Они спешат с Дугласом Кином. Дело начинается сегодня в два.
Она даже вздрогнула.
- То есть ты хочешь сказать, что сегодня в два начинается предварительное слушание дела? Но уже без двадцати два.
- Я как раз собирался туда ехать, - кивнул он. - Хочешь со мной?
- Конечно, хочу.
- Оставь свою шляпку и поехали. Я все расскажу в такси.
- Но зачем им спешить? Ты не можешь их задержать?
- Думаю, - улыбнулся он, - все идет как надо. Пусть спешат.
- Зачем?
- Мне это нужно отчасти для того, чтобы добиться отсрочки приговора, а отчасти - чтобы свести счеты с сержантом Холкомбом.
- Каким образом?
- Если тайну раскроет сержант Холкомб, - улыбнулся Перри Мейсон, тем больше ему чести. Если ее раскрою я - тем больше чести мне.
- Думаешь, сержант Холкомб может что-то разъяснить?
- Думаю, это сделают за него. То есть машина, вероятно, приведена в движение. Осталось уже немного до того, чтобы ситуация прояснилась сама собой, но я хочу опередить всех. Ты меня знаешь - обожаю эффекты.
Глаза ее были гораздо выразительнее голоса, но и голос приобрел ту особую вибрирующую интонацию, которая возникала, когда девушка бывала охвачена волнением:
- Ты - справедливейший человек в мире! - И добавила с улыбкой: - И самый негодный жених. Ты даже не представляешь, как сочувствовал мне клерк!
18
Зрители с шумом проталкивались в зал суда, заполняя его до отказа. Дик Траслов, одни из самых надежных помощников Гамильтона Бергера, улыбнулся через стол Перри Мейсону.
- Шастер собирается объединиться с вами в этом деле? - спросил он.
- Он постарается выплевать побольше слюны до того, как мы закончим, сказал Мейсон. - Я видел его дня два назад: было яркое солнце - так у него вокруг рта прямо радуга светилась.
Траслов рассмеялся, потом понизил голос:
- Вот бы вы на Гамильтона Бергера поглядели - это было зрелище!
- А в чем дело?
- Конечно, - подмигнул ему Траслов, - я не хочу сплетничать, но шеф из себя выходит из-за вашего дурацкого спора, что у нас любой может послать телеграмму под чужим именем, если только знает адрес и телефон того лица, от которого действует.
Мейсону удалось изобразить невинность.
- Так что кто-то, - хмыкнул Траслов, - послал телеграмму экономке-вдове из дома Лекстеров и подписался именем Бергера.
- И что там было? - спросил Мейсон, глядя ему в глаза.
- Не оглядывайтесь, - предупредил Траслов, - она смотрит сюда. Минутку... Ну вот, взгляните через левое плечо. Вон она стоит с телеграммой. Видите, как она жеманно улыбается? Она-то не сомневается, что это ничто иное, как предложение руки и сердца.
- А как считает окружной прокурор? - спросил Мейсон.
- Не могу вам сказать - разве что вы уши ватой заткнете.
- А не изменило ли это вашего убеждения относительно подлинности той телеграммы от Уинифред Лекстер? - улыбнулся Мейсон.
- Ну, у меня не было инструкций делать выводы, но боюсь, что на этот раз я вас поймал, Перри. Слишком много косвенных улик. Вы же не собираетесь ограничивать обвинение?
- Думаю, да, - ответил Мейсон.
- Десять против одного, что вы ничего не достигнете. Вы могли бы одурачить присяжных, но вам не удастся пройти через предварительное слушание.
Мейсон закурил, но тотчас бросил сигарету в плевательницу, потому что в зал суда вошел судья Пеннимейкер и занял свое место.
