Может быть, только один человек из десяти поверит этому, но я верю. В последний момент честь одержала верх в душе Фалкнера над любовью, и он сказал ей, кто он такой, признался ей, что до встречи с ней он пил и играл и что его рано или поздно посадят в тюрьму за покушение на убийство в Пренс-Альберто. А что же она? Повторяю, она разбила мою теорию вдребезги. Она полюбила его, как только может полюбить женщина, она вышла за него замуж и бежала вместе с ним, когда ему пришлось бежать, и теперь она верит в него, как в бога. Некоторое время они жили в той хижине, в шести милях от хижины Пьера Торо, и, пожалуй, их так бы и не нашли, если бы они как-то в праздник не приехали в форт Смит. Фалкнер сказал мне, что его преследователи обязательно завернут к Торо, и мы разработали план, как избавиться от них таким образом, чтобы на вас не пала вина за то, что должно было произойти. Он сказал мне, где я могу найти его жену. В данное время он уже мчится в Штаты и будет там к тому времени, как я привезу туда его жену.Филипп не произнес ни слова. Почти бессознательно он достал из кармана фотографию.— И это… — начал он.Доктор взял фотографию и рассмеялся.— Это миссис Вильям Фалкнер, Филь. Пойдемте, я хочу, чтобы вы скорее познакомились с ней. Глава XV. ПОСЛЕДНЯЯ КОМАНДИРОВКА ФИЛИППА Вместо того чтобы последовать за доктором, Филипп положил ему руку на плечо.— Подождите, — сказал он.В его голосе и жесте было нечто до такой степени серьезное, что доктор невольно остановился и взглянул на него.— Я хочу поговорить с вами, — продолжал Филипп. — Пойдемте-ка по направлению к городу.Доктор посмотрел на него недоверчивым взглядом, когда они отошли от хижины.— Послушайте, Филь Стил, — сказал он, и в его голосе прозвучало что-то жесткое. — Я доверял вам и, возможно, рассказал что-то лишнее. Я не хочу думать, что вы намерены нарушить данное вами слово.— Нет, дело не в этом, — сказал Филипп, натянуто улыбаясь. — Я очень рад, что вам удалось сплавить Фалкнера; и мне кажется, никто и никогда не узнает о случившемся. Но теперь я хочу доверить вам одну тайну. Я положительно схожу с ума, и дни и ночи ломаю себе голову над одной историей, которая роднит меня с вами…И он в коротких словах рассказал Мак Джилу про Изабель и про то, как он тщетно искал ее.— Я потерял их между озером Бен и Черчиллом, — закончил он свою повесть. — Сани разъехались, одни поехали дальше, в Черчилл, другие свернули на юг. Я последовал за теми, что поехали в Черчилл, и ошибся. Когда я вернулся, след уже был заметен снегом.Маленький профессор внезапно остановился и уставился на Филиппа.— Что вы говорите? — воскликнул он. Величайшее изумление было написано на его лице.— Как удивительно тесен мир, Филь, — прибавил он, как-то странно усмехаясь. — До ужаса тесен. В конце концов он не более чем площадка для игр, и самое смешное то, что площадка недостаточно просторна даже для того, чтобы на ней можно было сыграть в прятки. Я уже раньше думал об этом. А теперь вы…— В чем дело? — удивленно спросил Филипп.— А вот в чем дело, — сказал Мак Джил. — Надо вам сказать, что в поисках Фалкнера и его подруги я прежде всего появился в Нельсон-Хаузе и потом поднялся по реке Коаран и прибыл на тамошний пост компании Гудзонова залива. И на посту Коаран некий француз сообщил мне, что на посту Бен в настоящее время находится какая-то странная парочка. Я немедленно отправился туда. Вероятно, это произошло тогда, когда вы свернули в Черчилл, потому что на третьи сутки я встретил сани. А после этой встречи я уже отправился не на озеро Бен, а кратчайшим путем на Черчилл и Чиппеуей. И на этих санях путешествовали мужчина и женщина, ехавшие с озера Бен, — полковник Беккер и его дочь.Филипп в течение секунды не мог выговорить ни слова. Охваченный возбуждением, он схватил доктора за руку.— Вы, вы узнали… куда они направлялись? — спросил он наконец.— Да. Мы пообедали все вместе, и полковник сказал мне, что они направляются в Нельсон-Хауз, а оттуда, по всей вероятности, в Виннипег.— А вы не спросили их, какой дорогой они поедут туда?— Нет.— Они поедут из Нельсон-Хауза через Саскачеван и Ле-Па, — воскликнул Филипп.Он смотрел вдаль поверх головы маленького профессора.— Если бы не этот проклятый Де-Бар, за которым мне следует погнаться снова…— Бросьте Де-Бара, — спокойно перебил его Мак Джил. — Все равно он успел уйти так далеко, что вам уже не имеет смысла преследовать его. Бросьте его. Я тоже бросил многое, когда явился сюда.— Но закон…— Будь он проклят, этот закон, — воскликнул доктор с неожиданной горечью. — Иногда мне кажется, что мир мог бы существовать и без него.Их взгляды встретились, острые, полные взаимного понимания.