— Где учились?— В Герцена. На английском отделении.— Почему не закончили?— Потерял перспективу. Стало неинтересно и ушел.— Чем в данный момент занимаетесь?— Прохожу психиатрическую экспертизу...Врач снова улыбнулась.— Конкретный ответ. Я имею в виду другое.— Я понял. Работаю дома, занимаюсь патентоведением...— В какой организации?Огнев непонимающе посмотрел на врача.— Как — в какой? В Европейском патентном бюро, естественно.— Ага... Ясно. Женаты?— Йес, — Дмитрию было скучно.— Как отношения в семье?— Замечательные.— Дети есть?— Да, двое... Дочка и дочка...— Жена работает?— Да, она журналист...— Горячие точки? И не боитесь за жену?— Да какие горячие точки! Единственная такая точка — это утюг. Она театром занимается, премьерами, спектаклями. У нее уже Султанов допытывался, видать, контрамарочку хочет...— Не любите вы его.— Вести себя надо соответственно.— Ну, в ваши взаимоотношения мы вторгаться не имеем права.— А жаль.— В детстве тяжелые болезни были?— Нет. Как у всех — свинка, ветрянка...— Травмы какие-либо?— Руку сломал, когда с дерева свалился. Мне лет десять было...— Головой не ударялись?— Не-а. И болей головных нет. Чист, как первый снег.— Ясно. У меня все, давайте к психиатру пересядем...Дмитрий уселся за соседний стол, невропатолог пристроилась рядом. Заполненный листок лег перед психиатром, немного странноватой женщиной лет пятидесяти.— Так-так, вы у час Огнев Дмитрий Семенович. Наследственные заболевания имеются?— Оптимизм. Больше нет.Психиатр поджала губы.— Кто-нибудь из родственников страдал?— Только от неразделенной любви... По психиатрии — нет, точнее, не знаю...— Что значит не знаете? — насторожилась психиатр.— Вы понимаете, — очень серьезно начал Огнев, — я свое генеалогическое древо только с конца позапрошлого века изучил... А что там раньше было — убей Бог, не в курсе. Не обессудьте... Может, что и не углядели...Невропатолог отвернулась, пряча улыбку.— Между прочим, у нас тут и стационар есть, — заявила психиатр.— А что, в экспертизу и обзорная экскурсия включена? — демонстративно обрадовался Огнев. — Здорово, не ожидал!— Вы меня не поняли.— Очень даже хорошо понял, — Дмитрий посерьезнел — Не выйдет. Я — свидетель.— Как? — удивилась психиатр.— Да, свидетель, — подтвердила невропатолог.«Ага, — подумал Огнев, — спец по психам забыла спросить, кто перед ней сидит. Нормально они тут работают, совсем как в ментовке».Психиатр наклонилась к Дмитрию, слегка покачиваясь. Огнев отклонился назад.— Припадки были?— У кого?— У вас, разумеется.— Нет, не было. Припадаю исключительно к плечу жены.Психиатр вновь взяла листок.— Вот тут написано, что вы учились на английском отделении, а занимаетесь патентами... Странно это.— Кому как. Мне — не странно. Семью надо содержать, вот и работаю...— А чем вы конкретно заняты?— Я же сказал — патентоведением.— В какой области?— Патентоведение — это и есть отдельная область — Вам популярно объяснить?— Можно конкретно, по существу... Тема работы?«Ладно, получай фашист гранату», — подумал Огнев.— Проблема гравитационных возмущений, — кратко ответил он.Дмитрию стало интересно, чего же хочет психиатр — та явно ничего в физике не понимала и только умно кивала.— Это общие слова — можно разъяснить?— Конечно. — Огнев широко улыбнулся, внимательно глядя психиатру в глаза. Ему уже было ясно, что та за время своей работы переобщалась со своими пациентами и в любом собеседнике бессознательно ищет патологий. И обязательно находит. — Решив путем интегрирования от единицы до необходимой величины значение гравитационного вектора совокупности полей, неравной нулю, я хочу найти подход к ограничению в объеме электромагнитного поля и рассчитать границу конца взаимодействий, — любой физик умер бы на месте, услышав этот бред, — изменив константу структурирования поля, можно снизить энергетические потери с куба до квадрата расстояния по ослаблению, — физика отпели и поволокли на кладбище, — это поможет разработать усовершенствованный аккумулятор, — гроб забросали землей, — вот, собственно, и все.— Здесь все понятно, — изрекла психиатр. Огнев еле сдержался. — А какие знания вы дополнительно получали?— Я проштудировал литературу по высшей математике и аналоговому моделированию... Я хорошо шел в школе по точным наукам.— Ясно. Вот видите, и не надо было злиться.— Я не злюсь...— Ну, я же вижу, — снисходительно сказала психиатр.— Скажите, а вы с диссидентами не работали? — ошарашил вопросом Дмитрий. — Методы больно по фильмам знакомые...Психиатр вновь закачалась из стороны в сторону. «Может, сказать ей, — подумал наглый “пациент”, — “Хорош качаться! В глазах рябит!” И вообще, я ненормальных боюсь...»— Вы свободны...