Задача проповедников, таким образом, не властвовать, а служить: и не называйтесь наставниками,– говорит наш Спаситель (Матф. 23, 10),– ибо один у вас Наставник – Христос.
И учить. Второй пункт их поручения – учить все народы согласно тому, как говорится в Евангелии от Матфея (28, 19), или в Евангелии от Марка (16, 15): Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Учение и проповедование поэтому есть одно и то же. Ибо те, кто провозглашает пришествие царя, должны одновременно (если желают, чтобы люди подчинились ему) объяснить, по какому праву он приходит. Так апостол Павел поступил по .отношению к фессалоникским евреям, когда он (Деян. 17, i2, 3) три субботы говорил с ними из Писания, открывая и доказывая, что Христу надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых и что сей Иисус есть Христос. Но учить на Основании Ветхого завета, что Иисус есть Христос, т. е. Царь, и воскрес из мертвых, – не значит сказать, что люди, поверившие этому, обязаны повиноваться тем, кто говорит им так вопреки законам и повелениям их суверенов. Наоборот, это значит, что уверовавшие в Христа поступят разумно, если будут с терпением и верой ждать следующего пришествия Христа, повинуясь пока своим нынешним властям.
Крестить. Следующий пункт их поручения есть крещение во имя Отца, Сына и Святого Духа. Что такое крещение? Погружение в воду. Но что значит погрузить человека в воду во имя чего-нибудь? Смысл этих слов следующий: тот, кто крещен, погружается или омывается в знак того, что он стал новым человеком и верноподданным того Бога, чье лицо в древние времена, когда он царствовал над евреями, было представлено Моисеем и первосвященниками, а также подданным его Сына – богочеловека Иисуса Христа, который искупил грехи наши и после воскресения будет представлять в своей человеческой природе лицо своего Отца в его Вечном Царстве. Обряд крещения означает также, что крещеный признает единственным и верным путем в Царство Божие учение апостолов, которые, исполненные Святого Духа Отца и Сына, были оставлены в качестве руководителей, чтобы привести нас туда. Так как это наше обетование при крещении и так как власть земных суверенов не должна быть упразднена до Судного дня (ибо это ясно утверждается апостолом Павлом в 1 Коринф. 15, 22-24): Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его. А затем конец, когда Он предаст Царство Богу и Отцу, когда упразднит всякое начальство и всякую власть и силу, – то отсюда ясно, что мы обрядом крещения не устанавливаем над собой другой власти, долженствующей управлять нашими внешними действиями в этой жизни, а обещаем принять учение апостолов как руководство по пути к вечной жизни.
И прощать, и отпускать грехи. Власть отпущения и неотпущения грехов, называемая также властью разрешать и связывать, а иногда – ключами Царства Небесного, является следствием власти крестить или отказать в крещении. Ибо крещение есть таинство, символизирующее верноподданство тех, кто должен быть принят в Царство Божие, т. е. в вечную жизнь, т. е. получить отпущение грехов. Ибо, подобно тому как вечная жизнь была утеряна из-за грехопадения, она должна быть снова найдена путем отпущения грехов. Целью крещения является отпущение грехов. Поэтому, когда те, кто был обращен проповедью апостола Петра в день Пятидесятницы, спросили его, что им делать, он посоветовал им (Денн. 2, 38) покаяться и быть крещенными во имя Иисуса ради отпущения грехов. Так как крестить означает объявить о принятии людей в Царство Божие, а отказать в крещении – значит объявить об их исключении, то отсюда следует, что власть объявить людей извергнутыми из Царства Божия или оставленными в нем была дана тем же самым апостолам, их заместителям и преемникам. Вот почему, после того как наш Спаситель дунул на них, сказав (Иоан. 20, 22, 23): Примите Духа Святого, он прибавляет: Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся. Этими словами не пожалована безоговорочная и абсолютная власть прощать и оставлять грехи так, как прощает и оставляет их Бог, ведающий сердце человека и правду его покаяния и обращения. Этими словами дается апостолам лишь условная власть отпускать грехи покаявшимся. И это прощение или отпущение без всякого особого действия или решения отпускающего становится недействительным и не влечет за собой никакого спасения, а, наоборот, усугубляет грех в том случае, когда покаяние прощенного было притворным. Поэтому апостолы и их преемники должны сообразовываться с внешними проявлениями раскаяния. Если есть такие внешние проявления, они не имеют права отказать в отпущении грехов; если же таких