента Капецци из-под темных линз струились слезы, когда он стоял над гробом, пристегнутым к койке владельца этого летающего Белого дома. Другие агенты находились за дверью. Капецци хотел побыть с павшим наедине.
— Мы сделали все возможное, — произнес он, словно мертвый мог его услышать. — Хочу, чтобы ты это знал. Мы сделали для тебя все возможное. Но ничем не смогли помочь.
Гроб, простая белая капсула, безмолвно стоял на месте.
— И ты знал, на какой риск идешь. От этого не легче, но ты знал, на что идешь, когда взялся за эту чертову работу.
В дверь постучали.
— В чем дело? — раздраженно спросил Капецци. Он еще не закончил.
— АТК сообщает, что Президент убит, — послышался чей-то голос.
— Черт возьми. — Капецци снял очки и утер глаза платком.
— Только что передали сообщение.
— Босса известили?
— Нет.
— Извещу сам, — бросил Капецци.
Когда он вышел в узкий коридор, на нем снова были очки, а лицо представляло собой настоящую скалу.
«Слава Богу, что я в очках», — подумал он, постучавшись в дверь с президентской печатью.
Из-за нее послышался хриплый, удрученный голос:
— Да?
— Это Капецци, сэр. Можно войти?
— Дело важное?
— Очень.
Дверь отперли, и Винс Капецци вошел.
* * *
Потрясенный Президент, глядевший в иллюминатор на темно-серые горы зимних облаков, повернулся на сиденье.
На нем была синяя поплиновая ветровка с президентской печатью у сердца. На рубашке виднелись следы брызг крови и мозга.
— АТК сообщила о вашей смерти, — заявил Капецци.
Настроение Президента мгновенно переменилось.
— Как только у них хватает глупости выходить в эфир с нелепыми домыслами?
Но он тут же подавил возмущение. С тех пор как Президент вступил в должность, все следили за его политическими успехами и неудачами, будто за котировкой акций на бирже.
— Все телекомпании наверняка последуют их примеру.
Положение критическое.
— Первую леди оповестили?
— Да. Сразу же. Она наверняка пропустит это сообщение мимо ушей.
— А жену агента, который получил предназначенную мне пулю?
— У него не было ни жены, ни ближайших родственников.
— Слабое утешение, — с горечью произнес Президент.
— Мистер Президент, он знал, на какой риск шел, делая такую же, как у вас, прическу и выходя из лимузина первым. Ясно, что таким образом он напрашивается на первую пулю.
Президент поднял взгляд.
— Как ваши ребята именуют эту обязанность?
— Играть роль жертвенного козла, сэр.
— Надо, чтобы американский народ узнал о его самопожертвовании.
— Прошу прощения, сэр. Если мы сообщим такие подробности, очередной снайпер повременит с выстрелом, пока не убедится, что в перекрестье прицела находится нужная голова.
Президент сжал кулаки. Потом устало потер отекшие глаза.
— Я выгляжу последним трусом, удирая из Бостона, — со злостью сказал он. — К сожалению. Но если это заговор, а не акция одиночки, вам надлежит вернуться в Белый дом. Ради личной безопасности.
Глаза Президента вспыхнули.
— Я должен был произнести эту речь. Вы не имели права увозить меня подобным образом? Я Президент Соединенных Штатов, черт побери!
— Мы обязаны охранять вас, не считаясь с вашими желаниями, мистер Президент, — ответил Капецци, стараясь говорить спокойно. — Вам нужно выступить с заявлением, мистер Президент, успокоить страну.
Президент, казалось, осел, будто спущенная шина.
— Что мне действительно нужно, так это свежая рубашка.
— Сейчас пришлю вашего пресс-секретаря.
Винс Капецци шагнул к двери.
— Скажите ему, пусть не торопится. Если все телекомпании выходят в эфир с неподтвержденными слухами, они заслуживают того, чтобы потом оправдываться перед зрителями.
— Слушаюсь, сэр, — ответил Винс Капецци, закрывая за собой дверь.
«Ну и народ эти политики», — подумал он. В гробу лежит прекрасный агент, сраженный пулей, предназначенной главе государства, а тот спокойно тасует свою колоду перед очередной партией.
