– Так что все наши защитные поля, мощные гравитационные щиты – лишь пища для даггонов, этих демонов судьбы, как поэтично называют их в древних гвелльских преданиях. Пища на пиру демонов судьбы!.. – низким, страшным голосом выговорил ллерд Вейтарволд и сжал огромные кулаки, а потом так ударил по колонне, что по ее поверхности побежала черная сетка трещин, камень вмялся. Вейтарволд сжал голову руками и продолжал уже совсем тихо, не столько для сидевшего на каменных плитах Дийтерро, сколько для себя самого:
– Вторжение даггонов начинается с того, что самые маленькие и проворные входят в атмосферу и снижаются на поверхность планеты. Об их появлении можно узнать по ангельской музыке, которая начинает звучать у тебя в мозгу: глубокая, дурманящая, прекрасная… Более мощные твари входят в атмосферу медленнее, и это вызывает сильнейшую поляризацию воздушных слоев…Так что их приближение, как правило, сопровождается громами и молниями. Как явление разгневанных богов из древних легенд. Есть и третий вид даггонов. Как приходят они, я пока что не знаю.
Дийтерро вдруг поднял мутный взгляд и уставился на Вейтарволда. Он высунул язык и с силой провел им по губам. Во рту пересохло.
Прекрасная, великолепная, магическая музыка плавно наполнила его череп. Упруго, звонко – до головокружения…

Земля, Избавленные территории при ОАЗИСе № 12
Банкетный зал гостиницы сьорда Барановского содрогался от множества голосов, топота ног и звона бокалов. Видимо, считая подобное звуковое наполнение недостаточным, пара молодцов в белых, расстегнутых едва ли не до пупа рубашках палила в потолок из пистолетов ТТ добротной старинной конструкции.
Было очень весело. Заглянувший на огонек лейтенант милиции Курганов, обходивший свой участок, был подвешен к люстре вверх ногами, потому что попытался возмущаться и грозился разогнать шумное сборище. Не понял лейтенант, с кем имеет дело!.. Не разглядел важных лиц. Вот и висел теперь. Такое положение было непривычно для Курганова, но он не протестовал, потому что в зале находилось высокое начальство, – в частности, второй секретарь горкома КПИТ Коммунистическая партия Избавленных территорий. Надо сказать, что на территории бывшего СССР арранты сохранили все атрибуты советского строя (уцелели пионеры, комсомольцы, колхозы, райкомы партии и прочие значки ГТО). Советская система уцелела, будучи изрядно подкорректирована новыми правителями Сохранился даже КГБ, правда, утратив при этом львиную долю своих былых возможностей.

, бывшей КПСС, товарищ Клепиков. Здесь же расположился инспектирующий чиновник из областного центра, некто Комаров. Лоснилась и краснела от удовольствия и без того багровая рожа подполковника Лосева, начальника местного ГУВД. Неудивительно, что в присутствии этих товарищей лейтенант Курганов висел на люстре смирно и сносил то, что в него кидались пирожными. Пару пирожных он поймал и теперь ел их, подтянувшись к люстре и придав себе горизонтальное положение.
Помимо городского начальства, в банкетном зале у Барановского сидели представители коммерческих кругов во главе с Анатолием Петровичем Груздевым. Последний в новом светлом костюме и со свежей прической, благоухающий парфю-мом. был в игривом настроении и улыбался во весь рот. Он обратился к товарищу Клепикову, который наливал водки и вина себе л сидящим рядом с ним дамам. Дамы повизгивали, потому что, наливая напитки, товарищ Клепиков умудрялся хватать их пол столом за ноги, а над столом – за различные выступающие части тела. Анатолий Петрович сказал:
Вот что, Иван Сергеич! Слыхал ты, что в городе уж третий лень живут аррант и гвелль? Залетные какие-то!
Да что-то слышал, – ответствовал тот. – А что? У меня и на прошлой неделе пара приблудных ариков тут ошивалась, пока их свои же не выдворили обратно в ОАЗИС. Формулировочка была: «…чтобы не позорили нацию».
Да нет, ты не понял. Барановский мне как сказал, что у того есть платежка с золотой линией и «всезнайка»…
Клепиков перестал хватать дам за коленки. Он повернулся к Анатолию Петровичу и спросил:
Не понял. А что он тут делает? Погоди…
Да нет, это какой-то малолетка, не надо делать такие испуганные глаза, Сергеич, – сказал Груздев. – Влетел в долги, задолжал сто инфо, к тому же у него нет лицензии… ну, сам понимаешь на что.
Клепиков откинулся на спинку стула и вздохнул с видимым облегчением. Груздев сказал:
– Хочешь, позову? Я их обоих пригласил сюда, чтоб на них поглазели. Второй, который гвелль, – колоритный мужик. Он мне даже понравился чем-то. Видать, тертый калач, Ну как?
