Многое хранили в своей памяти Красные камни, молчаливо взиравшие через бездну веков на бесконечную череду дней и ночей. Но ничего подобного тому, что происходило на этом широком поле сейчас, не помнили камни.
Поле уже не вмещало всех пришедших сюда, а новые людские потоки стекались в это людское море со всех концов Эзергуира. Склоны окрестных холмов покрылись походными шатрами. Поле бурлило, и на первый взгляд можно было подумать, что здесь царит хаос, но нет. Во всем этом кажущемся беспорядке – в гуле людских голосов, скрипе телег, звоне стали – просматривалась некая целеустремленность. Могло показаться, что все эти люди просто бесцельно проводят время – кто в состязаниях по метанию топора, кто в кулачном бою или же в поединке на мечах, подбадриваемые криками зрителей. Иной же шлифовал клинок о камень, а другой ожесточенно доказывал, что топор в тесной рукопашной схватке лучше меча, и предлагал тут же доказать это на практике, а кто-то просто спал, устало раскинув руки в густой траве.
Здесь собралось множество воинов с разных земель, вооруженных мечами, топорами, боевыми молотами-чеканами, луками в кожаных шлемах, покрытых медными пластинами, или же без шлемов, как народы Черного озера, сражающиеся только с открытой головой. Все эти воины в защитных кожаных накладках или в дорогих стальных латах, выполненных по заказу кузнецом, в доспехах, доставшихся им от поверженного врага, пришедшие сюда в одиночку или вместе со своими женами или же боевыми подругами, сражавшимися зачастую не хуже мужчин, нетерпеливо ждали, вкладывая свое нетерпение в разные бесцельные на первый взгляд занятия. Это создавало над полем атмосферу хаоса.
Вот двое задиристых молодых людей устроили поединок на спор, кто лучший. Один из этих двоих, совсем еще юный, с гладким, как у девушки, лицом, вращал в руке свой меч, стараясь устрашить своего противника, тоже молодого, но, похоже, более опытного бойца.
На спор дрались обычно специальными, узкими и легкими, мечами до первой крови, раздевшись по пояс. Удары в голову запрещались, колющие тоже не поощрялись. Смертельные случаи бывали редко в таких поединках, но все же случались, если рубящий удар задевал важную артерию. Противник умирал от потери крови.
Молодой сделал выпад, ложный и пробный, проверяя противника. Тот слегка отклонился, не трогаясь с места, и тут же нанес ответный удар, вовсе не пробный и не обманный, который был отбит. В следующее мгновение сталь зазвенела не прерываясь. Оба бойца были горячими, но неопытными. Видавшие виды воины, сбившиеся в круг, с хохотом и нелестными комментариями подбадривали поединщиков.
Вскоре раздались разочарованные возгласы. Поединок оказался скоротечным. Более молодой, зажимая рукой рубленую рану на левом бедре, прихрамывая, отошел в сторону, ругаясь сквозь зубы.
– Сколько можно решать! – раздался над полем громкий вопль. Высокий длиннорукий воин, бестолково размахивая топором, подскакивал нетерпеливо на месте.
– Они с утра засели там! – выкрикнул он, показывая на шатер возле леса. – Эти вожди не могут решить между собой, кто поведет нас за ворота!
– Не могут решить! – подхватили десятки голосов. – Власть делят! Пошли ребята! Не будем их ждать!
– Пошли! – подхватили сотни глоток.
– Подождем до завтра! – возражали редкие голоса.
– Нечего ждать! Говорят, что Сильгур, не дожидаясь, ушел за ворота со своим войском! – надсадно заорал обладатель топора.
– Врешь!
– Не вру! Говорят, что открывшие ворота вместе с ним. Где он, Сильгур? Мы на его землях, а сам он где?
– Где Сильгур?! – заволновались воины. – За ворота ушел! Все ему достанется!
– Все ему достанется! – завопили хриплые жадные глотки. – За воротами золота, как камней на берегу Реки Времени!
– Здесь Сильгур! – прозвучал возглас с дальнего края поля.
– Где? Где?! – раздались недоверчивые голоса. Над полем словно волна прошла.
– Многие из воинства не видели вождя арануков, но видели бурлящую, словно водоворот, толпу, сопровождающую его движение. Он двигался по направлению к скале. Вот он взобрался по острым камням, а с ним еще двое.
– Открывшие ворота! – выдохнуло воинство и замерло в ожидании.
Александр стоял наверху скалы. За его спиной замерли Паша и Сильгур. Александр обозревал многочисленное воинство – весь этот не маскарадный, натуральный блеск холодной стали. Он отчетливо понял в эти минуты, что те представления, которые он устраивал перед тысячами людей, были, в сущности своей, жалкой пародией, неуклюжей попыткой донести до зрителей дух рукопашных схваток прошедших времен в сравнении с тем, что он видел перед собой. Теперь же, стоя на вершине скалы и окидывая взглядом грозное воинство, он чувствовал эту великую силу. И эта сила исходила от каждого на этом поле. Он вдыхал ее полной грудью. В этой темной, жестокой силе он чувствовал жизнь. Спящий в нем проснулся, медленно развернул крылья и выпустил когти.
