И никто не поверит.Осматриваюсь. Ее одежда разбросана в беспорядке по комнате; у кровати — бокал и полупустая бутылка шампанского. Что еще? Ну да, незадолго до смерти девушка занималась сексом, вот только по собственной инициативе или была изнасилована? И еще один, главный вопрос: откуда она вообще взялась в моей квартире? И кто был ее партнер? Или — партнерша? А вообще-то это не мои вопросы, а следователя.Словно в ответ на эту, последнюю, мысль, во дворе засветился проблесковый маячок оперативной машины. Менты, они, как дети, не могут без шику! А то, что коляска подкатила по мою безгрешную душу, я уже не сомневался. Как не собирался и излагать им свою версию событий; боюсь, сценарий задержания, ареста и последующего «раскола» сексуального маньяка Дронова уже кем-то прописан.Пора делать ноги. Из квартиры я успел захватить только капроновый шнур и альпинистский карабин. Вышел в коридор, закрыл дверь — нечего облегчать служивым задачу, пусть помучаются, пока снимут это крепостное сооружение! Побежал по лестнице наверх, перепрыгивая через ступеньки. Кроссовки-мокасины на натуральной каучуковой подошве ступали бесшумно. И еще не оставляло чувство опасности.Таящейся там, наверху.Так и есть. Два здоровенных битюга, бездарно изображавшие бомжей, примостились на площадке крайнего, шестнадцатого этажа. Хм… Чтобы нажрать такую ряху, как у любого из этих, честный трудящийся бомж должен выжирать в день по два мусорных контейнера со всем содержимым, включая картон, стеклотару и целлулоид! То, что они должны были страховать крышу именно от меня, — никаких сомнений, но мое бесшумное появление оказалось для них неожиданным. «Бомжики» встали, один пробурчал нечто нечленораздельное, видно не вполне выйдя из образа, сделал шаг вниз, ко мне. Дожидаться, пока этот шкаф сграбастает меня, как кучу рухляди, не было ни желания, ни времени. Отмахнул правой с зажатым в ней шнуром, отвлекая внимание, а левую, со стиснутым в кулаке карабином, апперкотом воткнул здоровяку в причинное место. Мне показалось, по локоть. Внутри гиганта что-то не то булькнуло, не то треснуло, и он мешком свалился на ступеньки. Скорее всего после болевого шока он выживет, а вот «злыднем писюкастым» ему уже не стать. Как и отцом семейства.Второй с неожиданным для его комплекции проворством махнул ногой, целя мне в голову, — ушел на чистой интуиции, уклоном; ветерок от удара пошевелил волосы.Противник поднялся еще на ступеньку; глаза смотрели зло и беспощадно. Он собирался играть только наверняка, а у меня… У меня совсем не было времени; надо думать, служивые уже подтянулись к квартирке и гужуются перед чудом крепостного искусства, по недоразумению названным дверью.— Никуда ты не уйдешь, дурик… — просипел «бомж». — Ща менты тебя скрутят, и — в пресс-хату… Обидно? Удовольствие получили другие, а ответишь ты!Вступать с ним в дискуссию в мои планы не входило. Никак. Было бы побольше времени, да зайди я в спальню пораньше, да догадайся, что «пастухи» сидят сиднями на крайнем этаже, ужо я бы потолковал с ними на сухую…Придется подставляться.Делаю шаг вверх по лесенке. Соблазн достать меня ногой у «бомжа» слишком велик, тем более пользуется он собственными нижними конечностями мастерски.Удар я, естественно, не увидел. Угадал. Но и угадав, уйти от него полностью не смог; единственное, что успел, — это захлестнуть шнуром ступню противника.