Клепиков махнул рукой и скосил глаза на подполковника Лосева, который беседовал со своим подчиненным, лейтенантом Кургановым, и пенял тому за нарушение субординации: дескать, не заметил, какие лица празднуют, – сам виноват. Клепиков сказал:
– Как думаешь, подполковник? Позовем? Лосев передернул плечами:
– А почему нет, Иван Сергеич? Толя у нас знает толк в развлечениях. Просто так он тащить их сюда не стал бы. Зови!
– Серега, кликни-ка там наших туристов, давай, в темпе, в темпе! – распорядился Груздь, делая знак стоящему за его спиной молодому человеку мебельного вида, то есть вызывающего прямые ассоциации с двустворчатым платяным шкафом. – Товарищи ждут.
Гендаль Эрккин и бедняга Рэмон появились в банкетном зале буквально через минуту. Последнего отличал гардероб: он справедливо рассудил, что грязный, траченный в межпланетных катастрофах пеллий едва ли подойдет к пиршественному столу веселых зиймалльцев, и потому напялил штаны, купленные в торговой точке напротив, – синие с лампасами. Верхнюю половину его гардероба составлял пиджак, снятый в свое время с покойного Рэмона Класуса. Пиджак был надет прямо на голое тело. Примерно так: в синие штаны с лампасами и пиджак на голое тело плюс мягкие матерчатые тапочки – был одет господин, валявшийся у самого входа в гостиницу, От него ощутимо пахло одной из многочисленных разновидностей зиймалльского нектара, и потому Рэмон счел его манеру одеваться общепринятой.
При появлении Эрккина и молодого арранта присутствующие заметно оживились. Анатолий Петрович даже хлопнул в ладоши, когда увидел, ВО ЧТО облачен гость с Аррантидо. До обостренного слуха Рэмона Ррая вдруг донесся негромкий голос.
– Вообще-то, мой юный аррантский друг, такой стиль одежды не очень характерен для здешних мест. Хотя, конечно, с какой стороны посмотреть…
Pэmoh машинально скосил глаза и увидел, что за крайним столиком сидит тип, облик которого показался ему знакомым. Пока он разглядывал этого человека, Барановский сказал:
– Вы пока что присаживайтесь, присаживайтесь! Вот за этот столик, к товарищу Табачникову. Он у нас, кстати, известный знаток вашего брата, аррантов. Так что вам будет о чем поговорить… Ну, если, конечно, успеете.
Последняя фраза показалась Рэмону довольно-таки зловещей. Эрккин подтолкнул его в бок, и Ррай шлепнулся на деревянную скамью, вытертую задами едва ли не до зеркального блеска. Соседи рассматривали их с явным интересом, в особенности задерживая взгляды на острохарактерных чертах Гендаля, на его изуродованной щеке и мощных плечах и короткой могучей шее, на которой сидела тяжелая голова с торчащими во все стороны жесткими вихрами. А Табачников сказал дребезжащим голосом:
– Позвольте представиться. Табачников Олег Павлович, ученый. Историк и этнограф. Специализировался на аррантской культуре. Мне даже приходилось два раза бывать на вашей родине, молодой человек. Признаться, произвело впечатление. К тому же попасть туда землянину – ой как сложно! Требуется собрать столько документов, свидетельств, рекомендаций, лицензий, подтверждений!..
– А, я вас вспомнил, – сказал Рэмон, – вы тот самый человек, что ползал по коридору и искал свои очки, а потом вы на них еще наступили.
Табачников всплеснул руками:
– Так это с вами я встретился в коридоре?! Мне уже тогда показалось, что вы смахиваете на арранта. Характерный лицевой угол, строение переносицы и переход в линию лба… Значит, вы на самом деле аррант? Судя по акценту, вы из средних широт, так что для вас должен быть характерен так называемый галиматтеоский диалект.
– А я и есть из Галиматтео. Быстро это вы угадали!
– Я вообще опытный путешественник, – сказал Табачников, и в его голосе отчего-то проскользнули виноватые нотки. – Угораздило же меня завязнуть в здешних местах, когда в Москве и в двух ОАЗИСах – непочатый край работы! Но… – он поднял указательный палец, и только тут Рэмон Ррай отметил, что уважаемый ученый, уже неоднократно упоминаемый на страницах нашего повествования, изрядно пьян, – мой долг прежде всего! Я обязан разрешить загадку, с которой столкнулся в этом месте! Да-с! Вы ведь верите, молодой человек, что я вполне компетентен?
– Меня зовут Рэмон Ррай, – сказал тот, хотя, кажется, не было особенной надобности представляться. – А это мой… гм…
– Спутник, – подобрал подходящее слово Эрккин, благо Рэмон с этим затруднился, хотя обладал несравненно более поставленной речью (тут и спорить не приходится, все-таки молодой образованный аррант!). – А что тут за сборище такое? Что празднуют?
