Эллвуд понял, на что тот намекает, но пропустил его слова мимо ушей, сказав лишь:
— Никто не может отойти от церкви.
Показалась, роняя капли воды, приманка. Кэри собрал леску и концом удочки описал в воздухе петлю. Тройной крючок падал каждый раз примерно в одно и тоже место — разброс был не более чем на длину вытянутой руки.
— Я больше не взываю к плоти и крови Господним, не утешаю свою истерзанную душу, не возношу молитвы со спасенными, не выхватываю поленья из огня.
Леска уже сматывалась обратно, блесна промелькнула серебристым пятнышком совсем близко от золотистой поверхности воды.
— Я больше не толкую слово Божье, не проповедую, не крещу и не причащаю перед смертью. Я ни черта не делаю!
— Но ты молишься?
— Молюсь о том, чтобы поймать эту старую разбойницу, которая прячется в камышах. Гекльберри Финн молил Бога об удочке, помнишь? Потом бросил это дело, потому что удочку так и не получил. Господь, судя по всему, не жалует рыбаков, а это не очень-то справедливо, учитывая род занятий большинства его учеников. — Кэри поместил удочку в V-образную подставку, вдавленную в мягкую почву, и достал фляжку из кармана плаща.
— Возможно, он думает, что в такой символике есть что-то забавное. — Он глотнул из фляжки и предложил Эллвуду. — Рыбная ловля, знаешь ли...
— Ты считаешь, что Господь наделен чувством юмора? — Эллвуд на всякий случай попробовал на язык содержимое фляжки, потом сделал большой глоток. Это оказался бренди.
— Конечно. Я всегда так считал — иначе чем объяснить появление болезни Альцгеймера! Так о чем молиться?
— О чем тебе больше нравится.
— Мне нечего просить.
— Так не бывает.
Кэри рассмеялся. Потом забрал фляжку, глотнул из нее, снова закинул удочку, и опять рассмеялся, еще громче.
— Не говори мне таких вещей, Валлас, а то я из-за тебя всю рыбу распугаю.
— Ты нужен нам, Том.
— А... Ну, это другое дело. Значит, молиться следует тебе. — Кэри почувствовал, что блесна идет ко дну и резко дернул удочку вправо, но леска пошла свободно. — Она злится или проголодалась? — заинтересовался он. — И то и другое кстати.
— У тебя там будет неплохая морская рыбалка, — пообещал Эллвуд.
— Я знаю.
— Он нервничает. Ему нужно с кем-то поговорить.
— А что за фокусы он там показывает?
Эллвуд, улыбаясь, пожал плечами:
— Великий Зено... Он очень неплох — я видел его за работой.
— Где он этому научился?
— Спроси у него.
— Я не видел его — подожди, сколько? — восемнадцать лет, Валлас. Почему ты считаешь, что он станет со мной разговаривать?
— Уверен. Он никогда не отказывался. Хоть вы и не виделись в последнее время, но ты ведь думал о нем.
За несколько месяцев до этой встречи Кэри и Эллвуд битый час проговорили по телефону. Эллвуд буквально забросал его вопросами, Кэри лишь строил различные догадки. Эллвуд осторожно прощупывал его.
— Тебе нечего терять.
— А душевное спокойствие? Я слишком стар для всяких потрясений.
— Тебе, шестьдесят два... нет, шестьдесят три? Ты еще молод. Наверняка вспоминаешь те времена? Как все это было... Каждый имел свою цель, свою точку зрения?
Река мягко проглотила блесну, словно взяв ее в ладонь.
— Прошлое меня не очень волнует, Валлас. Ведь все было не так, как казалось.
— У тебя будет все, — убеждал его Эллвуд, — все, что захочешь.
Внезапно камыши стали раскачиваться, и что-то темное промелькнуло на вспенившейся поверхности воды. Кэри снова с силой подсек, и рыба попалась. Он стал сматывать леску, одновременно поднимая удочку, потом опустил ее, ослабив натяжение. Эллвуд заметил, как напряглись его плечи, рука с трудом удерживала вздрагивающее удилище, чтобы оно не упало в воду.
Кэри наматывал кусок лески на барабан, подтягивая к себе удочку, наклонял ее и сматывал дальше. Черное многоступенчатое удилище выгибалось и дрожало. Рыба отчаянно старалась уйти к противоположному берегу, где можно было спрятаться в колючем терновнике; если леска запутается в камыше или ветках, он проиграет. Кэри не давал щуке этого сделать, но оставлял ей некоторую свободу действий, чтобы в нужный момент вытащить ее.
Он продолжал сматывать леску, щука билась в воде яростно, неистово, золотые брызги взметались над поверхностью. Потом она ушла под воду и поплыла прямо на удочку. Кэри даже растерялся от неожиданности. Он резко дернул леску, подтянул рыбу поближе к берегу и вытащил маленьким багром.
Эллвуд подошел взглянуть на нее. Рыба лежала неподвижно, словно рука Кэри, лежащая у нее на боку, принесла ей покой и утешение. Ломкие жабры порозовели от воздуха и крови, из уродливого, разодранного рта торчали острые зубы.
