Было на территории портала еще одно зданьице – будка охраны возле выхода – маленькая и невзрачная, зато с кондиционером. В будку Семен не совался, полагая, что его оттуда погонят, но именно там его ждал приятный сюрприз. Когда Семен в очередной раз прошелся мимо будки, сидевший у окна охранник, ранее просто провожавший Семена равнодушным взглядом, вдруг оживился и выскочил на улицу. Охранник назвался Виктором и сообщил, что ему надо сходить на местный рынок и он вполне мог бы взять Семена с собой. Виктор наружу выходить мог, но правилами ему не рекомендовалось делать это в одиночку, поэтому он и подыскивал себе кого-нибудь праздношатающегося. Семен, разумеется, был самым что ни на есть праздношатающимся и нарисовавшейся перспективе очень обрадовался.
Отправились сразу же. Рынок, возникший тут, по словам Виктора, именно из-за портала, располагался недалеко – минут десять небыстрым шагом. Впрочем, рынком это можно было назвать только с натяжкой – пара десятков неказистых прилавков, большинство пустые, пяток ветхих хибар, собранных из какого-то хлама, коновязь, у которой стояло три лошадки – и все. По рынку слонялась пара шадриков и несколько чужих вполне человеческого вида.
– Походи пока, посмотри, – сказал Семену Виктор. – На вот немного денег местных, может, купишь чего, – отсыпал десяток тусклых кругляшей и со словами «я недолго» скрылся в одной из хибар.
Семен прошелся по рынку – назначение большей части продаваемых вещей осталось для него загадкой. Семен поудивлялся отсутствию сувениров для землян, но потом вспомнил ограничения по переносу предметов и поскучнел. Лежавшие и сидевшие в тени навесов продавцы не обращали на него никакого внимания, и Семен даже вздрогнул, когда сзади его дернул за одежду неслышно подошедший местный и негромко проговорил:
– Пойдем, интересную вещь покажу.
Семен поначалу подумал, что это тоже свой – с портала, и только через секунду сообразил, что речь подошедшего прозвучала как-то странно. Семен отстранился:
– Какую вещь? У меня денег нет.
Переход на местный язык получился очень легко. Шипящие слова срывались с языка сами собой, Семену даже казалось, что он говорит по-русски, но, судя по реакции местного, это было не так. А местный широко улыбнулся, продемонстрировав отсутствие доброй половины зубов из положенного комплекта:
– Ай, не надо денег. Совсем мало-мало надо. Твой друг уже там, он заплатит.
Упоминание про друга, которым явно был Виктор, разрешило Семеновы сомнения, и он последовал за улыбающимся и постоянно оборачивающимся местным в хибару. Под крышей оказалось неожиданно сумрачно и прохладно. Семен поморгал, выискивая в полумраке Виктора и «интересную вещь», ничего не нашел и недоуменно обернулся. Еще успел краем глаза заметить какое-то движение, после чего в голове разорвалась маленькая бомба и стало совсем темно.

* * *
Очнулся Семен оттого, что его окатили водой. Очнулся, дернулся и сразу почувствовал, что связан.
– Эй, просыпайся, ехать пора, – раздался веселый голос.
Семен удивился и открыл глаза. Оказалось, что он сидит верхом на лошади, ноги привязаны к подпруге, а руки связаны за спиной. Голос принадлежал улыбающемуся круглолицему человечку, тоже верхом – вороной жеребец нервно крутился рядом.
Одет был всадник в потертые кожаные доспехи, украшенные потрясающим количеством ножей, ножиков и ножичков. Другой примечательной деталью облика всадника была его прическа (точнее, остатки прически) – волосы были разделены на прядки, и каждая прядка завязана узлом. Сразу было видно, что мылись эти волосы от случая к случаю – под дождем. И, похоже, дожди в этих краях были редкостью.
– Ай, проснулся, хорошо! – Искренней радости всадника не было границ. – Поехали тогда. Держись, не падай.
Жеребец легкой рысью пошел вперед, лошадь Семена затрусила следом.
– А куда это ты меня везешь? – возмутился Семен. – И вообще, развяжи меня сейчас же!
– Зачем развязывать? Ты же на лошади ездить совсем не умеешь. Упадешь еще, ноги-руки поломаешь. За увечного раба мало дадут, много меньше, чем за целого и здорового.
– Раба?! – Семен даже закашлялся от возмущения. – Ты,…… да я ж тебя, суку! Я не раб – я свободный человек!
– Бывает, – весело откликнулся всадник. – Вчера свободный человек, а сегодня – раб. Да ты не ругайся, ты еще благодарить меня будешь. Ты высокий, красивый, кожа белая, волосы белые – такие рабы дорого стоят. Тебе никто тяжелой работы давать не будет, будешь по дому работать и к гостям выходить. Если хороший хозяин попадется, еще и рабыню тебе купит, чтоб не скучал. Ай, хорошо жить будешь. Долго жить! А ушел бы к себе и помер бы скоро. Шавелары на вас очень сердиты. Очень-очень. Всех убивать будут.
