— Толковая штука для ближнего боя, метров на пять. Не держи в сумочке. Лучше спрячь, — он оглядел тонкую девичью фигуру, — за лифчик, что ли… Нет, станет выпирать. В карманчик платья? Черт побери, похоже, у тебя — ни одного карманчика…
— Не волнуйтесь, Паша, успею при необходимости достать…
Наконец хлопнула дверь в под»езде. Появился мордатый маклер в изрядном подпитии. Его подхалимисто поддерживал телохранитель с бородавкой. Запихнул босса на заднее сидение, оббежал вокруг машины, попутно по привычке попинал ногой скаты. «Бегающие глаза», видимо, остался у старушки проследить за поведением жертвы. Как бы она не бросилась за советом к соседу или, не дай Бог, в милицию.
Сесть за руль телохранитель не успел. Припомнив ухватки Дуплишки, Наташа, покачивая бедрами, подошла к парню. Прижалась к его плечу тугой грудью.
— Не могу открыть дверь в квартиру… Пожалуйста, помогите… Я заплачу…
Слово «заплачу» выдано с многозначительной паузой, которая четко обозначила систему «оплаты». Способ общения тоже скопирован с Дуплишки.
На заднем сидении заворочался хмельной босс. Под влиянием водки или коньяка он помягчел, излучал волны доброты и понимания.
— Иди, Шкворень, трахни бабенку. Я пока вздремну. Не задерживайся — на скоростях.
Замирая от унижения и страха, Наташа повела водителя в темный под»езд.
Секретарев резко открыл дверь, ткнул стволом в мордатое лицо.
— Привет тебе от дяди Мити, паскуда, — выстрелил он прямо в открытый в крике рот. — А это — от замученной жены, — вторая пуля в лоб. — А эта — за родителей Коли… За друга Кости…
Павел выпустил всю обойму. Пистолет с глушителем, поэтому выстрелы прозвучали не громче хлопков в ладоши. Оглядев мертвого бандита, он с силой захлопнул дверь.
Из черного провала под»езда раздался женский крик. В нем не было мольбы о помощи — гнев и ненависть. Секретарев ринулся спасать Наташу.
Получив приказание босса особо не задерживаться, телохранитель решил не откладывать «мероприятия». Вырвал из её рук сумочку, которую она машинально выставила перед собой, отбросил в сторону. Задрал подол и одним движением профессионально разорвал на двое трусики. Одной рукой прижимая телку к стене, второй так же умело расстегивал ширинку.
Рассвирепевший Секретарев прижал глушитель к затылку парня, нажал на спуск… Щелчок!… Идиот, он же всю обойму использовал на Козыря! Парень обернулся, мгновенно выхватил свой пистолет, но выстрелить не успел — нежная женская рука с неженской силой ударила ребром ладони по горлу. Павел перехватил пистолет и обрушил его на голову телохранителя. Тот перегнулся в поясе и рухнул на грязный пол.
Не стесняясь Павла, девушка стащила с себя разорванные трусики, брезгливо отбросила их в сторону и… заплакала злыми слезами. Отвернулась к стене, колотила по ней кулачками.
— Какая же я дура… Дура, дура…
Секретарев нашел сумочку, бережно отряхнул её и вдруг засмеялся.
— Впервые вижу плачущего боевика. Прекрати истерику! Все позади. Пошли пока соседи не вызвали милицию…
Следствие по делу о застреленном в машине господине Валиулине и о зверском избиении его телохранителя вел Неелов. Он догадывался, кто застрелил Козыря, но помалкивал. В колоде аналогичных убийств, не подающихся разгадке, появилась ещё одна «карта».
В беседе со следователем прокуратуры Иван высказал свое мнение: очередная разборка. Скорей всего, преступники не поделили сфер влияния, конкуренты схватились между собой. Обычная история, не стоит мучить себе мозги, наживать нервные расстройства. Разве мало нераскрытых преступлений — добавится ещё одно.
— Так-то оно так, — сомневался молодой парнишка, недавно окончивший юридический институт и впервые столкнувшийся с убийством. — Только вот телохранитель твердит о какой-то телке. Никогда не слышал о женщинах-убийцах…
Неелов тоже не слышал и не видел, но согласиться с сосунком считал позорным и обидным.
— Мало ли что может почудиться человеку, которого оглушили. Одна из версий: решил трахнуть красотку, а тут подвернулся её хахаль. Вот вам и разборка на любовной почве…
— Странная девица, — не унимался следователь. — Пострадавший показал: врезала ему по горлу. Профессиональный удар… Нет, как хотите, но в этом убийстве придется покопаться.
Копайся сколько тебе будет угодно, озлобленно подумал Неелов, все равно ничего не выкопаешь, малышка. Слабо тебе догадаться о существовании офицерского Удава, не говоря уже о том, чтобы повязать таких, как Костя Бузин. Потому что они — профессионалы, а ты пока воздушный шарик на слабой ниточке.