— Вы — профессор университета, — усмехнулся Филипп. — Вам, должно быть, виднее, чем мне. Но что бы вы делали, будь вы на моем месте?— Я раздобыл бы себе пару крыльев и полетел бы не задумываясь, — ответил маленький профессор. — Господи, Филь! Если бы я так любил, и эта женщина до сих пор не была бы моей, я бы не успокоился до тех пор, пока не изъездил бы в поисках ее весь мир из конца в конец. Что такое дурацкий служебный долг в сравнении с девушкой, уезжающей в Виннипег! После той маленькой женщины, которую я оставил у себя дома, она самая красивая девушка, которую я когда-либо видел.Филипп громко расхохотался.— Спасибо, Мак Джил. Клянусь богом, я поеду. Когда вы думаете тронуться в путь?— Собаки готовы, и миссис Фалкнер тоже готова.Филипп быстро повернулся.— Я вернусь в город, попрощаюсь с товарищами и заберу свой багаж, — бросил он через плечо. — Я буду обратно через полчаса.То было медленное путешествие; снег уже начал таять под первыми лучами весеннего солнца, когда они прибыли на озеро Ла Кросс. А за два дня до того, как они достигли поста на озере Манарал, Филипп начал чувствовать какое-то странное недомогание, о которым он ничего никому не сказал. Однако опытный глаз доктора заметил недомогание у Филиппа, и прежде чем они прибыли в Манарал-Хауз, он констатировал у него лихорадку.— Вы слишком много и слишком быстро ездили, — сказал он Филиппу. — И потом еще этот ушиб головы. Вам придется лечь в постель на некоторое время.Несмотря на протесты Филиппа, доктор уложил его, как только они достигли поста. Ухудшение наступило немедленно, и в течение пяти недель доктор и жена Фалкнера за ним ухаживали. Они двинулись дальше только в конце мая. Филипп был так слаб, что еле передвигался, и только через месяц он явился в Пренс-Альберто к инспектору Мак-Грегору, бледный, худой. Его прошение об увольнении где-то застряло, и ему пришлось ждать до августа. Мак-Грегор дал ему трехнедельный отпуск, и первым его побуждением было ехать в Этомани, Ле-Па. Полковник Беккер и Изабель были там шесть недель назад. В Пренс-Альберто они, по-видимому, не заглядывали вообще. Он помчался в Виннипег, и в результате тщательных розысков и расспросов убедился, что искать Изабель в Канаде — дело безнадежное. Он пришел к заключению, что они, вероятно, уже в Лондоне, и в соответствии с этим стал строить дальнейшие планы. Его уволят примерно к десятому августа, и он поедет в Англию.Когда он вернулся в Пренс-Альберто, его командировали в служебную поездку по прериям, где у него было одно занятие — ждать. Он находится в Маймерене, когда первого августа трансконтинентальный экспресс слетел с насыпи в Слепую Индейскую реку.Первое известие об этом пришло по телеграфу со станции Блик-Хауз около полуночи, когда он с агентом играл в прибоэдж. Румяный маленький Гунн, агент, телеграфист и третья часть населения Хаймеров, взял со стола мелок, чтобы отметить взятку, как вдруг его рука внезапно повисла в воздухе, и он с удивленным возгласом вскочил на ноги.Телеграфный аппарат на столике у окна исступленно стучал, вызывая Биллингера из Блик-Хауза.— Трансконтинентальный экспресс-паровоз, тендер, багажный вагон, два пассажирских и спальных полетели к черту, — это были первые его слова. — Убито от пятидесяти до ста человек.Это не было катастрофой, рельсы в том месте были разобраны каким-то злоумышленником. Он же загородил путь двухтонной каменной глыбой. Ограблен ли экспресс или то немногое, что осталось от него, он не знал. С полуночи до двух часов ночи телеграфная линия не знала покоя.С востока мчался спасательный поезд, с запада, из штаба дивизии, — другой. Штаб беспрестанно требовал информацию, мало-помалу выяснились все подробности жуткой трагедии. Немногочисленное население, жившее в районе Блик-Хауза, принимало участие в спасении человеческих жизней. А потом телеграфный провод принес новое известие. Вызывали Филиппа Стила из Хаймеров.Именем инспектора конной стражи ему предлагалось немедленно выехать на станцию Блик-Хауз. Что ему предстояло делать по прибытии на место катастрофы, представлялось на его усмотрение.Телеграмма Мак-Грегора вывела его из состояния тупого ужаса, в которое он был погружен с момента известия о катастрофе. Девичье лицо Гунна было бело, как бумага.— У меня есть велосипед, — сказал он. — Можете его взять. До Блик-Хауза сорок миль пути, и вы будете там через три часа, до шести часов не будет поезда.Филипп нацарапал на клочке бумаги несколько слов, адресованных Мак-Грегору, и сунул его в дрожащую руку Гунна. Пока тот передавал их по телеграфу, он скрутил папироску, закурил ее и ощупал пояс и револьвер. Потом Гунн выбежал во двор и вывел велосипед.