https://wodolei.ru/catalog/mebel/rakoviny_s_tumboy/napolnye/
Невероятно, но факт – сержант заблудился внутри закрытой территории!
Сначала все шло как обычно: он шел по тропинке, чувствуя, что сегодня рюкзак тяже-лее, чем вчера. Лень, могучая лень подкралась к нему из глубин организма, заставляя идти все медленнее и медленнее, считать уже не километры, а шаги…
Рорабек решил сварить обед. С большим трудом он собрал сухие ветви в этом сыром парнике и разжег костер, сварил банку тушенки, обильно посыпав мясо солью. Сержант помнил, что соль удерживает воду в организме, в условиях пустыни и джунглей ее всегда не хватает.
…Тропа исчезла так неожиданно, словно ее вообще не было. Сержант оглянулся – заросли стояли сплошной стеной, словно в один миг возникли из-под земли. Рорабек почувствовал, что задыхается от злобы. Рыча, как ягуар, сержант взмахнул мачете, и срубленные ветви посыпались на него. Как танк или бульдозер, он принялся ломиться в сельву, которая вмиг закрыла перед ним все дороги, заперла двери. С часу и до семи Рорабек сражался с лесом, пока не почувствовал, что совершенно обессилел. Споткнулся о корень и рухнул на землю, придавленный тяжестью рюкзака. Крики невидимых обезьян сказали о том, что сельва смеется над ним. В ответ Джон проскрежетал зубами…
СРЕДА . Рорабек проснулся от холода. Вчерашний психоз заставил его задуматься о своем поведении. Нет, это непрофессионально! Карта указывает, что милях в четырех на север течет река. Достаточно взглянуть на стрелку…
К своему ужасу, Рорабек увидел, что сельва украла у него компас – вчера в зарослях ремешок расстегнулся, – и Джон внутренне похолодел. В джунглях нет мха, который растет с северной стороны деревьев, в джунглях не видно звезд…
Все чаще и чаще ему приходится перелезать через гигантские упавшие стволы, подтягиваться на лианах. Одна и та же мысль нестерпимо сверлит мозг: "Мидло даже не понадобится убивать меня, впрочем, как мне уже не придется убить Мидло!"
Прорубаясь через заросли, приходится делать огромные крюки. Работа подтачивает силы. Продукты уже не могут восстановить утраченный мышечный тонус.
Так проходит четверг и пятница: сон, еда, мачете, сон…
СУББОТА . Рорабек просыпается оттого, что солнечный луч светит прямо в глаза. Само светило разбудило его. На шайку пиумов сержант не обращает внимания.
– Хай! Пиумы! Они водятся по берегам рек!
Рорабек бросается через кусты и замирает на берегу довольно большого озера, из которого вытекает ручей. Сержант расстелил карту. Озера на карте нет. Три часа сержант идет по ручью, зная, что ручьи впадают в реку, как вдруг его журчащий проводник, спасательный указатель, проваливается под землю. Только вонючая болотистая низин вокруг. Рорабек едва не стонет от отчаяния. Сельва опять обманула его.
ВОСКРЕСЕНЬЕ . Продукты кончились
– Теперь рассмотрим резерв пищи, который обычно упускают из виду, хотя хладнокровие в этом вопросе многим может спасти жизнь!
Капитан Белль выдержал эффектную паузу и, ткнув пальцем в кандидата Уэрбела, спросил:
– Что ты будешь делать, если жрать нечего, ты в окружении, а твой напарник убит?
– Застрелюсь!
Капитан Белль презрительно захохотал.
– Почему, Уэрбел?
– Потому, капитан, что жрать нечего я в окружении, а мой напарник убит – Но разве твой напарник не мясо? Наступила оглушающая тишина.
– Что вылупились, девочки! – капитан презрительно плюнул на пол. – Считаете человеческое мясо несъедобным?