- Ваша Честь, предварительное прослушивание имеет целью определить, поднялся Дик Траслов, после того как всех призвали к порядку, - имеются ли основания для обвинения Дугласа Кина в убийстве, а именно в убийстве некоей Эдит де Во. Но для того чтобы найти мотив этого убийства, нам необходимо представить следственные материалы касательно убийства некоего Чарльза Эштона. Однако следует учесть, что любое доказательство, связанное со смертью Эштона, должно быть ограничено тем, чтобы сосредоточить внимание на мотивах убийства Эдит де Во, и мы не будем прибегать к этому расследованию для других целей.
- Есть возражения к такому порядку заседания? - спросил судья Пеннимейкер.
- Мы выскажем свои возражения в надлежащее время, - заметил Мейсон, по мере поступления вопросов.
- Я не собираюсь ограничивать обсуждение, - сказал Траслов. - Я только хочу объяснить Суду нашу позицию. Я считаю, что мог бы предупредить некоторые возражения защиты этим объяснением.
- Перейдем к делу, - заявил Пеннимейкер. - Обвиняемый в Суде?
- Сейчас его приведут, Ваша Честь, - сказал Траслов.
Бейлиф ввел в зал суда Дугласа Кина. Он выглядел бледным, но вошел, откинув голову назад и подняв подбородок. Мейсон прошел к нему через зал, пожал ему руку и одобрительно сказал:
- Садитесь, и держите хвост трубой. Недолго осталось ждать, чтобы все выяснилось.
- Первый свидетель обвинения, - объявил Траслов, - Том Глассмен.
Том Глассмен выступил вперед, принес присягу и дал показания, что он, помощник окружного прокурора, вечером двадцать третьего числа приехал в квартиру Эдит де Во, что в этой квартире на полу лежала женщина и на голове у нее были раны, а рядом лежала дубинка и на этой дубинке были пятна крови.
- Вот фотография, - сказал Траслов. - Узнаете ли вы на ней ту молодую женщину, которую видели тогда лежащей на полу?
- Да.
- Потом мы опять предъявим эту фотографию, - пояснил Траслов. Сейчас она нам служит только для опознания.
Он задал несколько предварительных вопросов, потом предложил Перри Мейсону:
- Можете начинать перекрестный допрос.
- Были ли отпечатки пальцев на той дубинке, которую вы обнаружили возле тела женщины? - спросил Мейсон. - Или их не было?
- Отпечаток был.
- Вы его сфотографировали?
- Да.
- Вы взяли отпечатки пальцев обвиняемого?
- Да.
- Был ли тот отпечаток оставлен обвиняемым?
- Нет.
- Был ли это отпечаток Сэма Лекстера, Фрэнка Оуфли или кого-то из слуг дома Лекстеров?
- Нет.
- Вы пытались опознать этот отпечаток?
- Естественно.
- И вы не смогли этого сделать?
- Совершенно верно.
- Раньше, в тот же вечер, вы были у Лекстеров, не так ли?
- Да, был.
- Вы там обнаружили тело Чарльза Эштона, привратника?
- Да.
- Тело лежало на постели в комнате Эштона?
- Да.
- Эштон был мертв, так? И смерть произошла в результате удушения веревкой, наброшенной ему на шею и крепко стянутой?
- Совершенно верно.
- И на кровати были видны кошачьи следы?
- Да, сэр.
- Попытались ли вы установить, оставлены эти следы до или после смерти Чарльза Эштона?
- Да.
- Когда же они были оставлены - до или после?
На лице Траслова появилось выражение удивления.
- После, - ответил Том Глассмен.
- Я думал, - сказал Траслов с нервным смешком, - у нас тут чуть ли не драка будет, но теперь вижу, что все в порядке. Строго говоря, это не совсем перекрестный допрос, но у меня, конечно, нет возражений.
- Я хочу собрать все факты, - сказал Перри Мейсон. Он повернулся к свидетелю: - Когда вы приехали в дом Лекстеров, Сэмюэля Лекстера там не было?
- Не было.
- Он появился позже?
- Совершенно верно.
- Его машина была повреждена, а правая рука ранена?
- Правильно.
- Но Фрэнк Оуфли был дома?
- Да, сэр.
