— Они получены по телефаксу, сэр, — по-прежнему играя, ответила Соледад,— у Мэри и Синди есть телефакс, который через спутник может принять любую газету.— О'кей, — сказал я, — но что дальше делают миллионеры с горничными — я ей-Богу не знаю! По-моему, если я достаточно старый миллионер, то свежие новости должны меня интересовать намного больше, чем молоденькие горничные.— Хм… — задумалась Соледад. — А кто вам сказал, что вы старый миллионер?— Вы сами.— Действительно… — вспомнила она. — Ну, а если вы не очень старый? Скажем так, лет пятидесяти?— Все равно, — вздохнул я, — я еще не знаю, доживу ли до обеда, а как поведу себя в пятьдесят лет, мне трудно представить.— Если вы будете кривляться и валять дурака, то не доживете даже до ланча, — пригрозила Соледад, — неужели вам непонятны мои желания?— Ваши желания и ваши намерения, — проворчал я, — могут быть самыми непредсказуемыми. Вот я съел ваш завтрак, а сам думаю: не подмешала ли мне мисс Соледад какой-нибудь медленно действующей дряни, от которой я буду загибаться в течение трех суток, визжать от болей, блевать и истекать дерьмом? Или наоборот, вы устроите мне колоссальный запор, а потом явитесь в халате медсестры и будете ставить мне клизму. А может быть, вам захочется лечить меня инъекциями и вы будете всаживать мне в зад уколы — от вас можно ждать всего!— А у вас богатая фантазия, мистер Родригес! — усмехнулась Соледад. — Это поднимает вас в моих глазах. Вы говорите о непредсказуемости, как о чем-то дурном, но ведь именно в ней-то и заключается вся прелесть! Конечно, проще всего было прийти сюда в купальнике, сделать несколько стриптизных па, снять верхнюю часть, потом, извиваясь, выскользнуть из нижней, еще чуть-чуть повертеть задом и после этого сесть на вас верхом… Но это так пресно, так пошло и самое главное — скучно. Секс должен быть театрален, в нем должна быть какая-то экзотика, игра, немного гротеска и баловства, немного страха, пародии, иронии — именно тогда это не просто случка самца и самки, а наслаждение для интеллектуала.— Особенно для меня, — сказал я, хмыкнув, — никогда не относил себя к интеллектуалам.— И тем не менее, — настойчиво заявила Соледад, — хотя вы, как и я, строго говоря, не можете считаться интеллектуалом, ощущать им себя хотя бы чуть-чуть очень приятно. Воображать, фантазировать, перевоплощаться, обретать иной облик — разве это не удовольствие?— В вас погибает актриса, — сказал я вполне серьезно, — вам надо бросать ваш бизнес и ехать в Голливуд.— Шлюх там и без меня достаточно, — безжалостно отмахнулась Соледад, — но самое главное — они играют за деньги, а я — просто так, ради удовольствия. Это ведь просто понять, не так ли?— Вообще-то, да, — ответил я, — но если, получая удовольствие, еще и деньги получать — это, по-моему, совсем хорошо.— Нет, — мотнула головой Соледад, — работа, за которую тебе платят, не может быть удовольствием. В этом случае над тобой всегда висит принуждение:не сделаешь — не заплатят. Это все равно, что плетка надсмотрщика на плантации. А вот если той же самой плеткой тебя секут по твоему желанию — это больно, но приятно.— А я думал, вы — садистка, — сказал я недоверчиво.— Садомазохизм — единый комплекс…— И где вы только всего нахватались? — спросил я. — Ощущение, что вы по крайней мере «пи-эйч-ди».— Это просто жизненный опыт плюс чтение на досуге.Она сидела на моей кровати, всего на расстоянии вытянутой руки, но мне было страшно дотронуться до нее. И не протянуть к ней руку было страшно тоже. Это противостояние внутри длилось очень долго, пока ее язык продолжал ошарашивать меня парадоксами и философствованиями. Наконец она грустно сказала:— Вы соблазнили меня на болтовню и отвлекли от того, зачем я пришла сюда. Это вам дорого обойдется!Мне стало страшно, я очень хотел дожить хотя бы до ланча. Я схватил чашку из-под кофе и с силой хватил ее об пол так, что осколки брызнули в стороны.— Какая вы неловкая, Соледад! — взревел я голосом пятидесятилетнего миллионера. — Немедленно соберите осколки!Соледад с интересом поглядела на меня, на лице ее натуральный испуг быстро сменился притворным, и она залепетала:— Простите, сэр, я такая дура, сэр, я сейчас же все уберу, сэр!После этого она нагнулась и принялась собирать в ладошку маленькие осколочки тонкого фарфора. При этом задний край юбки чуть вздернулся, попка элегантно обозначилась под плиссировкой, к тому же из-под юбки стали видны розовые шелковые панталоны…Все страхи и сомнения провалились, я выпрыгнул из-под простыни и, подскочив к соблазнительно нагнувшейся Соледад, обеими руками забрался под юбку…— О, сэр, — пробормотала она, — эта работа не оговорена в контракте… Не кажется ли вам, что вы слишком многого хотите от бедной девушки?