– Ты что, с ума сошел? – заорал возмущенный Смит. – С ума он сошел! Людоедами сделать нас хочет!
– Заткнитесь, джентльмены! – Белль сохранял спокойствие.
* * *
Рорабек открывает глаза, удивляясь, что до сих пор жив. Равнодушное солнце понедельника просвечивает сквозь листву.
Джон уже понял свою главную ошибку – даже имея компас, чтобы не сбиться с пути, он должен был через каждые 50–100 метров оставлять ориентир: зарубку, сломанную ветку. Теперь сил размахивать мачете больше нет. Сержант чувствует, что запасы жирового депо уже исчерпаны, ощупывает свои мышцы: "Боже! Как я похудел!"
В полдень Рорабек нашел звериную тропу. Узкий след вился между кустарниками, замысловатый, как рисунок на спине змеи. Он знает, больше нельзя допустить ни одной ошибки. Ошибка – это смерть!
В три часа дня Рорабек наткнулся на муравейник. Редкая удача! Рорабек насобирал полный котелок муравьев и истолок их рукояткой штыка. Затем посыпал их солью и полил остатками растительного масла из пузырька, обнаруженного в рюкзаке. Почти то же самое, что котелок красной икры! Быть может, это самообман, но за счет чего живет муравьед?
Вскоре Рорабек почувствовал невообразимый подъем сил. Он уже был готов идти куда угодно, хоть к черту на рога, лишь бы выбраться к сверкающей в солнечных лучах речке.
Возбужденный, Джон ринулся через чащу, опять пуская мачете в ход. Он пробивался через цепкие кустарники, двигался, как автомат, рубил ветви, цеплялся ногами и падал, вымазываясь в грязи. Последние силы он исчерпал, когда стемнело. Сержант обнаружил пустое дупло и уснул в нем, убедившись, что в дупле нет ни змей, ни пауков.
ВТОРНИК . Еды ни крошки. В отчаянии Рорабек выкапывает из земли корни ямса, маниоки и танья. Шикарные муравейники больше не попадаются. В воздухе висит невыносимый запах гнили. Голова кружится от усталости. Вокруг простираются густые заросли, в которых квакают лягушки. Хочется бросить тяжелый рюкзак, но единственное, что удерживает от этого поступка, навязчивая мысль: коммандос так никогда не поступит.
Внезапно Рорабек останавливается как вкопанный. Из его горла вырывается дикий крик: он видит следы. Человек прошел по ручью, оставив отпечатки армейских ботинок с четким рисунком стальных шурупов по ранту.
Сержант бросился по следу, стараясь настигнуть незнакомца, как вдруг страшная догадка обожгла мозг: “Это мои собственные следы, которые я оставил здесь в субботу…"
Ноги подкосились, и сержант рухнул лицом в грязь.
* * *
После занятий кандидаты собрались в баре. Лекция капитана Белля почти у всех вызвала отвращение.
Рорабек приложился к бутылке виски, чтобы заглушить легкий невроз – чисто людоедский металлический привкус во рту, возникший после того, как сыграло воображение.
– Ты бы стал есть пленных? – спросил Смит, вспоминая, как Белль рекомендовал конвоировать их как можно дольше, желательно в те места, где совершенно не будет дичи. "Если есть возможность выбирать, хватайте не самых жирных, а самых мускулистых. Чем больше бицепсы, тем больше мяса! – делился Белль. – Сейчас я повешу схему, где изображены самые питательные части тела у женщин и мужчин".
– Нет, – Рорабек уверенно покачал головой. – Нет… Меня сразу тошнит, когда я думаю, что нужно отрезать женскую грудь, насадить на штык и закоптить ее на костре… Мерзость!
К столику Рорабека и Смита подсел Мидло.
– Напрасно брезгуете, ребята! Капитан знает, что говорит! Впрочем, вам явно мешает воспитание.
– Пошел ты… – проворчал Смит.