признаков нет, они не имеют права отпускать. То же самое надо сказать и относительно крещения. Ибо обращенному еврею или язычнику апостолы не имеют права отказать в крещении, но они не имеют права крестить не покаявшегося. Однако ввиду того что человек может судить об искренности покаяния другого человека лишь по внешним признакам, а именно на основании его слов и действий, которые могут быть лицемерными, то возникает другой вопрос, а именно: кто же установлен судьей этих признаков? И этот вопрос решен самим нашим Спасителем (Матф. 18, 15-17): Если же согрешит против тебя брат Е твой, – говорит он, – пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего. Если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, [дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе как [язычник или мытарь. Из приведенных слов видно, что право судить об искренности или лицемерии покаяния принадлежало не отдельному человеку, а церкви, т. е. собранию верующих, или тем, кто имел полномочия быть их представителями. Но кроме суждения необходимо еще произнесение приговора. Это право всегда принадлежало апостолу или какому-нибудь пастырю церкви как председателю собрания. Об этом председателе наш Спаситель говорит (ст. 18): Что вы. свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе. В соответствии с этим находится практика апостола Павла (1 Коринф. 5, 3-5): А я, отсутствуя телом, но присутствуя у вас духом, уже решил, как бы находясь у вас: сделавшего такое дело, в собрании вашем во имя Господа нашего Иисуса Христа, обще с моим духом, силою Господа нашего Иисуса Христа, предать сатане во измождение плоти, т. е. изгнать его из церкви как человека, чьи грехи нельзя простить. Приговор об исключении из церкви грешника произносит апостол Павел, но собрание должно было предварительно слушать дело, так как апостол Павел отсутствовал, и, следовательно, признать грешника виновным. А что суд в таких вопросах был делом собрания верующих, еще более ясно выражено в 11-м и 12-м стихах той же главы: Но я писал вам не сообщаться с тем, кто, называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с таким даже и не есть вместе. Ибо, что мне судить и внешних? Не внутренних ли вы судите? Таким образом, приговор, согласно которому человек исключался из церкви, произносился апостолом или пастырем, но суждение о том, заслуживает ли подсудимый подобного наказания, имела церковь, т. е. (так как это было еще до обращения в христианство царей и людей, имевших верховную власть в государстве) собрание христиан, живущих в том же самом городе, например в Коринфе – собрание христиан Коринфа.
Об отлучении. Эта часть власти иметь ключи от Царства Божия, которой люди извергались из этого Царства, есть то, что называется отлучением от церкви, а отлучение от церкви в греческом оригинале обозначается словами «выбросить из синагоги», т. е. из места, посвященного богослужению. Слово это позаимствовано из обычая евреев исключать из синагог тех, чьи порочные нравы или преступное учение они считали заразительными, подобно тому как прокаженные изымались по закону Моисея из собрания Израиля на все время, пока священник не объявит их чистыми.
Практика отлучения без помощи гражданской власти. Практика и последствия отлучения от церкви, пока это отлучение не сопровождалось еще карами гражданской власти, заключались лишь в том, что те, кто не был отлучен, должны были избегать всякого общения с отлученными. Недостаточно было считать таких отлученных как бы язычниками, никогда не бывшими христианами. Ибо с язычниками христиане могли пить и есть вместе, между тем как с отлученными они этого не могли делать, как это явствует из слов апостола Павла (1 Коринф. 5, 9, 10 и далее) , где он говорит им, что он раньше запретил им общаться с блудниками, но, так как этого нельзя было выполнить, не выходя из мира сего, он оставляет это запрещение по отношению к таким блудникам и порочным лицам, которые принадлежат к числу братьев. С таким они не должны общаться и даже есть вместе. И это не больше того, что говорит наш Спаситель (Матф. 18, 17): То да будет он тебе как язычник или мытарь. Ибо мытари, что значит откупщики и сборщики государственных доходов, были так ненавидимы и презираемы евреями, которые должны были платить им, что мытари и грешники были для них одно и то же; и когда наш Спаситель принял приглашение мытаря Закхея, то Ему это было вменено в преступление, хотя приглашение было принято с целью его обращения. Поэтому когда наш Спаситель к слову язычник прибавляет мытарь, то это значит, что Он запретил им есть вместе с отлученным человеком.
