https://wodolei.ru/catalog/ustanovka_santehniki/ustanovka_dushevih_kabin/
– Откуда вы узнали о моем ребенке? Об этом не знал никто, кроме моего врача. Я не говорила ни одной живой душе.
– Говорили.
Он увидел, как недоумение на ее лице сменилось ужасом. Она тихо ахнула и посмотрела на него, как на Антихриста Глаза ее наполнились слезами, одна покатилась по щеке. Он сразу вспомнил, как текла кровь из ее губы. Вид этой одинокой слезы был душераздирающим.
– Вы слышали мою исповедь? Он отвернулся. Он был не в силах посмотреть ей в глаза.
– Как вам это удалось?
– Разве сейчас это имеет значение?
– Нет. Вы это сделали, и теперь не важно – как именно. – Помолчав, она добавила: – Вы – дьявол, мистер Бейзил.
На душе у него было погано. Но, чувствуя себя кругом виноватым, он зло огрызнулся:
– В чужом глазу соринку видим, не так ли, миссис Дюваль? Забавно слышать подобные обвинения от женщины, которая продала себя за богатство.
– Что вы можете об этом знать? Что вы вообще обо мне знаете? Ничего!
– Тихо! – шикнул на нее Берк.
– Я не знаю, что вы обо мне думаете. Мне наплевать…
– Заткнитесь! – рявкнул он. Выключил мотор и прислушался.
Ошибиться было невозможно слышался отчетливый гул вертолета. Берк снова включил мотор и на полной скорости двинулся к прибрежным зарослям. Лодка ткнулась носом в ствол дерева, росшего из воды, как сталагмит.
Берк положил руку на голову Реми и заставил ее пригнуться, чтобы не удариться о низкие ветки. Как только они оказались в зарослях, он выключил мотор и схватился за толстую ветку, чтобы лодку не отнесло дальше. К счастью, туман был довольно густой.
Реми завозилась и попыталась выпрямиться.
– Тихо.
Он продолжал смотреть на небо, не убирая руки с ее затылка. Вертолет кружился довольно низко. Слишком маленький, чтобы его можно было принять за вертолет, перевозящий нефтяников на буровые в море; а на полицейском вертолете были бы опознавательные знаки. На дорожно-патрульный тоже не похоже – здесь на несколько миль вокруг никаких машин нет. Учебный полет? Какой, к черту, учебный полет в такой туман.
Вероятнее всего, вертолет нанял Пинки Дюваль для розысков своей жены и ее похитителя.
Миссис Дюваль снова попыталась скинуть его руку.
– Он уже улетел. Отпустите. Она старалась говорить громко, хотя голос ее звучал глухо – лицом она упиралась в колени.
– Не двигайтесь.
Он прислушался, не возвращается ли вертолет.
– Я не могу дышать. – Она начала сопротивляться всерьез.
– Я сказал: не двигайтесь.
– Отпустите!
Чувствуя, что она запаниковала, Берк убрал руку. Реми резко выпрямилась, но тут же ударилась годовой о ветку. Лодка зловеще покачнулась, Реми испуганно вцепилась в край борта, что еще больше увеличило опасность. Берк схватил ее за плечи.
– Успокойтесь, черт вас побери. Иначе мы перевернемся. А вам это вряд ли понравится.
Он мотнул головой, и Реми оглянулась. В десяти ярдах от лодки, бесшумно рассекая воду, скользил аллигатор. Его злобные глазки-щелочки поблескивали над мутной поверхностью болота.
Она замерла и стала ловить ртом воздух.
– Я не могла дышать.
– Извините.
– Отпустите мои руки.
Настороженно поглядывая на нее, Берк потихоньку отодвинулся. Реми прижала руки к груди, стараясь умерить тяжелое дыхание.
– Делайте со мной что угодно, только не душите меня.
– Я не собирался вас душить. Я просто хотел, чтобы вы не ударились головой о ветки. Она презрительно покачала головой.
– Я не такая дура, мистер Бейзил. Вы просто не хотели, чтобы я подала знак тем, кто сидел в вертолете.
– Ладно, вы правы. Я не хотел, чтобы вы подали знак. Но больше так не дергайтесь. Вы чуть не перевернули лодку. В следующий раз нам может не повезти.
– Я не больше вашего хотела бы оказаться за бортом. Я не умею плавать.
Он с откровенным недоверием посмотрел на нее.
