А в двух днях пути несколько свободных бондэров своими руками возделывали поля, ловили рыбу и били морского зверя. Бондэры – свободные люди и владеют обработанной ими землей по праву рождения от племени фиордов.
К северу же нет никого. К северу свободна вся земля и никому не принадлежит, так как там живут лапоны-гвенны, люди низшей расы, с желтоватой кожей и черными волосами, отвратительными для глаз детей Вотана. Эти существа пригодны ярлу как траллсы, чтобы получать доход.
Гундер строил мало, у него было мало траллсов. Он ограничился возведением палисада, бревенчатого дома для себя и для викингов и несколькими хижинами для траллсов. Гундер был убит в набеге на варяжский берег.
Рекин нападал на земли фризонов, готов, саксов, англов, на франкский и кельтский Валланд, на острова Зеленого Эрина. Господин многочисленных траллсов, взятых в удачных походах, Рекин возвел двойную стену, за которой потерялся первый маленький горд нидаросских ярлов. На его месте Рекин построил длинный прямоугольный дом, вытянутый с восхода на закат, с дверями на обоих концах. На восход – для женщин, которые должны подниматься раньше мужчин, и на закат – для мужчин, обладателей женщин.
Рекин умел отбирать в низких странах траллсов, знающих мастерство. Он устроил кузницы, кожевни, столярни и поставил ткацкие станы, чтобы траллсы работали, и склады для изделий, предназначенных к продаже. Дружина богатого и сильного гологаландского ярла достигала внушительного числа в двести восемьдесят викингов, для которых были построены удобные дома. Надо знать, что в те времена двести викингов брали и грабили такие западные города, как Нант, Руан, Шербур.
Следуя традициям племени богов, Гундер учил Рекина с трехлетнего возраста играть с птицами, ломать живые крылья и лапки, выщипывать пух и вырывать перья. Ребенку приносили птенцов бакланов, гаг, чаек и крачек. Когда он подрос, ему доставали взрослых птиц.
С шести лет Гундер брал сына в море и заставлял упражняться с оружием, изготовленным по силе мальчика. Он учил его стоять часами с вытянутой левой рукой, чтобы приучить к луку. Для большей действенности полезного упражнения мальчик держал в кулаке палку, размеры и вес которой постепенно увеличивались.
В десятилетнем возрасте Рекин взял своего первого человека стрелой, одиннадцати лет – мечом, а после тринадцати лет он потерял «благородный» счет.
Так все ярлы и все викинги старались воспитывать своих сыновей. В свою очередь, и Рекин был настойчивым и внимательным отцом. Оттар оказался способнее Рекина. В семилетнем возрасте он для шутки пробил череп траллса из пращи. Восьми лет он смертельно ранил на поединке мальчика, который был старше его на два года. Викинг, отец убитого, признал честность боя. Его сын славно поднялся в Валгаллу сказать Вотану, что в стране фиордов нет недостатка в героях.
Оттару было десять лет, когда раздраженный шуткой отца подросток бросился с драккара в море и доплыл до берега, хотя вода была холодна, а берега не видно.
Одиннадцати лет Оттар участвовал в кровавом походе на англов и, еще не имея силы мужчины, вел себя, как взрослый викинг. На обратном пути ему поручили следить за взятыми траллсами. Драккары Нидароса догнала буря, посланная вдогонку победителям-вестфольдингам длиннополыми колдунами, которые читают заклинания, написанные римскими буквами на пергаментах и бреют темя.
Дружина Рекина поредела в схватках, едва хватало гребцов, волны захлестывали перегруженные драккары.
Гребли без смены, ее не было, смены, оставшейся выкупом за богатую добычу. Ярл Рекин, как и все уцелевшие викинги, не выпускал рукоятки весла. Буря бросила вестфольдингов к предательскому мелководью фризонского моря, изменчивая крутая волна заставляла кормчих постоянно менять направление, спасаясь от рокового удара в борт. Над головами гребцов повисали, как натянутые струны, загнутые зеленые валы, и казалось, что время останавливалось и вода не могла упасть. Потом драккар карабкался по водяной стене, с которой на миг открывалась безбрежная даль бешеного моря.
Юноша Оттар занимался наловленными траллсами. Пленники были связаны надежно: руки каждого были затянуты за спиной двойным узлом, в локтях и запястьях, и подтянуты к пяткам, захваченным мертвой петлей. И каждый траллс был прикручен к общему канату – живая бусина рабского ожерелья, поплавок на сети… Были и женщины, но самая молодая и красивая все же ценилась вдвое дешевле мужчины. Оттар разрезал ремень, нож входил в окоченевшее тело пленницы с безучастным взором молодого вестфольдинга встречался другой взор. Когда последнее женское тело свалилось за борт в водоворот под весла, Оттар огляделся. Буря не утихала, нужно было еще облегчить драккар, и сын ярла принялся за мужчин. Пусть мужчины траллсы ценились вдвое дороже женщин, они не могли сравниться со стоимостью награбленных тканей, оружия, серебряной утвари! Но теперь Оттар выбирал. Помня каждого пленника, он утопил землепашцев, но сохранил мастеров…
Из этого похода сын нидаросского ярла привез первое звено славы хладнокровного и расчетливого викинга.