Спиной влетел в стену, хотя и вскользь, а больно, но шнур не выпустил. Как там в считалке? «Ловись, рыбка, большая и маленькая…» Мне досталась большая:Противник не выдержал рывка, вторая нога оторвалась от пола, и он спиной приземлился на бетонную площадку. Успел сгруппироваться, купировать удар, готов был встать… Вот этой возможности я ему уже не предоставил: успокоил коротким ударом ноги в висок. Возможно, что и навсегда.Замер, прислушался. Легонечко отворил дверцу на крышу. Пробежал к торцевой стене. Закрепил шнур и карабин на нем. Огляделся. Тишина и покой. Видно, те, кто задумал операцию, не ожидали от меня такой скорой прыти. Жалеть об этом я не собираюсь, перешагиваю низенький парапет, и по шнуру — вниз.В чем-то я погорячился. Со скоростью приземления с шестнадцатого этажа, с не правильно закрепленным карабином или со всем этим вместе… Чуть пригнувшись, бегу через занавешенные деревцами дворы, дую на сожженную до мяса ладонь, а в голове плавает одна только фраза, вздорная, но оптимистическая, и вполне в духе суровой действительности: «Сухая кожа — здоровый малыш». Глава 13 Остаток ночи я провел в «ракушке». Невзирая на борьбу мэра с «этим позорным явлением», «ракушек» в московских дворах убавилось ненамного, наоборот: растет благосостояние наших граждан. И это радует.Выбравшись из мини-гаража, нашел в зарослях одного из дворов распивочно-доминошную лавочку и устроился за сигаретой. Жаль, что без кофе, но лучше, чем ничего.Так, что мы имеем по утренней поре? «Ищут пожарные, ищет милиция…» Ищут новоявленного сексуального маньяка по фамилии Дронов. Бывшего аналитика неведомой службы, бывшего бойца в «горячих точках», бывшего сотрудника банка «Континенталь», в результате сомнительных афер оторвавшего просторную квартиру на престижном Юго-Западе. Маргинала-неудачника, свихнувшегося на почве отсутствия войны, привыкшего к насилию… пригласившего к себе красивую девушку.Девушка была сим злыднем очарована. Маньяки, они «шарман» плести умеют!Наготовила изысканных кушаний, но маргинал-параноик еды не дождался, потащил ее в спальню, завалил бедную девочку на постель и придушил во время коитуса.Получил, так сказать, полное и незабываемое удовольствие. Потом преспокойно уселся на кухне, в одиночестве выпил три рюмки водки, закусил деликатесами, смакуя полученное удовольствие. Милицию вызвал, понятно, кто-то из случайных прохожих или соседей; что-то ему показалось там в ветвях — крик, свет, да это и не важно. Вызвавший по понятным причинам пожелал остаться неизвестным.Насильник Дронов при появлении милиции ушел через крышу, попутно завалив двух мирно спящих бомжей: убивец, он убивец и есть! И сейчас представляет скорую и непосредственную угрозу для тихо себе работающих в офисах и иных злачных местах гражданочек.Дабы любимый город продолжал спать спокойно, в районе проведено усиление.Вот такие у нас вводные на раннее утречко. Что еще? Судя по ощущениям, температура воды в Москве-реке градуса двадцать два, воздуха — двадцать пять.Денек обещает быть жарким.Это — их версия. А моя? То, что меня подставляют по профилю, понятно еноту.Вопросы «кто?» и «почему?» пока не прояснены, но ответ на них слегка брезжит, как свет в конце туннеля.И я вспоминаю об Игорьке Крутове. Когда-то мы были друзьями не разлей вода, несколько лет назад, когда я попал в передрягу с Организацией, Крутов оказал мне быструю и очень эффективную помощь, освобождая жену и детей того же Димы Крузенштерна. С тех пор мы не виделись. Единственное, что я знаю точно, — будучи начальником в РУБОПе, он получил-таки вожделенные генеральские погоны. И это не карьеризм: плох тот полковник, который не мечтает стать генералом. Ну а подполковник, с отсутствием тех же устремлений, мне вообще малопонятен. Сам, по правде говоря, стал бы генералом, да думаю, такие погоны плечи жмут пожестче, чем наручники — запястья.