– Я не такой дурак, миссис Дюваль, чтобы верить вам.
* * *
– Это он! Точно! Отец Грегори. – Расплывшись в победной улыбке, Эррол тыкал пальцем в фотографию Грегори Джеймса. Он уже несколько часов просматривал нелегально добытые досье НОБН.
Пинки весьма скептически отнесся к этим возгласам. Он вполне допускал, что Эррол все выдумал, желая реабилитировать себя в глазах хозяина.
– Грегори Джеймс, – прочел Пинки надпись на папке. – Кличек нет. Аресты за непристойное поведение. Один срок – условный, один – отбыт. – Он обернулся к одному из своих подручных. – Узнай, где он сейчас.
– Он с Берком Бейзилом и миссис Дюваль, – убежденно заявил Эррол, когда служащий бросился выполнять приказ.
– Ты не узнал Бейзила, хотя видел его на процессе Бардо. Почему я должен верить, что ты узнал отца Грегори?
– Бейзила я видел только один раз, и то издалека. И с отцом Кевином у него нет ничего общего. А насчет этого я уверен. Он даже имя свое собственное использовал.
– Помотрим, – неопределенно сказал Пинки. С Эррола пот катился градом, пока они ждали. Наконец посланный вернулся.
– Все сходится, мистер Дюваль. Грегори Джеймс несколько месяцев назад отбывал срок в тюрьме. Выпущен досрочно.
– Вот, я же говорил!
– Ну что ж, я должен перед тобой извиниться, Эррол. Благодаря тебе мы установили личность таинственного отца Грегори.
Эррол просиял улыбкой. Пинки отпустил его, но попросил быть неподалеку на случай, если в нем возникнет нужда. Эррол вышел, чуть ли не поминутно кланяясь. Но дверь тут же отворилась, и вошел Бардо.
– Меня достал Дел Рей. Он здесь уже целый час. Говорит, что имеет важную информацию, но скажет ее только лично тебе. Примешь его? Пинки без особого энтузиазма кивнул. Дел Рей Джонс считался преступником разносторонним, но главной его специальностью было ростовщичество. Когда в Нью-Орлеане развился игорный бизнес, дела Дела Рея процветали, отчего его самомнение, и без того гигантское сверх всякой меры, невероятно раздулось.
Этот злой, подлый тип, похожий на хорька, великолепно владел ножом. Однажды он несколько увлекся, вышибая из одного из клиентов долг, и перерезал бедняге горло. Это было его первое и – к тому времени – единственное убийство. Напугавшись по полусмерти, Дел помчался к своему адвокату.
Пинки посоветовал ему скрыться на некоторое время, уверив, что исчезновение какого-то мелкого игрока вряд ли вызовет много шума. Адвокат оказался прав. Преступление осталось нераскрытым. Зато Пинки теперь знал, где похоронена тайна Дела Рея. В буквальном смысле слова.
Теперь, когда у Пинки Дюваля возникли проблемы, Дел горел желанием отплатить долг и продемонстрировать свою преданность и незаменимость. Бардо провел его в комнату. Пинки резко сказал:
– Советую тебе не терять зря время. Дел Рей облизнул губы, обнажив при этом ряд мелких острых зубов.
– Нет, сэр. Мистер Дюваль, вам это придется по вкусу.
Пинки скептически поджал губы. Чего ждать от такого никчемного типа, жалкого паразита? Да он родную мать продаст за доллар!
Но, к большому удивлению самого Пинки, интерес его все больше возрастал по мере того, как он слушал историю Дела Рея, излагаемую противным, визгливым голосом. Выслушав до конца, Пинки взглянул на Бардо. Тот буркнул:
– Занятно.
– Еще как, мистер Дюваль.
– Так займись этим.
– Да, сэр. – Улыбаясь своей крысиной улыбкой, Дел выкатился из комнаты. Бардо вышел следом.
Оставшись один, Пинки встал и потянулся. Рано утром он принял душ у себя в офисе. Ромен принес из дома смену одежды. Все это его немного освежило, но все равно Пинки чувствовал себя очень усталым. Глаза слипались после бессонной ночи.
Он налил себе выпить. Обжигая избалованное дорогими винами нёбо, он залпом выпил виски. Потом стал размеренно шагать из угла в угол.
Все ли он учел? Не упустил ли чего? Кого еще из должников можно было привлечь, чтобы отыскать Реми и убить того сукина сына, который ее похитил?
