Над его головой покачивался в такт шагам голубоватый
огонек-обманка. Он присел и начал расспрашивать Геда о Гонте, а потом с
любовью заговорил о своих родных островах в Восточном Пределе. Он
рассказал, как по вечерам тихий ветер носит дым деревенских очагов между
островами с забавными именами: Корп, Кольп и Копп; Вэнвэй и Вемиш;
Иффиш, Коппиш и Спад. Чтобы Геду было понятнее, он пальцем рисовал на
каменном полу их очертания, и проведенные им линии некоторое время
светились тусклым серебристым светом. Ветч был в Школе уже три года, и
скоро должен был получить диплом Волшебника - но он думал о магии не
больше, чем птица о полете. Но он владел еще одним искусством, которому
нельзя было научиться - искусством доброты. В эту ночь он предложил и дал
Геду свою дружбу, спокойную и открытую, и Гед не мог не принять этого
дара.
Правда, Ветч дружил и с Джаспером, который сразу же заставил Геда
показать себя на Холме круглым дураком. Гед не забыл этого. Казалось, что
не забыл и Джаспер, всегда изъяснявшийся с насмешливой вежливостью. Гед
страдал от этого. Он поклялся в один прекраный день показать Джасперу, да
и всем остальным, насколько в действительности велика его сила. Ведь не
эти мелкие фокусники спасли деревню. И ни об одном из них Огион не
написал, что он станет величайшим волшебником Гонта.
Питая таким образом свою гордость, Гед усердно налег на науки,
которым учили Мастера Рокка - Девять Мудрых.
Каждый день часть своего времени он проводил с Мастером Сказителем,
впитывая Деяния Героев и Слои Мудрости, начиная с самой древней баллады -
"Сотворение Зла". Потом с дюжиной других студентов он практиковался с
Мастером-Повелителем Ветров в умении изменять погоду. Весной и летом они
целые дни проводили в тихой бухте, учась управлять лодкой при помощи слов,
усмирять волны, разговаривать с настоящим ветром и поднимать ветер
магический. Это было очень тонкое искусство, и Гед частенько получал
синяки и шишки, не успевая увернуться от гика, когда ветер внезапно
начинал деть в другую сторону. Или вдруг его лодка сталкивалась с другой,
хотя вся бухта была в их распоряжении; или он и его команда оказывались в
воде, когда огромная, неизвестно откуда взявшаяся волна переворачивала
утлое суденышко. Более спокойными были походы по суше с
Мастером-Целителем, вводившим их в мир растений. Мастер-Рука учил фокусам,
жонглированию и малому искуству Перевоплощения.
Наука давалась Геду легко, и уже через месяц он догнал ребят,
проведших в Школе целый год. Особенно хорошо у него получались Иллюзии.
Мастер-Рука, мягкий и добрый человек, с наслаждением передавал
студентам свое мастерство. Гед сначала благоговел перед ним, но скоро это
чувство прошло, и он начал одолевать старика вопросами. Мастер всегда
улыбался в ответ и показывал Геду все, что тот хотел. Но однажды, желая
посрамить Джаспера, Гед сказал мастеру:
- Сэр, все заклинания одинаковы - если знать одно, можно сказать, что
знаешь все. Но в конце концов иллюзия всегда исчезает. Если я превращу
камешек в алмаз, - и он быстро сделал это, - что я должен сделать, чтобы
алмаз остался алмазом? Как заставить заклинание длиться вечно?
Мастер внимательно посмотрел на драгоценность, сверкавшую в руке
Геда, произнес одно слово: "Толк", и алмаз снова стал обломком скалы.
Мастер взял его и поднес поближе к глазам.
- Это камень, - сказал он, - и на Истинном Языке он называется
"Толк". Кусочек камня, из которого сложен наш остров, да и вся Земля тоже.
Он - часть мира. Пользуясь заклинаниями, можно заставить его выглядеть
как угодно - алмаз, цветок, пчела, огонь. Но все это - только видимость.
Иллюзия обманывает чувства смотрящего, она заставляет его думать, что
что-то изменилось. Иллюзия не изменяет самой вещи. Чтобы сделать иэ этого
камня настоящую драгоценность, ты должен дать ему другое имя, а для этого
необходимо изменить сам мир, частью которого является камень. Это можно
сделать. Скоро ты научишься и этому. Но ты не должен изменять ни единой
песчинки, пока не будешь точно знать, что последует за твоими действиями -
добро или зло. Мир находится в равновесии, и волшебник може поколебать
его. Это очень опасно. Такие поступки обязательно должны опираться на
знания и служить какой-нибудь цели. Когда зажигаешь свечу, предметы
начинают отбрасывать тени...
Он опять посмотрел на камешек.
- Камень - тоже хорошая вещь. Если бы наши острова были сложены из
алмазов, у нас была бы трудная жизнь. Наслаждайся иллюзиями, и пусть камни
остаются камнями.