Однако запретить вход в синагогу, или место для собраний, мог только владелец этого помещения независимо от того, был ли это христианин или язычник. А поскольку по праву все помещения находились в верховной собственности государства, то как отлученные, так и некрещеные могли войти в них по поручению гражданской власти. Так, например, апостол Павел (Деян. 9, 2) до своего обращения входил по поручению первосвященника В синагоги в Дамаске, чтобы хватать христиан, мужчин в женщин, и, связав, отводить в Иерусалим.
Отлучение недейственно по отношению к вероотступнику. Выходит, таким образом, что в тех местах, где гражданская власть преследовала церковь или не оказывала ей содействия, отлучение от церкви не влекло за собой никакого вреда в этом мире и не имело ничего устрашающего для вероотступника. Ничего устрашающего, ибо такой вероотступник больше не верил; и никакого ущерба, ибо такие отступники вновь приобретали благоволение мира, а в грядущем мире они не должны были быть в худшем положении, чем те, кто никогда не был верующим. Ущерб скорее получала церковь, побуждая отлученных к более открытому выявлению своих преступных намерений.
Но только по отношению к верующим. Отлучение от церкви поэтому оказывало свое действие лишь на тех, кто верил, что Иисус Христос должен прийти снова во славе, чтобы царствовать и судить как живых, так и мертвых, и что он поэтому не допустит в свое Царство тех, чьи грехи были оставлены, т. е. тех, кто был отлучен от церкви. Вот почему апостол Павел обозначает отлучение от церкви как передачу отлученного лица сатане. Ибо все другие царства, помимо Царства Христа, после Судного дня обозначаются общим именем царства сатаны. Вот чего боялись верующие все время, пока они были отлучены, т. е. пока они были в таком состоянии, когда их грехи не были отпущены. Отсюда мы можем заключить, что в то время, когда христианская религия еще не была признана гражданской властью, отлучение от церкви применялось исключительно для исправления нравов, а не ошибочных мнений. Ибо отлучение является наказанием, чувствительным лишь для верующих и ожидающих второго пришествия нашего Спасителя, чтобы судить мир; а те, которые и так верили, нуждались для своего спасения не в другом мнении, а лишь в праведной жизни.
За какие прегрешения накладывается отлучение от церкви. Основанием для отлучения от церкви служили: во-первых, учиненная кому-нибудь несправедливость, так, например (Матф. 18, 15), если согрешил против тебя брат твой, обличи его между тобой и им одним, затем – при свидетелях, наконец, скажи церкви, и если он и тогда не послушает, тогда будет он тебе как язычник и мытарь; во-вторых, порочная жизнь, так, например (1 Коринф. 5, 11), если кто, называясь братом, остается блудником или лихоимцем, или идолослужителем, или пьяницей, или хищником, с таким даже и не есть вместе. Но для отлучения от церкви человека, признающего основной догмат, а именно что Иисус был Христом, за инакомыслие в других пунктах, не затрагивающих этого основного догмата, Писание не дает никакого основания, и мы не находим у апостолов подобного примера. Правда, имеется место у апостола Павла (Тит 3, 10), которое как будто говорит против нашего утверждения: Еретика после первого и второго вразумления отвращайся. В самом деле, еретик – это тот, кто, будучи членом церкви, тем не менее проповедует некие частные взгляды, запрещенные церковью, и от такого человека апостол Павел советует Титу отвращаться после первого и второго вразумления. Но отвращаться (здесь) – значит не отлучать от церкви, а перестать его вразумлять, оставить его одного, перестать спорить с ним как с человеком, который лишь сам может убедиться в ошибочности своих взглядов. Тот же апостол говорит (2 Тим. 2, 23): От глупых и невежественных состязаний уклоняйся. Глупые же состязания могут быть прекращены без всякого отлучения. И опять (Тит 3, 9): Глупых состязаний удаляйся равнозначно прежнему отвращайся. Нет другого места, которое можно было бы использовать с таким, казалось бы, успехом в пользу отлучения от церкви верующих людей, признающих основной догмат христианства, лишь за отдельную собственную надстройку, к которой, может быть, побуждает их искреннее благочестие. Однако, напротив, все такие места, повелевающие избегать подобных споров, написаны как предписания пастырям (каковыми были Тимофей и Тит) не устанавливать новых догматов веры, не давать решения по всякому мелочному спору, ибо это повело бы к бесполезному обременению совести людей или к церковному расколу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77