Рекин любил сына и тщательно учил его искусству ярлов. Нельзя забывать, что торговля может быть такой же выгодной, как война, а иногда еще более выгодной. Следует торговать так же хорошо, как воевать. Торговля похожа на войну, у них одна общая цель – выгода и только выгода. Песни скальдов украшают жизнь, как насечка украшает доспехи, но сын Вотана не должен забывать о необходимости постоянно увеличивать свое богатство…
Оттар знал, где и какие находятся земли, где и какие товары, где выгоднее воевать, а где – торговать. Но самое лучшее было вызнать землю торговлей, а потом взять все силой.
Рекин умер от раны стрелой, когда его сыну исполнилось пятнадцать лет. Отец оставил Оттару фиорд с обширными землями, данников лапонов-гвеннов и дружину, поклявшуюся на оружии хранить молодому ярлу ту же верность, с которой они служили отцу.
С тех пор минуло одиннадцать лет.
2
Оттар прошел через ворота в бревенчатом тыне по подъемному мосту. Старый Гундер неудачно выбрал место для горда, и Рекин не сумел исправить ошибку: ров оставался почти сухим. Его питал отвод из пробегавшей по долине речки, но почему-то вода уходила в почву раньше, чем как следует наполняла ров.
«Не ров, а канава», – с досадой подумал Оттар. Среди траллсов не находилось ни одного, кто взялся бы добыть воду для рва, хотя Оттар обещал сломать ошейник удачливого строителя.
По обычаю отпущенник получал кусок земли господина и право возделывать ее, пока он не накопит достаточно, чтоб выкупить и землю. Завидная, редкая доля! Ни Рекин, ни Оттар не отпустили на волю ни одного траллса.
Легкий ветер тащил смрад из фиорда. Из рва разило болотом и нечистотами. Цепляясь за скученные строения богатого горда, вонь смешивалась и застаивалась.
Молодой ярл устал, и его желудок сжимался от голода, однако он зашел взглянуть, как подвигается работа в кузнечной мастерской. Оттар хотел отвезти в Скирингссал несколько броней, изготовленных по образцу, захваченному при последнем набеге на Валланд.
Броня была из жесткой кованой меди. Две части закрывали спину и грудь, соединяясь на боках искусно сделанными застежками. С плеч спускались пластины на кольцах для крепления поручей. Локоть скрывала чешуя, а пальцы – чешуйчатые рукавицы. Все сочленения хитро защищались толстыми пластинками, которые не мешали движениям, но были способны принять удар меча и даже топора. А самое замечательное – украшения, не менее ценные, чем броня. На груди серебряная и золотая насечка изображала орла со змеей в когтях. На спине красовалась неизвестная птица с громадным распущенным хвостом. Пластины на плечах имели форму рогатых ящериц.
При разделе добычи между викингами и ярлом эта броня обошлась Оттару в сорок траллсов. Ее оценили бы еще выше, но она оказалась слишком малого размера, пригодная только для юноши или женщины.
Нидарос обладал самыми умелыми кузнецами-траллсами по сравнению со всеми фиордами, вплоть до Варяжского моря. Две брони уже были откованы. Они – настоящего размера, за каждую дадут, по крайней мере, цену шестидесяти траллсов. Ярл хотел взглянуть, как подвигается работа над украшением доспехов. Красота имеет высокую цену.
В кузнечной мастерской шла усиленная работа. Ударяли большие молоты, четко звенели малые. В горнах пылало синее и желтое пламя. Кто-то крикнул, и все замерли в тех положениях, в каких каждого застало появление господина.
Оттар подошел к высокому полуголому человеку с коротко остриженной головой. Длинная черная борода траллса лежала на его тощей грязной груди, как кусок свалявшейся шерсти.
– Почему же ты бездельничаешь? – крикнул ярл. Он сразу заметил, что на верстаке, среди инструментов для гнутья и чеканки металлов, лежал темный череп брони в точно таком же виде, в каком ярл видел его два дня тому назад.
Подскочил траллс, на обязанности которого лежало наблюдение за работами в мастерской. Ярл хлестнул его по щеке концами пальцев.
– Он не хочет. Я наказывал его плетями. Я лишил его воды и пищи, но он не хочет, – оправдывался надсмотрщик с таким лицом, точно Оттар и не ударял его.