Он улыбнулся, но Гед отнюдь не был удовлетворен. Попробуй выудить из
мага его секреты, и он обязательно начнет разглагольствовать о равновесии,
опасности, тьме. Гед не был уверен, что настоящий маг, овладевший тайнами
Вызова и Изменения, может делать то, что ему угодно. Он может
сбалансировать мир, как ему нравиться, и отодвинуть тьму своим светом.
В коридоре он встретил Джаспера, которые в последнее время, видя
успехи Геда, держался с ним более дружелюбно.
- Почему у тебя такой унылый вид, Сокол? Не получается что-нибудь?
Стараясь не уронить себя, Гед ответил, не обращая внимания на
насмешливый тон:
- Я по горло сыт жонглированием, и меня мутит от иллюзий и всех этих
трюков, годных только для развлечения скучающих Лордов в их замках. Из
всего, чему я здесь научился, только малая часть действительно полезна. А
все остальное - глупости!
- Даже глупости опасны, - ответил Джаспер, - в руках глупца.
Геду показалось, будто его ударили, и он, сжав кулаки, шагнул к
Джасперу. Но тот только улыбнулся и, кивнув на прощание, пошел дальше.
В приступе ярости Гед поклялся, что превзойдет Джаспера, и не в
каком-нибудь пустячном состязании, а в настоящем деле. Он покажет себя,
унизит Джаспера и не позволит никому насмехаться над собой.
Геду не давал покоя вопрос, почему Джаспер ненавидит его. Но он знал,
за что ОН ненавидит Джаспера. Другие студенты давно поняли, что им трудно
сравниться с Гедом. Они говорили о нем, кто с похвалой, а кто и со злобой:
- Он прирожденный волшебник и не позволит никому превзойти себя.
Один только Джаспер не хвалил, но и не избегал его. Он просто смотрел
на Геда сверху вниз, слегка улыбаясь.
Гед не видел или не хотел видеть, что в этом соперничестве, ставшем
частью его жизни, таятся те самые опасности, о которых предостерегал его
Мастер-Рука.
Когда ярость не затмевала разум Геда, он понимал, что ему еще далеко
до Джаспера или до других старших студентов, и продолжал учиться.
К концу лета напряжение в работе немного спал, так что оставалось
время и для развлечений - лодочных гонок в бухте, игр в прятки, где все
игроки были невидимы, и слышны были только веселые юные голоса. Потом
пришла осень, и все с новыми силами принялись за учебу. Так что для Геда
первые месяцы в Школе пролетели незаметно.
Зима принесла перемены. Вместе с еще семью студентами его послали на
другой конец острова, на Северный Мыс, где стоит Башня Уединения. Там в
одиночестве жил Мастер Слова. Имя у него было странное - Курремкармеррук,
ни в одном языке Архипелага не встречалось такого слова. На несколько миль
от Башни не было ни одного поселения. Уныло возвышалась она над
прибрежными утесами, серы были облака над суровым зимним морем, и
бесконечны списки имен, которые следовало выучить. На высоком стуле в
окружении своих учеников сидел Курремкармеррук, записывая слова, которые
нужно было запомнить до темноты, потому что в полночь его чернила исчезали
и пергамент опять становился чистым. Царил полумрак, было холодно и тихо.
Тишина нарушалась только скрипом пере Мастера да иногда вздохом бедного
студента, которому предствояло до полуночи вызубрить названия каждого
мыса, вершины, бухты, фарватера, канала, гавани, мели, рифа и скалы на
берегах Лосса - крохотного сотровка в Море Пелна. На жалобы студентов
Мастер обычно не отвечал, но удлинял список. Иногда он говорил:
- Тот, кто хочет стать Мастером Моря, должен знать Настоящее Имя
каждой капли воды.
Гед не жаловался. Он понимал, что в этом пыльном и бесконечном учении
лежит власть, как бриллиант лежит на дне высохшего источника. Магия и
состоит в том, чтобы называть каждое место, вещь или существо их
Настоящими Именами. Так сказал Курремкармеррук в их первый вечер в Башне.
Он больше не повторял этих слов, но Гед их запомнил.
Много великих волшебников потратили всю жизнь на то, чтобы найти Имя
одной-единственной вещи, одно-единственное забытое или скрытое Имя. Но
спики наши далеко не полны. Они не будут завершены никогда. Послушайте
меня, и вы поймете почему. В мире под солнцем, и в другом мире, где нет
солнца, есть много такого, что не имеет ничего общего слюдьми и
человеческой речью, и есть силы, по сравнению с которыми людские силы -
все равно, что ноль. Но магия, истинная магия подвластна только тем, кто
говорит на языке Архипелага или на Древнем Языке, из которого он вырос. На
этом языке говорят драконы, на нем говорил великий Сегой, Первый Маг, на
этом языке мы произносим свои заклинания. Его слова разбросаны и скрыты
среди привычных нам слов. Например, мы называем пену на холмах "сакиен".