КАЖЕТСЯ, ЧЕТВЕРГ . Рорабек лежал на спине, забыв о приближающейся смерти, о перебоях сердца, которое время от времени замирало от истощения, лежал, потеряв всякое представление о времени.
Внезапно Рорабек увидел Мидло.
Мидло шел к нему по узкой звериной тропке, ловко маневрируя похудевшим телом между зарослями.
Рорабек поднял винтовку и прицелился.
– Не стреляй! – попросил Мидло. – Еще успеешь!
Мидло подошел почти вплотную, бросил рюкзак, уселся на него, глядя сержанту прямо в глаза. Ствол автоматической винтовки Рорабека находился в тридцати сантиметрах от сердца Мидло.
– Сними палец со спускового крючка, – попросил Мидло. – Я знаю, у твоей машинки мягкий спуск.
– Зачем ты пришел, Мидло?
– Забрать твой медальон. К чему он тебе теперь? А я тороплюсь – генерал Труппер очень ждет меня из джунглей. Медальон!
– Убери руку! Убери или станешь дырявым, как сито!
– Да зачем тебе медальон, сержант? Ты все равно скоро умрешь!.. Ну, хорошо, торопиться не будем! В отличие от тебя время у меня есть.
Мидло закурил сигарету. От сладковатого дыма у сержанта закружилась голова.
– Ты чего ждешь? – спросил он.
– Жду, когда ты умрешь. Уже недолго.
– А что потом, сержант Мидло?
– Съем тебя, и поверь, твоего мяса мне хватит, чтобы выбраться из сельвы.
– Тогда ты просчитался, Мидло! Ты умрешь первым!
Рорабек нажал на спуск. Автоматическая винтовка прямо взбесилась, очередь повела ее по земле. Сержант смотрел, как пули ушли в пустоту. Здесь не было никакого Мидло.
– Галлюцинация! – истерично захохотал Рорабек. – Галлюцинация! Галлюцинация!..
Запах, который Рорабек принял за дым сигареты Мидло, исходил из груды свежего звериного помета, которая еще парилась. Выстрел спугнул какого-то крупного зверя.
Вперед! Вперед, пока опять не появился призрак Мидло!
Сержант не прошел и тридцати метров, как увидел аккуратный шалаш, в конструкции которого легко угадывался стиль коммандос – жилище прекрасно сливалось с кустами, потому что состояло из стянутых шнурами живых ветвей.
Рорабек заглянул в шалаш. Он увидел белый человеческий скелет, облаченный в полусгнившую маскировочную форму со знаками различия на рукавах – две цифры на зеленом поле.
Офицер! Сержант посмотрел на круглое пулевое пятно в центре лба. Рядом валялся заржавленный пистолет.
"Скорее всего, сам себя! – в голове скелета стояла пустая аптечка. – Заболел, а когда понял, что обречен, прострелил себе череп, чтобы не мучиться".
Рорабек принялся жадно рыться в вещах офицера. Он сразу наткнулся на тщательно упакованный шоколад, банку сгущенного молока со знаком хранения на этикетке и победоносно закричал, когда понял, что отсрочил свою смерть. В рюкзаке коммандос лежал еще и упакованный в полиэтиленовый мешок запасной маскировочный костюм. Рорабек тотчас напялил его на себя вместо собственного, который уже поизносился и начал разваливаться.
Он еще не знал, какой сюрприз ожидает его впереди! Компас, новенький офицерский компас в пластмассовом футляре, на шнурке, чтобы можно было повесить на шею, со светящейся стрелкой и цифрами, с голубоватым противоударным стеклом…
* * *
Рорабек раздвинул ветви и увидел, что стоит на том самом месте, откуда начинал поход. Речка сверкала перед ним бирюзовой чистотой, деревья на противоположном берегу уже не угнетали, а радовали зеленью листвы.