«Рисующий смерть», – вспомнил он фразу. Вот он. Александр чувствовал его в себе.
Он еще раз обвел взглядом поле. Стало совсем тихо.
– Я – Александр Сеньшов, воин, открывающий ворота, – произнес он негромко, но отчетливо, словно камни бросил. Воинство затаило дыхание.
– Я поведу вас на север, за ворота, в земли ваших великих предков! – наращивая голос, продолжил он. – Вы пойдете за мной. Я буду приказывать, вы будете выполнять. Вас ждут сражения, подвиги и слава. Земля ваших предков в опасности. Она надеется на вас. Я поведу вас в Хаккадор!
Александр замолчал, обводя взглядом поле, и каждому воину казалось, что этот взгляд пронзает его. Внизу молчаливо ждали, что еще скажет пришелец. Но он молчал. Тишина длилась недолго.
– Не производят впечатления эти пришельцы из другого мира! – раздался вдруг мрачный возглас из толпы.
Все одновременно устремили взоры в сторону сказавшего эту фразу. Из общей людской массы к скале пробрался воин внушительных размеров. Во всем его облике читалась неприкрытая сила. Он поигрывал своей мускулатурой – мощными руками, рельефными плечами и спиной. Из всех доспехов на нем были только металлические накладки, прикрывающие предплечья, да круглый нагрудник, закрепленный кожаными ремнями.
– Я не верю, что эти простые люди открыли ворота, – продолжил воин. – На них нет доспехов. Их лица похожи на женские, они не обожжены солнцем, их кожу не тронули ветра. Я не верю, что они пришли к нам из другого мира. Сильгур, ты переодел женщин в мужскую странную одежду и пытаешься выдать их за посланцев небес.
Над полем разнеслись волны хохота. Раздались возмущенные возгласы. Воин поднял руку, призывая к тишине.
– Я не уверен, что ты пришелец, открывший ворота, но мне твое предложение нравится. Докажи, что ты тот, за кого выдаешь себя. Сразись со мной. Продержись со мной в бою до счета десять.
– Кто это? – спросил Александр Сильгура.
– Ацельсиор. Лучший воин в Эзергуире, – прошептал Сильгур, мрачно посматривая на воина.
– А кто это сказал?
– Вот уже пять путей Небесного огня он одерживает победы на соревнованиях воинов земель.
– Это что за соревнования? Там что, смертельные поединки или как?
– Нет, бой идет по правилам, до первой крови.
– Эй, ты там! – крикнул Ацельсиор. – Хватит разговаривать. Спускайся.
– Значит, бой идет по правилам? – усмехнулся Александр и почувствовал, как зверь, сидящий в нем, обнажил клыки. Этот зверь всегда желал испытать то, что Александр сейчас предложит этому самонадеянному хвастуну.
– Во всех поединках, в которых я участвовал, было только одно правило, – с усмешкой произнес Александр. – Только одно – никаких правил. Там только не разрешалось убивать. Но не сейчас.
– Эй, воин! – крикнул Александр.
Ацельсиор поднял голову.
– Ты предлагаешь поединок?
– Да, – последовал ответ. – Ты должен продержаться до счета десять.
– Всего-то. Но ты же не знаешь меня?
– Я вижу тебя. Мне достаточно.
– Ты плохо видишь. Я согласен на поединок. Будем биться насмерть.
Такой тишины еще не было над этим полем. Казалось, что прошла вечность. Затем все воинство выдохнуло растерянно, как один человек, и загудело множеством голосов. Александр почувствовал замешательство, исходившее оттуда, снизу от воина, считавшегося лучшим, он почувствовал удивление, растерянность, а еще он почувствовал его страх, секундный, короткий, словно мелькнувшая искорка в глубине, мгновенно потушенная силой воли и желанием выглядеть достойно перед тысячами своих соратников. Но этот страх был, и Александр почувствовал его.
«Кто бы ты ни был, но ты уже проиграл», – подумал Александр.
– Ты с ума сошел!? – услышал он тихий возглас Паши.
– Так надо, Паша. Иначе нельзя, – процедил Александр сквозь зубы. – Нас сомнут здесь, если мы не одержим над ними верх. Они должны почувствовать силу. Я бывал в разных переделках и чувствую ситуацию. Это единственно правильный шаг. Противника надо сломать.
– Я понимаю, – кивнул головой Паша. – Но все же посмотри на него.
– Пусть он лучший воин, – ответил Александр. – Но он человек. Значит, у него есть уязвимые места.
– Что вы там опять замолчали! Я согласен биться насмерть! – вызывающе крикнул Ацельсиор. Похоже, что он оправился от минутного замешательства.
– Возьми мой меч, – Сильгур вытащил из ножен свой клинок.