– Кого – всех? – спросил Семен. – Таких, как я, тут много, что ли?
– Такой большой, а такой глупый. Здесь мало, совсем нет – шавелары на ваши земли пойдут, города жечь будут, людей убивать. Колдуны у шавеларов, ай хороши.
«Кто кого еще убивать будет, – усмехнулся про себя Семен. – Магия – это, конечно, круто, но хотел бы я посмотреть, что останется от самого раскрутого мага после очереди из ПКТ. Порвет, как тузик грелку, будь хоть четырежды маг». Вслух же сказал:
– У нас там такое оружие, какое вам, с вашей древностью, и не снилось. А в наших армиях столько народу…
– Сколько нам и не снилось! – перебил Семена круглолицый. – Боюсь-боюсь. И все они тебя спасать, меня убивать придут, да?
– Нет, – вздохнул Семен, – не придут. Они не знают, что я тут.
– Ай, молодец, – не врешь. Вот видишь, тебя сейчас спасать не придут, потому что не знают, а потом не придут – не до того будет. Себя спасать будут. А здесь тебе никто не поможет. Поэтому лучше хорошо себя веди – и хозяин тебя любить будет.
И круглолицый (Семен про себя окрестил его Татарином) разразился речью, которая, будучи издана отдельной книжкой, вполне могла бы носить название «Полезные советы начинающему рабу». Похоже, в списке недостатков похитителя молчаливости не значилось совершенно. Семен слушал вполуха, осмысливая происшедшее.
Из положительных сторон было то, что заклинание, доставившее Семену столько проблем, похоже, слезло. Никаких фантасмагорических элементов окружающий пейзаж взору не являл, вдобавок Семен специально пару раз попробовал закрыть глаза и нагнать на себя легкую дремоту. Еще вчера это сразу вылилось бы в очередное захватывающее приключение на пару часов, сейчас же ничего не происходило. Но на этом список плюсов положения исчерпывался. Минус был в общем-то тоже всего один. Но принципиальный. И способ его нейтрализации следовало найти побыстрее, пока самобытный киднеппер не довез его туда, откуда бежать будет сложнее. Не хватало только в рабы загреметь. «Кстати, – вдруг всплыла мысль, – а с чего это эльфы на нас вызверились? Если, конечно, поверить этому придурку». Семен спросил, перебив затянувшуюся лекцию.
– Шавелары? – Татарин обернулся, на лице его мелькнуло раздражение. Похоже, ему не понравилось пренебрежение к продемонстрированным недюжинным лекторским способностям. Но все-таки решил снизойти и удовлетворить любопытство пленника: – А вы их хана похитили и к себе увезли!
Семен сразу вспомнил эльфа в автобусе.
– Враки. Я его видел у нас в… в общем, неважно, главное, что никто его похищать и не собирался! А если и случилось с ним что – под машинутам попал, так сам дурак, мало ли что принц.
– Кто? – удивился похититель. – Куда попал?
– Ну этот – райе.
– Ай, райе видел? Это, по-нашему, не хан и даже не каган – подрастет, каганом станет. А хан – это ар-райан будет.
«Хан, каган, – подумал Семен. – Что называется, не в бровь, а в глаз – парень, похоже, действительно ордынец. Местного пошиба».
– Э, а разве у шавеларов ханы бывают?
Татарин мелко засмеялся:
– Нет, не бывают. Сто лет не бывают, двести, пятьсот, а потом – раз! – и бывают. Смотрят шавеларские колдуны в воду, гадают на потрохах и говорят своему кагану: в том стойбище ребенок родился, быть ему ханом. И так у них выходит: если посадят каганы шавеларские того ребенка на ханство, быть удаче всему Шавели, женщины мальчиков рожать будут, в войнах победы будут, скот плодиться будет, хорошо будет. А не посадят – плохо будет: женщины девочек рожать будут, у кобылиц молоко пропадет…
– Разве они лошадиное молоко пьют? – спросил Семен.
– А чье же пьют? – удивился Татарин. – Волчье, что ли? Хотя… могут и волчье, – произнес он уже тише и задумался. Похоже, быт эльфов был ему не то чтобы очень знаком. Но Семен не стал дожидаться плода раздумий:
– И что дальше?
Татарин встрепенулся:
– А не посадят – плохо будет. Вот восемь с ногтем лет назад сказали колдуны кагану: родился хан. Поехали каганы, забрали ребенка и посадили на ханство. А что-то не стало хорошо. Плохо стало. Стойбища пустеют, народ мрет. И вот недавно колдуны ихние присмотрелись и поняли – не хан сидит в Арла-Ар-Шавели, подменыш. Начали настоящего хана искать. Много лет прошло, но колдуны у шавеларов хорошие – нашли след! К вратам след привел – на вашу сторону. Ай, рассердились на вас шавелары. Райе к вам отправили, чтобы он хана похищенного нашел. Вот найдет, вернется, тогда шавелары вас убивать и отправятся.