"Какой сегодня день?" Сержант от счастья чуть совсем не сошел с ума. Он заплясал на берегу, задыхаясь от хохота и крича:
– Суббота! Суббота! Ха-ха-ха ха! Су-6-бо-та-а!
* * *
Через неделю после приключения на "тропе голода" Рорабек обнаружил у входа в шалаш противопехотную мину М 16 А1, установленную ночью Мидло. Это была выпрыгивающая мина, так называемая мина-лягушка, хорошо зарекомендовавшая себя еще во Вьетнаме.
Рорабеку показалось, что он уже где-то видел именно эту мину, вот только где?
Он долго изучал цилиндрический корпус, пока не нашел нацарапанные штыком инициалы: "Д. Р.".
"Джон Рорабек"! Это была его собственная мина, которую сержант установил вчера с той стороны реки!
"Новая страница в войне с Мидло! Мина-путешественница!"
На всякий случай Рорабек взял винтовку на колени.
"Я должен обшарить всю местность вокруг. Шаг за шагом, сантиметр за сантиметром. Наверняка Мидло нашпиговал минами мой лес".
Наспех позавтракав, Рорабек отправился на разведку. Сегодня он был осторожен, как никогда. Он знал, что хорошо замаскированная мина, пусть она сама не умеет нападать, коварнее любого Мидло.
Сначала сержант обшарил на сто метров вокруг. Затем удалился на пятьсот. Местность была хорошо изучена, поэтому Рорабек не боялся удаляться от шалаша. Зарубки на деревьях все равно привели бы его назад.
В полдень Джон обнаружил пещеру, вход в которую порос ползучей травой. На глаз Рорабек сразу определил, что здесь когда-то обитал человек.
Медленно приближаясь к пещере, Рорабек наткнулся на заржавленный портсигар. Лезвием штыка открыл находку и вытащил оттуда полусгнившую записку:
"Я кандидат в коммандос № 066! Мои минуты сочтены. Меня укусила летучая мышь. Бешенство летучих мышей неизлечимо, это знает каждый. Левую сторону лица уже парализовало! Куда делась аптечка? Передайте моей жене и детям…"
Крик человека, не назвавшего своего имени, прервался Удивляясь, что не испытывает должного сострадания к человеку, который наверняка давно мертв, Рорабек положил записку в карман.
Затем наклонился и потянул за ремень, торчащий из груды травы. Показался полусгнивший рюкзак. Из рюкзака выпали вздувшиеся от давления газов консервные банки, кое-где еще помеченные несмываемой краской. Это были те же знаки, что и на всех консервах, хранящихся на складах "Колумбуса".
Рорабек стукнул ближнюю банку ногой. Она глухо взорвалась, обрызгав его вонючей жижей.
– К этому привыкнуть нельзя, – философски заметил сержант. – Гнусные проделки Мидло!
Рорабек заглянул в пещеру. Луч фонарика выхватил из мрака ставшую уже привычной картину: белый человеческий скелет, облаченный в полусгнивший маскировочный костюм, заржавленную автоматическую винтовку и вещи, разбросанные под влажными сводами.
"Пожалуй, в эту пещеру можно втолкнуть спальный гарнитур!" Рорабек присел возле скелета. Он принялся искать медальон, но взгляд его уперся в страшный пролом с левой стороны пустого черепа, зияющий чернотой. " Ноль шестьдесят шестой" был убит во сне, скорее всего в бреду, когда уже не мог оказать сопротивление.
"Повезло кому-то, – заметил сержант. – Взял его тепленьким". На том месте, где у покойного была верхняя губа, сохранился клок усов.
"Феномен, – удивился сержант. – Усы у него вечные. Где он держал планшет?"
Планшет лежал под черепом – служил чем-то вроде подушки. Рорабек надел перчатки и открыл планшет. Карта местности была цела – отпечатанная на полиэтиленовой пленке, она боялась только огня, но не воды.