Это слова составлено из двух слов Древнего Языка: "сак" - перо, и "иниен"
- море. Перо Моря - вот что такое пена. Но нельзя зачаровать пену, назвав
ее "сакиен", вы должны использовать ее настоящее имя, которое произносится
"Эсса". Любая колдунья знает несколько таких слов, а маг знает их много.
Но многие из них забыты, некоторые знают только драконы, а некоторых не
знает никто; и ни один человек не может знать их все.
- Слово для моря "Иниен". Что ж, прекрасно. Но то, что мы называем
Внутренним Морем, имеет свое собственное имя в Древнем Языке. Так как
ничто не имеет двух Настоящих Имен, "иниен" может означать только "все
море, кроме Внутреннего". Но "иниен" не обозначает даже этого, ведь
существуют бесчисленные заливы, бухты и проливы, у которых тоже есть
имена... Если какой-нибудь маг окажется достаточно глуп, чтобы попробовать
наложить чары на шторм или успокоить весь Океан, в го заклинании должны
звучать названия каждого фута моря не только в Архипелаге, но и за
Внешними Пределами. Таким образом, как раз то, что позволяет нам
заниматься магией, одновременно ограничивает наши возможности. Маг может
контролировать только то, что рядом с ним, то, что он может назвать точно
и полно. И это хорошо, иначе какой-нибудь извращенный и капризный маг
давным-давно попытался бы изменить то, что не может быть изменено, и
Равновесие нарушилось бы.
Гед много думал над этими словами и кое-что начал понимать...
В конце года Курремкармеррук сказал ему:
- Ты хорошо начал.
Не более того. Маги говорят только правду, а правда заключалась в
том, что все, чему научился Гед за один год, было только началом,
прелюдией к тому, что он должен узнать за свою жизнь. Он запоминал быстрее
остальных и покинул Башню Уединения раньше всех - единственная награда,
которой его удостоили.
В одиночестве, по пустынным дорогам, он отправился на юг. Ночью пошел
дождь. Гед и не пытался остановить его, потому что погода на острове
находилась в руках Мастера Ветров, не одобрявшего вмешательство в свои
дела. Он нашел убежище под огромным дубом, закутался в плащ и стал
вспоминать Огиона. Наверное, и он странствует сейчас по Гонту, спит под
крышей из голых ветвей, а вместо стен его окружают струи дождя. Гед
невольно улыбнулся - мысли об Учителе всегда приносили ему утешение. И,
несмотря на дождь и холод, он уснул с легким сердцем.
Когда он проснулся, дождь уже кончился. Он поднял голову, и в
складках своего плаща увидел какого-то маленького спящего зверька,
забравшегося к нему в поисках тепла. Ему стало еще интереснее, когда он
понял, что этот зверек - отак, редкое и странное животное. Они водятся
только на четырех южных островах Архипелага: Рокк, Энсмере, Поди и Вторте.
Отаки невелики по размерам, стройны, с широкой мордочкой, темно-коричневым
мехом и огромными яркими глазами. Зубы их остры и нрав вспыльчив - редко
кому удавалось приручить отака. Они немы - у них нет голосов. Гед погладил
отака. Тот проснулся и широко зевнул, показав маленький коричневый язычок
и острые зубы, но совсем не испугался.
- Отак, - сказал Гед, но потом вспомнил его настоящее имя. - Хог!
Хочешь пойти со мной?
Отак уселся на раскрытую ладонь Геда и принялся расчесывать шерстку.
Гед посадил зверька себе на плечо и отправился дальше. Несколько раз отак
спрыгивал и убегал в кусты, но всегда возвращался. Один раз он даже принес
только что пойманную мышь. Гед засмеялся и сказал отаку, чтобы он съел ее
сам.
В этот день был праздник - Возвращение Солнца, и когда Гед в сумерках
добрался до Холма, то увидел яркие огни, плавающие над крышей Большого
Дома. Он вошел в главный зал и был радостно встречен Мастерами и своими
приятелями. При виде такого множества знакомых лиц Геду показалось, что он
вернулся домой, а когда он увидел, как через толпу к нему пробирается Ветч
с широкой улыбкой на черном лице, радости его не было предела. Как Геду не
хватало его в Башне! Ветч уже не был студентом - срок его учения
закончился, и он стал Волшебником. Они сразу оживленно заговорили, и Геду
показалось, что за час он сказал своему другу больше слов, чем произнес в
Башне за целый год.
Скоро все уселись за длинные столы, накрытые для праздничного ужина в
Зале Очага. Отак все еще сидел на плече Геда, уютно устроившись в складках
капюшона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10