– Понятно, – сказал Семен. – Только, я думаю, зря рассердились. Понимаешь, у нас про врата и шавеларов знают на всю Землю – тысячи две-три человек, не больше. И те, кто знает, не те люди, которые станут похищениями заниматься. Скорее всего, это кто-нибудь из ваших ребенка похитил и к нам его закинул, чтобы не нашли.
– Может, и так, – Татарин обернулся, хитро прищурился, – а может, и нет. Не ты один умный, а шавелары след видали. По следу колдун определить может, чей он.
– Ты ж сам сказал, сколько лет прошло. След, поди, уже подвыветрился порядком. Да и все равно зря мстить попрутся – перестреляют их там с перепугу. Особенно если они у Сорок седьмого десантируются.
– Перестреляют, говоришь. Много про шавеларов знаешь, да? Сколько воинов каган собрать может, каким оружием воевать будут?
– Да нет вообще-то, – смутился Семен. – Но, глядя на ваш уклад, могу представить.
– А не знаешь, так слушай. Давно было дело – лет двенадцать назад, я всего второй узелок на голове завязал, а волос бы на тысячу хватило. У шавеларов уже плохо дела шли, стойбища пустеть начали. А у пограничного с А-Шавели каганата наоборот – хорошо шли. Каган-то Нархат великий воин был, каганат Шалиха захватил, кагана Махта данью обложил. Воинов много у Нархата стало, все сильные, удалые. И повадились его воины в А-Шавели набегать. Многие пропадали, стало быть, шавеларам попались, некоторые, никого не встретив, возвращались. А некоторым удача выпадала – на покинутое стойбище набредали. Они, хоть и покинутые, а вещи там оставались всякие – хорошие, добрые вещи. Дорогие вещи.
Вот однажды сотник Иршан решил счастья попытать, четыре дня со своей сотней ходил по лесу, ничего не нашел. А на пятый заметили трех детенышей шавеларских. Долго следили за ними, убедились – одни котята, без взрослых. Загорелся Иршан – никто никогда о рабе-шавеларе и не слышал, захватить и продать – всей сотне на всю жизнь хватит и внукам останется. Шустрые котята оказались – полтора десятка нархатинцев положили. Да и не довез всех Иршан – один в первую же ночь удавился, второй в дороге зачах. Самого маленького только довез Иршан и не прогадал – сам Нархат отвалил ему столько, что сотник бы и за десять разграбленных стойбищ не выручил. Хотя маленький все равно помер скоро, как его Нархат ни лелеял.
А потом беда пришла – прискакал к Нархату гонец и говорит: «Вышли шавелары из лесов, всех убивают, уже два города пожгли». Только не жгли шавелары городов – я сам был в одном из них, был и удивлялся: стоял город – нет города. Как из песка построен был и расползся-растекся под дождем будто. Только бугорки остались – вот дом стоял, вот стена была, вот коней развалившиеся статуи, а вот человек был. Ну Нархат ничего не боялся, а что ему бояться – такого, как у него, войска тогда ни у кого не было. Ханом Нархат стать собирался. Вот собрал Нархат воинов – пятнадцать тысяч одних нукеров под его руку встало и простых воинов без счета. Увел Нархат свое войско, в столице сына оставил – Сарахета.
День ждет Сарахет гонца, десять дней ждет, двадцать – нет вестей от Нархата. Послал Сарахет разведчиков. Вернулись разведчики, быстро вернулись. И рассказали, что лежат в поле доспехи и оружие, оплавленные-обугленные, и полю тому конца не видно. И это все, что осталось от Нархата с войском, по-| тому что людей на том поле нет ни одного – один пепел черный внутри доспехов. И еще два города грязью расплываются. И стойбищ с десяток. Ай, испугался Сарахет, ай забегал! На помощь звать начал, новое войско собирать. Всю казну раздал, завоеванные отцом земли вернул, своего каганата две трети раздарил – собрал новое войско, больше колдунов собирал, четыре сотни набрал и пятую, неполную.
Каганы, Сарахетом задобренные, шавеларами запуганные, соборное войско собрали – тридцать семь тысяч нукеров собралось, когда шавелары к столице вышли. Видно стало, что побил их Нархат, но мало побил. Совсем-совсем мало побил. Но все ж разбили тогда шавеларов, всех убили. От войска каганов половина осталась – битая-перебитая. Да и та бы не осталась, если бы не колдуны Сарахетовы, эти почти все полегли.
Тут страшно каганам стало, разбежались каганы по домам, попрятались – ждать стали. Два года ждали – не вышли больше шавелары из лесов. Каганы потихоньку остаток Сарахетового каганата растерзали, самого Сарахета прирезали и стали жить по-старому. Только к лесам теперь и на полет стрелы никто не подходит. Хорошая история? А теперь готовься бояться. Знаешь, сколько всего шавеларов из лесов выходили? Девять троек!
– Не понял, – удивился Семен, – а в тройке сколько человек?
– Сколько может быть в тройке человек? Три.
Семен погрузился в раздумья. Татарина же собственный рассказ привел в меланхоличное настроение, и он, неимоверно фальшивя, затянул заунывную песню, к счастью негромко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44