Рорабек расстелил карту на коленях и к своему удовольствию увидел, что знаки, нанесенные рукой усача, сохранили четкость, как будто были сделаны только вчера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Сначала все шло как обычно: он шел по тропинке, чувствуя, что сегодня рюкзак тяже-лее, чем вчера. Лень, могучая лень подкралась к нему из глубин организма, заставляя идти все медленнее и медленнее, считать уже не километры, а шаги…
Рорабек решил сварить обед. С большим трудом он собрал сухие ветви в этом сыром парнике и разжег костер, сварил банку тушенки, обильно посыпав мясо солью. Сержант помнил, что соль удерживает воду в организме, в условиях пустыни и джунглей ее всегда не хватает.
…Тропа исчезла так неожиданно, словно ее вообще не было. Сержант оглянулся – заросли стояли сплошной стеной, словно в один миг возникли из-под земли. Рорабек почувствовал, что задыхается от злобы. Рыча, как ягуар, сержант взмахнул мачете, и срубленные ветви посыпались на него. Как танк или бульдозер, он принялся ломиться в сельву, которая вмиг закрыла перед ним все дороги, заперла двери. С часу и до семи Рорабек сражался с лесом, пока не почувствовал, что совершенно обессилел. Споткнулся о корень и рухнул на землю, придавленный тяжестью рюкзака. Крики невидимых обезьян сказали о том, что сельва смеется над ним. В ответ Джон проскрежетал зубами…
СРЕДА . Рорабек проснулся от холода. Вчерашний психоз заставил его задуматься о своем поведении. Нет, это непрофессионально! Карта указывает, что милях в четырех на север течет река. Достаточно взглянуть на стрелку…
К своему ужасу, Рорабек увидел, что сельва украла у него компас – вчера в зарослях ремешок расстегнулся, – и Джон внутренне похолодел. В джунглях нет мха, который растет с северной стороны деревьев, в джунглях не видно звезд…
Все чаще и чаще ему приходится перелезать через гигантские упавшие стволы, подтягиваться на лианах. Одна и та же мысль нестерпимо сверлит мозг: "Мидло даже не понадобится убивать меня, впрочем, как мне уже не придется убить Мидло!"
Прорубаясь через заросли, приходится делать огромные крюки. Работа подтачивает силы. Продукты уже не могут восстановить утраченный мышечный тонус.
Так проходит четверг и пятница: сон, еда, мачете, сон…
СУББОТА . Рорабек просыпается оттого, что солнечный луч светит прямо в глаза. Само светило разбудило его. На шайку пиумов сержант не обращает внимания.
– Хай! Пиумы! Они водятся по берегам рек!
Рорабек бросается через кусты и замирает на берегу довольно большого озера, из которого вытекает ручей. Сержант расстелил карту. Озера на карте нет. Три часа сержант идет по ручью, зная, что ручьи впадают в реку, как вдруг его журчащий проводник, спасательный указатель, проваливается под землю. Только вонючая болотистая низин вокруг. Рорабек едва не стонет от отчаяния. Сельва опять обманула его.
ВОСКРЕСЕНЬЕ . Продукты кончились
– Теперь рассмотрим резерв пищи, который обычно упускают из виду, хотя хладнокровие в этом вопросе многим может спасти жизнь!
Капитан Белль выдержал эффектную паузу и, ткнув пальцем в кандидата Уэрбела, спросил:
– Что ты будешь делать, если жрать нечего, ты в окружении, а твой напарник убит?
– Застрелюсь!
Капитан Белль презрительно захохотал.
– Почему, Уэрбел?
– Потому, капитан, что жрать нечего я в окружении, а мой напарник убит – Но разве твой напарник не мясо? Наступила оглушающая тишина.
– Что вылупились, девочки! – капитан презрительно плюнул на пол. – Считаете человеческое мясо несъедобным?
– Ты что, с ума сошел? – заорал возмущенный Смит. – С ума он сошел! Людоедами сделать нас хочет!