— Минуточку, — сказала невропатолог, — завтра можете часикам к двенадцати подойти, психолог принимает, я карточку ей передам...— А сегодня нельзя всех пройти?— К сожалению, нет. Мы ведь бюджетники, в клиниках прием ведем. Следователя, когда выйдете, пригласите, пожалуйста...Из кабинета Султанов появился минут через пятнадцать, злой на весь белый свет.Дмитрий курил у входа в обществе какого-то громилы. Огнев познакомился с ним, попросив огоньку. Михаил приехал сюда с целью проверить свой интеллектуальный коэффициент и ждал прихода психолога. Узнав о беспределе следователя, Миша шумно возмутился и посоветовал «посадить того на пику». Дмитрий, в благодарность за столь ценный совет, дал Михаилу адрес магазина, где продают компьютерные лазерные диски с тестами по всем областям. У него самого была парочка. Радикальный Михаил старательно записал адрес, сообщил, что обязательно сегодня же купит и пройдет тестирование в офисе у какого-то своего знакомого молдаванина Гугуцэ.— Очень странно, — многозначительно сказал Султанов, когда они шли с Огневым к воротам, — первый раз в моей практике такой случай, чтобы за один день не справились...«Кого ты лечишь? — подумал Дмитрий. — Во дает, думает, мне о графике врачей ничего не известно... Точно у ментов с головой плохо...»— А зачем вас вызывали после меня?— Попросили вопрос переписать, — независимо ответил Султанов, — в соответствии с УПК...«Молодец, ты еще вопрос грамотно поставить не можешь, — мысленно улыбнулся Дмитрий. — Совсем, видно, впопыхах готовились, придраться-то не к чему...»— Не опаздывайте завтра. Меня не будет. Справитесь сами?— Легко, — ответил Огнев.«Меня не надо за ручку водить, это вы с Воробейчиком все парочкой. Как два педрилы... Ну-ну, посмотрим, чего дальше делать будете...» * * * Денис отправился в очередное подземное путешествие.Результаты первого вдохновляли. Он взял с собой раскладной рюкзак, десяток крепких черных полиэтиленовых мешков и титановый гвоздодер, который дополнительно можно было использовать как дубинку. За день до этого он заволок в трубу еще четыре мощных фонаря и спрятал их в обнаруженном возле завала углублений Рыбаков внимательнейшим образом осмотрел обвалившееся перекрытие. То, что его не уберут в ближайшие годы, было видно сразу — для этого музей надо было ставить на капитальный ремонт. Единственное, что не понял Денис — почему в самом музее не обрушился кусок пола. На всякий случай он натянул поперек подвала веревку метрах в пяти от завала, чтоб даже случайно не приблизиться к нему — береженого Бог бережет. Он не поленился пройтись и в обратную сторону от входного люка и метрах в ста наткнулся на бетонную заглушку, запечатавшую трубу. Это и объясняло то, что в трубе даже крыс не было. После какой-то древней аварии этот участок перекрыли и забыли о нем. Температура здесь держалась почти постоянная — градусов семь-десять тепла. Не Ташкент, конечно, но работать можно. Видимо, поблизости проходили трубы с горячей водой, а естественный теплообмен регулировался участком, омываемым водой канала Грибоедова. Трубу не посещали как минимум лет двадцать, поживиться здесь было нечем, если не знать о ее направлении.С обрезами, однако, Денис не расставался, а работая в подвале, набрасывал на ведущее в трубу отверстие квадрат очень плотного брезента. На поясе он закрепил патронташ с двадцатью патронами и чувствовал себя более или менее уверенно.На этот раз он выбрал десяток ящиков, отволок их подальше от обвалившегося свода и вскрыл один за другим — сказывался свойственный ему педантизм. С четырьмя мощными фонарями, расставленными по углам, можно кино было снимать. В шести коробках обнаружились только истлевшая церковная одежда и судя по размерам, то ли шторы, то ли портьеры, два были набиты серебряной утварью. Предметов было много, штук сто, и весили они все вместе килограмм восемьдесят. Пришлось половину упаковать в рюкзак, остальные — распихать по трем мешкам и крепко стянуть горловины скотчем, чтоб не брякали. За сохранность Денис особо не волновался — еще не хватало каждую вещь тряпкой оборачивать, тогда год провозиться можно. Если что и поцарапается, не страшно, на ценах это отразится мало.Два оставшихся ящика содержали десяток свернутых в трубку картин и толстенную папку с бумагами. Рыбаков тут же обмотал их скотчем, чтобы не развалились, и двинулся на выход. И то для одного раза это было многовато.Рулоны и мешки привязали к багажнику на крыше, рюкзак сунули в салон. Ксения с Денисом напоминали дачников. Он, перемазанный, как трубочист, она в старенькой брезентовой курточке, древний «запор».