Народ Реки хоть и предпочитал мирную жизнь военной, но с обманщиками, воришками и прочими преступникам обращался предельно просто. А поскольку я был ставленником Рим-Са, то моя неудача означала бы, что дедуля водил свое племя за нос. Но тогда я этого не знал и сильно удивился искренней радости старикана. Остальные селяне поглядывали на меня настороженно, но после посещения поля битвы начали относиться ко мне как к настоящему божеству, боясь смотреть в мою сторону и падая ниц при моем приближении.
Рим-Са тут же развел бурную деятельность. Пара человек на лодке уплыли за остальными, часть людей была отправлена мародерствовать, а мы со стариканом сидели на середине бывшей площади и осматривали приносимые трофеи. Селяне при звуках моего голоса дрожали мелкой дрожью и, похоже, с трудом сдерживались, чтобы не дать немедленного драпака, а Рим-Са разве что только не светился от радости. Я же разглядывал добычу – хоть и бронзовые, но вполне приличные мечи, отличные стрелы, которыми не побрезговали бы и солдаты Айла, весьма неплохие кожаные доспехи и даже какие-то подобия кольчуг. Похоже, хара-нги были куда более продвинутым в технологическом плане племенем, и это наводило на всяческие размышления.
Деревню установили на старом месте, после чего дедуля объявил праздник в честь величайшей победы Народа Реки над извечным врагом и произнес длительную торжественную речь. Я к тому времени уже неплохо понимал язык вууль-ду и суть речи уловил – оказывается, божественный (видимо, это обозначение моего нового статуса) вовсе не прохлаждался и не захребетничал, как полагали некоторые малодушные, а, в предвидении сегодняшнего дня, изо всех сил готовился к битве. (Я удивился.) Правда, божественный полагал, что народ вууль-ду ему хотя бы чуть-чуть поможет… ну, хотя бы предупредит о нападении. Не то чтобы это ему было нужно – божественный и так все предвидел (я удивился больше), но такое отношение невежественных селян божественного сильно расстроило. Божественный гневается! После этих слов старик торжественно вытянул в мою сторону руку. Видимо, это означало мой выход, но я был настолько удивлен, что ограничился злобной физиономией. Этого, впрочем, вполне хватило, чтобы все племя в полном составе попадало на землю и принялось с истошным плачем каяться. Старикан, торжественно нахмурившись, выждал длительную паузу, потом заявил: «Но божественный прощает вас!» После чего мы всем племенем три дня пировали. Правда, все яства сводились к рыбе трех способов приготовления, а роль вина играл забродивший сок какой-то прибрежной травы с горьким вкусом. Дом мой вычистили и починили еще до начала праздника, и под вечер третьего дня Рим-Са заглянул ко мне. Я не удивился: поскольку максимум, что мог выдать любой другой селянин в моем присутствии, было «бара-ка», произнесенное дрожащим голосом, то роль камердинера автоматически досталась Рим-Са. И он частенько наведывался ко мне поинтересоваться, не возжелает ли сын Великой Орлицы чего-нибудь. Но на этот раз дедуля меня удивил.
– И как божественный собирается жить дальше? – спросил он вдруг, и мне послышалась в его голосе какая-то хитринка.
– Так же, как и раньше, – ответил я осторожно. После чего выяснилось, что жить, как раньше, уже не получится. Хара-нги вряд ли успокоятся, они хоть и отъявленные негодяи, но смелые и настырные люди. Они придут снова, с большими силами, и случится это довольно скоро. И к этому времени неплохо бы мне уже подумать, каким образом я буду претворять в жизнь пророчество.
Я задумался. Старикан смотрел на меня доброжелательным взглядом, и я решился. Я выложил ему почти всю свою историю, ну, разве что некоторые не слишком важные эпизоды выкинул. После чего дедуля меня в очередной раз сильно удивил – мои откровения ничуть его не расстроили, скорее даже наоборот. «Да знаю я, что никакой ты не сын бога, – отмахнулся он от меня, – ты просто человек из далекого могучего племени, и даже не сильно взрослый человек, хоть ты и выше любого из нас». Я опешил. «И я понимаю, что тебе мало дела до бед нашего племени, – продолжил старик, – но, сам подумай, в чьей роли тебе будет легче найти дорогу домой? В роли всеми почитаемого сына бога или в роли странного чужеземца, преследующего свои, мало кому понятные цели?» Я задумался. Старикану только это и надо было – заметив отстраненность в моем взгляде, он поклонился и поспешил убраться.
