https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/iz-kamnya/
Мощный дизель катера рычал, как тюремный пес, заставляя мелко дрожать палубу. Вибрация передавалась пленникам, сидящим над моторным отделением в наручниках.
Рорабек, слегка ослепший после пыток электричеством, жмурил левый глаз, а правым глядел на черный канал ствола, нацеленного ему прямо в голову автомата Калашникова.
Стремительная океанская лазурь, пенясь, летела мимо бортов катера, ветер приятно холодил лицо, на котором играли солнечные блики, отраженные от воды.
В ушах Рорабека звучал голос следователя, мягкий, вкрадчивый…
– Зачем вы терпите такие страшные пытки? Во имя своих убеждений? Или вы стыдитесь того, что вы американец?
– Я русский! – Рорабек еле давит из покалеченного пыткой горла слова. – Советский инженер. Английского языка я не знаю.
– Сейчас вы примите душ, вам окажут медицинскую помощь. Вы поймете, что напрасно упирались с гражданством, когда узнаете, что американское военное командование согласилось на обмен пленными. Завтра пограничный катер доставит вас на остров Пинсон.
…Время тянулось утомительно медленно. Пленные сидели на песке кругом, под палящими лучами солнца. Тяжелые градины пота скатывались по изможденным лицам.
Пограничный офицер сандинистов вышагивал перед пленными, продолжая склонять их к измене.
– Вы думаете, в Америке вас встретят как героев? Нет! Так может думать только наивный, не знакомый с идеологией человек. Вы станете безработными.
Смит, избитый сандинистами больше всех, первый потерял сознание. Охранники вылили ему на лицо флягу воды. Кровь хлынула из носа Смита – от солнечного удара.
– Что вы сделали с нашим товарищем? – закричал Рорабек. – Почему с нами нет Манкузо?
Офицер, казалось, обрадовался вызову:
– Манкузо оказался умнее вас. Он решил служить революции, и, поверьте мне, со временем Манкузо возненавидит капиталистов так же, как и мы!
Рорабек презрительно плюнул ему под ноги. Офицер закричал по-испански, и сандинисты принялись бить пленных ногами и откидными прикладами.
От удара ботинком в голову Джон потерял сознание.
– Итак, на случай попадания в плен, запомните! Если на вас нет знаков отличия американской армии, вы – никто! У вас нет ни имени, ни звания! – капитан Остенбрюк остановился у большой школьной доски, висящей в классе иностранной подготовки батальона "Колумбус". – Спасти вас может только НАТО! Для этого введены специальные идентификационные номера, которые вы должны запомнить на всю жизнь и держать в уме код батальона "Колумбус", по которому министерство обороны произведет опознание. – Капитан Остенбрюк застучал мелом, выписывая аббревиатуры на доске. – Для офицеров: дабл ю – эс-эйч и так далее… Для сержантов и солдат: два дабл ю – эс-эйч плюс личный номер, а номера эти мы назовем в день выпуска.
– Скажите, капитан! Это не те номера, что записаны у "нас на медальонах?
– Нет, Феллер! Я говорю о идентификационном номере. Это семизначная цифра, и выглядит она примерно так же, как номер твоей автомашины.
Обмен проходил по всем правилам.
Американские вертолеты стояли на песчаном пляже, винты по инерции продолжали вращаться. Морские пехотинцы, экипированные по-боевому, в касках, при рациях, с автоматическими винтовками наперевес, были расставлены кольцом вокруг вертолетов.
По знаку офицеров одного американца и одного сандиниста выводили из шеренг. Представители производили опознание, затем снимали наручники, после чего и тот, и другой оказывались на свободе. Американцы по одному исчезали в двери вертолета.
Настала очередь Рорабека. Его подвели к офицерам, где сержант лицом к лицу столкнулся с тем сандинистом, на которого его обменивали. Это был молодой озлобленный парень со шрамом на лбу. В его глазах светилась ненависть.