Пинки использовал все доступные ему средства. Он задействовал огромное количество людей. Действуя с точностью и тщательностью бойцов-коммандос, они прочесывали город и окрестности, задавали вопросы, слушали сплетни. Но пока ни одной зацепки так и не появилось. Другие занимались исключительно Берком Бейзилом: изучали его интересы, слабости, привычки. Над болотом кружил вертолет, но ему удалось обнаружить лишь брошенный микроавтобус.
На обшивке сиденья там обнаружили кровь.
Чью? Грегори Джеймса? Возможно. Согласно показаниям свидетелей деревенские обломы как следует ему накостыляли. Но у микроавтобуса было разбито заднее стекло. В обивке застряла дробь. Значит, Реми тоже могло ранить, и обнаруженная кровь могла принадлежать ей. Пинки не стал рисковать и проводить экспертизу. Поэтому микроавтобус пришлось уничтожить.
Если Реми жива, но ранена, и если ее держат на болоте, ей сейчас очень и очень плохо.
А если нет?
Эта мысль предательски мелькнула в сознании Пинки, и вначале он даже не принял ее во внимание. Так, ощутил некоторый дискомфорт, ощущение чего-то неприятного, легкое беспокойство и предчувствие, что сейчас это смутное ощущение перерастет в нечто конкретное. Но, по мере того как шли часы, а никакой информации о местонахождении Реми не появлялось, никаких звонков с требованием выкупа не поступало, та кошмарная мысль начала разъедать сознание Пинки, словно раковая опухоль.
А вдруг Реми не похитили? Что, если она сбежала вместе с Бейзилом?
Предположение было совершенно абсурдным. Пинки сам был потрясен, что его подсознание выдвинуло такую диковинную гипотезу. Было совершенно очевидно, что для подобных подозрений у него нет ни малейших оснований. У Реми не было причин покинуть его. Он носил ее на руках. Давал ей все, что она желала.
Нет, это не совсем так.
Она хотела, чтобы они обвенчались в церкви, а он отказался. Таинство брака очень много значило для религиозной Реми. Пинки же заявил, что это глупости, как и остальная церковная дребедень. Религия – прибежище для женщин и слабых мужчин. Поэтому они сочетались гражданским браком в мэрии, без всей это мишуры.
По мнению Реми, они жили в грехе.
А еще она хотела ребенка. Пинки бесила одна мысль о том, что она раздуется как пузырь. Девять кошмарных месяцев блевания по утрам, уродства, никакого секса, и ради чего? Ради ребенка. Чушь какая!
Еще эта младшая сестра. Их взаимная нежная привязанность постоянно служила источником его раздражения и причиняла массу неудобств. К семейным связям он относился так же, как к религии. Человек самодостаточный в них не нуждается.
Но в то же время любовь сестер друг к другу была ему на руку. Он пользовался ею как рычагом давления на Реми, когда она сбивалась с правильного, по его мнению, курса.
Вернувшись из Джефферсона, где его жену видели в последний раз, Дюваль немедленно позволил в монастырь Святого Сердца. Ни словом не упоминая о похищении Реми, он навел справки и с облегчением узнал, что Фларра по-прежнему пребывает за надежными монастырскими стенами.
Реми никуда бы не уехала без Фларры. Эта несомненная истина ставила крест на идиотском предположении, что она сбежала с Бейзилом. Да и вообще, где она могла с ним познакомиться? Где и когда Они смогли бы разработать столь хитроумный план? Пинки отрицательно покачал головой. Глупости. Она не убежала, ее увезли силой и против ее воли.
И сделал это Берк Бейзил. Именно этот сукин сын, который рассмеялся Пинки в лицо в ответ на выгодное предложение, похитил его жену. Это установлено. Но Дюваль не знал, что Бейзил намерен с ней сделать.
Хотя и мог предположить.
Распалившись от одной этой мысли, он швырнул стакан в стену, тот разбился на мелкие кусочки. В комнату на шум ворвался Эррол. – Пошел вон!
Телохранитель трусливо юркнул обратно, осторожно притворив за собой дверь.
Пинки метался по кабинету, не зная, на чем сорвать свою злость. С того дня, когда он сторговался с Анджелой, Реми принадлежала только ему. Он поместил ее в монастырскую школу, зная, что там она сохранит невинность. Образование, конечно, вещь необходимая, но, по мнению Пинки, едва ли не более важным делом было обучить Реми этикету и светским манерам с тем, чтобы в дальнейшем она придавала еще больше блеска своему мужу.
