Салон большой – один из самых больших, какой он когда-либо видел. Внутри колотится музыка диско. Парочка вышибал у дверей смотрят на них.
– В чем дело, Волк? – говорит Сакамото. – Какие-то проблемы?
– Единственная проблема – это твои мозга, – говорит Джордж. – Похоже, когда ты родился, доктор тебя головой ушиб.
Сакамото смотрит на Ибу с идиотской ухмылкой на лице. Ухмылка означает: «Крутой чувак из Токио начинает нервничать». Что ж, это правда. Джордж начинает нервничать. Не потому, что он испуган, а потому, что ситуация не такая, как ему объяснили вначале. Информация ложная. Подготовка плохая. Люди, с которыми ему предстоит работать, – мартышки.
Джордж подходит к дверям, усмехается вышибалам, достает двадцать тысяч иен.
– Что тут можно получить за эти деньга? Один из вышибал усмехается в ответ.
– Это смотря сколько у тебя времени, – говорит он. – Две девки на два часа, три девки на час, и специальное предложение – четыре девки на полчаса.
Вышибала говорит спокойно, он совсем не встревожен видом якудзы из Токио. Джордж кивает, заходит внутрь с Ибой и Сакамото, которые тащатся за ним, как выхлоп дерьма за золотой рыбкой.
Внутри темно. Диско бухает, как кувалда. Появляется мама-сан, ведет их к кабинке в глубине пещеры. Джордж прикидывает, что здесь по меньшей мере тридцать таких палаток и половина из них заняты. Значит, работает примерно двадцать девушек, неплохие обороты. Для охраны нужно больше двух вышибал. Джордж Волк Нисио делает глубокий вдох. Ему все меньше и меньше нравится происходящее.
Они заказывают выпивку, девочек. Появляются три. Молодые, на удивление привлекательные. Снимают футболки и танцуют на столе. У мужчин под самым носом оказываются микро-юбки и светящиеся стринги. Сакамото ухмыляется, как расколотый кокос. В просвет между ногами девушек Джордж замечает, что из комнаты на заднем плане появились два здоровых мужика, прошли через зал и засели прямо у двери. Джордж берет десертную вилку и кладет в карман.
Сакамото начинает пускать слюни. Он кладет на стол пять тысяч иен, заставляет девчонок стянуть стринги. Иба подносит бутылку виски ко рту и хлебает из горла. Мужики, сидящие у двери, невозмутимо смотрят на них. Джордж наклоняется к Ибе, шипит ему на ухо:
– Может, это не очень умно.
– Нам лучше знать, – усмехается Иба. – Тут мы справимся и без тебя.
Он делает еще один глоток. Девочка начинает расстегивать Сакамото ширинку. Мужики у входа переговариваются с вышибалами. Очень скоро они приступят к действиям. Джордж внезапно встает.
– Схожу отолью, – говорит он.
Джордж плетется между кабинок в глубину салона. Последний беглый взгляд на Сакамото: штаны спущены ниже колен, девчонка нагнулась к нему. Иба – как машина на мойке: голые девки по бокам трутся грудями о его физиономию. Кабинки вокруг них пустеют – девушки ведут клиентов в дальний конец салона.
Джорджу известна планировка подобных заведений. Он побывал во множестве таких. Джордж проходит мимо туалета, выскальзывает за штору и бежит вниз по короткому коридору к запасному выходу сбоку здания. Снаружи воздух теплый и сырой. Джордж останавливается и прислушивается. Ничего – только музыка бухает, как кувалда. Он обходит салон патинко и возвращается на стоянку, занимает выгодную для наблюдения позицию между двух грузовиков.
Дальнейшее предсказуемо. Вышибал вдруг зовут внутрь. Пару минут спустя они выныривают наружу, волоча безвольное тело Ибы за руки и за ноги. Его рубаха порвана, по лицу полосами течет кровь. Вышибалы сваливают его у боковой стены здания и минуты две топчут. Потом является Сакамото – без штанов, с расквашенным носом, он бормочет невнятные оскорбления. А может, и внятные для вышибал, потому что один вдруг хватает его за шкирку и впечатывает мордой в бетонную стену. Затем, не удовлетворившись результатом, отступает на несколько шагов назад и повторяет. Сакамото бормотать перестает.
Эти люди, – понимает Джордж, – довольно-таки серьезные люди. Пока двое вышибал запихивают Сакамото в урну с мусором головой вперед, Джордж пробует открыть дверцу стоящего рядом грузовика. Та не заперта. Он украдкой влезает внутрь, заползает за водительское сиденье и скрючивается там. Вскоре становится ясно, что он поступил по уму: четыре здоровенных мужика выходят с бейсбольными битами и принимаются обшаривать парковку, заглядывая под грузовики. Никаких признаков Джорджа, что явно возбуждает в них некоторое недовольство. Один глядит на «линкольн-континентал», зовет остальных. Джордж содрогается. Машина дурацкая, старомодная, плохая с любой точки зрения. Но он может себе представить, что она значила для старика Сады. Если бы старик это видел – или слышал, – он бы зарыдал от ярости.
