https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/Edelform/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Я не спорил. Любой человек имеет свой взгляд на книгу либо театральную постановку, либо кинофильм. Одному сюжет нравится, другой находит в нем многочисленные из"яны. Одному по душе язык изложения, другой считает его «кондовым». Сколько людей, столько мнений — старая истина. Спорить, доказывая свою правоту, все равно, что пытаться убедить соловья в необходимости каркать на подобии вороны. Или — наоборот.
В четыре часа дня молчаливая служанка пригласила в столовую. Во время обеда разговор не прерывался. Геннадий Викторович взялся еще за одну мою книгу и принялся разбирать ее по страницам и слогам. Опять же — веско и доказательно.
Расстались в семь вечера. Тимур напялил на меня идиотские очки, взял под руку и сопроводил к машине…
Машенька встретила мужа возле под"езда. Стояла, набросив на узкие плечи старенький пиджак и не сводила глаз с автобусной остановки. Расспрашивать не стала — положила обе руки на плечи, уткнулась головой в грудь и… заплакала…
13
Сейчас мне предстоит вторая встреча с культурным бандитом. Пройдет ли она так же доброжелательно, как первая, или Геннадий Викторович решил расправиться со мной за повесть, опубликованную в журнале после моего посещения его особняка? Признаться, в ней я вылил на героя — скорее, антигероя — порядочное количество грязи и желчи. Упомянул о жажде беспредельной власти, о депутатском обличьи явных преступников, о внешнем культурном их облике, о страшном криминальном будущем страны.
Как бы мне не аукнулась эта дерзость. Иногда человек, излучающий благожелательность и интеллигентность, прячет за ними жестокость и мстительность. Если Геннадий Викторович из этой колоды, не сносить мне головы.
И все же я решил поехать! Почему? Что подтолкнуло меня на этот рискованный шаг? Привычный риск? Конечно, он присутствовал, как же без него? Но главное не в риске и не в осторожности.
Дело в том, что я разочаровался и в официальных органах в виде толстого Гулькина, и в неофициальных, типа Васьки Стулова. Первый, на мой взгляд, охвачен заботами о повышении своего имиджа, второй — непонятно чем. То нацеливает меня на толстую коротышку, то неизвестно для чего — на престарелого склеротика. Бесцельно передвигает на нешахматном поле безвольную пешку, подставляя ее то под удар ферзя, то на с"едение слона-офицера.
Похоже, единственная надежда на себя и на преступные группировки, так называемые «крыши». Ибо я, со всем детективно-литературным опытом, круглый, пустой внутри нуль, чистый белый лист, на котором любой может поставить свой автограф.
Остается «крыша».
Но занимающиеся этим бизнесом преступники слишком высоко ценят свои услуги. Прейскурант пестрит сотнями тысяч. Для меня подобные затраты не под силу, для Сидоровых — тем более.
Вдруг Геннадий Викторович поможет бесплатно, из одного только уважения к попавшему в беду несчастному литератору. Или его подтолкнет на согласие найти Верочку такое же, как у Гулькина, стремление выглядеть этаким сверхчеловеком. Похоже, интеллигентный бандит почувствовал по отношению к писателю некую симпатию, развить которую мне и предстоит.
Возле памятника Ильичу — все тот же отлакированный «форд». Рядом с ним равнодушно покуривает здоровенный парень с тупым выражением на лице… Водитель, что ли? Нет, вихрастый парнишка на месте, посылает мне дружелюбные улыбочки. А где интеллигентный Тимур?
— Здравствуйте, — вежливо поздоровался я, подойдя к машине. — Вы не меня ожидаете?
— Фамилия? — не вынимая изо рта сигарету, буркнул парень. Будто сплюнул.
— Бодров, — отрекомендовался я. Для большей весомости добавил. — Меня ожидает Геннадий Викторович.
— Доцент говорил… Садитесь…
Доцент? Точная кликуха! Не дотягивающаяся до Профессора, но перешагнувшая МНС — младший научный струдник. На страницах моих произведений расселись, будто птицы на проводах, Пузаны, Пудели, Жабы, Интеллигенты, Оглобли, Ханыги и другие малопривлекательные преступные персонажи. А вот Доцент появился впервые.
Может быть, Геннадий Викторович действительно ученый, оголодавший на мизерной зарплате, к тому же, задерживаемой на много месяцев? Помыкался человек, надоело, и подался он на вольные хлеба, где и доходы погуще, и имеется возможность применить на практике знания и опыт.
Не ожидая повторного приглашения, я забрался в машину. «Горилла» уселся рядом с водителем, предоставив мне все заднее сидение, и прочно замолчал.
— Можно узнать, куда девался Тимур Александрович? — робко задал я опасный вопрос, ожидая хлесткого ответа: а тебе, падло, какое дело до Тимура, сиди и помалкивай пока гляделки целы и язык на месте! — Мы с ним как-то познакомились…
— Перевели на другую работу, — неприветливо буркнул посланец и снова умолк.