После женитьбы он научил ее всему, что должна уметь женщина, желающая доставить удовольствие мужчине. Пинки сам выбирал ей одежду, обувь, драгоценности. Он вылепил ее собственными руками, создал исключительно для личного пользования.
Жена Пинки Дюваля должна быть такой же совершенной, как его орхидеи, его вино, его карьера. Вот почему он так сердился. Прежней Реми больше не существует. Он никогда уже не сможет наслаждаться ею, как прежде.
Даже если Бейзил ее и пальцем не коснется…
Но он, конечно же, коснется.
Так вот, даже если он этого не сделает, все будут уверены в обратном. А этого уже достаточно.
Нет, он не вынесет, если все вокруг будут думать, что его заклятый враг трахнул его жену. Пинки Дюваль никогда не был и не будет посмешищем.
В тот самый момент, когда Реми похитили, она уже стала безнадежно запачканной и испорченной, а стало быть – ненужной.
Следовательно, как и Бейзил, она должна умереть.
Глава 25
Хижина стояла на сваях – этакий бревенчатый островок посреди воды и болотной жижи, похожей на гороховый суп.
– Это, конечно, не «Риц», – причаливая, бросил Берк. Он привязал лодку к пирсу, потом помог Реми вылезти.
– Пирс связывает дом с полуостровом, – объяснил он, – но зимой, когда уровень воды выше, пирс оказывается под водой. Скоро совсем развалится.
На другой стороне протоки начинались заросли высоких кустов и болотных трав. С того места, где стояла Реми, твердой земли не было видно. Казалось, что вся растительность, даже деревья, растет на воде.
– Здесь глубоко?
– Достаточно глубоко, – сухо ответил Берк и передал ей бумажный коричневый пакет с продуктами. – Дверь не заперта. Захватите это, когда пойдете в дом.
Реми оставила его разгружать лодку и складывать вещи на пирсе, который едва возвышался над водой. По гулким старым доскам она шла к строению, которое Бейзил именовал домом, хотя уместнее было бы употребить слово «лачуга».
Реми отодвинула засов и вошла внутрь. Там было темно из-за закрытых ставен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Говорили.
Он увидел, как недоумение на ее лице сменилось ужасом. Она тихо ахнула и посмотрела на него, как на Антихриста Глаза ее наполнились слезами, одна покатилась по щеке. Он сразу вспомнил, как текла кровь из ее губы. Вид этой одинокой слезы был душераздирающим.
– Вы слышали мою исповедь? Он отвернулся. Он был не в силах посмотреть ей в глаза.
– Как вам это удалось?
– Разве сейчас это имеет значение?
– Нет. Вы это сделали, и теперь не важно – как именно. – Помолчав, она добавила: – Вы – дьявол, мистер Бейзил.
На душе у него было погано. Но, чувствуя себя кругом виноватым, он зло огрызнулся:
– В чужом глазу соринку видим, не так ли, миссис Дюваль? Забавно слышать подобные обвинения от женщины, которая продала себя за богатство.
– Что вы можете об этом знать? Что вы вообще обо мне знаете? Ничего!
– Тихо! – шикнул на нее Берк.
– Я не знаю, что вы обо мне думаете. Мне наплевать…
– Заткнитесь! – рявкнул он. Выключил мотор и прислушался.
Ошибиться было невозможно слышался отчетливый гул вертолета. Берк снова включил мотор и на полной скорости двинулся к прибрежным зарослям. Лодка ткнулась носом в ствол дерева, росшего из воды, как сталагмит.
Берк положил руку на голову Реми и заставил ее пригнуться, чтобы не удариться о низкие ветки. Как только они оказались в зарослях, он выключил мотор и схватился за толстую ветку, чтобы лодку не отнесло дальше. К счастью, туман был довольно густой.
Реми завозилась и попыталась выпрямиться.
– Тихо.
Он продолжал смотреть на небо, не убирая руки с ее затылка. Вертолет кружился довольно низко. Слишком маленький, чтобы его можно было принять за вертолет, перевозящий нефтяников на буровые в море; а на полицейском вертолете были бы опознавательные знаки. На дорожно-патрульный тоже не похоже – здесь на несколько миль вокруг никаких машин нет. Учебный полет? Какой, к черту, учебный полет в такой туман.