– Ваш идентификационный номер? – спросил майор Рорабека.
– Два дабл ю – эс-эйч – два ноля сорок один!
Майор проверил по списку, улыбнулся:
– Вы свободны, мой храбрый патриот. Поздравляю! – и поднес руку к козырьку.
Едва Рорабек вошел в вертолет, руки товарищей подхватили его, раздался нервный смех. Рорабек заплакал от счастья, только теперь понимая, что пытки и издевательства остались позади. Вошли еще двое, и военный представитель задвинул за собой пуленепробиваемую дверь.
– Все, парни, благодарите Америку!
Рорабек видел в иллюминатор, как морские пехотинцы быстро грузятся во второй вертолет.
Майор осмотрел освобожденных и хлопнул рыдающего Смита по плечу.
– Ладно, Смит! Хватит слез. Ты снова в армии, а в армии, как ты знаешь, слезы запрещены, – он перешел к Рорабеку. – Умойся, Джон! Хотя нет! Когда мы прибудем, сфотографируем вас на память. Всех вместе. Чтобы вы помнили, как отделали вас коммунисты. Или забудете? Ты, Рорабек, забудешь?
– Откуда вы знаете, кто я?
– Я майор Мейсон. Начальник штаба батальона "Колумбус".
Коммандос вскочили перед ним навытяжку.
– Бросьте эти церемонии, парни! Для меня главное – ваши счастливые глаза!
– Манкузо предал нас! – заорал Рорабек.
– Я знаю, – ответил Мейсон. – Манкузо – позор "Колумбуса". Предатель не избежит расплаты.
Джон не знал, как это будет сделано, но искренне поверил Мейсону. Мейсон был на подъеме:
– Америка не бросила вас в беде! Мы даже готовили специальный десант, чтобы освободить вас, как вдруг красные сами предложили обмен.
Рорабек закончил рассказ. Костер прогорел, и Кейт забросал его землею.
– Хватит, Джон, пошли в твою пещеру. Пока забудь на время и свои страдания, и наше золото…
* * *
Рорабеку часто снился один и тот же сон.
…Обнаженная американка, прекрасная, как нимфа, купается в реке. Рорабек спрятался за кустом, наблюдает за ней, возбужденный красотой ее фигуры, свободными движениями. Наконец она выходит из воды и надевает джинсовый комбинезон. Поправив прическу, застегнув замки, женщина направляется по тропинке к лагерю географов, где громко орет магнитофон.
Сержант выходит ей навстречу.
– Ах, это вы, – улыбается она, дружески коснувшись рукой его груди. – Преследуете меня как тень.
– Пытаюсь понять, почему такая женщина, как вы, оказалась в этой дикой сельве, – признается Рорабек. – Ваша красота как признание в любви.
Вместо слов Рорабек обнимает ее и медленно притягивает к себе…
– Не могу вспомнить, кто она, – говорит наутро Джон Клейтону. – Словно оборвана какая-то очень важная нить, которая связывала меня с прошлым. Неужели она – плод воображения? Или на самом деле я встречал ее раньше.
* * *
Рорабек долго думает, глядя в потолок пещеры, потом медленно продолжает:
– В школе "Колумбус" у меня не было друзей, кроме Смита. Поэтому, наверное, так часто мне снится любимая женщина… Ты знаешь, Клейтон, мне казалось, что Смит единственный друг в моей жизни, а Мидло – единственный враг.
– Именно поэтому ты искал Мидло, чтоб убить его? – спросил Клейтон.
– Да.
– Ты – робот, Рорабек.
– Как же так получается, что я – совершенно нормальный человек, способный объективно оценивать свои действия, и – робот?
– Ты – робот в подсознании. Так воспитали вас в школе. Что касается Мидло, то он тоже запрограммирован – уже два раза появлялся возле пещеры, но я отгонял его выстрелами.