— Будьте покойны, Соледад, — низким голосом сладострастника не первой свежести прогудел я, спуская ей панталоны до колен, — ваша услуга будет хорошо, очень хорошо оплачена…— Господи, прости мне прегрешение это! — простонала Соледад, упираясь руками в край кровати. — Нет! Нет, не надо, не надо, сэр! Ай!Последнее было сказано в тот самый момент, который мне больше всего нравился. Влажные и мягкие, большие и нежные ягодицы Соледад прижались к моему животу, а пенис, чуть-чуть сдавленный ее пышными ляжками, просунувшись между ног Соледад, нырнул в нее снизу вверх…— Браво! — объявила Соледад, переставая играть горничную. — Великолепно! Работайте, сэр!..Теперь их было четыре, и все они находились на одном, весьма ограниченном пространстве — яхте «Дороти». А я был один-одинешенек, если не считать этих роботов-охранников. Конечно, каждый из них был мужчиной, живым человеком и, вероятно, мог бы не хуже меня справиться с ублажением своей хозяйки, если бы та отдала такой приказ. Вероятно, с не меньшим успехом пошли бы у них дела и с Мэри, и с Синди, и с Марселой, но тоже только в том случае, если бы им приказали. Возможно, эти вооруженные рабы даже подглядывали за нами через какую-нибудь дырку. Скорее всего наверняка подглядывали, потому что должны были обеспечивать безопасность своей госпожи и спасти ее в том случае, если бы мне пришла в голову фантазия ее придушить. Но до того момента, пока ей не приспичило бы позвать их на помощь, — они не тронулись бы с места.— Спасибо, — сказала Соледад, подтягивая панталоны и поправляя платье, — все было очень вкусно! Теперь я в равном положении со всеми прочими. А ты, дружок, надеюсь, доживешь до обеда. Правда, пока я переоденусь, чтобы встретить мистера Джералда Купера, ты посидишь здесь. Позвольте мне забрать посуду, сэр?— Да, да… — рассеянно ответил я.Она забрала поднос с уцелевшей посудой и осколками чашки, столь неожиданно послужившей нашему сближению. Впрочем, над ее заявлением относительно того, что я доживу до обеда, следовало хорошенько подумать. Сказано было тоном, который не выражал ничего. Одинаковая вероятность была и в том, что это означало: ты доживешь по крайней мере до обеда, и в том, что это значило, что я доживу только до обеда. Сами понимаете, это существенная разница.Итак, я стал обладателем четвертой женщины и с ужасом ожидал, как будут развиваться события дальше. Воспользовавшись тем, что в этой тюрьме можно было валяться на кровати в любое время, я разлегся на постели и принюхался. Пахло здесь как-то по-иному, совсем не так, как до прихода Соледад. Впрочем, и прежний запах — Марселин из каюты не выветривался, несмотря на то, что работал кондиционер. Наложившись один на другой, эти запахи создали какой-то симпатичный букет, и я подумал, что было бы неплохо, если бы все женщины нашли между собой путь к подобному мирному сосуществованию, которое установилось между запахами.Тем временем снаружи, с вольного воздуха, донесся сперва легкий рокот, потом все нарастающий гул. Сомнений не было — это прибыл самолет мистера Джералда Купера.Щелкнул замок, и вновь появилась Соледад. Теперь на ней было темно-оранжевое легкое платье с глубоким вырезом, открывавшим крестик на золотой цепочке, массивные серьги с зелеными камнями, браслет, перстень, золотистого оттенка туфли… обручальное кольцо. Под мышкой она принесла пакет, а в руках держала какие-то коробки.— Так! — объявила она тоном, не допускающим возражений. — Быстро в душ! Вымыться, побриться, причесаться! На все — десять минут.Не знаю почему, но я бросился выполнять это приказание с такойпоспешностью, будто его отдала не Соледад, а сержант-майор Гриве, с которым мне довелось познакомиться во Вьетнаме. Кличка, которую он получил там, была «Джек-Потрошитель», и поэтому в дальнейшем представлении он не нуждается.— Плавки оставь там, — распорядилась Соледад через дверь.Ополоснувшись и смахнув бритвой подросшую щетину, я вылез из ванны в первозданном виде. На кровати виднелся уже распакованный пакет, в котором лежала свежайшая, обернутая в целлофан нежно-зеленая рубаха, бордовый галстук, носки под цвет рубахи и легкий белый костюм. В коробках оказались белые ботинки, массивные черные очки, японские электронные часы на широком металлическом браслете, изящная, штучной работы зажигалка, перстень с темным рубином — правда, возможно, фальшивым, и, наконец, обручальное кольцо. Взамен женских плавок мне выдали мужские, темно-синие с белыми полосками по бокам.— Одевайся! — приказала Соледад, и меньше чем через десять минут я превратился в некоего преуспевающего сеньора, источник дохода которого наверняка имеет нелады с законом.