Шестеро агентов секретной службы, словно двойники с каменными лицами, пресекли попытку Пепси Доббинс проникнуть в научный центр.
Они вновь опечатывали помещение белой барьерной лентой. Со створок двери свисали обломки прежней печати.
— Я Пепси Доббинс, — представилась тележурналистка. — Что вы можете сообщить?
— Убирайтесь!
— Я имею в виду, что вы можете сообщить о заговоре, ставящем целью убить Президента?
— Ничего.
— Ага! Значит, заговор существует.
Каменные лица с летными очками на глазах мгновенно вытянулись.
— Этого никто не говорил, — сказал один из агентов.
— Но и не опроверг, — отозвалась Пепси и повернулась к оператору: — Заснял?
Оператор кивнул. А зря. Двое дюжих агентов тут же отобрали мини-камеру. Один из них бросил:
— Конфискую, как улику в расследуемом деле.
Другой заклеил белой лентой окошко для установки кассеты.
— Как вы смеете! — вскипела журналистка.
— Дело сделано. У вас ровно тридцать секунд, чтобы покинуть территорию университета, иначе...
— Цитату я все равно запомнила, — предупредила Пепси. — А если вы причастны к укрывательству фактов, отдел новостей АТК первым увидит, как вам будет.
— Что с вами будет, — поправил один из агентов.
— Сколько людей участвует в заговоре? — спросила журналистка.
— Никаких комментариев.
— Ага! Снова не отрицаете. Еще одно подтверждение того, что заговор существует.
— Проваливайте!
Пепси помчалась прочь, бросив оператору:
— Поехали в местный филиал.
— Зачем? — удивился оператор. — Пленки у нас нет.
— Зато есть агент секретной службы, определенно не отрицающий, что существует заговор, ставящий целью убийство Президента Соединенных Штатов.
— Это двойное отрицание? — спросил оператор, когда они стали искать свое такси.
— Не важно, как называется, главное — это новости.
Они спустились в подземный гараж, их водитель уже сидел за рулем.
Оказалось, что он крутит ручку настройки приемника.
— Надо же, — сказал таксист. — Казалось бы, в такое время агенты секретной службы должны вести переговоры по спецканалу.
Пепси заметно оживилась.
— Вы можете их подслушать?
— А чем, думаете, я здесь занимался, вас ожидаючи? Решал кроссворд?
— Ну так не сидите истуканом! — воскликнула девушка, вынимая из сумочки портативный магнитофон. — Прибавьте громкость, чтобы всем было слышно.
Сквозь потрескивания из приемника донеслись возбужденные голоса агентов секретной службы.
— Винтовку стрелка понесли вниз, — произнес один.
— Неужели и правда «манлихер»?
— На стволе крупными буквами отштамповано «манлихер-каркано», — последовал приглушенный ответ.
— Что такое «манлихер-карбано»? — недоуменно произнесла Пепси.
— "Каркано", — поправил таксист. — Дрянная итальянская винтовка.
— Откуда вы знаете?
— Да все знают, что это за хлам. Правда, Освальд недурно с ней управился.
— Освальд?
— Ли Харви Освальд. Псих, который застрелил Кеннеди.
Пепси нахмурилась.
— Я думала, его застрелил Сирхан Сирхан.
— Он убил Роберта Кеннеди. А я веду речь о Джеке.
— Меня тогда еще на свете не было. — Пепси терпеть не могла, когда людям не приходило в голову, что она появилась на свет только в конце шестидесятых.
Агенты тем временем продолжали разговор.
— Назови серийный номер. Я запрошу по радио НЦРО БКТАТО.
— О чем это он? — поинтересовалась Пепси.
— О том, — терпеливо ответил водитель, — что хочет сообщить серийный номер винтовки в Бюро по контролю за торговлей алкоголем, табаком и огнестрельным оружием. НЦРО — это их национальный центр регистрации огнестрельного оружия. Таким образом можно получить сведения о любом огнестрельном оружии, изготовленном в этой стране.
— Откуда вы знаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30