— Сейчас девицы научились себя защищать, — устало твердил Иван. — Вон сколько их заканчивают курсы восточных единоборств. Удар по горлу насильника — не доказательство. Дай-то Бог, чтобы все телки умели так действовать — нам меньше работы…
Неелов раздражен до предела. Попытки внедриться в банду Лягаша, заменить некстати убитую Дупленку другим агентом оканчивались неудачами. Сидит криминальный босс на подобии паука в искусно сплетенной паутине и дергает то за одну нитку, то за другую. Соответственно, происходят новые покушения, ограбления, убийства.
Сыщики вместе с оперативниками хватают преступников, не без этого, но, как правило, в расставленные силки попадают шестерки, пехотинцы. «Паук» остается недосягаемым…
А этот сосунок собирается ковыряться в убийстве очередного преступника…
Глава 20
— Один ты у меня остался, дружан, — в очередной раз плакался Лягаш. покачивая ноющую руку. — Не сомневайся — расплачусь. Такую отвалю капусту — богатым станешь, на «мерседесах» будешь разъезжать, на Канарах жить, баб заведешь гарем…
Кариес молча кивал, закатывал маленькие глазки, всячески изображал благодарность и довольство. На самом деле, в его недоразвитый мозг закрался болезненный винтик сомнения. Вкручивается все глубже и глубже. Не такой человек Лягаш, чтобы делать богатым и независимым шестерку, телохранителя, каких босс может набрать себе десятки. Как бы обещанные Канары не превратились в могилу на местном кладбище, а капуста израсходована на оплату похорон.
Несмотря на природную тупость, Кариес отлично изучил повадки хозяина. На ум приходили шестерки, которых он замочил после того, как они стали ненужными.
Аналогичные мысли роились и в голове босса.
Слишком много знает телохранитель, слишком во многое посвящен. Отыщется ему замена — пику в бок или пулю в голову. А пока — нахваливать, напускать благостного тумана.
— Дупло скурвилась, Корень сбежал, — привычно жаловался Лягаш, пронизывая Кариеса ощупывающими взглядами злющих глаз. — Вот и Козырь приказал долго жить. Севастьянова убрали, паскуды мерзкие… Отстреливают, будто фазанов, моих верных шестерок, оставляют меня голеньким… Ништяк, перебьемся!… Очень прошу тебя, кореш, будь поосторожней, не подставляйся. Не приведи Господи, уберут тебя, тогда — кранты…
На этот раз раненный босс забрался в такую чащобу — сыскарям в голову не придет искать его под Кимрами в избушке местного лесника. Посланцы осиротевшей банды приезжают в Кимры, где их встречает верный Кариес, привозят свежие новости, получают задания.
Связь действует безотказно, лучше государственной и акционерной.
Вместо убитой Дуплишки, хозяйство «гостей» ведет жена лесника, толстая, расплывшаяся во все стороны Груня. Ее муж, костлявый, долговязый Семен, дома бывает редко. Угрюмый и молчаливый, он отходит только общаясь с деревьями да с лесным зверьем — говорят, тогда смеется, даже напевает что-то похожее на церковные песнопения. Дома — слова не добьешься, улыбки не выдавишь.
Двое сыновей лесника жили с семьями отдельно. Поэтому для хозяйственной, энергичной женщины появление постояльцев, будто вдохнуло новый всплеск желанной заботы. А чем ещё прикажете заниматься одинокой бабе, если не заботиться о мужиках?
— Щи на обед сготовить? — вытирая всегда мокрые руки передником, осведомлялась она. — На закусь — огурчики да перчик, на второе — картоха с мясом. Вкуснятина! — восторгалась Груня своим умением готовить и хозяйственной хваткой. — Под самогончик аль под наливочку — самый обед.
К еде, как и к женщинам, Лягаш относился равнодушно — целыми днями что-то высчитывал, прикидывал, орудуя древними счетами и шариковой ручкой. Не давали боссу покоя убытки, которые он нес из-за дурацкого ранения.
— Чай, болит рученька? — жалостливо всхлипывала хозяйка. — Давай перевяжу, заменю травку лечебную, — говорила, будто напевала. — Она, ента травка, больно пользительная.
Лягаш охотно протягивал руку, посылал женщине благодарную улыбочку. И мучился страхом. Черт её знает, эту лесную колдунью, что она накладывает на рану: лечебную травку или ядовитое снадобье? «Полечит», а после хирург в больнице отрежет лапу? Но выхода не было — обращаться к врачам ещё опасней, нежели доверяться знахарке. Наверняка, менты всюду разослали его приметы, упомянули о пулевом ранении. Вот и приходится выбирать, что побезопасней.
Груня заменила Дуплишку, а кто заменит Корня с его «медицинским» чемоданчиком? Кариес? Нет, только не этот фрайер с разумом пятилетнего ребенка! Всадит иглу не в то место, распухнет, набрякнет, что тогда делать? Груня? Тоже не в цвет — хозяйке не положено знать о наркотиках, ибо они, вредные привычки криминального бизнесмена, тоже известны сыскарям и, наверняка, разосланы по всей России.