- Где он находился, когда вы подъехали?
- Я не знаю, где он был тогда, потому что мы подъехали к гаражу, чтобы осмотреть машины. Но когда мы подъехали к основной террасе, на которой расположен дом, мы увидели, что какой-то человек копается в земле возле угла дома. Мы осветили его фонариками, и это оказался мистер Оуфли.
- Я закончил перекрестный допрос, - объявил Мейсон.
- Думаю, мы окончательно установим "Корпус Деликти" [Corpus delicti (лат.) - совокупность признаков, характеризующих преступление; вещественное доказательство преступления], Ваша Честь. - Траслов выглядел несколько сбитым с толку.
Мейсон откинулся на стуле с видом человека, которого совершенно не интересует дальнейшая процедура. Он не задавал вопросов, когда Траслов вызвал патологоанатома, а потом допросил свидетелей, которые опознали убитую и подтвердили, что они убеждены: предъявленная Трасловом дубинка часть костыля Эштона или, по крайней мере, отпилена от точно такого же костыля. Траслов вызвал Бэбсона, краснодеревщика, который определенно опознал кусок костыля по нескольким царапинам и показал, что Эштон просил его проделать в костыле отверстие и обить замшей. Потом, через других свидетелей, Траслов выяснил ценность колтсдорфских бриллиантов и тот факт, что Питер Лекстер очень любил их и никогда с ними не расставался.
- Вызовите Сэмюэля Лекстера, - объявил наконец Траслов.
Свидетельское место занял Сэм Лекстер.
- Ваше имя Сэмюэль Лекстер, вы проживаете в резиденции Лекстеров?
- Совершенно верно.
- Вы внук покойного Питера Лекстера? Вы жили в загородном доме несколько месяцев до того, как он сгорел, а после того переехали в городской дом?
- Да, это так.
- Вы были знакомы с Эдит де Во?
- Да, сэр.
- Вы видели ее тело в морге?
- Да, сэр.
- Это тело было то же самое, которое сфотографировано на снимке номер один?
- Да.
- И это была Эдит де Во?
- Совершенно верно.
- Где вы были вечером двадцать третьего числа от девяти до одиннадцати?
- Я отказываюсь отвечать.
- Вы не можете отказаться отвечать, - улыбнулся Траслов, - иначе вы или виновны, или не уважаете Суд. Версия насчет какой-то таинственной женщины тут не пройдет, Лекстер. Вы находитесь в Суде - и вы обязаны отвечать.
Вперед пробился Нат Шастер.
- С позволения Суда, - сказал он, - это выглядит как попытка оклеветать данного свидетеля путем посторонних вопросов. Он не обвиняется в убийстве, а потому никакой разницы не составляет, где он был, поскольку его не было на месте преступления.
- Вы представляете интересы мистера Лекстера? - спросил судья.
- Да, Ваша Честь.
- Я против этого вопроса не возражаю, - заметил Мейсон.
- Я настаиваю, чтобы свидетель ответил на данный вопрос, - сказал судья Пеннимейкер.
- Я отказываюсь отвечать...
Лицо судьи Пеннимейкера омрачилось.
- Дальше, - склонился Шастер, - скажите остальное.
- ...На том основании, что ответ может послужить к тому, чтобы обвинить меня, - Сэм сказал это так, словно вытвердил наизусть.
Шастер улыбнулся и повернулся к судье.
- Я хочу, чтобы Суд понял, - сказал он, - что ответ вовсе не послужит к обвинению его в данном преступлении, но имеется одно постановление муниципалитета, которое, возможно, нарушил данный свидетель, а потому я проинструктировал своего клиента, как защитить репутацию молодой женщины, вовлеченной в дело.
- Все это чепуха! - заявил Перри Мейсон.
Судья Пеннимейкер стукнул по столу молотком.
- Достаточно, господин адвокат! - предостерег он. - Вы не имеете права делать подобные заявления.
