– Если не он взял диск, то кто же? – уже почти спокойно спросил он у Зуба.
Тот в ответ лишь пожал плечами. Потом предложил:
– Давай подумаем... Сам он в твой офис никак попасть не мог. Не тот уровень. Правильно?..
Спикер неохотно кивнул – правильно.
– И вообще, Валерьевич, в твоем офисе посторонние не тусуются – ты это знаешь ничуть не хуже меня.
Спикер угрюмо молчал – действительно, работа его депутатской приемной была поставлена таким образом, что к нему в кабинет попадали лишь люди из числа избранных. Три ступени защиты – охранник Дима отшивал явных психопатов и прочий сброд; секретарша Лера общалась с публикой почище, мило улыбаясь, записывала их просьбы и пожелания, принимала заявления и все такое; если же ненароком забредали представители СМИ, желающие узнать мнение спикера по тому или иному вопросу, их направляли к Зарубину, который и излагал заранее согласованную точку зрения спикера.
Эта троица работала с Мезенцевым не первый год, пользовалась абсолютным доверием, разумеется, в вопросах, касающихся легальной деятельности народного избранника. И сейчас получалось, что кто-то из них предал хозяина. По крайней мере, Зуб недвусмысленно на это намекал.
"А если он сам и стащил диск?!" – эта мысль была настолько неожиданной, что спикер даже вздрогнул. Покосился в сторону-"авторитета" – его страсть иметь на каждого ближнего компромат была прекрасно известна узкому кругу наиболее доверенных лиц.
– Слава, а не приложил ли ты сам руку? – Андрей Валерьевич оскалился. Какие-то реверансы в такой ситуации просто неуместны.
– Ты!.. – Зуб откровенно растерялся. – Ты че, Валерьевич, с дуба рухнул?! Ты че несешь?!
– А что? – продолжал развивать свою мысль Мезенцев. – Потом мало ли что случится в жизни... а у тебя будет прекрасная страховка...
– Короче, так... – "Авторитет" побагровел. – Сейчас я дам команду пацанам. Сюда притянут всех этих... твоих... Кто-то один – "крыса". И мы эту "крысу" найдем... Бля буду, найдем!
– Подожди-ка! – коротким, но решительным жестом спикер остановил Зуба. То, что он сейчас сказал, неожиданно придало мыслям Мезенцева совершенно другое направление. – Подожди, Слава...
– А чего ждать-то? – ярился "авторитет". – Ты сам-то понял, че сказал? Ты же меня... меня! "Крысой" назвал! Ты мне такое предъявил!..
– Слава, успокойся. – Наверное, это покажется странным, но ярость партнера подействовала на Мезенцева подобно холодному душу. Он полностью успокоился и опять мыслил четко и рационально, как обычно. Теперь они с Зубом поменялись ролями. – Тебе никто ничего не предъявлял. И никого сюда тащить не надо...
– Щас! – "Авторитет" полностью терял над собой контроль, что было совсем для него не характерно. – Нет уж!.. Порвем всех на куски, но будет тебе "крыса"!
– Не надо никого рвать. Кроме одного человека... – улыбнулся спикер.
– Это кого?! – Глаза Зуба жадно впились в лицо Мезенцева.
– А вот это надо у твоих пацанов спросить... – Улыбка Мезенцева стала шире.
– Не понял... – Гнев сменило недоумение.
– Ты же приставил людей присмотреть за всеми тремя... – Спикер торжествовал. – "Крыса" должна была как-то себя проявить... Звони!
– Бля! – "Авторитет" изо всех сил хлопнул себя ладонью по лбу. – Точно!
– Звони, – повторил Мезенцев.
– Отсюда не возьмет. – Зуб кивнул на стены. – Пошли наверх...
– Пошли... – согласился спикер.
Уже возле самой лестницы, ведущей из душного подвала на свежий воздух, Зуб, до этого что-то обдумывавший, сказал:
– Ну, ты, Валерьевич, молодец...
– В смысле?..