Вероятнее всего, вертолет нанял Пинки Дюваль для розысков своей жены и ее похитителя.
Миссис Дюваль снова попыталась скинуть его руку.
– Он уже улетел. Отпустите. Она старалась говорить громко, хотя голос ее звучал глухо – лицом она упиралась в колени.
– Не двигайтесь.
Он прислушался, не возвращается ли вертолет.
– Я не могу дышать. – Она начала сопротивляться всерьез.
– Я сказал: не двигайтесь.
– Отпустите!
Чувствуя, что она запаниковала, Берк убрал руку. Реми резко выпрямилась, но тут же ударилась годовой о ветку. Лодка зловеще покачнулась, Реми испуганно вцепилась в край борта, что еще больше увеличило опасность. Берк схватил ее за плечи.
– Успокойтесь, черт вас побери. Иначе мы перевернемся. А вам это вряд ли понравится.
Он мотнул головой, и Реми оглянулась. В десяти ярдах от лодки, бесшумно рассекая воду, скользил аллигатор. Его злобные глазки-щелочки поблескивали над мутной поверхностью болота.
Она замерла и стала ловить ртом воздух.
– Я не могла дышать.
– Извините.
– Отпустите мои руки.
Настороженно поглядывая на нее, Берк потихоньку отодвинулся. Реми прижала руки к груди, стараясь умерить тяжелое дыхание.
– Делайте со мной что угодно, только не душите меня.
– Я не собирался вас душить. Я просто хотел, чтобы вы не ударились головой о ветки. Она презрительно покачала головой.
– Я не такая дура, мистер Бейзил. Вы просто не хотели, чтобы я подала знак тем, кто сидел в вертолете.
– Ладно, вы правы. Я не хотел, чтобы вы подали знак. Но больше так не дергайтесь. Вы чуть не перевернули лодку. В следующий раз нам может не повезти.
– Я не больше вашего хотела бы оказаться за бортом. Я не умею плавать.
Он с откровенным недоверием посмотрел на нее.
– Я не такой дурак, миссис Дюваль, чтобы верить вам.
* * *
– Это он! Точно! Отец Грегори. – Расплывшись в победной улыбке, Эррол тыкал пальцем в фотографию Грегори Джеймса. Он уже несколько часов просматривал нелегально добытые досье НОБН.
Пинки весьма скептически отнесся к этим возгласам. Он вполне допускал, что Эррол все выдумал, желая реабилитировать себя в глазах хозяина.
– Грегори Джеймс, – прочел Пинки надпись на папке. – Кличек нет. Аресты за непристойное поведение. Один срок – условный, один – отбыт. – Он обернулся к одному из своих подручных. – Узнай, где он сейчас.
– Он с Берком Бейзилом и миссис Дюваль, – убежденно заявил Эррол, когда служащий бросился выполнять приказ.
– Ты не узнал Бейзила, хотя видел его на процессе Бардо. Почему я должен верить, что ты узнал отца Грегори?
– Бейзила я видел только один раз, и то издалека. И с отцом Кевином у него нет ничего общего. А насчет этого я уверен. Он даже имя свое собственное использовал.
– Помотрим, – неопределенно сказал Пинки. С Эррола пот катился градом, пока они ждали. Наконец посланный вернулся.
– Все сходится, мистер Дюваль. Грегори Джеймс несколько месяцев назад отбывал срок в тюрьме. Выпущен досрочно.
– Вот, я же говорил!
– Ну что ж, я должен перед тобой извиниться, Эррол. Благодаря тебе мы установили личность таинственного отца Грегори.
Эррол просиял улыбкой. Пинки отпустил его, но попросил быть неподалеку на случай, если в нем возникнет нужда. Эррол вышел, чуть ли не поминутно кланяясь. Но дверь тут же отворилась, и вошел Бардо.
– Меня достал Дел Рей. Он здесь уже целый час. Говорит, что имеет важную информацию, но скажет ее только лично тебе. Примешь его? Пинки без особого энтузиазма кивнул. Дел Рей Джонс считался преступником разносторонним, но главной его специальностью было ростовщичество. Когда в Нью-Орлеане развился игорный бизнес, дела Дела Рея процветали, отчего его самомнение, и без того гигантское сверх всякой меры, невероятно раздулось.