Прошла еще целая неделя. И тогда Кейт сказал Рорабеку:
– Бери винтовку, Джон! Нам предстоит немножко заняться войной.
Кейт был крайне возбужден – на поясе болтались нож и подсумки с магазинами. Он вскинул винтовку и лязгнул затвором.
– Война? – Рорабек оживился. – Эта работенка по мне!
Сержант быстро экипировался по-боевому, надел каску, и они вышли на пещеры.
– Против кого идем? – спросил сержант.
– Против махровых угнетателей, – ответил ветеран. – Хасинто, вождь племени орианов, связался со мной по рации.
– Опять фантазии, Клейтон?
– Сейчас узнаешь!
Они вышли к болоту, за которым лежала кокаиновая плантация генерала Труппера. Здесь Кейт выбрал позицию и приказал залечь. Потянулись минуты томительного ожидания.
– Летит! – сказал Кейт и дослал патрон в патронник. – Я застрелю пилота, а ты бей по двигателям.
Кейт нажал на спусковой крючок. Теперь они стреляли очередями, посылая пулю за пулей в двухмоторный самолет.
– Попали! – заорал Джон. Послышался грохот – самолет рухнул в лес.
Через пять минут коллеги прорубились через лианы. Правый двигатель самолета продолжал дымить. Кейт открыл дверь в кабину, и на землю сполз мертвый коммандос, сидевший рядом с пилотом. Пилот, голова которого превратилась в кашу, лежал на штурвале.
– Помоги разобрать мешки! – приказал Кейт.
Рорабек и Клейтон принялись швырять мешки на землю, пока не раскопали щель между потолком и креслом. Оттуда Кейт вернулся с огнетушителем в руках и направил пену на пламя, выбивающееся из-под развороченного кожуха двигателя.
Потом они быстро раскидали остальные мешки. Вслед за рукой, торчащей из сплошной россыпи кокаина, показалось все остальное – фуражка, китель. Человек был буквально раздавлен грузом наркотиков…
– Это же майор Мейсон! – воскликнул ошарашенный Рорабек. – Начальник штаба "Колумбуса"!
Из салона послышался приглушенный стон. Кейт включил фонарик. На мешках с кокаином лежали два оглушенных пассажира.
– Знакомься, Джон! Майоры Саутвуд и Блок.
– О боже! – узнал Рорабек. – Это же следователь и палач!
Когда майор Саутвуд пришел в себя, Рорабек ударил его ладонью по лицу:
– Ублюдок! Сандиниста из себя корчил!
Сержант полез во внутренний карман его кителя и вытащил документы:
– База Ахуатепель, Гондурас! Это что, пункт психологической проверки?
– Да, – хрипло ответил Саутвуд. – Земля Сандино в миниатюре.
– Земля Сандино? – озверел Рорабек. – Мерзавцы! Вы надругались над нами!
– Возьмите себя в руки, – презрительно сказал майор. – Это была проверка. Обыкновенная проверка в войсках специального назначения.
– Ишь ты! – усмехнулся Кейт. – Не больше не меньше!
Майор Блок открыл глаза. Он сразу узнал Рорабека и полез к выходу. Джон схватил его за шиворот и толкнул к стенке:
– Помнишь, как ты пытал меня электрическим током, сволочь?.. Ты думал, мы больше никогда не встретимся?.. Зачем вы изображали из себя сандинистов?
– Чтобы привить вам ненависть к коммунистам…
– Куда вы дели Манкузо?
– Манкузо предатель. Как только мы пропустили через него электрический ток, он раскололся и выдал секрет "Колумбуса".
– Что дальше?!
– А дальше мы рассказали ему, что это был спектакль. Манкузо повесился на шведской стенке. Вы нас расстреляете?
– Бедные сандинисты! Если бы они знали, какими чудовищами вы их выставляете! Вот ты, палач, когда-нибудь видел настоящего сандиниста? Скажи, видел?