Итак, нужно встретиться с Круговым. Но это второе. А первое — слинять из злачного района. Благо пока еще час волка: оставшиеся летом в Москве законопослушные и работящие граждане спешат на службу посредством метро, и в этой ситуации милиции фильтровать поток затруднительно. Особенно районной. Труба зовет! Пора выбираться из этого милого распивочного уголка за помощью к компетентным органам по прозванию РУБОП.Кусты раздвинулись, и прямо передо мной оказалось двое барыг-алканов. Эти, в отличие от ночных, — самые настоящие. Но помня, что белая фата — отнюдь не гарантия девственности, бегло изучаю нарисовавшихся мужичков. Ибо был в моей не столь давней южной ссылке случай, когда бомж-санитар оказался очень скверным дядькой.— Распиваем? — гаркнул я начальственно.— Ты чего? — Мужики шуганулись от меня с натуральным похмельным испугом — такой наиграть невозможно.— Да я это… — произношу совсем другим тоном. Вздыхаю, тряско вытягиваю сигарету из пачки. Жаль, что «Лаки страйк», а не «Прима», ну да алкоголизм клиентов не разбирает: вчера мог гулевать по-крупному, а сегодня, выгнанный дражайшей половиной, трястись в неопохмеленно-потрясенном состоянии на зачуханной лавочке. Жизнь — штука переменчивая, и алканы знают это лучше других.Мужички, рассмотрев меня как следует, успокоились.— Водяру с портвешом, видать, вчера мешал? — сочувственно осведомился один.— Сначала — да. А потом… — Сокрушенно опускаю голову, давая понять, что не помню ни-че-го. Добавляю с известной каждому нашему интонацией «а вот вчера были о-о-очень большие»:— Салат крабовый хавал ложкой… — и снова вздыхаю.Мужики переглянулись. В сумке у них позванивало.— Стакан тебе надо накатить, — авторитетно произнес первый. Заметив, как я алчно заблестел глазами, добавил:— У тебя это… Хоть чего-то осталось? А то мы не профсоюз — бесплатные путевки раздавать…— Ну… — Вытряхиваю из кармана рублей восемь мелочи.— Вот это дело! — повеселел один. — А фиг ли маешься, здесь на стаканюгу грязного — вполне!— Витек, не приставай к человеку! До ларька, до него еще доплыть надо.Вишь, не в себе он! Сам такой же был час назад. Лучше плесни!Витек пожал плечами: дескать, и то верно, вынул из истертой сумки бутылек мутного портвейна с темно-синей этикеткой, опалил спичкой пластмассовую пробку, снял, долил пластиковый стаканчик доверху:— Причащайся.Стаканчик я умахнул единым духом, с сожалением проводил взглядом. Витек поразмыслил, налил второй:— Валяй. Чтоб сразу отлегло.Я «завалял». И, прямо скажем, отлегло.— Тебя как звать-то? — спросил тот, что постарше.— Олег.— Меня — Мишка. А его — Витек. Ну че, крякнули? — посмотрел Мишаня на Витька и потянулся бутылкой к подставленному стакану.Пока мужички выпивали, я молча курил. Уходить не спешил по старой прибаутке: двое расхристанных алканов берут в оборот зачуханного очкарика:«Мужик, на троих сообразим?» — «Да я не…» — «Давай трояк». Тот дает. Мужики берут пол-литра, утягивают очкарика в скверик, наливают в замызганный стакан:«Пей!» «Да я не…» — пытается сопротивляться интеллигент. «Пей, кому сказано, не задерживай!» Тот, давясь, пьет. Один алкан достает из кармана обгрызенное яблоко:«Закусывай». — «Да я…» — «Закусывай, тебе сказано!» Очкарик с грехом пополам жует фрукт. Мужики тем временем выпивают степенно. Интеллигент робко спрашивает: «Ну, я пойду?» В ответ ему: «Куда?! А позвиздить?!»