Пешком же нам не уйти от погони.
— Не будет ли разумнее остаться на ночь? — спросил Карадур. — Тем, кто проходит через ворота утром, не задают вопросов.
— Конечно, если бы мы могли полагаться на то, что исчезновение Эстрильдис останется необнаруженным. Но кто-нибудь наверняка подымет тревогу. Тогда все стражи, солдаты, шпионы и лакеи в Ксиларе кинутся на поиски. Они засунут свой нос в любую конуру и курятник.
Карадур пробормотал:
— Тогда нам лучше помолиться, чтобы этому чиновнику и твоей королеве не позволили уйти из дворца. Если они придут сюда, мы пропали.
Джориан спросил:
— Можешь ли ты отправить нас в следующий мир, как ты делал три года назад?
— Нет. Это заклинание было самым могущественным из тех, что мне доступны. Оно требует чрезвычайных приготовлений, которые займут не один месяц. Но, впрочем, говорят, что обезглавливание — один из самых безболезненных видов казни.
— Возможно, но еще ни один обезглавленный не смог этого подтвердить.
— В любом случае, — сказал Карадур, — если за нами явится стража, я постараюсь, чтобы удалось мое маскирующее заклинание.
— Я могу вернуться во дворец, сказав, что ты похитил меня оттуда, и я только сейчас сбежала от тебя и вернулась в Ксилар, — предложила Маргалит.
— Это не годится, — возразил Джориан. — Судья Граллон знает, что в Оттомани мы с тобой были вовсе не стражем и пленницей. Помни: если я должен лишиться головы, то из этого вовсе не следует, что и тебе ее отрубят. Я могу сказать вам названия других таверн, не пользующихся доброй репутацией, куда вас впустят без лишних вопросов. Если правительственные чиновники будут вас допрашивать, скажите, что не имели понятия, кто я такой на самом деле.
— А ты сам? — спросила Маргалит. — Почему бы тебе не скрыться точно таким же способом?
— В принципе можно; но давайте сперва посмотрим, придет ли Теватас — с Эстрильдис или без нее. Тогда мы сможем решить, что делать дальше.
Они спустились вниз, чтобы поужинать. Хотя у Совара готовили превосходно, Джориан половину своей порции оставил нетронутой. Керин вернулся на площадь Псаана ждать Теватаса. Когда один из посетителей Совара напился и стал буянить, у Джориана появилось искушение задать ему взбучку и вышвырнуть на улицу. Он чувствовал, что взорвется от внутреннего напряжения, если не разрядит его каким-нибудь насильственным действием. С огромным трудом он сдержал себя, и Совар сам разобрался с неугомонным буяном.
Затем они вернулись в большую комнату и уныло уселись, придумывая многочисленные планы, как им спасти свою жизнь. Они обсуждали разнообразные идеи, но, в конечном счете, все зависело от того, придет или не придет Теватас, с Эстрильдис или без нее, или же за Джорианом явится стража.
Наконец в дверь тихонько постучали, и раздался приглушенный голос Керина:
— Они пришли!
Джориан вскочил, опрокинув стул, и бросился открывать дверь. В коридоре стояли трое: высокий, красивый, молодой Керин, маленький толстяк средних лет и низкорослая женщина в плаще с капюшоном, который опускался ей до лодыжек и скрывал черты ее лица.
— Заходите! — прошептал Джориан. Закрыв за ними дверь, он обернулся.
— Это у вас? — спросил толстяк.
— Да. Это она? — Джориан откинул капюшон, увидев светлые волосы Эстрильдис и ее округлое лицо. Она смотрела перед собой невидящим взглядом.
— Где обещанное? — потребовал Теватас. — Я должен идти, чтобы обеспечить себе алиби.
Джориан вытряхнул содержимое сумки на кровать, извлек корону из промасленной тряпки, вручил ее Теватасу, который осмотрел ее, взвесил на ладони, и убрал обратно в сумку.