– Не-е-е-ет! – замычал Блок. Из его глаз хлынули слезы.
Кейт тем временем нашел портфель, высыпал на пол бумаги.
– Вот он, план "Кентавр", – торжественно произнес ветеран. – Я охотился за ним несколько месяцев.
– Ах, вот в чем дело! – зарычал майор Саутвуд. – Рорабек! Застрели его! Он – красный!
– Кейт такой же красный, как я черный или зеленый! Кейт, что это за бумаги?
– План истребления племен сисойо и мосейрос распылением ядохимикатов и бактериологических штаммов. Одним словом, "Колумбус" расширяется…
Саутвуд с ненавистью посмотрел в глаза Клейтона и злобно прошипел:
– Дезертиры! Вас расстреляют!
– Давай решать, – сказал Клейтон Кейт, глядя на офицеров.
– Я выношу им смертный приговор!
Рорабек и Кейт отвели офицеров к Черной воде – речке, в которой водятся кровожадные пираньи…
– Эту пирамиду, Джон, я называю Пантеон.
Кейт с уважением смотрел на развалины индейского храма, куда он привел Рорабека. Они стояли перед входом, и Клейтон показывал в темноту коридора.
– Четыреста лет назад там, в конце, горел жертвенный огонь. До сих пор зола лежит в Каменном Круге, напоминая о былых временах. Но никто никогда не раскроет тайну цивилизации. Коллеги направились в торжественный зал. У одной из колонн Рорабек присел на корточки и зашарил рукой. Послышался тихий звон – сержант встал и показал Кейту четы-ре позеленевшие гильзы.
– Значит, это был ты? – удивился ветеран.
– Не понял…
– Ты чуть не застрелил меня шесть месяцев назад.
– Вот это номер! – сержант растерянно хохотнул. – Я думал, это был Мидло!
– Ты меня чуть не укокошил тогда. Святая дева! Пули просвистели в сантиметре от моей головы!
– Тебя спасла колонна.
– А все потому, что ты стрелял навскидку. Кстати, почему ты не решился выждать, когда я войду в жертвенный зал?
– Мумии меня напугали. Откровенно говоря, я боялся, вдруг Мидло услышит стук моих зубов.
– К несчастью, это был не Мидло.
Коллеги остановились перед останками соотечественников, и на лицо Кейта легла грусть.
– Эти парни, Джон, есть отряд "97" специальной группы "Орегон". Когда индейцы начали убивать нас отравленными стрелами, капитан Портер сказал, что, не отдаст своих павших солдат гиенам. Капитан приказал складывать их здесь – верил, что затем мы отправим их самолетами в Штаты. Он ведь не знал тогда, что генерал Труппер взорвет радио-мину.
Кейт пошел вдоль высохших тел, останавливаясь перед каждым, кого мог узнать по сморщенному лицу.
– Это Джордан, наш переводчик. Стрела попала ему прямо в шею. А это Каллигари. Веселый парень! Помню, он мне как-то сказал: "Послушай, старина! У меня дома трое детей. Мы здесь столько торчим, что мне кажется, вдруг за это время их станет шестеро!"
– Ревновал жену?
– А что ему, бедняге, оставалось? Но, самое удивительное, Каллигари свою смерть почувствовал за сутки. Весь задрожал и говорит: "Запишите мой домашний телефон. Пусть Молли узнает, как меня убили".
– Тоже стрела?
– Нет. Он провалился в яму и упал на колья… А это негр Мак-Клей. У него был бицепс 43 сантиметра в диаметре! Однажды он разорвал удава на две половинки. Да, схватил за голову и хвост – и раз… Как гнилую веревку. А теперь здесь лежит. " Негра и вот этого – длинного, Дулличем его зовут, орианы взяли в плен.
– Пытали?