Некоторое время я не спешил что-либо предпринимать, но хара-нги и в самом деле не собирались успокаиваться. Причем подход их оказался куда разумнее, чем даже я мог предположить, – они подослали убийцу. Вообще-то мысль о таком варианте у меня в голове мелькала, но я ей особого значения не придал, уверенный, что поначалу хара-нги просто попытаются повторить набег, но уже с большими силами. Хорошо еще, я сторожилку ставил – окружать дом сторожевым заклинанием давно вошло у меня в привычку. После той знаковой битвы я подумывал ее снять, но без нее спать было неуютно, и я продолжал делать это заклинание. И к счастью – потому что, когда убийца хара-нги проник в дом, я уже был на ногах и вполне проснувшийся. Поначалу я решил, что это Рим-Са не спится, но моментально заподозрил неладное. Быстрее всего у меня собиралась Стрела Огня, поэтому именно ее я и швырнул в лицо неожиданно возникшей тени. Тут же возникший пожар мне удалось потушить Лучами Холода, обгоревший труп лазутчика был унесен соплеменниками, а я крепко задумался. Похоже, пора было брать инициативу в свои руки.
Однако я не слишком-то понимал, что нужно делать. Возникшая проблема относилась ко второму, а то и к третьему уровню, по классификации моего бывшего учителя, а у меня и первый-то получался не слишком хорошо. Да что говорить, у меня и нулевой хромал на обе ноги, хотя Урсай утверждал, что он доступен даже новорожденным. «Скорость движения сигнала в нервной системе у всех одинаковая, – говаривал он всякий раз, когда я не успевал увернуть свой нос от его неожиданно возникшего кулака, – надо лишь научить свое тело действовать самостоятельно». Он вообще много рассказывал об этой своей трехуровневой системе, первое время он меня даже никаким заклинаниям не учил, только всяким упражнениям, движениям и постоянно «тренировал мой нулевой уровень», так что у меня синяки никогда не сходили.
«Чувствуешь боль – махни кулаком в ответ, это даже младенцы умеют. Основная идея – не мешай своему телу. Мысли – прочь. Это – ноль, начало начал. Освоишь его, и тебе не будет равных в рукопашном бою. Тогда можешь начать учиться думать, и думать правильно, – что и как сделать, чтобы устранить возникшую угрозу – сейчас. Когда ты научишься правильно определять, куда должен устремиться твой кулак раньше, чем твой первый удар достигнет цели, ты станешь первым среди полководцев. Это – первый уровень. Потом учись определять, что сделать, чтобы устранить подобную угрозу в будущем. Когда научишься делать это раньше, чем твой рот откроется для крика, ты постигнешь второй уровень и станешь величайшим правителем. А когда научишься определять, что нужно сделать, чтобы эта угроза больше никогда не возникала, раньше, чем она вообще возникнет, – тогда для тебя не останется никаких угроз. И весь мир подчинится тебе». В разных вариациях я слышал эту тираду раз двести, так что запомнил очень хорошо. Не стану хвастаться, что постиг в совершенстве хоть какой-нибудь уровень, но, по крайней мере, я знал, к чему стремиться. Пусть только теоретически, но постулаты первого уровня мне были понятны, и я мог уже сейчас прикинуть, что сделать, чтобы устранить возникшую угрозу. Вот только стоит ли это делать? Окончательно утвердившись в навязываемой мне роли, не отрежу ли я себе сам дорогу домой? Впервые за все время с момента моего бегства я пожалел о своей недоученности.
Если бы еще быть уверенным, что дело обстоит именно так, как говорят мои соплеменники. Ну, хара-нги и в самом деле не любят моих дикарей, в этом я уже убедился. Так, может, у них есть причины для такой нелюбви?
Я некоторое время размышлял над этим, потом решился. К тому времени у меня наконец начал получаться Круг Невидимости, правда, пока только первоуровневый и требующий постоянной подпитки, так что я не мог под ним колдовать. Но все равно это был значительный прорыв, и в тыл врага я направился без особого страха. Рим-Са выделил мне проводника, чтобы я не заблудился в степи, потом мы четверо суток спускались по течению Баравуль, пока она не стала спокойной настолько, что уже не представляла особой опасности для желающего ее переплыть. Селений вууль-ду по пути встретилось не меньше сотни, в верхней части реки они попадались часто, чуть ли не на каждой излучине, но чем ниже, тем реже я замечал на берегах знакомые остроконечные шатры. В нижнем течении селений не встретилось ни одного. Нервничающий гребец высадил нас на берег и с заметным облегчением направил свою лодку обратно. Мы же пошли искать стоянку хара-нги.
Эта маленькая разведка многое изменила и в моей дальнейшей судьбе, и во мне самом. Хара-нги и в самом деле были более развитой цивилизацией. Причем знавшей лучшие времена – нам то и дело попадались обветшалые, полузасыпанные сухим грунтом остатки каких-то строений, а возле стоянки хара-нги расстилались руины настоящего города. Хотя, может, наоборот – здесь существовала развитая цивилизация, а потом пришли хара-нги и ее разграбили? Я спросил своего спутника, он ответил отрицательно. «Легенда говорит, – сказал он, – когда-то Сухие Люди были могучим миролюбивым народом, жившим на благодатных землях. Но потом в их сердца вселилось зло, и они начали биться друг с другом. Увидев это, Великая Рыба лишила их благодати Воды, и их земли оскудели».