— Хорошо! — пробормотал чиновник, поворачиваясь, чтобы идти.
— Минутку! — сказал Джориан. — Что ты собираешься с ней сделать? Переплавить на слитки?
— Нет, у меня более крупные планы. — И толстячок захихикал. — В следующий раз, как вы посетите Ксилар, я стану важной персоной, может быть, даже членом Регентского совета. А пока что держите языки за зубами, и я тоже так поступлю. Прощайте!
Чиновник исчез за дверью.
Джориан повернулся к Эстрильдис:
— Дорогая!
Она медленно повернула к нему голову, но была не в силах остановить на нем свой взгляд.
— Что с тобой, любимая? — спросил Джориан.
Она не ответила.
Карадур сказал:
— Твоя жена либо заколдована, либо опьянена. Принюхайся к ее дыханию!
Джориан понюхал.
— Да, в нем чувствуется что-то странное... Мы можем привести ее в чувство?
Маргалит схватила девушку за плечи и слегка встряхнула ее.
— Миледи! Ваше Величество! Эстрильдис! Вы меня не узнаете?
— Я умею справляться с подобными проблемами, — сказал Карадур. — Дозвольте мне попробовать.
Он подошел к умывальнику и намочил в воде уголок полотенца. Затем, встав перед Эстрильдис, стал осторожно хлестать ее по щекам мокрым полотенцем, повторяя ее имя.
Джориан развязал шнурок на шее Эстрильдис и снял с нее длинный плащ. С первого взгляда ему показалось, что за три года, с тех пор, как они расстались, его жена заметно поправилась. Затем он пригляделся внимательнее.
— Маргалит! — окликнул он. — Скажи мне честно — она беременна?
Маргалит опустила глаза к полу.
— Да.
— Ты знала об этом, когда тебя утащил демон?
— Я очень сильно подозревала. У нее не было месячных.
— Когда ребенок родится?
— Наверное, через месяц-другой.
— Я не могу быть его отцом. Кто же тогда?
— Я бы предпочла, чтобы она сама рассказала.
Джориан обернулся к Эстрильдис, которая постепенно приходила в себя. Она переводила широко раскрытые глаза с одного на другого, бормоча:
— Где я? — Затем она воскликнула: — Маргалит! Я сплю или нет?
— Нет, дорогая, это я, — ответила Маргалит.
— Но почему ты такая смуглая, как кочевник из Федирана? Провалялась целый день на солнце?
Джориан сказал:
— Эстрильдис, дорогая!
Она растерянно посмотрела на него.
— Ты в самом деле Джориан? И тоже весь смуглый?
Джориан сказал:
— Ты находишься в таверне «Лиса и кролик», в городе Ксиларе. Мы приехали, чтобы забрать тебя. Но я вижу, что все изменилось.
Надолго установилось молчание. Затем Эстрильдис перевела взгляд на свой живот.
— О, Джориан, мне так жаль! Я ничего не могла поделать!
— Кто он?
— Молодой человек из благородной семьи, связанной с Регентством.
— Его имя?
— Я... я не скажу. Ты убьешь его, а я л-л-люблю его. — И она разрыдалась.
Джориан поднял опрокинутый стул и уселся на него, спрятав лицо в ладонях. Затем он сказал:
— Вы тоже садитесь. Нужно решить, что делать.
Карадур воскликнул:
— Какая жалость, что мы позволили чиновнику уйти с короной, прежде чем все выяснилось!
— Ничего не попишешь, — отозвался Джориан. — Он уже вернулся во дворец, и его теперь не вытащить оттуда, разве что осадой. Но лучше бы ему не встречаться со мной темной ночью. Эстрильдис, ты хочешь стать женой этого парня?
— Да! Но Регентство никогда не расторгнет мой брак с тобой, пока есть надежда поймать тебя и отрубить тебе голову.
Маргалит спросила:
— Джориан, если бы ты узнал имя отца ребенка, ты бы убил его?