– Заткнитесь, джентльмены! – Белль сохранял спокойствие.
* * *
Рорабек открывает глаза, удивляясь, что до сих пор жив. Равнодушное солнце понедельника просвечивает сквозь листву.
Джон уже понял свою главную ошибку – даже имея компас, чтобы не сбиться с пути, он должен был через каждые 50–100 метров оставлять ориентир: зарубку, сломанную ветку. Теперь сил размахивать мачете больше нет. Сержант чувствует, что запасы жирового депо уже исчерпаны, ощупывает свои мышцы: "Боже! Как я похудел!"
В полдень Рорабек нашел звериную тропу. Узкий след вился между кустарниками, замысловатый, как рисунок на спине змеи. Он знает, больше нельзя допустить ни одной ошибки. Ошибка – это смерть!
В три часа дня Рорабек наткнулся на муравейник. Редкая удача! Рорабек насобирал полный котелок муравьев и истолок их рукояткой штыка. Затем посыпал их солью и полил остатками растительного масла из пузырька, обнаруженного в рюкзаке. Почти то же самое, что котелок красной икры! Быть может, это самообман, но за счет чего живет муравьед?
Вскоре Рорабек почувствовал невообразимый подъем сил. Он уже был готов идти куда угодно, хоть к черту на рога, лишь бы выбраться к сверкающей в солнечных лучах речке.
Возбужденный, Джон ринулся через чащу, опять пуская мачете в ход. Он пробивался через цепкие кустарники, двигался, как автомат, рубил ветви, цеплялся ногами и падал, вымазываясь в грязи. Последние силы он исчерпал, когда стемнело. Сержант обнаружил пустое дупло и уснул в нем, убедившись, что в дупле нет ни змей, ни пауков.
ВТОРНИК . Еды ни крошки. В отчаянии Рорабек выкапывает из земли корни ямса, маниоки и танья. Шикарные муравейники больше не попадаются. В воздухе висит невыносимый запах гнили. Голова кружится от усталости. Вокруг простираются густые заросли, в которых квакают лягушки. Хочется бросить тяжелый рюкзак, но единственное, что удерживает от этого поступка, навязчивая мысль: коммандос так никогда не поступит.
Внезапно Рорабек останавливается как вкопанный. Из его горла вырывается дикий крик: он видит следы. Человек прошел по ручью, оставив отпечатки армейских ботинок с четким рисунком стальных шурупов по ранту.
Сержант бросился по следу, стараясь настигнуть незнакомца, как вдруг страшная догадка обожгла мозг: “Это мои собственные следы, которые я оставил здесь в субботу…"
Ноги подкосились, и сержант рухнул лицом в грязь.
* * *
После занятий кандидаты собрались в баре. Лекция капитана Белля почти у всех вызвала отвращение.
Рорабек приложился к бутылке виски, чтобы заглушить легкий невроз – чисто людоедский металлический привкус во рту, возникший после того, как сыграло воображение.
– Ты бы стал есть пленных? – спросил Смит, вспоминая, как Белль рекомендовал конвоировать их как можно дольше, желательно в те места, где совершенно не будет дичи. "Если есть возможность выбирать, хватайте не самых жирных, а самых мускулистых. Чем больше бицепсы, тем больше мяса! – делился Белль. – Сейчас я повешу схему, где изображены самые питательные части тела у женщин и мужчин".
– Нет, – Рорабек уверенно покачал головой. – Нет… Меня сразу тошнит, когда я думаю, что нужно отрезать женскую грудь, насадить на штык и закоптить ее на костре… Мерзость!
К столику Рорабека и Смита подсел Мидло.
– Напрасно брезгуете, ребята! Капитан знает, что говорит! Впрочем, вам явно мешает воспитание.
– Пошел ты… – проворчал Смит.
КАЖЕТСЯ, ЧЕТВЕРГ . Рорабек лежал на спине, забыв о приближающейся смерти, о перебоях сердца, которое время от времени замирало от истощения, лежал, потеряв всякое представление о времени.