— Телеграфируйте Биллингеру, что я еду, — крикнул Филипп Гунну, стояявшему на пороге и смотревшем вслед. Глава XVI. ЗОЛОТАЯ ПРЯДЬ Когда жаркое солнце вставало из-за края прерии, Филипп увидел невдалеке перед собой хибарку, сколоченную из некрашенных досок и именуемую станцией Блик-Хауз. Еще через несколько секунд он увидел, как какой-то человек выбежал на середину дороги, остановился и стал смотреть на него, приложив ладонь щитком к глазам. То был Биллингер. Его обычно багровое лицо было так бледно, как лицо Гунна несколько часов назад. Рубашка была разорвана в клочья, руки обнажены, белокурые усы растрепаны и опалены огнем. У станционного здания, привязанные к столбам, стояли две верховые лошади. Вдали на расстоянии мили виднелся легкий дымок.Филипп соскочил с велосипеда и подал Биллингеру руку:— Я Стил, Филипп Стил из конной стражи.— А я — Биллингер, — сказал мужчина. Филипп заметил, что его рука порезана и окровавлена.— Я получил извещение о вашем приезде, а также инструкции из управления быть в вашем распоряжении. У аппарата сидит моя жена. Я напал на след, и у меня есть две лошади. Но я не знаю, сможете ли вы выдержать это зрелище. Ужасно. Два часа назад с того места, где вы сей час стоите, были слышны стоны раненых.Миловидная молодая женщина появилась на пороге, и Биллингер подбежал к ней.— Ну, будь здорова, — сказал он ей, заключая ее в мощные объятия. — Следи за аппаратом.Он продолжал говорить, садясь на лошадь.— Это было ограбление… — Лошади побежали быстрой рысью. — В поезде везли двести тысяч долларов наличными, и они исчезли. Сегодня утром я нашел след злоумышленников, и он ведет на север. Негодяи хотят скрыться в Гиблом месте. Так мы называем горную цепь за Койотом, милях в двадцати отсюда. Я полагаю, вы должны поторопиться.— Да, — сказал Филипп, — сколько их человек?— Четверо, а может больше.Биллингер перевел лошадь на галоп. Не отставая, Филипп начал разглядывать своего спутника. Он вспомнил основное правило Мак-Грегора: приглядываться к людям и изучать их.Биллингер был без шляпы. Его песочные волосы были коротко острижены, а усы торчали в обе стороны, точно рога. Рубашка была изодрана, один рукав был оторван начисто, и на предплечье виднелась глубокая царапина. Филипп понял, что он как следует поработал на месте преступления. В эту поездку он снарядился основательно. Тяжелый кольт висел у него на поясе, а к луке седла был приторочен карабин. И в том, как он сидел в седле, и в его воинственном виде было что-то такое, что удовлетворяло Филиппа. Такой человек сумеет использовать и револьвер, и карабин. Филипп почувствовал к нему доверие, и так они ехали некоторое время рядом. По дороге им попался холм. Биллингер поднялся на его вершину и указал на ложбину, находящуюся на расстоянии четверти мили от них.— Мы зря потеряем время, если станем спускаться туда, — сказал он, — а пользы от этого никакой. Видите вон ту штуку на реке, похожую на полузатонувший плот? Это крыша пассажирского вагона. Он прямо перекувырнулся в воду. Проводник, он уцелел чудом, говорит, что в нем было двадцать пассажиров. Мы стояли на берегу и ничем не могли помочь, а те там умирали, как крысы в клетке. Другой пассажирский вагон сгорел, а вон та куча обломков — это все, что осталось от пульмановского вагона и от багажного. Вдоль по полотну лежит двадцать семь трупов и множество раненых. Ох, господи, послушайте.Он содрогнулся, и Филипп содрогнулся тоже, услышав протяжный мучительный стон оттуда, снизу.— Мы зря потеряем время, если спустимся, — повторил агент.— Да, мы зря потеряем время, — подтвердил Филипп. Кровь клокотала в его жилах, когда он перевел взгляд на лицо Биллингера. Каждый фибр его тела жаждал борьбы, и когда он увидел в глазах Биллингера тот же огонь борьбы, он стремительно протянул ему руку.— Мы поймаем их, Биллингер, — крикнул он. — Клянусь вам, мы поймаем их.Рукопожатие англичанина было сокрушительно. Зубы его на мгновение сверкнули под усами, он пришпорил лошадь и рысью спустился с холма. Через пять минут холм исчез из их поля зрения. Биллингер внезапно придержал своего коня и указал на свежие отпечатки копыт на мягкой почве прерии. Филипп соскочил с лошади и начал рассматривать следы.— Их пятеро, Биллингер, — сказал он коротко. — И все неслись галопом, кроме одного. — Он поднял голову и вдруг увидел, что Биллингер свесился с седла и рассматривает какой-то предмет, лежащий у самого копыта его лошади.— Что это там? — спросил он. — Никак платок?Филипп поднял маленький платочек из тонкого батиста с кружевами, смятый и испачканный грязью, и расправил его.— Да, женский платок. Каким образом…Он внезапно замолчал, увидев, с каким видом Биллингер протянул руку к платку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18