Этот злой, подлый тип, похожий на хорька, великолепно владел ножом. Однажды он несколько увлекся, вышибая из одного из клиентов долг, и перерезал бедняге горло. Это было его первое и – к тому времени – единственное убийство. Напугавшись по полусмерти, Дел помчался к своему адвокату.
Пинки посоветовал ему скрыться на некоторое время, уверив, что исчезновение какого-то мелкого игрока вряд ли вызовет много шума. Адвокат оказался прав. Преступление осталось нераскрытым. Зато Пинки теперь знал, где похоронена тайна Дела Рея. В буквальном смысле слова.
Теперь, когда у Пинки Дюваля возникли проблемы, Дел горел желанием отплатить долг и продемонстрировать свою преданность и незаменимость. Бардо провел его в комнату. Пинки резко сказал:
– Советую тебе не терять зря время. Дел Рей облизнул губы, обнажив при этом ряд мелких острых зубов.
– Нет, сэр. Мистер Дюваль, вам это придется по вкусу.
Пинки скептически поджал губы. Чего ждать от такого никчемного типа, жалкого паразита? Да он родную мать продаст за доллар!
Но, к большому удивлению самого Пинки, интерес его все больше возрастал по мере того, как он слушал историю Дела Рея, излагаемую противным, визгливым голосом. Выслушав до конца, Пинки взглянул на Бардо. Тот буркнул:
– Занятно.
– Еще как, мистер Дюваль.
– Так займись этим.
– Да, сэр. – Улыбаясь своей крысиной улыбкой, Дел выкатился из комнаты. Бардо вышел следом.
Оставшись один, Пинки встал и потянулся. Рано утром он принял душ у себя в офисе. Ромен принес из дома смену одежды. Все это его немного освежило, но все равно Пинки чувствовал себя очень усталым. Глаза слипались после бессонной ночи.
Он налил себе выпить. Обжигая избалованное дорогими винами нёбо, он залпом выпил виски. Потом стал размеренно шагать из угла в угол.
Все ли он учел? Не упустил ли чего? Кого еще из должников можно было привлечь, чтобы отыскать Реми и убить того сукина сына, который ее похитил?
Пинки использовал все доступные ему средства. Он задействовал огромное количество людей. Действуя с точностью и тщательностью бойцов-коммандос, они прочесывали город и окрестности, задавали вопросы, слушали сплетни. Но пока ни одной зацепки так и не появилось. Другие занимались исключительно Берком Бейзилом: изучали его интересы, слабости, привычки. Над болотом кружил вертолет, но ему удалось обнаружить лишь брошенный микроавтобус.
На обшивке сиденья там обнаружили кровь.
Чью? Грегори Джеймса? Возможно. Согласно показаниям свидетелей деревенские обломы как следует ему накостыляли. Но у микроавтобуса было разбито заднее стекло. В обивке застряла дробь. Значит, Реми тоже могло ранить, и обнаруженная кровь могла принадлежать ей. Пинки не стал рисковать и проводить экспертизу. Поэтому микроавтобус пришлось уничтожить.
Если Реми жива, но ранена, и если ее держат на болоте, ей сейчас очень и очень плохо.
А если нет?
Эта мысль предательски мелькнула в сознании Пинки, и вначале он даже не принял ее во внимание. Так, ощутил некоторый дискомфорт, ощущение чего-то неприятного, легкое беспокойство и предчувствие, что сейчас это смутное ощущение перерастет в нечто конкретное. Но, по мере того как шли часы, а никакой информации о местонахождении Реми не появлялось, никаких звонков с требованием выкупа не поступало, та кошмарная мысль начала разъедать сознание Пинки, словно раковая опухоль.
А вдруг Реми не похитили? Что, если она сбежала вместе с Бейзилом?
Предположение было совершенно абсурдным. Пинки сам был потрясен, что его подсознание выдвинуло такую диковинную гипотезу. Было совершенно очевидно, что для подобных подозрений у него нет ни малейших оснований. У Реми не было причин покинуть его. Он носил ее на руках. Давал ей все, что она желала.
Нет, это не совсем так.
Она хотела, чтобы они обвенчались в церкви, а он отказался. Таинство брака очень много значило для религиозной Реми. Пинки же заявил, что это глупости, как и остальная церковная дребедень. Религия – прибежище для женщин и слабых мужчин. Поэтому они сочетались гражданским браком в мэрии, без всей это мишуры.