– Старейшины устроили суд. Племя вынесло приговор. Орианы положили на них удавов, которых прежде раздразнили огнем. Парализованный страхом, Дуллич в отличие от негра не смог даже сопротивляться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Рорабек, слегка ослепший после пыток электричеством, жмурил левый глаз, а правым глядел на черный канал ствола, нацеленного ему прямо в голову автомата Калашникова.
Стремительная океанская лазурь, пенясь, летела мимо бортов катера, ветер приятно холодил лицо, на котором играли солнечные блики, отраженные от воды.
В ушах Рорабека звучал голос следователя, мягкий, вкрадчивый…
– Зачем вы терпите такие страшные пытки? Во имя своих убеждений? Или вы стыдитесь того, что вы американец?
– Я русский! – Рорабек еле давит из покалеченного пыткой горла слова. – Советский инженер. Английского языка я не знаю.
– Сейчас вы примите душ, вам окажут медицинскую помощь. Вы поймете, что напрасно упирались с гражданством, когда узнаете, что американское военное командование согласилось на обмен пленными. Завтра пограничный катер доставит вас на остров Пинсон.
…Время тянулось утомительно медленно. Пленные сидели на песке кругом, под палящими лучами солнца. Тяжелые градины пота скатывались по изможденным лицам.
Пограничный офицер сандинистов вышагивал перед пленными, продолжая склонять их к измене.
– Вы думаете, в Америке вас встретят как героев? Нет! Так может думать только наивный, не знакомый с идеологией человек. Вы станете безработными.
Смит, избитый сандинистами больше всех, первый потерял сознание. Охранники вылили ему на лицо флягу воды. Кровь хлынула из носа Смита – от солнечного удара.
– Что вы сделали с нашим товарищем? – закричал Рорабек. – Почему с нами нет Манкузо?
Офицер, казалось, обрадовался вызову:
– Манкузо оказался умнее вас. Он решил служить революции, и, поверьте мне, со временем Манкузо возненавидит капиталистов так же, как и мы!
Рорабек презрительно плюнул ему под ноги. Офицер закричал по-испански, и сандинисты принялись бить пленных ногами и откидными прикладами.
От удара ботинком в голову Джон потерял сознание.
– Итак, на случай попадания в плен, запомните! Если на вас нет знаков отличия американской армии, вы – никто! У вас нет ни имени, ни звания! – капитан Остенбрюк остановился у большой школьной доски, висящей в классе иностранной подготовки батальона "Колумбус". – Спасти вас может только НАТО! Для этого введены специальные идентификационные номера, которые вы должны запомнить на всю жизнь и держать в уме код батальона "Колумбус", по которому министерство обороны произведет опознание. – Капитан Остенбрюк застучал мелом, выписывая аббревиатуры на доске. – Для офицеров: дабл ю – эс-эйч и так далее… Для сержантов и солдат: два дабл ю – эс-эйч плюс личный номер, а номера эти мы назовем в день выпуска.
– Скажите, капитан! Это не те номера, что записаны у "нас на медальонах?
– Нет, Феллер! Я говорю о идентификационном номере. Это семизначная цифра, и выглядит она примерно так же, как номер твоей автомашины.
Обмен проходил по всем правилам.
Американские вертолеты стояли на песчаном пляже, винты по инерции продолжали вращаться. Морские пехотинцы, экипированные по-боевому, в касках, при рациях, с автоматическими винтовками наперевес, были расставлены кольцом вокруг вертолетов.
По знаку офицеров одного американца и одного сандиниста выводили из шеренг. Представители производили опознание, затем снимали наручники, после чего и тот, и другой оказывались на свободе. Американцы по одному исчезали в двери вертолета.
Настала очередь Рорабека. Его подвели к офицерам, где сержант лицом к лицу столкнулся с тем сандинистом, на которого его обменивали. Это был молодой озлобленный парень со шрамом на лбу. В его глазах светилась ненависть.
– Ваш идентификационный номер? – спросил майор Рорабека.