Лягаш приспособился глотать «колеса». Конечно, эффект не тот, но ломка прекращается или становится более терпимой.
Кариес же мучился от другой «болячки». По ночам донимали телохранителя мучительные сновидения, в которых яркими красками — картинки прежних «секспредставлений» с Дуплишкой. Радовал верный слуга любимого хозяина-импотента, заодно гасил в себе мужские желания.
Ушла из жизни Дуплишка, миновали сексуальные забавы.
— Хозяин, не желаешь повеселиться? — с угодливой улыбочкой спрашивал Кариес. — Как в прежние времена, помнишь?
Лягаш облизывался. Ему тоже скучно, вечное общение с неподдающимися цифрами надоело, раненная рука не позволяет покинуть надежное убежище, заняться «делом».
— И с кем ты собираешься меня веселить?
— А Груня зачем? Она, стерва, будто пружинный матрас, раскочегарю — такое изобразит — смехом изойдешь…
— С бабой базарил? Согласна?
— Да кто у телок спрашивет согласия? — удивился дурацкому, по его мнению, вопросу Кариес. — Пообещаем капусту, пригрозим ножиком — сама ляжет.
Кариес умолчал о своей попытке овладеть хозяйкой, о неудаче напоминала здоровенная шишка на макушке и расцарапанная шея.
Однажды, тоскующий телохранитель заглянул в парадную горницу. Дебелая хозяйка мыла полы. При виде заманчиво виляющего зада и отвисших почти до пола грудей сластолюбец ощутил такой взрыв желания — погасить его невозможно, легче живым закопаться в землю. Решительно подошел, задрал хозяйкин подол, а там ни трусиков, ни штанишек. Прижался и… от могучего удара отлетел в угол. Разгневанная женщина схватила массивный табурет и опустила его на башку насильника.
— Вот пожалуюсь мужу, он тебя надвое раздерет, паскуда, — задыхаясь, пообещала она. — Он тебе мужские причиндалы попортит, хорек вонючий.
Пришлось спасаться бегством…
Лягаш заметался по комнате, то и дело хватаясь за рукоятку пистолета.
— Выбрось из головы, падла! Используешь Груню, а она завтра же трекнет ментам. Еще раз цынканешь, сявка, отправишься догонять Козыря!
Кариес вжался в стену, испуганно заморгал.
Немного успокоившись, Лягаш поманил его к себе.
— Поутру поедешь в Москву. Передашь Фомке: пусть найдет надежную лярву. С медицинским образованием. Это — раз. Дальше — встретишься с Поспеловым… Помнишь начальника банковской охраны? С ним. Если он уже устроился на работу — пусть подготавливает наезд. И ещё — передай Фомке: немедля замочить сторожа автостоянки и телку, которую привела однажды Дупло… Помнишь? Фомка тоже знает.
Еще бы не помнить! Кариес машинально ощупал грудь, по которой пришлись каблучки Наташи. Злобно усмехнулся.
— Разреши, босс, телкой займусь сам. Я уж её выпотрошу, отведу душу…
— Отводи, — равнодушно разрешил Лягаш. — Только не проколись. И вот что — есть в уголовке опасный сыскарь по фамилии Неелов. Удастся его замочить — уплачу пять кусков баксами… Повяжет тебя — язык в задницу засунь или откуси. Трекнешь — не жди пощады, с того света достану, ты меня знаешь… — помолчал и вдруг добавил. — Встретишься вдруг с Корнем — цынкани: зла на него не держу, пусть возвращается…
Когда лесник привез постояльцев со станции и буркнул, обаращаясь к жене: будут жить, даже тупой Кариес понял — Лягаша и лесника связывают непростые отношения. Это подчеркивала и тяжелая рука хозяина, положенная на плечо хрупкого «постояльца».
Оба, будто сговорились, промолчали о соединившем их давнем событии.
Тогда Лягаш и лесник парились на зоне. Главарю банды отвалили трояк за незаконное хранение оружия — прихватили с пистолетом, слава Богу, не засвеченным, не побывавшим в деле. Леснику — тот же срок за избиение с нанесением тяжких увечий: пристали поздно вечером мужики, требовали капусты, угрожали; вот и раскидал их будущий зек, будто годовалых щенков, да ещё приложился к каждому здоровенным, напоминающим кувалду, кулачищем.
По нынешним временам «преступления» чепуховые, не связанные ни с убийствами, ни с грабежами — примитивная бытовуха. Год отбарабанили в следственном изоляторе, осталось два на ушах — пришлось париться на зоне.
Отношения между двумя зеками: здоровенным лесником и щуплым «подростком» — типа «здравствуй-досвиданья». Ни малейшей привязанности, не говоря уже о дружбе. Как и всех слабосильных людей, Лягаша привлекала невероятная сила лесника и он изо всех сил старался подружиться, стать полезным. Отмывал богатырю грязные сапожища, предлагал поделиться пайкой — еды огромному и сильному мужику вечно не хватало.
В ответ — ни спасибо, ни пшел вон — молчание. Даже не улыбнется, падла, не кивнет башкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43