Поразмыслив, я решил, что, скорее всего, легенда путала причину и следствие, как это часто бывает. Сначала все было хорошо, потом климат изменился, стал суше, и земля перестала обеспечивать едой и питьем живущих на ней людей. Люди, разумеется, начали драться за оставшиеся ресурсы – нормальное дело – и довели себя до состояния натуральных дикарей. Кажется, я даже слышал какую-то похожую историю в академии…
Но тут мой проводник издал предостерегающее покашливание – за очередным холмом ленивой струйкой тянулся к небу дымок. Я, изрядно помучившись, наложил на себя Круг Невидимости, велел проводнику где-нибудь спрятаться, после чего двинулся в гости.
Визит получился короткий и довольно сумбурный. Я вынес из него стойкую ненависть к хара-нги и на несколько седмиц стал вегетарианцем. Мы вышли к их стоянке как раз в момент, когда они собирались трапезничать. Ну, что сказать… возможно, они были расой, приятной во всех отношениях, неспособной обидеть и кошки (разумеется, кроме кошек вууль-ду). Возможно, они были по-своему мудры, не давая пропасть ценной в этих землях еде, и все получилось глупо, потому что во мне говорил не разум, а чувства. Видимо, рано мне еще в темные маги. Короче, они ели людей. Проводник, наблюдавший за происходящим из кустиков неподалеку, натурально обмочился, увидев, как пустота в десяти шагах от костра хара-нги начала издавать странные звуки и извергать полупереваренные остатки завтрака. Сами хара-нги поначалу тоже испугались, но (надо отдать им должное) очень быстро спохватились и сообразили, что к чему. Я еще до кустиков не успел добежать, а степняки уже вовсю неслись за мной, потрясая оружием. Меня они не видели, я был скрыт заклинанием, но зато они отлично видели мои следы на мягком песчаном грунте.
Проводник мой бледнел и трясся, как осиновый лист, и на него нужно было немедленно наложить что-нибудь маскирующее, например Отвод Глаз (никакого иного заклинания на другого человека я накладывать все равно не умел), не потревожив при этом свой Круг Невидимости. Для этого следовало приостановить действие работающего заклинания, а потом его продолжить. Теоретически это было возможно, правда, раньше я даже пробовать не пытался, а теперь пришлось. Надо ли говорить, что у меня получилось? Думаю – не надо; если бы не получилось, дальше уже и рассказывать было бы не о чем. Кажется, я начал понимать, что представляли собой экзамены, которые в свое время сдавал мой бывший учитель.
Следующей неприятной новостью для меня явилось то, что у хара-нги были свои колдуны. Я пинками выгнал из-под куста проводника, погнал его к каменистому склону, где наши ноги не оставляли отпечатков, и уже считал себя в безопасности. Но тут от группы степняков отделился странно одетый тип с совершенно лысой башкой, прищурился и, ткнув пальцем в моего проводника, что-то проорал. Мы рванули по склону в сторону, но ведомые Глазастой Лысиной степняки не отставали и даже, наоборот, догоняли. Похоже, меня колдун степняков все же не видел, но мне от этого было не легче – без проводника я бы никогда не выбрался обратно к реке. Оставалось либо убить лысого, либо сдохнуть самому. С последним я решил погодить и впервые в жизни убил человека собственными руками. Точнее, ножом. Вообще-то во время недавней битвы я убил человек десять, но делал я это посредством заклинаний, к тому же – в пылу боя. Решиться на убийство собственными руками оказалось на удивление непростым делом. Раз пять я вставал на пути у бегущего рысцой колдуна, но в последний момент опускал нож и отступал. Погоня потихоньку нас нагоняла. Не знаю, сколько времени бы это продолжалось, но бегущий впереди проводник вдруг зацепился ногой за какой-то корень и с испуганным воплем упал. Колдун проорал что-то торжествующее и бросился к несчастному вууль-ду. Больше медлить было нельзя – я немного отдышался и, когда колдун приблизился ко мне на расстояние вытянутой руки, полоснул его по горлу ножом. Коротко вскрикнув, он налетел на меня, и мы упали на сухую землю. Я выронил нож, быстро столкнул с себя дергающееся тело, отскочил в сторону и с удивлением заметил, что остальные степняки медленно окружают меня, держа оружие на изготовку. На лицах их решимость смешивалась со страхом, и очень было похоже на то, что они меня видели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59