Кэри вытащил крючок специальными ножницами, потом достал из кармана маленькую изогнутую дубинку из дерева и кости.
— Знаешь, как эта штука называется? Если выражаться точно? — Он передал дубинку Эллвуду, тот рассмотрел ее получше и, вернув обратно, пожал плечами.
— Жрец, — сказал Кэри. — Как видишь, мы повсюду натыкаемся на символы. И в том, что я собираюсь сделать, заключена ирония.
Он положил руку на рыбу, словно благословляя ее, и с силой ударил ребристой костяной частью дубинки. Щука дернулась, а потом обмякла и распласталась на земле.
— Потрясающее блюдо, — сказал Кэри, — если обвалять ее в сухарях и добавить немного белого вина.
— Это та самая? — поинтересовался Эллвуд. — За которой ты охотился?
Кэри, улыбаясь, покачал головой:
— Эта — в половину меньше. — И добавил: — Она не доставила и десятой части хлопот, которые следует ждать от той щуки. Та, которую я собираюсь поймать, доползла бы на плавниках до меня, чтобы укусить за ногу.
Солнце клонилось за горизонт. Длинная тень наползала на реку, отчего золотистая поверхность постепенно превращалась в серую, как олово.
Эллвуд бросил:
— Мне пора ехать обратно. Ну так что мы решили?
— Зачем я тебе нужен, Валлас? Чтобы успокоить его?
— Да, я же сказал — ему нужно перед кем-то выговориться.
— Перед кем-то, кто позже выговорится перед тобой.
— Да, нам нужно узнать его мысли. Узнать, каковы его планы.
— Ты сказал, что Ник Говард мертв. — Кэри намочил кусок ткани, чтобы завернуть рыбу.
— Он говорит — это несчастный случай.
— А на самом деле?
— Нет.
— Значит, все, что пожелаю...
Эллвуд улыбнулся, его серые глаза были почти не видны на таком же сером лице:
— Ты забыл про те удовольствия, Том?
— Нет. — Кэри обернул материю вокруг щучьей головы и малиновых жабр и закрыл ей глаза, будто человеку. — Нет. Уверен — ты еще что-нибудь придумаешь.
* * *
Эллвуд не стал выезжать на шоссе, а поехал сельскими дорогами, любуясь густеющей синевой неба, распростертого над долиной. Если впереди едва плелась какая-то машина, задерживая его, он шел на обгон, почти не следя за встречными автомобилями. Так он без малейших колебаний, почти в полной темноте, вслепую объехал грузовик и вырулил впереди него. Он не верил в заговор от напастей, но знал, что в этот день никто не сможет причинить ему вред. Он неуклонно следовал собственной теории риска. Нужно исходить из своего настроения — на подъеме ты или нет. В неблагоприятные дни рисковать нельзя, в благоприятные — вытворяй все, что душа пожелает.
Выехав на длинный прямой участок дороги, он разглядел в темноте просвечивающие сквозь деревья фары приближающегося автомобиля. Еще немного — и автомобиль тоже окажется на прямом участке и помчится ему навстречу. Выключив огни, Эллвуд выехал на противоположную полосу и сбавил скорость наполовину, посмеиваясь про себя.
Встречная машина выехала на прямой участок. Эллвуд выждал еще несколько секунд, потом снова зажег фары и включил двигатель на полную мощность, слыша, как шуршат по асфальту покрышки. Он мчался прямо на автомобиль, словно собираясь проехать сквозь него; ко при этом отмерил расстояние так, что у водителя встречной машины осталось достаточно времени разглядеть его и принять какое-то решение.
Эллвуд крутанул руль, вильнув на свою полосу и тут же обратно, на встречную. Может быть, водитель остолбенел от шока, может быть, раздумывал, не перескочить ли в другой ряд. Эллвуд усмехнулся и мысленно обратился к нему: «Ну что, не знаешь, что лучше?» Он вел машину не отклоняясь, выжав газ до отказа, и до столкновения оставалось еще секунды три. Белый свет залил переднее стекло и вдруг исчез — водитель сделал свой выбор. Машины промчались в разные стороны, рев двигателей, завывание двух клаксонов, словно старающихся заглушить друг друга, слились воедино.
Эллвуд повернул, не сбавляя скорости. Машина завибрировала, но вписалась в поворот. Казалось, улыбкой, заигравшей у него на губах, он мог бы резать жесть.
— Я ведь знал, что ты поступишь правильно, — пробормотал он.
* * *
Въезжающего в город с западной стороны ждали эстакады, блочные башни серого цвета и бесконечные автомобильные заторы на шестиполосном шоссе. Закопченное небо озарялось неоновыми огнями. А в вышине, где оставалась чистая полоска, мелькали огни самолетов, идущих на снижение.
Отсюда дорога шла в гору — подъем длиной в две мили заканчивался в центре города. Примерно на полпути, на том участке шоссе, где особенно быстрое движение, высился тридцатиэтажный блочный дом, тускло мерцая окнами лестничных пролетов. По обеим сторонам от них, подобно маякам, светились окна квартир.