Джориан тяжело вздохнул.
— Именно об этом я подумал в первый момент. Но потом...
— Что потом?
— Потом разум взял верх. Если бы я убил его, что бы мне досталось — жена, оплакивающая убитого любовника и вынашивающая не моего ребенка? Я думал, что вы увидите самое замечательное воссоединение влюбленных в истории, но оказалось... Почему ты не сказала мне раньше?
Маргалит развела руками.
— Я не могла предвидеть последствия.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, ты мог умереть, или Эстрильдис могла умереть, или же юный сэр... тот безымянный юноша... тоже мог бы умереть. Тогда зачем бы мне было тебе рассказывать — разве что сделать тебя еще более несчастным? Кроме того, я в первую очередь верна ей, а не тебе. И, между прочим, я неоднократно делала тебе намеки.
— Да, верно. Они часто встречаются, эти двое?
— В последний год он приходил ежедневно. Через некоторое время она попросила меня оставлять их наедине.
Джориан обернулся к Эстрильдис.
— Моя милая, чем этот молодой человек так вскружил тебе голову?
— Ох, он красивый, храбрый и любезный, как рыцарь из феодальных времен. И родом из знатной семьи.
— Ты хочешь сказать — совсем как рыцарь из романов. У нас в Оттомани еще остались рыцари. Некоторые из них неплохие парни; но остальные — обыкновенные забияки и развратники, которые, не моргнув глазом, зарежут простолюдина, заподозрив в нем недостаток почтительности. А я — невзрачный, практичный трудяга, и мои предки, как и твои, были крестьянами и ремесленниками. Но скажи мне, почему ты была как пьяная, когда Теватас привел тебя сюда?
— Потому что я была пьяная. Этот негодяй опьянил меня.
— Каким образом?
— Он пришел сегодня днем, сказав, что может вывести меня из дворца на встречу с мужем. Но я отказалась. Как бы сильно я ни ценила тебя, Джориан, мое сердце отдано другому.
— И что потом?
— Теватас ушел. После ужина он вернулся, сказав, что достал редкий чай из Курамонской империи. Он принес чайник, завернутый в полотенце, чтобы он не остыл, и пригласил меня отведать редкий напиток. Мне показалось, что у него странный вкус, а потом у меня затуманились мозги, и я не понимала, что делаю. Я помню, как Теватас укутывал меня в этот крестьянский плащ и выводил из дворца, сказав стражам, что я — его подружка.
Керин сказал:
— Теперь ясно, зачем Теватас ходил к аптекарю.
Джориан безмолвно сидел под взглядами друзей. На их лицах читалось любопытство, ожидание и следы страха. Наконец он сказал:
— Я не вижу иного способа распутать этот узел, кроме как примириться с потерями и бежать. Керин пусть отведет Эстрильдис к воротам дворца и оставит ее там. Она может придумать сказочку, будто улизнула из дворца, чтобы побродить по городу без ох...
Резкий стук в дверь прервал его слова. Джориан схватил меч в ножнах, стоявший в углу, вытащил клинок и подошел к двери, пробормотав:
— Если это головорезы Регентства, то я им живым не дамся. Все отойдите назад! Входите, кто там! Дверь не заперта!
За дверью стоял стройный, чрезвычайно красивый юноша несколькими годами младше Джориана. При виде Джорианова меча он воскликнул: «Ха!» — и потянулся к собственному оружию.
— Коринеус! — закричала Эстрильдис.
Джориан отступил на шаг.
— Еще одна загадка разрешилась. Ну ладно, заходи и закрывай дверь! Не стой там, как сосунок!
Молодой человек шумно вздохнул и вошел в комнату, сказав:
— Очевидно, ты хочешь убить меня и тем самым смыть с себя пятно позора. Ну что ж, попробуй! — И он встал в оборонительную позицию.