По мнению Реми, они жили в грехе.
А еще она хотела ребенка. Пинки бесила одна мысль о том, что она раздуется как пузырь. Девять кошмарных месяцев блевания по утрам, уродства, никакого секса, и ради чего? Ради ребенка. Чушь какая!
Еще эта младшая сестра. Их взаимная нежная привязанность постоянно служила источником его раздражения и причиняла массу неудобств. К семейным связям он относился так же, как к религии. Человек самодостаточный в них не нуждается.
Но в то же время любовь сестер друг к другу была ему на руку. Он пользовался ею как рычагом давления на Реми, когда она сбивалась с правильного, по его мнению, курса.
Вернувшись из Джефферсона, где его жену видели в последний раз, Дюваль немедленно позволил в монастырь Святого Сердца. Ни словом не упоминая о похищении Реми, он навел справки и с облегчением узнал, что Фларра по-прежнему пребывает за надежными монастырскими стенами.
Реми никуда бы не уехала без Фларры. Эта несомненная истина ставила крест на идиотском предположении, что она сбежала с Бейзилом. Да и вообще, где она могла с ним познакомиться? Где и когда Они смогли бы разработать столь хитроумный план? Пинки отрицательно покачал головой. Глупости. Она не убежала, ее увезли силой и против ее воли.
И сделал это Берк Бейзил. Именно этот сукин сын, который рассмеялся Пинки в лицо в ответ на выгодное предложение, похитил его жену. Это установлено. Но Дюваль не знал, что Бейзил намерен с ней сделать.
Хотя и мог предположить.
Распалившись от одной этой мысли, он швырнул стакан в стену, тот разбился на мелкие кусочки. В комнату на шум ворвался Эррол. – Пошел вон!
Телохранитель трусливо юркнул обратно, осторожно притворив за собой дверь.
Пинки метался по кабинету, не зная, на чем сорвать свою злость. С того дня, когда он сторговался с Анджелой, Реми принадлежала только ему. Он поместил ее в монастырскую школу, зная, что там она сохранит невинность. Образование, конечно, вещь необходимая, но, по мнению Пинки, едва ли не более важным делом было обучить Реми этикету и светским манерам с тем, чтобы в дальнейшем она придавала еще больше блеска своему мужу.
После женитьбы он научил ее всему, что должна уметь женщина, желающая доставить удовольствие мужчине. Пинки сам выбирал ей одежду, обувь, драгоценности. Он вылепил ее собственными руками, создал исключительно для личного пользования.
Жена Пинки Дюваля должна быть такой же совершенной, как его орхидеи, его вино, его карьера. Вот почему он так сердился. Прежней Реми больше не существует. Он никогда уже не сможет наслаждаться ею, как прежде.
Даже если Бейзил ее и пальцем не коснется…
Но он, конечно же, коснется.
Так вот, даже если он этого не сделает, все будут уверены в обратном. А этого уже достаточно.
Нет, он не вынесет, если все вокруг будут думать, что его заклятый враг трахнул его жену. Пинки Дюваль никогда не был и не будет посмешищем.
В тот самый момент, когда Реми похитили, она уже стала безнадежно запачканной и испорченной, а стало быть – ненужной.
Следовательно, как и Бейзил, она должна умереть.
Глава 25
Хижина стояла на сваях – этакий бревенчатый островок посреди воды и болотной жижи, похожей на гороховый суп.
– Это, конечно, не «Риц», – причаливая, бросил Берк. Он привязал лодку к пирсу, потом помог Реми вылезти.
– Пирс связывает дом с полуостровом, – объяснил он, – но зимой, когда уровень воды выше, пирс оказывается под водой. Скоро совсем развалится.
На другой стороне протоки начинались заросли высоких кустов и болотных трав. С того места, где стояла Реми, твердой земли не было видно. Казалось, что вся растительность, даже деревья, растет на воде.
– Здесь глубоко?
– Достаточно глубоко, – сухо ответил Берк и передал ей бумажный коричневый пакет с продуктами. – Дверь не заперта. Захватите это, когда пойдете в дом.
Реми оставила его разгружать лодку и складывать вещи на пирсе, который едва возвышался над водой. По гулким старым доскам она шла к строению, которое Бейзил именовал домом, хотя уместнее было бы употребить слово «лачуга».
Реми отодвинула засов и вошла внутрь. Там было темно из-за закрытых ставен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48