Он не хотел светиться. Вся работа, как полагал капитан, была еще впереди.— Здесь голубая “девятка”... и араб какой-то прогуливается... в пальто!— Так это же наш Изя! — воскликнули Кира и Дональд одновременно.— Где-то Старый должен стоять, — задумчиво сказал Клякса. — Старый, отзовись!— Морзик слушает! — прозвучало в динамике.— Где вы? Мы вас не видим!— Это хорошо! Зато мы вас видим! Старый на улице. “Ухо” устанавливает. Вы привезли клиента? Вижу! Изя с ним под ручку пошел гулять в парк! Там пусто, никого нет в эту пору. Одни шпионы прогуливаются! Мы попробуем их “ухом” прослушать. Здесь тихо, помех нет. Еще какой-то крокодил Гена на зеленой тачке прикатил...— Эй, не выражайтесь! Это кто такой умный? Клякса, ваша машина пошла в сторону Южной дороги! В сторону Южной пошли!— Принял, принял, спасибо! Морзик, это группа Визиря. Мы пошли!— Удачи вам!— К черту!Пожелание, однако, не помогло. Уже стемнело, и на плохо освещенном Кондратьевском проспекте наряд Кляксы потерял старый “фольксваген”. Напрасно все четверо вертели головами, напрасно Кира пыталась что-нибудь высмотреть в прибор ночного удаления — редкие, но яркие огни реклам не давали настроиться.— Грохнули! — разочарованно воскликнула Пушок. — Я же говорила, они в переулок повернули!— Да не они это были! — запальчиво возражал Дональд. — Это была “ауди”! Ты в машинах сначала научись разбираться!Зимородок помалкивал. Мужчина познается не в победах, а в трудностях и неудачах. Костя нервничал и горячился в ходе работы, а уж когда грохнули — не переживал. Не они первые, не они последние. Номер есть, соколиков вычислят и призовут к ответу, когда нужно будет. Главное, вербовку зафиксировали.— Андрей, брось переживать, а подумай лучше о том, как тебе повезло, — идешь в театр. Подбросить?Он быстро развернул машину. Заскрипели шины. Лехельт не успел ничего ответить, как сбоку выскочил лихач на старом замызганном “опеле”, совсем близко.— Ай! Мама! — закрыв лицо руками, завизжала Людмилка, со стороны которой летела чужая машина.Избегая столкновения, Зимородок вывернул руль, и машина “наружки” ухнула в кусты. Хорошо, что скорость была небольшая. Ударили по стеклам, заскрипели ветки, царапая краску на боках “Жигулей”. Встали.— Ух! Мать честная! Все целы? А тот придурок цел?— Уехал...Зимородок осторожно дал задний ход, выбираясь из помятых кустов на тротуар. В это время появились лучи надвигающихся фар.— Возвращаются, что ли?— Костя, это подростки! — тревожно сказала Кира. — У них палки в руках! Давай уедем!— Не успеем уже! Машину побьют! Сидите в салоне, не высовывайтесь! Андрей, за мной!Помахивая бейсбольными битами, к машине подковой приближались пятеро, заведенные быстрой ездой и травкой. Зимородок и Лехельт выбежали им навстречу, стремясь не допустить нападавших до машины. Бейсболисты попались все акселераты, на голову выше Кляксы, не говоря уже о маленьком Дональде.— Что мне делать, Кира Алексеевна?! — заголосила Пушок придушенным шепотом. — Стрелять?! Она уже достала из кармана пистолет.— Ни в коем случае, — холодно ответила Кира, прищурившись. — Спрячь сейчас же. Стрелять буду я... если придется. Ты тут пол-улицы положишь...— Они же их побьют!— Это вряд ли...И в тот момент, когда между Кляксой и нападавшими оставалось три шага, Кира включила дальние фары. Секунда в секунду. Ни раньше, ни позже.