водолей ру 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Привет, тетушка! Господин Юссно, пожалуйста? – спросил он, самодовольно улыбаясь и низко склонив к ней лицо со свежим загаром.
Мадам Бертран просмотрела список жильцов.
– Это на четвертом этаже... Да подождите же!
Крестик рядом с фамилией заставил ее обратиться к тетрадке, в которой мадам Лафон записала свои инструкции. Она пошла за ней. Это было ее чтение на ночь, но крепкий сон мешал ей прочесть эти записи. Она вернулась с очками на носу и громко прочла:
– Я сама должна открыть вам. Ключ... в ящике буфета налево...
Она остановилась. Остальная запись предназначалась только ей. Ее кузина рекомендовала ей внимательно следить за грузчиками. Господин Юссно тоже был щедрым жильцом.
– У вас там надолго? – спросила она, открывая свою дверь. Она закрыла ее на ключ и пошла к лестнице впереди грузчиков.
– Надо перетащить целый сундук, – ответил молодой грузчик.
– Надеюсь, что вы закончите работу до половины первого, – сказала она озабоченно, думая о своем телевизоре.
– Ну, мы, тетушка, быстрые ребята, ни о чем не беспокойтесь, – успокоил он ее.

* * *

Дженни упала в кресло. На лбу у нее выступили капли пота. Она закусила губы, иначе бы она разревелась.
"Как я могла дойти до этого? Я сошла с ума", – подумала она. Действительно ли было слишком поздно, чтобы повернуть вспять? Конечно. Однако Дженни была по натуре такой легкомысленной, непоследовательной, нерассудительной, что вновь и вновь задавала себе этот вопрос.
Однако она могла бы найти другой способ, чтобы оставить Гордона. А способна ли она была на выбор? Нет, Дженни могла лишь поддаться порыву, потеряв голову, как птица, подхваченная порывом ветра.
Она рывком поднялась с кресла и подошла к окну. У входа остановилось грузовое такси. Она задернула занавески, и комната погрузилась в полумрак. Затем она сбросила пижамную куртку и наклонилась, чтобы снять трусики.
Сейчас, стоя обнаженной, с коротко подстриженными волосами, с длинной и узкой спиной, с грудью девочки-подростка, с белой, почти прозрачной кожей, под которой лазурными ручейками прорисовывались вены, она казалась еще более хрупкой.
Она прошла в спальню и открыла стенной шкаф. У нее было мало платьев, однако она колебалась, не зная, какое надеть. Гордон всегда решал это за нее. Она не могла самостоятельно сделать даже такой выбор.
Дверь ее квартиры приоткрылась: кто-то осторожно толкнул ее снаружи. Плохо смазанные петли слегка заскрипели.
Дженни ничего не услышала.

* * *

Грузчики закончили работу до полудня, хотя более молодой предоставил все сделать своим двумя приятелям. Он ограничился тем, что появлялся на короткое время, чтобы взглянуть, как идут дела, и простодушно улыбался мадам Бертран, сидевшей верхом на стуле, как часовой на посту.
– Скорее, ребята, пошевеливайтесь! – развязно крикнул он, появившись, а затем снова исчезая.
Мадам Бертран была готова поклясться, что его спецовка теперь была чище, чем раньше.
– Ну, уж этот-то не перетрудится, правда? – сказала она с язвительной мстительностью.
– Это сын хозяина, чего же вы хотите? – пояснил более пожилой грузчик, примерно сорока лет. Его массивное лицо, ничего не выражавшее, наводило на мысль о дубинке.
Другой грузчик, с круглым и красным лицом над крепкими плечами, начал смеяться.
Мадам Бертран послышался во дворе скрежет покрышек автомобиля, отъезжавшего на большой скорости. Она поднялась, чтобы посмотреть в окно.
Легкий грузовой "Пежо" поворачивал за угол улицы. Однако она не была уверена, что машина отъехала от их дома.