— Чего-то не хватает, — озабоченно произнесла Соледад тоном профессионального кинорежиссера. — Может быть, сигары?Бесшумно появившийся из-за спины Соледад охранник подал ей эмалированный алюминиевый футляр с крупнокалиберной сигарой типа «гаваны». Развинтив футляр, Соледад вставила мне в рот сигару, прищурилась и, отступив на шаг, оглядела меня еще раз.— Лучше, но нет еще чего-то. Зубы? Вынь сигару, и покажи пасть!Я с удовольствием ощерился. Зубы я вычистил без приказа.— Нет, тут все нормально… — задумчиво произнесла Соледад, а затемозаренно хлопнула себя по лбу:— Мадонна! Усы! Ему нужны усы!Все тот же ассистент принес коробку, в которой оказался целый набор бутафорских усов. Соледад прикинула одни, другие, пятые, наконец, остановилась на седьмых и несколькими точными движениями прилепила их мне над верхней губой. Глянув в зеркало, я мог не сомневаться — оттуда на меня глядел крупный наркобарон, который имеет длинные руки и грандиозную мафиозную армию.— Шляпа не нужна? — спросил охранник.— Нет, она лишняя, — отвергла Соледад. — Все в порядке… Теперь — инструкции, мистер Родригес. Ваше дело — многозначительно молчать и курить сигару. Ни одного лишнего слова, иначе до обеда вам не дожить. Несколько раз, в течение моего диалога с мистером Купером, к вам, сидящему в углу, будут подходить мои люди, и шептать на ухо какую-нибудь чушь на испанском языке. Ваше дело с достоинством кивать в одних случаях, а в других — подняв два пальца вверх — указательный и средний, вот так, отрицательно качать ими перед собой. Попробуем!Я показал, как буду кивать и как качать пальцами.— Сносно, — одобрила Соледад. — Итак, сеньор, вы мой венчаный муж, Анхель Родригес, который ни слова не понимает по-английски и доверяет только одному переводчику — мне, своей жене Соледад Родригес. Еще раз повторяю — ни слова, ни звука! Только солидный вид, сигара, жесты, ну еще можно зевать, кашлять и смотреть на часы. Итак, идем в салон. Возможно, нас уже ждут.Те несколько ярдов, которые я прошел под ручку с Соледад от двери каюты до салона, были пройдены, вероятно, менее чем за полминуты, но за это время я понял, зачем Соледад играла со мной в «горничную и миллионера». Она проверяла, насколько я подхожу для той роли, которую она мне определила. Возможно, если бы ей показалось, что я ни на что не годен, она изменила бы свой план, и я бы, став ненужной фигурой, исчез, не дожив до ланча.А все-таки приятно было идти под руку с разодетой красавицей, да еще и будучи сам одет, как богач. И хотя шедшие за нами охранники с автоматами охраняли вовсе не меня, а Соледад, имея в отношении меня совершенно иные инструкции, тоскливого чувства человека, которого ведут под конвоем, я не испытывал.Проходя через тамбур, я успел бросить взгляд на лагуну и обнаружил, что, судя по всему, «Дороти» перевели в западную лагуну, туда, где стояла крейсерская яхта, и был лагерь туристов. Вероятнее всего, эта яхта и лагерь были маскировкой для людей Соледад.Двери в салон перед нами открыли два охранника, сделав это с таким подобострастием, что я даже готов был дать им на чай, если бы у меня, конечно, что-то было в карманах.В салоне было полутемно, на окнах были установлены светонепроницаемые пластины. Свет погасили почти полностью, лишь над столиком в центре салона горела лампа вроде той, какие бывают над столами для игры в бридж. За столом в кресле сидел седовласый, стриженый ежиком джентльмен в белом костюме. Он явно нервничал, ощущая себя в ловушке.— Потянет руку — сделай вид, что не замечаешь, — велела мне Соледад.Увидев меня, мистер Купер-старший изобразил на лице подобие той дежурной улыбки, которую умел создавать президент Никсон. Кроме того, он действительно протянул мне руку, но я прошел мимо этой протянутой руки, не удостоив ее даже взглядом. Проворные охранники поставили мне кресло в трех шагах от стола, там, где круг света, падавший на стол, уже кончался. Я представил себе на секунду, как мог бы сесть в кресло при подобных обстоятельствах персонаж, которого мне было приказано играть, и потому, вероятно, заслужил одобрение Соледад.— Нормально! — шепнула она, улыбаясь. — Теперь сделай вид, будто что-то шепчешь мне на ухо, потом поцелуй мне руку и укажи пальцем на вон то кресло напротив Купера. Там я буду сидеть.В точности исполнив ее распоряжения, я развалился в кресле, затем, закинув ногу на ногу, достал сигару и чиркнул зажигалкой.— Ваш супруг не слишком вежлив, миссис Родригес, — заметил Купер, — он ведет себя так, будто я у него в плену.— В общем, все обстоит именно так, как ему это кажется, — кивнула Соледад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85