— Ты не понял меня, — сказал Джориан. — Я знаю о том, что у тебя было с моей женой, но не желаю никому причинять горе или же оставлять ребенка без отца. Нет у меня желания и усыновлять его. Так что забирай Эстрильдис — она твоя.
Сэр Коринеус удивленно нахмурился.
— Правильно ли я тебя расслышал? Мне казалось, что Джориан был храбрецом, а не отъявленным трусом.
— Моя храбрость тут ни при чем. Если мы вступим в бой, либо ты меня убьешь, либо я тебя. Я не жажду погибнуть от твоей руки; а если я убью тебя, то что мне это даст? Что я могу выручить за твой труп? Твоя шкура вряд ли пригодится кожевникам, а убитых врагов мы не едим, как в Паалуа.
— У тебя нет рыцарского чувства чести! Ты говоришь как простой ремесленник, холодный рассудительный торгаш!
Джориан пожал плечами.
— Поступай как знаешь. Если ты нападешь, я сумею постоять за себя; но не обижусь, если ты воздержишься.
— Совершенно ясно, что ты простолюдин, иначе потребовал бы немедленного удовлетворения, когда я назвал тебя трусом!
— Мой милый мальчик, ты живешь в прошлом! Подобные идеи забыты в Ксиларе уже более столетия!
— Для тебя — возможно, но не для меня. Сколько мне еще оскорблять тебя, пока ты не начнешь бой?
— Вы испытываете мое терпение, молодой человек, но я стараюсь вести себя разумно. Почему тебе так не терпится драться?
— Потому что, пока ты жив, я не могу жениться на Эстрильдис. Значит, один из нас должен умереть. Защищайся! — И Коринеус бросился вперед, занося над Джорианом меч.
Через мгновение они яростно рубили и кололи. Сверкающие клинки, сталкиваясь, со звоном высекали искры. Невольные зрители прижались к стене, чтобы бойцы их не задели.
Джориан обнаружил, что Коринеус — хороший, но не первоклассный фехтовальщик. Он отбивал одну яростную атаку юноши за другой, пока Коринеус, вспотевший и задыхающийся, не начал уставать. Тогда Джориан проворным выпадом ударил его мечом по голове. Клинок порезал скальп юноши, но удар был слишком слабым, чтобы причинить ему серьезный вред. Коринеус отскочил и вытер струйку крови, стекавшую из раны на лбу.
Джориан даже не запыхался. Вскоре Коринеус снова начал атаковать его, медленней и расчетливей. Он задел кончиком меча рукав рубашки Джориана, прорвав в нем дыру.
— Снова тебе придется зашивать, Маргалит, — сказал Джориан, сделал новый ложный выпад, и опять задел лезвием меча макушку Коринеуса. Юноша отступил, вытирая со лба свежую кровь. Его лицо было испачкано кровавыми разводами.
Они нерешительно фехтовали до тех пор, пока не предприняли одновременный выпад и оказались лицом к лицу, скрестив мечи у эфесов. Какое-то мгновение они боролись в этой позиции, пытаясь лишить друг друга равновесия.
Благодаря своей силе Джориан отвел меч Коринеуса вверх и снова сумел поразить его в голову, прорезав еще две раны в его скальпе. Коринеус, зашатавшись, оторвался от противника, поспешно вытирая лицо свободной рукой.
Но это было бесполезно. Ослепленный струящейся кровью, Коринеус беспомощно стоял, закрыв лицо ладонью. Джориан ударил его по правой руке мечом плашмя, и клинок Коринеуса со звоном упал на пол. Джориан поддел его носком башмака, подкинул в воздух и поймал.
В дверь постучали, и раздался голос Совара:
— У вас все в порядке?
— Да-да, — ответил Джориан. — Мы только немножко упражнялись. — Он обратился к зрителям: — Постарайтесь перевязать этого бедолагу. Садись, Коринеус.
— Куда? Я ничего не вижу.
Джориан толкнул Коринеуса в кресло.
Юноша сказал:
— Ты превратил меня в посмешище!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25