- Верно, Ваша Честь, - кивнул Перри Мейсон. - Но, с другой стороны, и адвокат мистера Лекстера не имеет права делать подобные заявления, раз они могут попасть в печать.
Шастер замахал руками:
- Ваша Честь, я отклоняю это обвинение!
Голос Траслова прервал начало истерики адвоката:
- Ваша Честь, я согласен с мистером Мейсоном. Однако все это несущественно. Предлагаю освободить данного свидетеля от ответственности за любое преступление, кроме убийства, и снова повторяю вопрос.
- Я снова отказываюсь, - упрямо повторил Лекстер, - на том основании, что ответ послужит поводом для моего обвинения.
- Вы не были в доме Лекстеров в то время, когда был убит Чарльз Эштон? - спросил Траслов.
- Нет, не был.
- Где вы были?
- Я был в конторе Натэниэла Шастера. Я пришел туда незадолго до десяти, а ушел после одиннадцати.
- Кто-нибудь был там с вами?
- Натэниэл Шастер.
- Еще кто?
- Джим Брэндон.
- Кто такой Джим Брэндон?
- Он работает шофером и дворецким.
- Принимал ли он участие в вашем разговоре с Шастером?
- Нет, он сидел в приемной.
- Когда он ушел?
- Без десяти одиннадцать. Я сказал, что он может ехать домой. Ему больше незачем было ждать.
- Что вы делали потом?
- Я оставался в конторе Шастера еще несколько минут.
- Куда вы потом отправились?
- Отказываюсь отвечать на том же основании - ответ послужит поводом для моего обвинения.
- Каким образом? И в каком преступлении?
- Я отказываюсь отвечать.
- Думаю, это все, - сказал Траслов неприязненно. - Я буду просить Высокий Суд расследовать это дело.
Лекстер уже повернулся, чтобы покинуть свидетельское место. Победоносная улыбка Ната Шастера обнажала все его зубы.
- Минутку, - сказал Перри Мейсон. - У меня, кажется, есть право задать вопросы этому свидетелю.
- Но это ни к чему не приведет, - возразил Шастер.
- Сядьте, адвокат Шастер, - приказал судья Пеннимейкер. - Защитник Мейсон имеет право уточнить любое показание, данное свидетелем.
Мейсон повернулся к Сэму Лекстеру:
- Вы приехали в контору Шастера с Джимом Брэндоном?
- Так и есть. Да, сэр.
- И вы ехали в зеленом паккарде?
- Точно так.
- Вы знаете, где живет Дуглас Кин?
- Да.
- И вы знали об этом вечером двадцать третьего?
- Не припомню... Может, и знал.
- Разве вы к нему не приезжали до двадцать третьего?
- Наверное... возможно... да.
- После того, как вы уехали из конторы Шастера, вы не отправились к Эдит де Во?
- Я отказываюсь отвечать.
- А не стоял ли в то время шевроле, в котором обычно ездил привратник Чарльз Эштон, возле дома, где жила Эдит де Во?
Шастер беспокойно дернулся и как будто собрался что-то сказать.
- Я отказываюсь отвечать, - монотонно повторил Лекстер.
- Тогда скажите, - настаивал Мейсон, - вошли ли вы в квартиру Эдит де Во? Разве вы не обнаружили ее лежащей на полу без сознания? Разве вы не знали, что она недавно сделала заявление, из-за которого вас могли обвинить в убийстве вашего деда? Разве не по этой причине вы выскочили из комнаты, тле она лежала, сели в шевроле, помчались к дому Кина, позвонили Шастеру, объяснили ему, что случилось и что вы боитесь, как бы вас не обвинили в убийстве? Разве не для того, чтобы объяснить ранение руки, вы наехали на фонарный столб по пути домой?
Шастер вскочил, размахивая руками.
- Ложь, Ваша Честь! - закричал он. - Нагромождение лжи! Попытка очернить моего клиента!
Мейсон продолжал созерцать побледневшее лицо свидетеля.
- Если ответ на этот вопрос может послужить основанием для обвинения, так и скажите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22