– Два дабл ю – эс-эйч – два ноля сорок один!
Майор проверил по списку, улыбнулся:
– Вы свободны, мой храбрый патриот. Поздравляю! – и поднес руку к козырьку.
Едва Рорабек вошел в вертолет, руки товарищей подхватили его, раздался нервный смех. Рорабек заплакал от счастья, только теперь понимая, что пытки и издевательства остались позади. Вошли еще двое, и военный представитель задвинул за собой пуленепробиваемую дверь.
– Все, парни, благодарите Америку!
Рорабек видел в иллюминатор, как морские пехотинцы быстро грузятся во второй вертолет.
Майор осмотрел освобожденных и хлопнул рыдающего Смита по плечу.
– Ладно, Смит! Хватит слез. Ты снова в армии, а в армии, как ты знаешь, слезы запрещены, – он перешел к Рорабеку. – Умойся, Джон! Хотя нет! Когда мы прибудем, сфотографируем вас на память. Всех вместе. Чтобы вы помнили, как отделали вас коммунисты. Или забудете? Ты, Рорабек, забудешь?
– Откуда вы знаете, кто я?
– Я майор Мейсон. Начальник штаба батальона "Колумбус".
Коммандос вскочили перед ним навытяжку.
– Бросьте эти церемонии, парни! Для меня главное – ваши счастливые глаза!
– Манкузо предал нас! – заорал Рорабек.
– Я знаю, – ответил Мейсон. – Манкузо – позор "Колумбуса". Предатель не избежит расплаты.
Джон не знал, как это будет сделано, но искренне поверил Мейсону. Мейсон был на подъеме:
– Америка не бросила вас в беде! Мы даже готовили специальный десант, чтобы освободить вас, как вдруг красные сами предложили обмен.
Рорабек закончил рассказ. Костер прогорел, и Кейт забросал его землею.
– Хватит, Джон, пошли в твою пещеру. Пока забудь на время и свои страдания, и наше золото…
* * *
Рорабеку часто снился один и тот же сон.
…Обнаженная американка, прекрасная, как нимфа, купается в реке. Рорабек спрятался за кустом, наблюдает за ней, возбужденный красотой ее фигуры, свободными движениями. Наконец она выходит из воды и надевает джинсовый комбинезон. Поправив прическу, застегнув замки, женщина направляется по тропинке к лагерю географов, где громко орет магнитофон.
Сержант выходит ей навстречу.
– Ах, это вы, – улыбается она, дружески коснувшись рукой его груди. – Преследуете меня как тень.
– Пытаюсь понять, почему такая женщина, как вы, оказалась в этой дикой сельве, – признается Рорабек. – Ваша красота как признание в любви.
Вместо слов Рорабек обнимает ее и медленно притягивает к себе…
– Не могу вспомнить, кто она, – говорит наутро Джон Клейтону. – Словно оборвана какая-то очень важная нить, которая связывала меня с прошлым. Неужели она – плод воображения? Или на самом деле я встречал ее раньше.
* * *
Рорабек долго думает, глядя в потолок пещеры, потом медленно продолжает:
– В школе "Колумбус" у меня не было друзей, кроме Смита. Поэтому, наверное, так часто мне снится любимая женщина… Ты знаешь, Клейтон, мне казалось, что Смит единственный друг в моей жизни, а Мидло – единственный враг.
– Именно поэтому ты искал Мидло, чтоб убить его? – спросил Клейтон.
– Да.
– Ты – робот, Рорабек.
– Как же так получается, что я – совершенно нормальный человек, способный объективно оценивать свои действия, и – робот?
– Ты – робот в подсознании. Так воспитали вас в школе. Что касается Мидло, то он тоже запрограммирован – уже два раза появлялся возле пещеры, но я отгонял его выстрелами.
Прошла еще целая неделя. И тогда Кейт сказал Рорабеку:
– Бери винтовку, Джон! Нам предстоит немножко заняться войной.