– "Грузишь" конкретно... – "Авторитет" через плечо покосился на идущего за ним партнера. – Как баржу апельсинами...
И Мезенцев так и не сумел понять, что за чувство преобладало в голосе Зуба – то ли уважение, то ли ненависть...
4
Третий тост, не сговариваясь, пили как положено – встали, помолчали... Перед тем как опрокинуть стопки в рот, чуть-чуть капнули водкой на линолеум пола кухни... Погибшим братишкам...
Разговор получался рваным... На Василия опять навалилась тоска. И хотя он старался не подавать виду, получалось это у него не ахти...
– ...Если честно, то мы вас, "марковцев", ну, первую ГСН, не понимали... – Юра белозубо улыбался. – Всей бригаде только объявили подъем, а вы уже на плацу отжимаетесь, да еще и орете как ненормальные: "Я люблю спецназ!"
Василий грустно улыбнулся – да, было такое. Командир поднимал группу за пятнадцать минут до общего подъема и выводил на плац. Отжимался вместе с ними и так же, как и все, на каждый десятый счет кричал: "Я люблю спецназ!" Потом пробежка – если можно так назвать скоростной бег на три километра, – и опять командир сам вел группу...
– Правда, у вас в группе и "краповиков" было больше всего, – продолжал вспоминать Шепелев. – Но вот только что это вам дало?
– Не понял? – Скопцов в недоумении поднял голову.
– Скопа, а ты никогда не задумывался о том, что нас обманули? – вдруг тихо спросил Шепелев. – Нас учили воевать, нам говорили: "Мы – пыль. Родина – превыше всего". А оказалось, что мы этой Родине и на хер не нужны!
Разумеется, Василий иногда и сам задумывался об этом. Но всегда отметал эти мысли как вредные и бесполезные. Можно сидеть и плакать от жалости к себе, размазывая по лицу слезы и сопли. Но... Разве это поможет проваливающейся в пучину предательства и обмана Родине? Да, он не вправе осуждать Глаза... Но сам он остается в строю... Он еще не сдал заслуженный потом и кровью берет в каптерку.
Впрочем, Юру и не интересовал ответ. Он продолжал говорить о своем, наболевшем:
– Я с последнего контракта ехал через Ростов. Там пересадка была. Вокзальные менты предупредили: выйдешь на улицу – раздербанят. Но мне шепнули, что если останусь ночевать на вокзале, то ночью эти же менты и околпачат. Деваться некуда – решил в гостиницу... И бабки были... Я ведь как думал – хватит, повоевал. Заработал мало-мало... Приеду домой, устроюсь в милицию, в ОМОН тот же... Женюсь...
Василий молчал. Комментировать сказанное не хотелось. Юра не был первым контрактником, от кого он слышал подробности возвращения со службы.
– Вышел с вокзала, взял такси... Меня завезли за угол, а там – штук пять мордоворотов! Братва, говорят, на зонах без "грева" парится, а вы, "контрабасы", в бабле купаетесь! Делись, малый!
Юра налил себе сам, не предлагая Василию. Выплеснул водку в рот, шумно проглотил, даже не поморщившись, утер рот ладонью. Взял с тарелки ломтик мясной нарезки, надкусил... Прожевав, продолжил:
– Знаешь, старшой, мне не то чтобы жалко этих денег... Но ведь я их кровью зарабатывал, по краю ходил, пока эти твари рожи здесь наедали и головы брили! Я там "зверей" не боялся, а здесь, считай, дома уже!.. Короче, сказал: "Пошли в жопу. Идите на завод и заработайте своей братве. Или туда, откуда я приехал, скатайте, если такие сильные и ловкие". Конечно же, сцепились... Ты знаешь, я не "краповик", но тоже кое-что могу. Но пока я с этими хлестался, таксер, сука, сбегал, еще позвал!..
Глаз помолчал, глядя куда-то поверх головы Василия...