Стекло разлетается вдребезги. Скрежещет погнутый металл. Бейсбольные биты продолжают крушить, крошить, вминать, заглушая буханье диско. Это, конечно, люди из «Объединенного процветания». Больше никто бы не осмелился. Джордж дико нервничает.
В конце концов, шум прекращается. Шаги удаляются – мужики заходят обратно в кабаре. Джордж поднимает голову и смотрит на то, что осталось от «линкольна». Жалкое зрелище. Огромная пробоина в крыше, капот снесен напрочь, дверцы смяты в гармошку. За такое унижение необходимо отомстить. Старый босс непременно потребовал бы мести.
Джордж выжидает. Проходит пятнадцать минут, снова шаги. Водитель грузовика открывает дверцу, плюхается на сиденье. От него пахнет виски, он мычит балладу, поворачивая ключ зажигания. Джордж сидит позади него, тихий и незаметный. Лишь когда грузовик проезжает пару километров, Джордж выпрямляется, приставляет к шее водителя десертную вилку и требует свернуть налево на проселочную дорогу.
– У тебя будут проблемы, – неожиданно протрезвев, говорит водитель.
– У тебя тоже, – рычит Джордж. – Пьяное вождение – серьезное правонарушение.
Он движется плавно, точно как герой тех фильмов про якудзу, которые он любил смотреть в детстве. Завязывает водителю глаза масляной тряпкой, а руки за спиной – его же ремнем. Удостоверившись, что узел получился достаточно крепкий, Джордж вытаскивает водителя из грузовика и сталкивает в рисовое поле, где тот некоторое время шатается, а потом падает в грязь лицом.
В кузове грузовика Джордж находит все, что ему нужно: монтировку, разводной ключ, пластмассовую трубку, пустую канистру из-под бензина, спортивную газету. Через трубочку он переливает в канистру немного бензина из бака и затыкает горлышко канистры газетой. Потом становится на четвереньки и возится с педалью акселератора.
Через несколько минут все, что он хотел сделать, готово. Водитель стоит на коленях посреди рисового поля, ожидая, когда Джордж скроется. Джордж делает ему такое одолжение и захватывает грузовик с собой. Он едет обратно той же дорогой, потушив фары. Дорога пустынна. Дождь более-менее перестал.
Возле кабаре дела как обычно. Вышибалы стоят снаружи, курят и болтают. Они не видят ничего странного в том, что большой грузовик причаливает к въезду на парковку. Когда они соображают, что что-то не так, уже слишком поздно.
Джорджу приходится действовать быстро. Своей зажигалкой он поджигает газету, торчащую из горлышка канистры, и выскальзывает в дверцу. Один из вышибал узнает его, выходит вперед. Тут в кабине взрывается канистра с бензином. Вышибала замирает – руки на бедрах. Джордж снова лезет в кабину и монтировкой прижимает педаль акселератора к полу, закрепив ее под педалью тормоза. Грузовик срывается вперед, передачи визжат, как стадо бешеных слонов. На пассажирском сиденье – огненный шар. Вышибалы разбегаются, вопя от испуга. Грузовик набирает скорость, и Джордж соскакивает, грохается плечом об асфальт. Он перекатывается и успевает увидеть, как «Мицубиси Гатс», лучшая модель семейства грузовиков «Мицубиси», с ревом несется ко входу в кабаре.
То, что происходит потом, – прекрасно, оно стократно возмещает боль, стреляющую в ушибленной руке. Японская инженерия против японского строительства. Инженерия с легкостью выигрывает.
Мощный грохот, хруст. Грузовик сокрушает переднюю стену, рев мотора переходит в вой. Изнутри – крики паники. Оранжевые языки пламени вырываются из окна кабины наружу, захватывая дерево и пластмассу. Опорные балки раскалываются. Проседая, крыша здания съезжает на пару футов вперед. Грузовик кренится вбок, колеса визжат по линолеуму. Вспыхивают занавески и подушки. Из запасного выхода несутся полуголые женщины. Чистая преисподняя – самой приятной разновидности. «Линкольн-континентал» Сады вполне отмщен.
Джорджу хотелось бы постоять и посмотреть еще немного, но он решает этого не делать. Полиция и пожарные прибудут очень скоро. А у него еще есть дела. Баюкая ушибленную руку, он убегает по дороге прочь. Минут через десять он видит едущую навстречу школьницу на мопеде. Невероятно – это, похоже, один из тех редких дней, когда все идет как надо.
Джордж ждет, затаившись в тени, потом выбегает, сшибает девочку, мопед врезается в дерево. К счастью, он не пострадал, чего нельзя сказать о школьнице, распростертой на асфальте, – похоже, у нее сотрясение. Джордж хватает ее за руки, оттаскивает к краю дороги, сталкивает в канаву. Все, думает он, на сегодня подвигов хватит.