Кейт был крайне возбужден – на поясе болтались нож и подсумки с магазинами. Он вскинул винтовку и лязгнул затвором.
– Война? – Рорабек оживился. – Эта работенка по мне!
Сержант быстро экипировался по-боевому, надел каску, и они вышли на пещеры.
– Против кого идем? – спросил сержант.
– Против махровых угнетателей, – ответил ветеран. – Хасинто, вождь племени орианов, связался со мной по рации.
– Опять фантазии, Клейтон?
– Сейчас узнаешь!
Они вышли к болоту, за которым лежала кокаиновая плантация генерала Труппера. Здесь Кейт выбрал позицию и приказал залечь. Потянулись минуты томительного ожидания.
– Летит! – сказал Кейт и дослал патрон в патронник. – Я застрелю пилота, а ты бей по двигателям.
Кейт нажал на спусковой крючок. Теперь они стреляли очередями, посылая пулю за пулей в двухмоторный самолет.
– Попали! – заорал Джон. Послышался грохот – самолет рухнул в лес.
Через пять минут коллеги прорубились через лианы. Правый двигатель самолета продолжал дымить. Кейт открыл дверь в кабину, и на землю сполз мертвый коммандос, сидевший рядом с пилотом. Пилот, голова которого превратилась в кашу, лежал на штурвале.
– Помоги разобрать мешки! – приказал Кейт.
Рорабек и Клейтон принялись швырять мешки на землю, пока не раскопали щель между потолком и креслом. Оттуда Кейт вернулся с огнетушителем в руках и направил пену на пламя, выбивающееся из-под развороченного кожуха двигателя.
Потом они быстро раскидали остальные мешки. Вслед за рукой, торчащей из сплошной россыпи кокаина, показалось все остальное – фуражка, китель. Человек был буквально раздавлен грузом наркотиков…
– Это же майор Мейсон! – воскликнул ошарашенный Рорабек. – Начальник штаба "Колумбуса"!
Из салона послышался приглушенный стон. Кейт включил фонарик. На мешках с кокаином лежали два оглушенных пассажира.
– Знакомься, Джон! Майоры Саутвуд и Блок.
– О боже! – узнал Рорабек. – Это же следователь и палач!
Когда майор Саутвуд пришел в себя, Рорабек ударил его ладонью по лицу:
– Ублюдок! Сандиниста из себя корчил!
Сержант полез во внутренний карман его кителя и вытащил документы:
– База Ахуатепель, Гондурас! Это что, пункт психологической проверки?
– Да, – хрипло ответил Саутвуд. – Земля Сандино в миниатюре.
– Земля Сандино? – озверел Рорабек. – Мерзавцы! Вы надругались над нами!
– Возьмите себя в руки, – презрительно сказал майор. – Это была проверка. Обыкновенная проверка в войсках специального назначения.
– Ишь ты! – усмехнулся Кейт. – Не больше не меньше!
Майор Блок открыл глаза. Он сразу узнал Рорабека и полез к выходу. Джон схватил его за шиворот и толкнул к стенке:
– Помнишь, как ты пытал меня электрическим током, сволочь?.. Ты думал, мы больше никогда не встретимся?.. Зачем вы изображали из себя сандинистов?
– Чтобы привить вам ненависть к коммунистам…
– Куда вы дели Манкузо?
– Манкузо предатель. Как только мы пропустили через него электрический ток, он раскололся и выдал секрет "Колумбуса".
– Что дальше?!
– А дальше мы рассказали ему, что это был спектакль. Манкузо повесился на шведской стенке. Вы нас расстреляете?
– Бедные сандинисты! Если бы они знали, какими чудовищами вы их выставляете! Вот ты, палач, когда-нибудь видел настоящего сандиниста? Скажи, видел?
– Не-е-е-ет! – замычал Блок. Из его глаз хлынули слезы.