Двое из ребят, те, что шли первыми, инстинктивно вскинули руки, закрываясь от мощного потока света, ударившего в лица. Опустить их они уже не успели. Дональд засадил одному в грудь ногой с прыжка, Зимородок другому — в солнечное сплетение. Выпавшие из рук хулиганов биты мягко шлепнулись в снег. Дальше Лехельт и Зимородок работали как роботы. Андрей подхватил упавшую биту и занес над головой двумя руками, встав в позицию фехтовальщика “кэндо”. Он прикрывал капитана со спины, молниеносными взмахами парируя удары остальных нападавших, сыпавшиеся градом. Все звуки заглушал сухой деревянный треск стукающихся бит. Пауз не было. Наносить ответные удары у Андрея просто не хватало времени.Кира и Людочка вышли из машины и стояли, наблюдая. Кира щурилась, держа руку в кармане пуховика. Пушок подпрыгивала, от волнения быстро-быстро сжимая пальцы в кулаки. Когда двое уцелевших хулиганов, переглядываясь и приходя в себя, отступили к своему “опелю” на другую сторону улицы, Людочка подбежала, подобрала лежащую на снегу брошенную биту и запустила им вслед с криком:— Так вам и надо, дурачье!Бита с деревянным стуком запрыгала по асфальту, догоняя убегавших. Дональд устало уронил свое орудие в снег.Мужчины вернулись, тяжело дыша. Дональду отскочившей от биты щепкой поцарапало скулу. Пока женщины снегом и салфетками вытирали ему испачканное кровью лицо и заклеивали ранку быстрозаживляющим пластырем из специальной аптечки сменного наряда, Клякса перекурил и успокоился. Улица есть улица. Никогда не знаешь точно, что произойдет в следующий момент. Эх, питерская улица, шумная или безлюдная, нарядная или грязная, позабытая властями и Богом! Ты и дом разведчика, и его судьба...— Константин Сергеевич! — полюбопытствовала торжествующая победу Людочка. — А вы в театр ходите?— Хожу, конечно. В прошлом году на балет ходил, — ответил Зимородок и улыбнулся воспоминаниям, — “Золушку” с дочкой смотрели. Ей понравилось... IV — Здорово! Обожаю приключения и все непонятное. Типа “икс-файлов”. А тебе нравится?Андрей кивнул, склонив голову к плечу, и с улыбкой разглядывал Оксану, помешивая ароматный кофе. Девушка доедала пирожное, облизывая ложечку. Она была чуть полновата, но жива, мила и непосредственна.— С ума схожу от секретных агентов и вообще от таких людей, у которых необычная жизнь. Правда, я похожа на Скалли? Чего ты смеешься?!— Правда, правда! — поспешно закивал Андрей. Он устал за день, и ему было хорошо. В буфете вкусно пахло, было тепло и шумно, мелькали красивые женщины. Немного саднило щеку, но царапина побледнела и была почти незаметна. Пластырь он снял еще при входе.— Если ты не хочешь, я доем твое пирожное. И перестань так наклонять голову — ты становишься похожим на маленького дохлого воробья.— А мне все равно.— А мне — нет! Ой! Кофточку из-за тебя испачкала! Противный! Любимую белую кофточку, между прочим! Бедная Ксаночка, никто тебя не любит, никто не жалеет...Андрей слушал щебетание соседки, незаметно разглядывал ее полные аппетитные коленки — и все улыбался. Ему было чуть-чуть грустно.— А кем ты работаешь?— Я — секретный агент...— Да ну тебя, в натуре! Я серьезно спрашиваю!— Серьезно. Я — разведчик. Мой оперативный позывной — Дональд.— Может, Микки Маус?! Еще издевается! Не хочешь — не говори, а прикалываться зачем?!Оксана надула полные маленькие губки и отвернулась, занялась пирожным. В профиль ее лицо не казалось таким широким. Смешно было наблюдать, как она ест.Впрочем, она не умела долго обижаться.— Вставай, Джеймс Бонд! Пойдем в зал!— Давай посидим еще. Только первый звонок...— Пойдем, я сказала! Не хочу толстой попой толкаться по рядам!