– Короче, замесили меня... Когда в себя пришел – ни денег, ни документов, ни медалей. Валяюсь в какой-то канаве. Кое-как встал, побрел в комендатуру при вокзале. На входе менты перехватили. Тоже денег требуют... Посоветовал им взять у тех козлов. Они ведь знают друг друга, сто пудов! Наверное, слишком грубо посоветовал. Менты обрадовались. "Умный?.." – говорят. Начинают шмон... И в совершенно пустых карманах, которые те уроды уже почистили, находят два боевых патрона!
– Суки! – Скопцов непроизвольно сжал кулаки. – Какие суки!
– Суки, – согласился Глаз. – Короче, дело завели. А так как прописки местной у меня не было, законопатили в тюрьму. Потом суд... Судья, суровый такой дядька, меня и не слушал даже. Под конец, перед тем как объявить приговор, высказался: "Понаплодили вас, отморозков! На улицу выходить страшно!" Понимаешь, Скопа, с этими, бритыми, ему не страшно! А с нами, с теми, кто воевал, кто кровь свою проливал за Родину, которой он тоже вроде как служит, – страшно!
– И сколько тебе дали? – тихо спросил Василий, разливая водку по стопкам.
– "Двушку"... – Юра горько усмехнулся. – По году за патрон...
– Выпьем? – предложил Скопцов, кивнув на стол.
– Выпьем, – согласился Глаз. – За что?..
– Как обычно... – И хотя сейчас на душе у Василия было отвратительно, он через силу улыбнулся. – За вас, за нас и за спецназ!
– Годится! – На этот раз стопки сошлись над столом с легким хрустальным звоном.
– А дальше? – спросил Скопцов после того, как оба закусили.
– А что дальше?.. "Откинулся" по "половинке", приехал домой. Разумеется, ни о каком ОМОНе уже речи не шло. Помыкался без работы, посидел на шее у стариков. Никуда не брали судимого "чеченца". И назад, на контракт, тоже не уедешь. А отец на своем заводе сам полгода зарплату не получал... Спасибо, встретил Славку Копыто...
Слава Рассказов, дзюдоист, что призывался вместе с ними, в бригаде получил кличку Копыто...
– Он сейчас нормально стоит... Помог... Пристроил "телком" к одному... – Лицо Глаза перекосила гримаса отвращения. – Козлу жирному... Речи нет, платил нормально. Но была у него фишка... Нажрется в кабаке, высмотрит столик, где мужики покрупнее, подойдет... Ну а потом или в тарелку плюнет, или просто в репу кому-нибудь зарядит. Те на дыбки, лезут его бить. Да оно и понятно – кому такое понравится? Ну, мне приходится впрягаться – "телок" как-никак... А это чмо возвращается за свой столик и смотрит, как в цирке или на стадионе... Развлекается, мразь...
– А милиция?.. – задал Скопцов наивный вопрос.
– А что милиция? – удивился Глаз. – Выкупал... Денег у него – как грязи. Тратил, не считая... Тут уж грешить не буду. И никогда этими бабками потом не попрекнул... Ну, я считаю, что этим он как бы платил за билет на бои без правил... Все равно чмо. Но раз нарвался – попал на "крутых".
– А ты?..
– Я?.. Я – нормально. Их было трое – всех троих и сделал. Вот только братва таких вещей не прощает. Там далеко не последние люди были. Начали искать...
Юра замолчал, задумавшись о чем-то своем. Возможно, вспоминал, как все было. Василий не торопил братишку... Будет надо – скажет сам... Так оно и получилось – Глаз тряхнул головой и продолжил:
– Мне пришлось в деревню бежать... В Гачинский район... Там и остался. Прижился, все у меня нормально. Что с тем кохтом стало – не знаю. Да и знать не хочу! Сейчас приехал прикупить кое-чего... Ну и решил к тебе забежать... Вот так.
Юра потянулся к бутылке, разлил остатки водки. Усмехнувшись, предложил все тот же тост:
– За вас, за нас...
– И за спецназ! – поддержал его Василий. Выпил, потянулся к закуске.