В этом доме жил Эллвуд, и его квартира находилась достаточно низко, поэтому можно было наблюдать за проезжающими мимо машинами. Порой он стоял у окна с чашкой кофе и выдумывал различные головокружительные забавы. Например, летним вечером, когда синее небо покрывается багряными, малиновыми и бледно-желтыми полосами, некий человек едет на запад по средней полосе дороги восточного направления, легковые автомобили и грузовики объезжают его с обеих сторон, а он мчится, не сворачивая, навстречу предзакатному солнцу.
В глазах стоят багряные и желтые полосы, тянет гарью... В день, когда тебе сопутствует удача, можно вести машину наобум, не рискуя разбиться.
Эллвуд не стал съезжать на дорогу, уводящую вниз, на уровень, позволяющий подъехать к зданию. Вместо этого он проехал еще три мили до одной из железнодорожных станций в черте города и прокатился по близлежащим местам.
На ярко освещенных улицах все было выставлено напоказ. Полиция прозвала это место «мясной рынок». Тех, кто не хотел платить, время от времени арестовывали — просто для проформы. Эллвуду нравилось там бывать. Он мог каждый раз подыскивать себе новую девицу, которую никогда не видел прежде и, что еще важнее, никогда больше не увидит.
На этот раз он выбрал высокую, с прической под Золушку, в просвечивающейся, как марля, юбке. Хлопнув дверцей автомобиля, она провела рукой по его промежности.
— Давай заедем за угол, — предложила она, — вон по той улице вниз. Там тупик.
Она рассказала, как собирается его обслужить. Эллвуд покачал головой, развернул машину и снова погнал к главной магистрали.
— Какого черта? — Она заметалась, ища ручку дверцы. — Послушай, я не выезжаю из этого района. Мне не выгодно.
— Я все оплачу, — успокоил ее Эллвуд. И назвал сумму.
Девушка пожала плечами:
— Да? Ну ладно.
Эллвуд помчался обратно, за окнами мелькали огни. Девушка больше не проронила ни слова, и когда Эллвуд взглянул на нее, то обнаружил, что она спит.
Прошло немало времени, прежде чем она снова заснула, уткнувшись лицом в подушку, зад ее все еще был задран кверху. Эллвуд пнул ее ногой в бок. Проснувшись, она недоумевающе взглянула на него.
— Ты теряешь деньги, разве нет? — спросил он.
Она подошла к окну и посмотрела на поток автомобильных огней, а тем временем Эллвуд заказал по телефону такси; машины проезжали совсем рядом, казалось, прямо у нее перед носом.
— Меня видно оттуда?
— Наверное, видно.
Рассмеявшись, она подошла еще ближе, демонстрируя свое тело от шеи до бедер.
Эллвуд представил, как едет по шоссе в гору и вдруг видит в освещенном окне обнаженную фигуру без лица — одно туловище в рамке.
С возвращением...
Глава 7
Доктор разбинтовал руку и стал поворачивать ее в разные стороны, придирчиво рассматривая. Линия пореза сморщилась, наложенный шов стал кривым, как ухмылка клоуна.
— Инфекции нет, — констатировал доктор. — Ваше счастье, что вы упали на бутылку, промытую соленой водой.
Теперь Паскью освободили от регулярного принятия болеутоляющего и антибиотиков. Помимо этого доктор сделал еще одно предписание: не пить.
«Ну одну рюмочку-то можно пропустить, — подумал Паскью. Каждому хочется выпить в конце дня». Он налил себе водки и вышел из комнаты, чтобы разбавить ее тоником.
Приехав еще три дня назад, он даже близко не подходил к офису. Позвонил секретарю и сообщил, что болен. Через две минуты ему перезвонил Джордж Роксборо.
— Что с тобой?
— Порезал руку. Началось нагноение. Поднялась температура.
— Дело в том, что в четверг ты должен участвовать в судебном заседании.
— Нет, Джордж. Все это пустяки.
— Ну, это с какой стороны посмотреть. Твой клиент, полагаю, думает иначе.
— Он попался с поличным на торговле кокаином. Этот человек — всего лишь звено в длинной цепочке. Либо его арестовали для отвода глаз, либо принесли в жертву. Его дело будет просто заслушано в комиссии. Предложи его кому-нибудь. Обязательно найдутся желающие.
— Какова линия его защиты?
— Полицейские лгут.
— А на самом деле?
— В данном случае это неважно.
— Сэм, судя по голосу, вряд ли у тебя жар.
— Ты виделся с матерью Тони Стюарта?
— Да. Все точно совпадает — время приезда и отбытия, сорт шоколада, который он ей купил, передачи, которые они смотрели по телевидению.
— А со Стюартом тоже говорил?
— А как же. Все та же история. Если они будут стоять на своем, обвинению туго придется. Они мало чем располагают, не считая его признания. Но признание в наше время ни черта не значит.
Паскью разматывал бинт, чтобы взглянуть на рану, — не устоял перед этим маленьким искушением, которое долго в нем зрело.
— А ты не задумывался, почему их показания так идеально совпадают?
— Почему?
— Все дело в телевизионных программах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50