* * *

Она проводила их до выхода. Она работала консьержкой лишь тогда, когда наступал август, чтобы помочь своей двоюродной сестре. Однако она работала с такой профессиональной ответственностью, что вполне компенсировала все оставшиеся месяцы года.
Она заметила длинный ящик и другую мебель, оставшуюся в грузовичке.
– А это? – спросила она, нахмурившись. – Вы это забыли?
– А это надо доставить в другое место, тетушка, в Париж, когда будем возвращаться, – ответил молодой грузчик, сгибаясь пополам, чтобы усесться за руль.
Мадам Бертран посмотрела вслед удаляющемуся грузовику.
– По крайней мере, этот парень водит машину! Наверное, он только на это и способен! Изображает из себя асса за рулем и в кровати! – твердо заключила она.
Она подумала о своем сыне, которому никогда не могла простить того, что он избрал гробом свой подержанный "4 Л".
Выйдя из такси, Дороти заметила Гордона на террасе "Двух макак" и погрозила ему пальцем. Он был в компании Мэнни Шварца и Уильяма Корнелла и продолжал возлияния, которые начал у Мэнни несколько часов назад.
– Вот он, наконец-то! Разве так делают? Подвести меня именно в такой день, когда я особенно нуждаюсь в твоем таланте переводчика?
Она уселась между Мэнни и Корнеллом. На ее шее висел длинный кулон, отчеканенный горцами из Закопане, к которому она добавила три ряда тяжелых цепочек.
– Мне очень жаль, – пробормотал Гордон... – Но я опоздал на поезд...
Мэнни навострил уши, предвкушая забавную сцену, когда Дороти будет выговаривать Гордону.
– Ты должен был опоздать по меньшей мере на четыре поезда! Ты позвонил мне лишь в десять тридцать, чтобы предупредить меня. К счастью, мой пилот оказался галантным мужчиной, он меня подождал!
Поскольку Гордон медлил с ответом, Мэнни со скептическим видом, подозвал официанта, чтобы заказать бурбон для Дороти и новые порции для них троих. Вслед за ним Корнелл стал наблюдать за Гордоном, изогнув две свои единственные морщины, прямые, как рельсы, которые из конца в конец пересекали его лоб и свидетельствовали об упрямой несгибаемости его характера.
За те два года, когда он вместе с Мэнни занимался делами, ему часто представлялся случай встретиться с Гордоном, и хотя он никогда не упускал возможности продемонстрировать Дженни свою подчеркнутую услужливость, Он всегда игнорировал Гордона. Он обменивался с ним лишь натянутыми вежливыми фразами, почти снисходительными, что вполне устраивало Гордона; личность Корнелла его не привлекала. Однако впервые Корнелл, казалось, заинтересовался им.
– Мне очень жаль... – повторил Гордон с потерянным видом, который был одной из его привлекательных черт и который быстро разжалобил Дороти. – Я должен был повидать двоюродного брата, он был в Париже только утром...
– Успокойся, бэби, – сказала она с хриплым смешком. – Мой пилот немного говорил по-английски. Еще немного, и он включил бы меня в список своих жертв. Он просто очаровашка! А тут он заплатил по счету. У "Фуке"!
– Где Дженни? – внезапно спросил Мэнни.
– Не знаю, – ответил Гордон. – Я несколько раз пытался позвонить ей... И все напрасно.
Каждый из них вел довольно независимую жизнь, но на этот раз его не покидало чувство обеспокоенности.
– А не сегодня она репетирует с Белькиром? – спросил Мэнни.
– Нет, обычно она не репетирует по понедельникам.
– А как их балет для семи участников, дело движется? – спросила в свою очередь Дороти.
– Да, движется...
– Мне говорили, что Белькир с Дженни составляют прекрасную пару, – сказала Дороти.
– Да, пару женщин, – добавил Мэнни с сарказмом. – Надо признать, что у Билли хороший вкус.
Как если бы он только и ждал этих слов, Билли появился на углу улицы в компании Эрика.
– Уж этот-то во всяком случае совершенно не похож на женщину, – прошептала Дороти. – Где он его откопал?
– Я не знаю, – ответил Мэнни. – Просто человек, который стремится сниматься в кино. Чтобы добиться этого, он сделает, что угодно, даже будет спать с Билли!
Когда Эрик не позировал в качестве презрительного ковбоя, его взгляд выражал холодную жестокость. Этому взгляду не хватало лишь немного изощренности, чтобы стать воплощением разврата.
Билли без ложного стыда открыто разгуливал со своими котятками, но требовал, чтобы они держались в сторонке, когда он встречал знакомых. На вечеринках они усаживались где-нибудь в уголке, как послушные дети, внимательно наблюдая за своим хозяином. Когда он шел в кафе или ресторан, то его спутники заходили в заведение по соседству, где и ждали его. Будучи взбалмошным, Билли иногда покидал собравшихся, чтобы присоединиться к своим спутникам. Иногда он не возвращался.
– Я присоединюсь к вам у Хейнса, идет? – бросил им Вилли на ходу.
Хейнс, чернокожий актер, неизменно носил тенниску, а его многословное радушие было так же хорошо известно, как его жареный бараний бок и мясо по-чилийски. На улице Клозель у него был американский ресторан, самый модный в Париже.
Билли с Эриком свернул на улицу Сэн-Бенуа, конечно, чтобы зайти в "Монтану", завсегдатаем которой он был.
Мэнни снова заказал выпивку.
– Ты пообедаешь с нами? – спросил он Гордона.
– Я думаю, что вернусь домой...
– Я не представляю, что ты будешь делать дома, если Дженни там нет... Старик, оставайся лучше с нами!
– Я пойду позвоню еще раз.
Гордон выпил стакан, который ему только что принесли, и поднялся. Лицо Дороти, улыбавшейся ему, показалось ему нечетким, как бы окутанным вуалью.
Корнелл посмотрел вслед Гордону, который направился к телефонной кабинке.
Как раз тогда, когда Гордон проходил мимо одного из столиков, какая-то женщина, смеясь, расставила руки, и Гордон не смог избежать столкновения. К несчастью, у нее в руке был бокал вина, содержимое которого вылилось на ее кремовую юбку. Женщина возмущенно закричала, в то время как Гордон рассыпался в извинениях, которые, к сожалению, не могли ее утешить.
Внезапно Гордон смертельно побледнел, на лице его выступил пот. Он видел на юбке лишь пятно крови. Кровь растекалась по ткани и медленно капала на пол.
Раньше, чем обычно в его втором состоянии, он понял, что падает.