– Да я, если честно, и сам не очень разобрался, – сказал Табачников на весьма приличном среднеаррантском. – Собственно, этим людям и не нужно большого повода, чтобы устроить грандиозную попойку. Вот, к примеру, приехал из центра этот тип, Комаров. Из надзирающего органа, так сказать. Конечно же им его умаслить требуется. Чтобы он ничего такого не обнаружил, а если и обнаружит, чтобы не сильно об этом распространялся. А так как ресторан при гостинице – лучший в этом городке, его сюда и пригласили. Видите, какой прием пышный? Приехал второй секретарь горкома Клепиков, начальник милиции… вон тот, с довольной физиономией состоявшегося взяточника и коррупционера, Лосев. Про Груздева я вообще говорить не буду – личность темная. Так что прием… да, пышный прием! – повторил он и, не чинясь, стал накладывать себе салаты. Отовсюду понемногу.
Рэмон Ррай не видел никакого пышного приема. По его аррантским представлениям картина, представшая глазам в банкетном зале, была вполне заурядной. Около трех десятков мужчин и женщин довольно неопрятного вида и в одеждах не менее нелепых, чем сейчас были на нем самом, восседали за дурацкого вида столами. Оглушительно смеялись, хрюкали, обнимались и обжимались, провозглашали тосты и здравицы, такие же неопрятные и грубые, как они сами. Две или три девицы время от времени зазывно повизгивали. С подполковника Лосева в три ручья тек пот, пузатый чиновник Комаров, похожий на усатую свинью, хохотал басом и размахивал рюмкой в одной руке и вилкой с нанизанным на него куском мяса угрожающих размеров – в другой. Странно и нелепо показалось Рэмону в этой обстановке слышать даже упоминание Галиматтео, великого Плывущего… как будто не было его и быть не может вовсе. Он наклонился к Табачникову и произнес:
– Не понимаю, как после Аррантидо-дес-Лини вы вообще можете есть в подобной компании?
Табачников хитро посмотрел на него левым глазом, едва уловимо косящим, и ответил:
– А я и сам удивляюсь, как могу есть в подобной компании. Видите ли, когда ставится выбор: либо сытно покушать в компании скотов, подобных собравшейся здесь публике, либо сидеть в своем номере и гадать, хватит ли денег на банку консервов…
– Консервов?
– Да, это такое варварское кушанье. Кучка плохого мяса или рыбы, закатанного в тесную жестяную банку. – Табачников покачал головой и добавил: – Хорошенькое мнение может у вас сложиться о жителях Земли! Сразу же угодили в такое роскошное общество! Ну – ничего страшного. Поверьте, среди нас немало и достойных людей. Даже некоторые из находящихся здесь стараются казаться хуже, чем они есть. Развязнее, циничнее, грубее. Так модно.
– Хорошенькая здесь мода, – пробормотал Рэмон Ррай. – Чем больше похож на животное… тем лучше?
(В самое ближайшее время эти слова были блестяще подтверждены делом.)
– Да, – грустно подтвердил Табачников. – Вы совершенно правы, молодой человек. В этом смысле вам особенно непривычно: в городах Аррантидо-дес-Лини домашние животные не содержатся. Собственно, в определенных контекстах наши культуры находятся в противофазе…
– Как, простите?
Табачников склонил голову к плечу и проговорил:
– Ну хорошо. Скажу проще. Вот что больше всего удивило вас в нашем быту? Наверно, после Аррантидо оно показалось убогим, но все же?
– У вас очень забавные отхожие места! – неожиданно заявил Рэмон Ррай и попытался вытащить руку Эрккина, который самым беспардонным образом ковырялся в салатнице. – Форма, устройство смыва… Такое впечатление, что в их конструкции и в принципе действия вы хотели добиться главного: как можно сильнее напугать пользователя! Что ж, какой-то резон в этом есть, особенно когда ходишь по-большому…
Конечно же ученый-этнограф не ожидал такого ответа.. Открыл рот и пробормотал что-то вроде: «…системы ценностей… когнитивный диссонанс, при котором…» Потом он принялся с азартом развивать эту плодотворную, по-видимому, тему, но тут на обший нестройный гул наложился громкий голос Груздя и начисто перекрыл:
– Товарищи! Дамы и господа, так сказать! Просьба потише! Я щас… Скажу. Мы сегодня, так сказать, находимся в приличном обществе. Нет, уважаемые гости из горкома и ГУВД, а также товарищ Комаров из центра – это само собой. Но у нас здесь гости из другого мира! Все мы уважаем и чтим ариков… то есть – уроженцев Аррантидо, так? Ну вот. Те, кто был в ОАЗИСах и имел удовольствие с ними общаться, меня поймут. Просвещенные люди, ничего не скажешь. Но из ОАЗИСов они выезжают редко, разве что в рейд – ловить нарушителей Закона о нераспространении, – хмыкнул Анатолий Петрович, и его содержательная речь стала нравиться Рэмону Рраю все меньше и меньше. – Итак, у нас есть редкая возможность увидеть арранта не из Высшего Надзора, не из «синих», а – обычного. Хотя не знаю, можно ли называть обычным арика, у которого есть «всезнайка»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57