Вот потому и не тороплюсь: разговорить давешних «бомжей» у меня времени недостало, да и условия были совсем неподходящие, а с этими мужичками самое время «позвиздить». О чем будет «звиздеж» — догадаться несложно.Мужикам подошло.— Ты сам-то местный, Олег?— Ну, — неопределенно киваю. — У бабенки одной, Ленки Прохоровой, присоседился.— Это какая Ленка? Та, что с косой прошлый год ходила?— Не, она стриженая. Щас блондинкой покрасилась. На рынке шмотками торгует.Да должны вы ее знать!— Да видать видывали, а всех не упомнишь… — философически изрек Мишаня, прописав меня как «своего». — Ты во сколько вчерась к своей заявился-то?— Я чего, на часы смотрел?— Это да… Выгнала?— Ну. Пятый день запой, собака, крутит.— Это бывает, — поддакнул Витек. — А ночевал где?— Да здесь и ночевал. На лавке.— Менты-то здеся не шустрили?— Покамест нет. А с чего?— Да сволочь одну ищут. Девку у себя дома задушил.— Ну?! — делаю круглые глаза.— Угу. Насмерть. В восемнадцатом доме.— Крутой дом.— Ну. Там всякие богатей живут и прочая шушера. Уже совсем с жиру озверели, падлы. Ну, понравилась девка, так трахай, душить зачем?— Погодь, Мишаня, бабы у подъезда судачили, девка та — малолетка, да на наркоту подсаженная. Ее хахаль трахнул и придушил чулком.На наркоту… Ну что ж, все организовано достоверно. Особенно в здешнем районе, славящемся рынком наркотиков. Итак, в моей безвременно оставленной квартирке служивые наверняка обнаружили и это зелье, а убитая девчонка — малолетка и начинающая наркоманка; для завершенности отрицательного образа я оказался еще и наркобарыгой. Слава Богу, не в Сингапуре живем, но ежели меня словят, служивые пропишут мне «до суда и следствия» так, что мало не покажется!Поэтому попадаться нельзя — с целью сохранения здоровья и способности к плотским утехам и деторождению. Как-никак я еще не женат, нельзя сказать, что собираюсь, но, как говаривал кто-то из древних, ничто человеческое мне не чуждо, и из этого «не чуждого» общение с прекрасной половиной человечества составляет лучшую часть моей неупорядоченной жизни.— Может, это негритос был? Они как раз этим и промышляют. А за наркоту девка не то что негру, кому угодно даст.— Не, бабы базарили, местный. Нашенский. Какой-то бывший вояка.— У этих крыша протекает по полной программе…— Ну используй девку по назначению, но губить-то зачем?! — не унимается Витек. — Яйца бы таким отрывал!— Под корень! — искренне соглашаюсь я.— А менты чего? Им ханыг каких ловить для плана, вроде нас, это как здрасьте! А этого теперь — ищи-свищи!— Не, — авторитетно возразил Мишаня, — словят. Если маньяк, то словят. У них с этим строго.— Может, и так. — Витек глянул на остатки вина в бутылке:— Ну че, еще за одной слетаю? Ссыпай, что ли, свою мелочь…Я высыпал рублевичи в подставленную ладонь:— Не, я больше не буду.— Чего?— Хватит.— Как знаешь.— Опохмеляться — это искусство. Не правильный опохмел ведет к запою, — философически заметил Мишаня. — С бабой замиряться пойдешь?— Ну, — кивнул я. — На рынок.— Вот это правильно. Если не дура, сама же и нальет еще.— Не, Ленка не дура.— И отдери ее хорошенько. В смысле — оттрахай. Чтоб визжала! Бабы за это все простят! Силенки-то есть?— Покамест не жаловался. У меня после пьянок стояк крутой!— Это да… А мы с Витьком — по винцу. А, Витек?— Ну.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11