Сима смотрит кик-боксинг зачарованно. Временами он необычайно возбуждается и даже начинает чуточку боксировать кулаками в воздухе. Мори откинулся назад и думает о других вещах, следя глазами за хореографией кулаков и ступней.
Его любимый спорт – профессиональная борьба, потому что там знаешь, что это жульничество, с самого начала. С другими видами спорта такой полной уверенности никогда нет. Например, борьба сумо. Результат значительной части схваток предрешен, чтобы сохранялась иерархия борцов. Там не хотят, чтобы пришел кто-нибудь и покусился на достоинство великого чемпиона. Это будет неправильно. Бейсбол? Бойфренд сестры одной из бывших девушек Мори был замешан в жульничестве чемпионата Японии в конце 80-х. Якудза приходят прямо к арбитрам. Легкая атлетика? Фестиваль фармацевтических компаний. Нет, к спорту можно серьезно относиться, только если ни на кого не ставить.
Повар из Иватэ дерется с прилежным неистовством. В первом бою он отправляет в нокаут финалиста двухлетней давности. В следующем, подбадриваемый воплями Симы, побеждает чемпиона Канто. Потом – тридцатиминутный перерыв перед финалом. Мори и Сима выходят и садятся на ступеньки снаружи. Они пьют баночное пиво и разглядывают модно одетых дам, спешащих сквозь дождь.
– Кстати, – говорит Сима между прочим, – ты меня о чем-то спрашивал. О чем точно, не помнишь?
Для Мори, который хорошо знает Симу, это многообещающее начало.
– Да просто факты проверяю, – говорит Мори. – Ну, знаешь, про того чиновника Миуру.
– А, да. Миура.
Пара стройных ног мелькает на той стороне улицы. Сима следит за ними взглядом.
– Я так полагаю, у тебя пока не было случая заглянуть в досье? – говорит Мори.
Сима полощет рот пивом, вроде как скучая от этой темы. Это еще более воодушевляет.
– На самом деле, случай был, – говорит он.
– И как, ничего интересного не всплыло? Сима пожимает плечами:
– Разумеется, ничего такого, что могло бы заинтересовать полицию.
Мори поворачивается к нему. Сима смотрит прямо перед собой, притворяясь, что не замечает.
– А как насчет того, что могло бы заинтересовать меня?
– Это тебе судить, Мори-сан.
Сима лезет в карман пиджака и вытаскивает бурый конверт. Мори кладет его в карман и хмуро благодарит. Они допивают пиво и возвращаются смотреть финал.
Парень из Иватэ дерется против гостя из Таиланда. Вскоре Сима уже вскакивает на ноги, орет советы, бранит судью и стонет от боли всякий раз, когда парень из Иватэ пропускает удар. Мори по-прежнему сидит. Из этого столкновения энергий, торгового баланса пинков и плюх, есть только один возможный выход. Парень из Иватэ бросается, как мангуста. Парень из Таиланда скручен спиралью, как змея. И когда он жалит, его точность сокрушительна.
Парень из Иватэ падает два раза, оба раза удары сильные. И оба раза вскакивает на ноги слишком быстро. Сима кричит громче. Он восхищается стойкостью, презрением к правде обстоятельств. Мори тоже восхищается, но так бы делать он не стал. Следующий бросок парня из Иватэ – медленнее, исступленнее. А удар тайна – жесткий, намного более жесткий. На этот раз парень из Иватэ не встает. Он вообще не двигается. Сима тяжело садится, на его лице горестное выражение.
– Может, на будущий год, – говорит Мори.
– На будущий год – точно, – говорит Сима. – У него есть все, что нужно.
Кроме хитрости и мудрости, а их корни – в страхе. Мангуста не боится змеи, поэтому вновь и вновь бросается на нее. А вот змея боится мангусты. Поэтому ей приходится быть уверенной с первого раза.

Сада сидит в кресле, голова набок, слушает Джорджа Волка Нисио, объясняющего, как он собственноручно справился с полудюжиной ребят из «Объединенного процветания», отомстил за надругательство над «линкольном» и напомнил хозяину кабаре о ценности искренности и долга. Когда Джордж заканчивает, Сада ничего не говорит, даже не поднимает глаз. В какой-то момент Джордж думает, что старик умер. Но тут угол рта приоткрывается, обнажая выкрошенные желтые зубы и серые десны.
Кряхтенье и хрип расшифровывает еще один из людей Сады – головорез с лицом круглым, как луна, с бычьей шеей и блестящей лысой башкой.
– Босс сожалеет, что вам пришлось преодолевать такие трудности. Завтра он напишет письмо вашему боссу в Токио и поблагодарит его за вашу отличную работу.
Джордж ухмыляется от восторга. Почет и уважение возвращаются к нему. Он прямо-таки физически это ощущает.
Старик Сада хрипит еще что-то. Пельмень наклоняется, чтобы услышать. По затылку катятся капли пота.
– Босс предлагает вам воспользоваться нашим гостеприимством на оставшееся время пребывания здесь. Все, что вы хотите, любые услуги, которые могут понадобиться, – только скажите, и все будет сделано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45