Кейт тем временем нашел портфель, высыпал на пол бумаги.
– Вот он, план "Кентавр", – торжественно произнес ветеран. – Я охотился за ним несколько месяцев.
– Ах, вот в чем дело! – зарычал майор Саутвуд. – Рорабек! Застрели его! Он – красный!
– Кейт такой же красный, как я черный или зеленый! Кейт, что это за бумаги?
– План истребления племен сисойо и мосейрос распылением ядохимикатов и бактериологических штаммов. Одним словом, "Колумбус" расширяется…
Саутвуд с ненавистью посмотрел в глаза Клейтона и злобно прошипел:
– Дезертиры! Вас расстреляют!
– Давай решать, – сказал Клейтон Кейт, глядя на офицеров.
– Я выношу им смертный приговор!
Рорабек и Кейт отвели офицеров к Черной воде – речке, в которой водятся кровожадные пираньи…
– Эту пирамиду, Джон, я называю Пантеон.
Кейт с уважением смотрел на развалины индейского храма, куда он привел Рорабека. Они стояли перед входом, и Клейтон показывал в темноту коридора.
– Четыреста лет назад там, в конце, горел жертвенный огонь. До сих пор зола лежит в Каменном Круге, напоминая о былых временах. Но никто никогда не раскроет тайну цивилизации. Коллеги направились в торжественный зал. У одной из колонн Рорабек присел на корточки и зашарил рукой. Послышался тихий звон – сержант встал и показал Кейту четы-ре позеленевшие гильзы.
– Значит, это был ты? – удивился ветеран.
– Не понял…
– Ты чуть не застрелил меня шесть месяцев назад.
– Вот это номер! – сержант растерянно хохотнул. – Я думал, это был Мидло!
– Ты меня чуть не укокошил тогда. Святая дева! Пули просвистели в сантиметре от моей головы!
– Тебя спасла колонна.
– А все потому, что ты стрелял навскидку. Кстати, почему ты не решился выждать, когда я войду в жертвенный зал?
– Мумии меня напугали. Откровенно говоря, я боялся, вдруг Мидло услышит стук моих зубов.
– К несчастью, это был не Мидло.
Коллеги остановились перед останками соотечественников, и на лицо Кейта легла грусть.
– Эти парни, Джон, есть отряд "97" специальной группы "Орегон". Когда индейцы начали убивать нас отравленными стрелами, капитан Портер сказал, что, не отдаст своих павших солдат гиенам. Капитан приказал складывать их здесь – верил, что затем мы отправим их самолетами в Штаты. Он ведь не знал тогда, что генерал Труппер взорвет радио-мину.
Кейт пошел вдоль высохших тел, останавливаясь перед каждым, кого мог узнать по сморщенному лицу.
– Это Джордан, наш переводчик. Стрела попала ему прямо в шею. А это Каллигари. Веселый парень! Помню, он мне как-то сказал: "Послушай, старина! У меня дома трое детей. Мы здесь столько торчим, что мне кажется, вдруг за это время их станет шестеро!"
– Ревновал жену?
– А что ему, бедняге, оставалось? Но, самое удивительное, Каллигари свою смерть почувствовал за сутки. Весь задрожал и говорит: "Запишите мой домашний телефон. Пусть Молли узнает, как меня убили".
– Тоже стрела?
– Нет. Он провалился в яму и упал на колья… А это негр Мак-Клей. У него был бицепс 43 сантиметра в диаметре! Однажды он разорвал удава на две половинки. Да, схватил за голову и хвост – и раз… Как гнилую веревку. А теперь здесь лежит. " Негра и вот этого – длинного, Дулличем его зовут, орианы взяли в плен.
– Пытали?
– Старейшины устроили суд. Племя вынесло приговор. Орианы положили на них удавов, которых прежде раздразнили огнем. Парализованный страхом, Дуллич в отличие от негра не смог даже сопротивляться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11