Андрей безропотно побрел следом за девушкой, чувствуя себя почтенным отцом, обремененным тройней. Она вдруг ткнула его пальцем в бок.— Смотри!— Что?! Где?!— Ну что ты все спишь! Опять прозевал! Вон у той тетки обалденный мобильник! Красный! Я тоже такой хочу.— Больше ничего не хочешь?— Хочу свой дом, яхту и похудеть. Давай орешков еще купим!— Давай...Мужчины женятся от переутомления, не иначе. Удивляясь сам себе, Андрей Лехельт покорно свернул к буфету и привалился к стойке, встал в очередь. В зеркалах витрины, в обрамлении сусального золота, он заметил серьезную, сдвинувшую брови темноволосую девушку, похожую на Маринку.— Вот и первый глюк, — расслабленно проговорил он себе под нос. — А вроде и не пил...Широкая спина в полосатом костюме, застившая обзор, отвалила от стойки, — и Андрей, не успев даже подумать, мгновенным движением руки прикрыл лицо программкой на манер веера.— Уф-ф!Он за секунду вспотел, в который раз благословляя свою разведчицкую реакцию. В метре от него Маринка, затянутая в черный брючный костюм, задумчиво склонилась над бутербродами. Громадный Рома, едва не приседая, мелким бесом вился позади нее на полусогнутых, готовый исполнить любое желание. Они хорошо смотрелись в паре. Поспешно удаляясь, Лехельт еще услышал, как она сказала знакомым хрипловатым голосом:— Кажется, эта икра несвежая.Эта совсем обычная фраза, и голос, и запах ее духов гвоздем засели у него в голове.— Ты почему такой красный?! — удивилась Оксана. — А где орешки?!— Они несвежие. Там человек ими отравился. Пойдем отсюда. Я сказал — пойдем.Решительно подхватив девушку под руку, он повел ее вокруг стойки — и тут же развернул обратно, едва не столкнувшись нос к носу с любезной парочкой. Они опять его не заметили. “Чересчур заняты собой”, — отметил Андрей. “Это хорошо... наверное. Бредятина, я же не на работе!”— Куда мы идем?! — возмутилась Оксана. — Ты меня тащишь, как мент! Где человек отравился?! Я хочу посмотреть!Она все вырывалась, все оглядывалась через плечо, прижимая к полной груди маленькую мягкую сумочку.— Что происходит, черт возьми?! Может, ты двинутый?! Я сейчас заору! А-а!..Прикрыв ей рот, Андрей поспешно увлек девушку в темный служебный тупик.— Тихо! Я — офицер спецслужбы! Вот кобура под свитером, пощупай! Отряд “Кобра” — слыхала? Ну и хорошо, тебе не нужно. Будешь много знать — могут ликвидировать.— Мамочки! Кто может?!— Кому нужно, тот и может! Ты со мной — в потенциальной опасности! Здесь есть человек, который может меня узнать — и тогда мне крышка! Ну и тебе попутно тоже, — нагоняя страх, проговорил Лехельт.— Ты гонишь! — в голосе Ксаночки звучали восторг и недоверие.— Хочешь убедиться?— Н-нет... пожалуй, не хочу...— Тогда — расходимся! Я ухожу первым. Совсем. Позже позвоню... если выберусь. Меня не ищи и никому не рассказывай. Мы — агенты смерти, мы как бы не существуем, поняла?! Молодец. Успокойся.Можешь пойти досмотреть второй акт. Только не волнуйся.— Да я и не волнуюсь вовсе. Это ты весь трясешься. Пожалуйста, иди, если надо. Только ты, по-моему, мозги мне пудришь... подумаешь, кобура под свитером...— Да вот же удостоверение!Она еще что-то говорила, но Лехельт уже не слушал. Поспешно подойдя к выходу из тупичка, он одернул свитер, вздохнул и, опустив голову, вышел на свет, сразу повернув налево, к лестнице. И тут же наскочил на Маринку с Ромой. Они поджидали его за углом, ехидно посмеиваясь.