Внезапно Рорабек увидел Мидло.
Мидло шел к нему по узкой звериной тропке, ловко маневрируя похудевшим телом между зарослями.
Рорабек поднял винтовку и прицелился.
– Не стреляй! – попросил Мидло. – Еще успеешь!
Мидло подошел почти вплотную, бросил рюкзак, уселся на него, глядя сержанту прямо в глаза. Ствол автоматической винтовки Рорабека находился в тридцати сантиметрах от сердца Мидло.
– Сними палец со спускового крючка, – попросил Мидло. – Я знаю, у твоей машинки мягкий спуск.
– Зачем ты пришел, Мидло?
– Забрать твой медальон. К чему он тебе теперь? А я тороплюсь – генерал Труппер очень ждет меня из джунглей. Медальон!
– Убери руку! Убери или станешь дырявым, как сито!
– Да зачем тебе медальон, сержант? Ты все равно скоро умрешь!.. Ну, хорошо, торопиться не будем! В отличие от тебя время у меня есть.
Мидло закурил сигарету. От сладковатого дыма у сержанта закружилась голова.
– Ты чего ждешь? – спросил он.
– Жду, когда ты умрешь. Уже недолго.
– А что потом, сержант Мидло?
– Съем тебя, и поверь, твоего мяса мне хватит, чтобы выбраться из сельвы.
– Тогда ты просчитался, Мидло! Ты умрешь первым!
Рорабек нажал на спуск. Автоматическая винтовка прямо взбесилась, очередь повела ее по земле. Сержант смотрел, как пули ушли в пустоту. Здесь не было никакого Мидло.
– Галлюцинация! – истерично захохотал Рорабек. – Галлюцинация! Галлюцинация!..
Запах, который Рорабек принял за дым сигареты Мидло, исходил из груды свежего звериного помета, которая еще парилась. Выстрел спугнул какого-то крупного зверя.
Вперед! Вперед, пока опять не появился призрак Мидло!
Сержант не прошел и тридцати метров, как увидел аккуратный шалаш, в конструкции которого легко угадывался стиль коммандос – жилище прекрасно сливалось с кустами, потому что состояло из стянутых шнурами живых ветвей.
Рорабек заглянул в шалаш. Он увидел белый человеческий скелет, облаченный в полусгнившую маскировочную форму со знаками различия на рукавах – две цифры на зеленом поле.
Офицер! Сержант посмотрел на круглое пулевое пятно в центре лба. Рядом валялся заржавленный пистолет.
"Скорее всего, сам себя! – в голове скелета стояла пустая аптечка. – Заболел, а когда понял, что обречен, прострелил себе череп, чтобы не мучиться".
Рорабек принялся жадно рыться в вещах офицера. Он сразу наткнулся на тщательно упакованный шоколад, банку сгущенного молока со знаком хранения на этикетке и победоносно закричал, когда понял, что отсрочил свою смерть. В рюкзаке коммандос лежал еще и упакованный в полиэтиленовый мешок запасной маскировочный костюм. Рорабек тотчас напялил его на себя вместо собственного, который уже поизносился и начал разваливаться.
Он еще не знал, какой сюрприз ожидает его впереди! Компас, новенький офицерский компас в пластмассовом футляре, на шнурке, чтобы можно было повесить на шею, со светящейся стрелкой и цифрами, с голубоватым противоударным стеклом…
* * *
Рорабек раздвинул ветви и увидел, что стоит на том самом месте, откуда начинал поход. Речка сверкала перед ним бирюзовой чистотой, деревья на противоположном берегу уже не угнетали, а радовали зеленью листвы.
"Какой сегодня день?" Сержант от счастья чуть совсем не сошел с ума. Он заплясал на берегу, задыхаясь от хохота и крича:
– Суббота! Суббота! Ха-ха-ха ха! Су-6-бо-та-а!