* * *

Гордону послышался звонок телефона, но, может быть, это у него звенело в ушах: как будто какое-то насекомое копошилось в его голове, упрямо и неустанно наталкиваясь на перегородки черепа.
Гордон попробовал пошевелиться, открыть глаза, но тело не повиновалось ему. Он был весь в поту. Намокшая одежда досаждала ему, как будто ему смазали кожу клеем. Итак, он спал одетым, или, вернее, не спал, а как инертная и бессознательная масса, погрузился в то, что называл своим несовершенным королевством. Своим адом, мог бы он сказать сейчас.
Сквозь голубые шторы проникали солнечные лучи, которые, согревая неподвижный воздух, превращали спальню в теплицу.
"Дженни будет довольна, – подумал он. – Наконец-то в Париже хорошая погода". Его рука поднялась, чтобы встретить тело Дженни, но ощутила лишь пустые и скользкие простыни. Он подумал, что заснул не дома, а, возможно, у Мэнни. В его состоянии он никогда не смог бы вернуться домой самостоятельно.
Однако он действительно слышал телефонный звонок. Он и не думал отвечать. С пересохшим горлом, со слипшимися губами, он не мог произнести ни звука. Даже не мог застонать. Он попытался сначала приоткрыть глаза, но их окутал красный туман.
Настойчивость телефона вывела его из оцепенения. Он протянул руку. Если он вдруг находится дома, то должен сейчас найти трубку справа, на ночном столике.
Острая боль пронзила его плечо, как если бы оно было вывихнуто. Он взял трубку.
– Гордон?
Совершенно очевидно, что он лежал у Мэнни, так как именно его голос звучал на другом конце провода, немного охрипший, с неистребимым нью-йоркским акцентом.
– Ну, как ты, получше?
– Почему ты звонишь мне так рано? – почти беззвучно пробурчал Гордон.
– Рано? Ты знаешь, что уже полдень?
– Должно быть, я поздно лег спать...
– В пять часов утра! Я это точно знаю, так как сам доставил тебя домой. Ты был совершенно пьян!
– Я ничего не помню...
Он не мог бы четко припомнить ни одного лица, увиденного вчера после семи часов вечера. Запутанные события, обрывки фраз, отрывочные воспоминания, вот что представляла собой половина его жизни, его раскрошенной жизни.
– Ты мне скажешь, как это у тебя выходит. Твоя способность все забывать могла бы мне при случае пригодиться... А как Дженни, в порядке? Спорю, что она еще спит, а?
– Нет, она уже встала, – процедил сквозь зубы Гордон, внезапно обеспокоенный тем, что не слышит ни звука, говорящего о ее присутствии в квартире.
Трубка молчала. На этот раз Мэнни, казалось, не знал, что еще сказать.
– Поцелуй ее за меня, – сказал он через несколько мгновений. – Кстати, я звоню тебе, чтобы сказать, что тут рядом со мной сидит Дороти.
Гордон ударил себя по лбу. Он снова подвел ее. Он должен был встретиться с ней сегодня утром в десять часов, вместо не состоявшейся накануне встречи.
– Она очень рассержена?
– Даже больше, чем рассержена. Хочешь поговорить с ней? – предложил Мэнни с садистскими нотками в голосе.
– Вовсе нет! Скажи ей, что я сейчас же приеду!
Гордон положил трубку и вскочил с постели.
– Дженни! – Резкая боль в правом плече заставила его замолчать.
Он поспешил в гостиную, потирая больное плечо. Затем бросился на кухню. Дженни не было. "Возможно, она вышла за покупками", – сказал он себе, чтобы успокоиться. Он снял с себя смявшиеся брюки, набрякшие от пота, и направился к ванной. Душ поможет ему освежить тело и разум.
В ванной он обнаружил Дженни.
Войдя туда, он мог бы подумать, что она принимала ванну.
Затем он заметил, что ее намыленные волосы на самом деле были сухими.
Сделав еще один шаг, он целиком увидел ее тело, погруженное в беловатую клейкую жижу.
Затем он увидел ее лицо с еще свежей язвой, разъевшей глаза и губы, так, что местами была видна кость.
Он бросился к ней с безумным криком, вытянув руки, чтобы уничтожить эту ужасную язву, чтобы поднять и вытащить ее из этой бойни.
Ему не хватило сил дойти до нее.

Глава 3

– Итак, после семи часов вы уже ни о чем не помните?
– Нет...
Гордон постоянно растирал свое ушибленное плечо. Без этой боли он бы забыл, что состоит из плоти и крови. Разумом он этого не сознавал; он был еще погружен в ужас, как тело Дженни, в нескольких метрах от него, было погружено в негашеную известь.
Двое мужчин, сидевших перед ним, непрерывно атаковали его вопросами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21


А-П

П-Я