Ответ прозвучал двухсмысленно. Понятие «перевод на другую работу» может означать и переселение на тот свет. С пересадкой в ближайшем морге. Продолжить расспросы я не решился.
Под"ехали к Московской кольцевой. Парень повернулся и молча протянул мне знакомые очки, внимательно проследил за процессом их одевания. Удовлетворенно посопел и зажег очередную сигарету.
Так и промолчал до самого конца поездки. Такое поведение посланца бандитского главаря не сулило мне ничего хорошего.
Геннадий Викторович встретил меня в знакомой гостиной все той же приветливой улыбкой. Поднялся с кресла, крепко пожал руку.
— Как доехали? Как относился к вам Сергей — не спрашиваю. По натуре он молчун, но человек чрезвычайно добрый и обязательный.
Что касается обязательности судить не могу, а вот в отношении доброты сомневаюсь. Человек с тупым выражением лица вряд ли может быть добряком. Скорее, наоборот, злыднем.
— Спасибо. Доехали без приключений. Рад нашей встрече, — на всякий случай я изобразил радостную улыбочку. Будто по-собачьи лизнул хозяина, который занес надо мной палку. — Как живете?
— Спасибо. Прочитал вашу повесть и захотелось поговорить. Вы, так талантливо описали своего героя, словно я посмотрел в зеркало… Решили — обиделся, да?
Я склонил повинную голову, покаянно вздохнул. Дескать, малость, переборщил, но без задней мысли, не со зла — писателей ругают, но не судят. Попытался оправдаться. Без малейшей надежды на успех.
— Почему вы решили, что герой повести жестокий садист, махровый убийца имеет к вам отношение? Он, как бы это выразиться, собран из множества людей. У одного взята жестокость, у другого — культура общения, у третьего…
— Не крутите, Павел Игнатьевич, у вас это получается неубедительно. Не умеете хитрить и изворачиваться — не дано. Да я и не обижаюсь… Давайте полакомимся кофием с коньячком и попытаемся разобраться в вашем герое… Или — антигерое?
Знакомая служанка накрыла низкий столик, поклонилась и ушла. А меня неизвестно почему мучило отсутствие Тимура. Водитель, служанка — те же, Куда девался интеллигентный молодой человек, сопровождающий меня во время первого посещения Геннадия Викторовича?
В конце концов не выдержал.
— Простите, ради Бога, не мое это дело, но слишком уж понравился мне ваш Тимур Александрович… Почему не он приехал за мной? Заболел или…
— Или, — кивнул хозяин, попрежнему улыбаясь. Но мне показалось, что добродушная улыбка превратилась в маску, под которой спрятано недовольство. — Тимур отправился выполнять другое задание, вот и пришлось послать за вами нелюдимого Серегу… Надеюсь, вы не заподозрили меня в расправе над вашим «приятелем»? Повторяю, я не убийца и не палач… Хватит об этом! — прихлопнул он ладонью по столу. Будто убил некстати появившегося таракана. — Думаю, у нас есть более приятные темы для дружеской беседы… Знаете, мне показалось, что вы несколько перебарщиваете в смысле секса. Ну, пара страничек — куда ни шло, сейчас это модно. Но когда сцены обольщения и соития занимают целые главы — извините, это дурно пахнет…
Я, конечно, принялся возражать, доказывать обратное. Мол, именно при сексуальном общении полнее раскрывается характер человека, проявляются его положительные и отрицательные черты. К тому же, по сравнению с другими авторами я — ангел, святой, невинное дитя.
Геннадий Викторович взял лежащую на столике мою книгу, принялся листать ее, выбирая места, отмеченные подчеркиванием и восклицательными либо вопросительными знаками. Я мельком увидел на полях короткие замечания. От множества закладок книга казалась раздутой, увеличенной в объеме.
Проспорили до обеда. Увлеченный защитой не просто написанного — выстраданного, я начисто позабыл о недавно сжигающем меня страхе расправы, бандитского беспредела. Иногда даже применял выражения, далекие от джентльменских.
А вот Геннадий Викторович не опускался до грубостей, был корректен и выдержан. Только иногда терял контроль над руками — выбивал по столу тревожную барабанную дробь. На подобии той, которая звучала в старое время на плацу при экзекуциях над провинившимися солдатами.
Уже прощаясь, я вспомнил о своих замыслах использовать «крышу».
— Простите, Геннадий Викторович… У меня есть маленькая просьба… Если ее выполнение вас не затруднит…
Я не играл и не кокетничал — мне было по настоящему неловко. Слишком уж резкий переход от разбора литературного произведения к нескромной просьбе. Как бы собеседник не посчитал ее настырной и не ответил соответственно. Почему-то мне страшно не хотелось разрушить хрупкий мостик, соединяющий меня с Доцентом.