Александр, взвесив в руке оружие, проверил балансировку, несколько раз прокрутив меч в руке. Удовлетворенно кивнул головой, положил меч на камень, снял ветровку и рубашку, раздевшись до пояса. Толпа внизу в замешательстве выдохнула, завидев точеные мышцы чемпиона. Александр снова взял клинок в руку, закрыл глаза, ощущая тяжесть оружия и сливаясь с ним воедино. Открыл глаза под тысячами взглядов, быстро спустился со скалы по острым камням.
Воины отодвинулись, образовав полукруг. Те же, которым не было ничего видно, а таких было большинство, напирали. Пространство для боя было небольшим и не давало свободы для перемещения. Спустившись со скалы, Александр встретился взглядом с противником. Таких глаз он не встречал никогда. На него смотрел зверь. В этом взгляде было все – сила, тихая ярость, готовность ко всему, отсутствие жалости, страх. Да, там был страх, но это был не тот животный страх, который парализует и отнимает силы, это был страх зверя, мобилизующий, придающий обладателю этого страха звериные качества – остроту ощущений, быстроту реакции, интуитивное ощущение противника.
Александр почувствовал, как адреналин хлынул по его жилам. Такого он еще не испытывал никогда. Перед ним был настоящий противник. Сама смерть стояла перед ним.
– Поиграем со смертью, – прошептал Александр и слегка повел мечом вправо.
Ацельсиор медленно отвел меч назад, упреждая атаку Александра, и сам сделал шаг вправо. Александр медленно, как змея, сменил позицию и едва заметно пошевелил пальцами, перехватив рукоять меча. Ацельсиор реагировал мгновенно. Несомненно, перед Александром был настоящий, опытный боец.
«Так его будет трудно взять. Нельзя позволить ему оценить меня, – подумал Александр. – Надо его расслабить».
Александр снова сменил позицию, но постарался сделать это немного неуклюже, с запинкой. Атака последовала мгновенно. Александр парировал удар сверху и тут же за верхним ударом последовал молниеносный боковой. Александр отскочил, сделав вид, что подвернул ногу. Острие меча противника прошло в сантиметрах от живота. Толпа взревела.
– Опасные игры ты затеял, Саня, – пробормотал Александр. – Но иначе нельзя. Только не переиграй. Иначе он поймет.
Снова последовала бешеная атака. Александр отбил пару ударов, сам контратаковал, но бестолково, провалившись вперед, и почувствовал, как по левому плечу чиркнуло острие меча.
«Неплохо я играю со смертью», – мелькнула молнией мысль. Противник не дал расслабиться. Почувствовав слабину, он атаковал с бешеной энергией. Толпа вокруг ревела. Задние ряды волнами напирали на передние. Противник наседал. Он потерял бдительность, раскрываясь в слепой ярости.
– Ого! – Таких приемов боя Александр не встречал еще. Только интуиция опытного бойца позволила ему отразить следующую атаку. Он еле сдержался, чтобы не устремиться вперед в ответной атаке, но остановил себя: «рано, пока рано. Пусть он почувствует, что сильнее меня».
Ацельсиор остановился, поигрывая мечом. В его глазах Александр прочитал уверенность в своем превосходстве. Похоже, что и толпа вокруг прониклась несомненной победой их лучшего воина. Она замерла, затаив дыхание, как один человек, ожидая последней атаки. Ацельсиор усмехнулся, взмахнул мечом, немного лениво, расслабленно. Он явно играл на публику, показывая свою силу.
Уйдя в глухую оборону, Александр отбивал удары. Толпа беззвучно взирала на происходящее. Взгляд Ацельсиора изменился, стал жестким. Он готовил последнюю атаку. Вот он ушел вправо, сделал обманное движение клинком вниз и по восходящей дуге взметнул его наверх.
– Все, хватит игры! – Александр ушел под удар меча вниз, сжавшись, словно пружина, сделал молниеносную подсечку ногой под колено Ацельсиора. Тот рухнул, как подкошенный, растянувшись на земле, но не выронив меча, мгновенно вскочил на нога одним ловким движением, как мячик, и застыл. Безжалостное острие меча Александра, описав в воздухе дугу, замерло на его шее. Наступила тишина. Ацельсиор медленно скосил глаза на блестящий клинок. В его взгляде читалось бесконечное удивление, сменившееся бессильной яростью. Он мог отскочить и продолжить бой. В его руках оставалось оружие. Но первый воин Эзергуира понял все. Он понял, что мгновение назад его жизнь была в руках его противника, не пожелавшего продолжить смертельный путь клинка и остановившего сталь. Это видели все, наблюдавшие поединок. Ацельсиор понял, что проиграл. Взгляд его потух и потемнел.
– Убей меня, – прошептал он.
– Нет, – ответил Александр, отводя меч от шеи Ацельсиора. – Твоя жизнь нужна мне. Ты пойдешь со мной на север.
– Да, великий воин, я иду с тобой, – Ацельсиор почтительно склонил голову.
Александр медленно поднялся на скалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49