* * *
Через неделю после приключения на "тропе голода" Рорабек обнаружил у входа в шалаш противопехотную мину М 16 А1, установленную ночью Мидло. Это была выпрыгивающая мина, так называемая мина-лягушка, хорошо зарекомендовавшая себя еще во Вьетнаме.
Рорабеку показалось, что он уже где-то видел именно эту мину, вот только где?
Он долго изучал цилиндрический корпус, пока не нашел нацарапанные штыком инициалы: "Д. Р.".
"Джон Рорабек"! Это была его собственная мина, которую сержант установил вчера с той стороны реки!
"Новая страница в войне с Мидло! Мина-путешественница!"
На всякий случай Рорабек взял винтовку на колени.
"Я должен обшарить всю местность вокруг. Шаг за шагом, сантиметр за сантиметром. Наверняка Мидло нашпиговал минами мой лес".
Наспех позавтракав, Рорабек отправился на разведку. Сегодня он был осторожен, как никогда. Он знал, что хорошо замаскированная мина, пусть она сама не умеет нападать, коварнее любого Мидло.
Сначала сержант обшарил на сто метров вокруг. Затем удалился на пятьсот. Местность была хорошо изучена, поэтому Рорабек не боялся удаляться от шалаша. Зарубки на деревьях все равно привели бы его назад.
В полдень Джон обнаружил пещеру, вход в которую порос ползучей травой. На глаз Рорабек сразу определил, что здесь когда-то обитал человек.
Медленно приближаясь к пещере, Рорабек наткнулся на заржавленный портсигар. Лезвием штыка открыл находку и вытащил оттуда полусгнившую записку:
"Я кандидат в коммандос № 066! Мои минуты сочтены. Меня укусила летучая мышь. Бешенство летучих мышей неизлечимо, это знает каждый. Левую сторону лица уже парализовало! Куда делась аптечка? Передайте моей жене и детям…"
Крик человека, не назвавшего своего имени, прервался Удивляясь, что не испытывает должного сострадания к человеку, который наверняка давно мертв, Рорабек положил записку в карман.
Затем наклонился и потянул за ремень, торчащий из груды травы. Показался полусгнивший рюкзак. Из рюкзака выпали вздувшиеся от давления газов консервные банки, кое-где еще помеченные несмываемой краской. Это были те же знаки, что и на всех консервах, хранящихся на складах "Колумбуса".
Рорабек стукнул ближнюю банку ногой. Она глухо взорвалась, обрызгав его вонючей жижей.
– К этому привыкнуть нельзя, – философски заметил сержант. – Гнусные проделки Мидло!
Рорабек заглянул в пещеру. Луч фонарика выхватил из мрака ставшую уже привычной картину: белый человеческий скелет, облаченный в полусгнивший маскировочный костюм, заржавленную автоматическую винтовку и вещи, разбросанные под влажными сводами.
"Пожалуй, в эту пещеру можно втолкнуть спальный гарнитур!" Рорабек присел возле скелета. Он принялся искать медальон, но взгляд его уперся в страшный пролом с левой стороны пустого черепа, зияющий чернотой. " Ноль шестьдесят шестой" был убит во сне, скорее всего в бреду, когда уже не мог оказать сопротивление.
"Повезло кому-то, – заметил сержант. – Взял его тепленьким". На том месте, где у покойного была верхняя губа, сохранился клок усов.
"Феномен, – удивился сержант. – Усы у него вечные. Где он держал планшет?"
Планшет лежал под черепом – служил чем-то вроде подушки. Рорабек надел перчатки и открыл планшет. Карта местности была цела – отпечатанная на полиэтиленовой пленке, она боялась только огня, но не воды.
Рорабек расстелил карту на коленях и к своему удовольствию увидел, что знаки, нанесенные рукой усача, сохранили четкость, как будто были сделаны только вчера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11