— Видишь, Мариночка, — указывая на Андрея широкой ладонью, как натуралист на кактус, сказал Роман, — я был прав. Вот первый экземпляр. А второй, наверное, еще прячется в берлоге. Да? — сухо и насмешливо обратился он к Андрею.— Никого там нет. — отводя глаза, буркнул Лехельт. — Дайте пройти, я тороплюсь.И тут позади него раздался истошный Оксанкин вопль:— Номерок! Лехельт, сволочь, ты унес мой номерок! Моя шуба! Вернись!— О-о... — бессильно застонал Андрей. Отпираться не имело смысла. Он поднял глаза. Рома возвышался над ним во всей мужской красе, при галстуке, облаченный в прекрасную тройку. Его круглые светлые глаза смотрели сквозь очки с беспощадностью Великого инквизитора. Разведчик Лехельт тотчас почувствовал свое ничтожество, усугубленное мятыми джинсами, неказистым свитером и небритыми щеками с царапиной. Он никак не успевал переодеться в театр... да и не очень хотел.А Маринка обрадовалась! Она сказала:— Привет, Андрей! Давно не виделись.И еще больше она обрадовалась, когда увидела появившуюся из-за угла встрепанную Оксану. Просто черти в черных глазах запрыгали!Прозвенел третий звонок.— Нам пора, — сказала она. — Передавай маме привет. Еще увидимся...И непонятно было, спрашивала она или утверждала, только Рома нахмурился.— Незачем тебе знаться с этим проходимцем... — заботливо проговорил он, поворачиваясь спиной и прихватывая ее под локоток. — Тебе надо готовиться к поездке...— Э! — сказала ему в спину Ксаночка. — Сам ты проходимец! Андрюха мой друг и, между прочим, секретный агент! У него и пистолет есть, и красные корочки! Покажи им, Андрей!Разведчик Лехельт состроил страшную рожу и покрутил пальцем у виска:— Сдурела!Марина и Роман заинтересованно оглянулись, но уже поток зрителей из буфета подхватил их и понес в партер.— Я зря брякнула про корки? — спросила Оксана, стоя рядом и глядя вслед. — Я помочь хотела. Это твоя девушка?— Была.— Козел этот очкастый... А ты тоже хорош! Сказал бы по-нормальному! Ты мне, между прочим, и не нравишься вовсе.— Спасибо... удачный сегодня денек, — вздохнул Лехельт.— Я не затем, чтобы тебя опустить...— Да я понял, понял...— А ты точно агент?— Какой я агент... так, сотрудник... У нас знаешь какие асы есть.— Ничего, ты тоже станешь. Заливаешь очень убедительно. Пошли, а то свет погасят. Теперь из-за тебя через людей тискаться! Почему в жизни все так неудобно устроено, проходы узкие... а в кино все так красиво?! Я бы в кино стройная была, как твоя цыганка... или кто она там.Лехельт благодарно вздохнул и собрался сказать Оксане комплимент.— И агенты в кино все нормальные, — продолжала девушка. — Рослые мужики, плечи — во! Сразу ясно, ху есть ху! А в жизни что?.. Тьфу! Глянуть не на что!И Андрюха подавился уже готовым комплиментом. Даже закашлялся.Впрочем, настроение у него удивительно изменилось. Радость просто распирала. Она же сказала, что они увидятся! Весь второй акт он вертелся, стараясь незаметно для Оксаны отыскать в зрительном зале Маринку. Оксана все замечала и улыбалась, блистая в полутьме крупными, белыми, красивыми зубами.— Слышь, давай поцелуемся, а? Пусть твоя цыпа поревнует!— Отстань!— Ну, хочешь — я тебя поцелую?— Отцепись ты! Нимфоманка! Помогите!..На них зашикали. Он отбивался от расшалившейся Ксаночки, крепкой рукой тянущей его к себе поближе, а губы его сами собой изгибались в мечтательной, дурацкой, словно приклеенной улыбке. V — Ну вы гады! Я замерз уже! Пора меняться! — ныл в динамике машины голос Ролика.Морзик поморщился, убавил громкость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28