Подозревать эту занюханную семейку инженеров в хищении ценнейших предметов искусства было смешно. Ни один уважающий себя сотрудник ГАИ и не посмотрит в их сторону — таких остановишь и сразу услышишь сопливые сетования на задержки зарплаты и косноязычные просьбы отпустить. Ограничения скорости им все равно не нарушить — «запоры» быстро не ездят, не позволяют технические характеристики. Ну и пусть тарахтят по своим делам, вокруг вон сколько «сладеньких» на «мерсах», «вольво», «крайслерах». На выбор. Гаишники с трепетом относятся к престижу своей профессии, ронять собственное величие ради общения с водителями «инвалидок» не будут. Есть дела поважнее.Как говаривал один чиновник из произведений Салтыкова-Щедрина: «Без взятки ни за какое дело не берись, руки не порть!»На случай, если все-таки остановят и, ну совсем фантастика, обшмонают машину и обнаружат ценности, версия была готова — Ксения купила в двухстах километрах от города жуткую развалюху, и они вдвоем с Денисом как следует разворошили чердак. Повезло инженеришкам, купили курятник для своего незатейливого летнего отдыха и тут такое нашли! Не придраться, ясно сразу. А хозяин бывший, так тот к родичам куда-то под Псков подался, да и пил беспробудно последние полвека. У него если чего и спросить, так все равно не помнит. * * * Огнев зашел в канцелярию судмедэкспертизы и сообщил, что прибыл пообщаться с психологом. Его тут же отправили в нужный кабинет.Психолог, тихая женщина в огромных роговых очках, усадила Дмитрия у стола и вручила список слов, к которым было необходимо нарисовать объясняющие картинки. Этот тест проходили в Герценовском институте, где на экзаменах по психологии у Огнева было «отлично». Предмет он любил, интересовался литературой и с удовольствием почитывал статьи об особенностях человеческого мышления. Он быстренько накалякал нечто в стиле Бидструпа, пока врач обсуждала по телефону какие-то финансовые проблемы.— Ага, хорошо, — «докторица» наконец повесила трубку, — мы к этому вернемся позже... Пока просто побеседуем.— Хорошо, Галина Ивановна.— Откуда вы знаете мое имя? — Она подняла брови.— У вас на халате вышито «Гэ-И». Самое распространенное сочетание имени и отчества, вероятность ошибки невелика. Чужой халат вы вряд ли наденете...— Логично, — психолог сделала пометку на листе. — Вы в педагогическом учились?— Да. Английское отделение.— Хотели стать учителем?— Вероятно, да.— Почему «вероятно»?— Я поступал сразу после школы, в этом возрасте выбор еще не совсем осознанный, больше романтический.— Угу... А в каком возрасте, вы считаете, появляется осознанный?— Лет в двадцать пять-двадцать семь, не раньше.— Возможно. Что такое ассоциативный ряд, знаете?— Естественно.— Хорошо. Давайте попробуем продолжить пословицу...— По ассоциации или лексически верно? — деловито поинтересовался Огнев.Психолог запаузила.— Ну... Как угодно, схожесть с оригиналом не обязательна...— Это интереснее, чем просто долдонить поговорки.— Вероятно. Что ж, начнем. Чем дальше в лес...— ...Тем толще партизаны.— Почему? — Такого психолог не ожидала.— Далеко в лес противник не заходит, боится, вот партизанам делать нечего, они обленились, только спят и кушают, — подобные шуточки со словосочетаниями распространены в среде лингвистов и педагогов. Огнев не был исключением.— Да, интересно... Попробуем это: баба с возу...— ...Ну и славно! Девиз холостяков.— Хорошо, — психологу, видимо, самой стало любопытно. — Кто к нам с мечом придет...— Тот не знает о том, что изобретено огнестрельное оружие. Короче, ловить ему нечего, на границе пристрелят. А меч в музей сдадут.— Так... Если гора не идет к Магомету?..— ...То Магомет идет на фиг!— Хорошо. — Психолог ощутила себя несколько неуютно. Ей уже давно не приходилось тестировать людей образованных и с развитым чувством юмора, она разучилась ставить нужные вопросы. Общение с малолетними любителями клея и алкоголиками не давало особого опыта, все одно и то же. — Попробуем цвета! Вот семь карточек. Назовите цвета в порядке убывания...— По насыщенности?— Нет, почему... По предпочтительности для вас... Карточки руками не трогайте.— Замечательно. Галина Ивановна, хочу вас предупредить, что, когда мне говорят «назовите», я это так и воспринимаю. Если бы вы сказали «схватите», тогда другое дело... Синий, серый, черный, лиловый, красный.— Ага, — психолог сделала пометку на листе. — Вот видите, у вас по тесту какая-то бесплодная активность прослеживается.— Да-а? — Настала очередь Дмитрия удивляться. — Интересно, где этот тест так трактуется? — Ничего подобного в учебниках по психологии не было, цвета означают лишь принадлежность к определенному психологическому типу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41