– Что у тебя за проблемы, старшой? – Скопцов от неожиданности поперхнулся куском колбасы. Прокашлявшись, поднял голову. Шепелев смотрел на него совершенно трезвым взглядом. Вроде и не было этой бутылки, а пили они одну газировку.
– С чего ты взял?
– Догадался, – ухмыльнулся снайпер. – Так что за проблемы, Скопа?
– Ладно, не забивай себе голову... – отмахнулся Василий. – Мои дела...
– Нет, братишка, наши... – Юра вроде бы и улыбался, но только в его глазах не было и намека на смех. – Я тебе должен... А долги, тем более такие, принято платить...

Глава 12
1
Володю Зарубина, пресс-секретаря Мезенцева, разбудил громкий стук в дверь.
– Черт знает что такое!.. – возмущенно пробормотал молодой человек, на ощупь отыскивая очки и цепляя их на нос – часы показывали, что время давно перевалило за полночь. – И не спится же кому-то!
А в дверь продолжали настойчиво колотить. Руками, ногами или вообще черт знает чем, какими-то твердыми тяжелыми предметами.
– Блин, весь дом сейчас на уши поднимут! – Володя ногами нащупал тапочки и, как был, в одних плавках, бросился в коридор. – Да иду я, иду!
Скандал с соседями молодому пресс-секретарю не был нужен. Скандалы вообще никому не нужны, а Зарубин тем более жил в арендованной однокомнатной квартире. "Накапают" хозяину, тот или выгонит, или плату поднимет... И то, и другое означало дополнительные проблемы и сложности.
– Ну сказал же – иду! – Володя, даже не спрашивая, кого принесло в столь позднее время, широко распахнул дверь.
– Здорово... – На площадке стояли два коротко стриженных качка и угрюмо смотрели на тщедушного паренька, переступающего перед ними с ноги на ногу – низом потянул сквозняк.
– Здравствуйте... – растерянно ответил Зарубин. Кажется, одного из этих парней он уже видел недавно. Прошлым вечером... В библиотеке...
– Слышь, ты... – Пришельцы, бесцеремонно подвинув хозяина плечом, вошли в квартиру и прикрыли за своими спинами дверь. – Тебя хозяин кличет. Срочно.
– К-какой хозяин?! – Худенькое – кожа да кости – тело пресс-секретаря постепенно покрывалось пупырышками. Его начинал колотить озноб... И, если честно, Володя сам сейчас не смог бы ответить почему. То ли от холода, то ли от страха...
– Ну, этот, блин... – Один из гостей наморщил узкую полоску кожи, заменявшую ему лоб. – Который, типа, в Думе шевелит...
– Андрей Валерьевич, что ли? – уточнил уже вовсю трясущийся пресс-секретарь.
– Во! – обрадовался пришелец. – Он самый! Говорит, типа, срочно ему нужен!
– Зачем? – спросил Володя.
– Я че, знаю, что ли?! – удивился "гость". – Мне сказали – привезти. Ну я и приехал...
– Хорошо. – Молодой человек шагнул в комнату. – Я сейчас оденусь.
Дверь за его спиной прикрылась. Бандиты удовлетворенно переглянулись. Основное требование Зуба – изъять Зарубина без лишнего шума и доставить на дачу – соблюдено.
Им было совершенно по барабану, что за дела у "авторитета" с этим худосочным "ботаником". Рядовые "бойцы", "пехота", пешки, которых умные люди двигали с клетки на клетку. Только, в отличие от шахматных пешек, этим двоим дорога в ферзи была заказана...
2
...Это произошло в Грозном, в ту проклятую первую чеченскую...
Бригада медленно продвигалась вперед, выполняя поставленную командованием задачу. Ну, конечно, уже и не полная бригада... Далеко не полная. К тому времени у них оставалось едва ли тридцать пять процентов личного состава.
Городские бои – это, наверное, вообще самое сложное, что может быть на войне. В поле не так страшно, в поле все более или менее понятно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41