Пусть он преступник, криминальный бизнесмен, возможно — убийца, но, вместе с тем — удивительно интеллигентный, обаятельный человек. Слишком редко встречается такое сочетание: преступник и эрудит, убийца и благожелательный собеседник.
Впрочем, почему я решил, что он убийца? Криминальные структцры многообразны, четко делятся по профессиям. К тому же, преступные деяния Доцента пусть разбирают следствие и суд. Если, конечно, Геннадий Викторович доживет до суда. Жизнь криминального бизнесмена коротка и непредсказуема: сегодня он купается в роскоши, лениво спорит по поводу театральных постановок и музыки Моцарта, а завтра — либо взорвут конкуренты, либо подстрелят при «попытке бегства» оперативники.
Сейчас я общаюсь не с главарем банды — с приятным человеком, милым и образованным. Беседа с ним доставляет мне неизменное удовольствие. В это время забываю о том, что разговариваю с преступником, с вором в законе, с человеком, который, возможно, является виновником смерти или страданий десятков, если не сотен, людей.
Геннадий Викторович взял меня под руку и возвратил к покинутым креслам. Разлил в хрустальные рюмки коньяк и только после этого возвратился к моей невысказанной просьбе.
— Слушаю вас.
Я рассказал об исчезновении внучки Сидоровых. Саму суть, включая убийство одного из двух телохранителей. Мои подозрения в адрес пасынка и неведомого пока мужика с проседью в волосах решил оставить при себе. Развернется Доцент, выйдет на след похитителей, если, конечно, состоялось похищение, а не добровольный переезд Верочки, скажем, к дальним родственникам, — тогда можно дополнить сегодняшнее откровение.
Доцент слушал меня, задумчиво постукивая ножкой хрустальной рюмки о стоящий рядом фужер. Мелодичный перезвон будто аккомпанировал моим словам, уменьшая напряжение и увеличивая смутную надежду.
— Надеюсь вы сами понимаете, сейчас ничего обещать не могу. Одно скажу: сделаю все возможное. У меня имеются довольно прочные связи с фирмами, которая занимаются… скажем, укомплектованием публичных домов. И в России, и за рубежом… Надеюсь, они не откажут в нужной нам с вами информации… Короче говоря, разберусь.
Я благодарно пожал холеную руку. С удовольствием обнял бы — побоялся, что это будет неправильно понято. Да и не привык я к сентиментальным порывам и слезливым излияниям.
— Спасибо, дорогой Геннадий Викторович… Удивительно, как вы — добрый и отзывчивый человек — можете…
Я замялся, не зная чем закончить начатую фразу. Страшно не хочется упоминать о «профессии» человека, который только-что пообещал мне помощь.
— … заниматься преступным бизнесом, — улыбаясь, договорил вор в законе. — Не стесняйтесь — не обижусь.
Я поднялся, демонстративно посмотрел на часы. Дескать, время позднее, дорога дальняя, пора и честь знать. Главное достигнуто — Доцент пообещал разобраться, а это не так уж мало.
Геннадий Викторович не стал удерживать. Похоже, он все-таки обиделся, но не подавал вида. Может быть, общение со мной ему тоже по душе. Ежедневные контакты с наглыми, матерщинными бандитами, наверно, набили синяки на мозгах, вызвали чувство неприязни и отвращения. Поневоле ищет отдушину, чтобы глотнуть чистый, не замутненный блатными повадками воздух.
Вот и нашел «отдушину» в моем лице.
— Придется вам смириться с тем, что вас проводит нелюдимый и грубоватый Сергей, — нажимая кнопку под столом, усмешливо посочувствовал он. — К сожалению, других сейчас нет под рукой.
— Ничего, переживу.
Появился парень с тупой физиономией. Протягивая мне черные очки, попытался изобразить приветливую улыбку, более похожую на зевок голодного пса. Я ответил благодарной улыбкой беззащитного младенца.
В салоне машины заставил себя мысленно проиграть сегодняшнюю встречу с Доцентом, со всех сторон осматривая и ощупывая каждое слово, каждый жест. Не скажу, что делал это профессионально, но приходилось мириться: рядом нет ни криминальны экспертов, ни опытных психологов. Ничего страшного: обычная проработка рукописи, привычное выяснение отдельных деталей наших с вором в законе взаимоотношений, моя информация о Верочке.
Кажется, все гладко и правильно, ни одной задирины.
Покончив с анализом беседы с обаятельным бандитским главарем, я покопался в запутанном клубке, образовавшемся в коммуналке. Начиная с безобразной коротышки, которая упрямо лезет в мою постель, кончая хитроумным склеротиком, едва передвигающимся на дрожащих «ходулях». Между ними маячит ехидная и добрая баба Феня.
— Можешь снять очки, — вернул меня к действительности похоронный голос Сергея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41


А-П

П-Я