Ярл медленно поднял руку над присевшим в ужасе надзирателем. Надсмотрщики дешевле мастеров. Один удар кулаком в висок…
Спасая свою жалкую жизнь, траллс успел прошептать:
– Он говорит, что хочет умереть!..
Это было серьезное обстоятельство, и рука ярла медленно опустилась. Иногда среди траллсов вспыхивало особенное безумие, заразительное и разорительное. Иной раз было достаточно одному показать дурной пример, и начиналась страшная болезнь. Траллсы душились, резались, кидались с круч, топились с камнями на шее, набрасывались на вооруженных викингов. Они даже восставали – бессмысленно, без надежды на свой успех, разоряя господина.
– Веди его за мной! – приказал надсмотрщику Оттар.
За дверями кузницы ярл остановился размышляя. Он страстно желал наказать непослушного. Он вырвет ему зубы и вобьет их в череп, сорвет ногти, сломает кости, вывернет суставы, сдерет кожу. Умелой и медленной пыткой он заставит выть каждую жилку этого ничтожного грязного тела!..
Но… все же это будет исполнением воли траллса, и траллс умрет. А кто будет работать над доспехами, когда не станет лучшего мастера, которым владел Нидарос? От злобы Оттар прикусил ноготь большого пальца.
Взбунтовавшийся раб стоял, согнув спину, как за верстаком, вялый и безразличный. Он терпеливо ожидал прихода желанной смерти в любой форме, самой ужасной – лишь бы не жить.
Нет, ты очнешься!
Любопытные викинги ждали решения ярла.
– Веревок и лошадей! – приказал Оттар. – Четырех лошадей.
Радостно оживившиеся викинги побежали в конюшню. Вот и потеха! И можно поспорить, побиться об заклад, что оторвется раньше: какая рука, ступня, нога? Осужденный траллс не шевелился, как глухой.
Привели лохматых толстоногих лошадей. Южного наездника могли обмануть их седлистые спины, толстые короткие шеи, тяжелые головы. На самом деле лошади викингов были неприхотливы, сильны и неутомимы.
Готовя на ходу скользящие петли на ременных веревках, викинги подошли к траллсу. Другие набрасывали упряжь на лошадей, таких же безразличных, как траллс.
Останавливая приготовления к забаве, Оттар поднял руку:
– Привести всех остальных кузнецов!
Сбившись в тесную кучу, прячась один за другого, из замолкнувшей кузницы выбрались рабочие с ошейниками на шее. Надсмотрщик вытолкнул последних ударами ноги и плети.
Оттар наблюдал за осужденным. Траллс поднял голову и посмотрел на товарищей. Жизнь мелькнула в тусклых глазах кузнеца, и он чуть кивнул кому-то в жалкой кучке. Оттар поймал движение и заметил лицо юноши, который плакал не таясь.
– Этого, – ярл указал пальцем, – этого! Сюда!
Когда надсмотрщик выхватил юношу из кучки траллсов, кузнец сделал движение, будто бы он мог помешать. Оттар ударил осужденного, и тот упал на спину. Один из викингов поставил рабу ногу на грудь и не дал подняться.
Надсмотрщик подтащил юношу и, стараясь угадать волю господина, заглядывал Оттару в глаза. Надсмотрщик выделялся среди остальных траллсов сильным телом. Ему доставался первый кусок, он ел больше своих подчиненных. Щека, по которой ударил Оттар, успела вздуться, и опухоль подошла к глазу. Казалось, что надсмотрщик хитро подмигивает.
– Сначала этого лошадьми, – спокойно сказал Оттар. Радуясь усложнению забавы, викинги сбили юношу с ног и затянули петли на щиколотках и запястьях.
Свавильд и Галль яростно заспорили. Каждый вздумал заменить собой лошадь и тянуть вместо нее. Силачи толкались и свирепо задирали бородатые головы. Товарищи помирили побратимов:
– Тяните оба! Тут-то все и увидят, кто кого перетянет. – И тут же викинги начали выкрикивать ставки на Свавильда и на Галля, чтобы еще больше их раззадорить.
– Ну, ты будешь громко петь! – обратился к юноше Эстольд. – Я присмотрю, чтобы они не слишком торопились.
Из дома вышла Гильдис, жена Оттара, дочь ярла Бьерна, сына ярла Пардульфа. Высокая, стройная, со светлыми толстыми косами, перевитыми шелковыми лентами и закинутыми на грудь, с золотым обручем на лбу, окруженная свитой из дочерей и жен викингов, она казалась королевой.

Право же, в этом далеком фиорде так мало развлечений…
– Меня, меня казните! – вопил непослушный траллс-кузнец, хватаясь за тяжелую ногу викинга. – Не троньте мальчишку, он ни в чем не виноват!
– Поставьте его на ноги, пусть он видит, – приказал ярл и обратился к мастеру: – Ты подал первым пример неповиновения. Но ты умрешь последним. Сначала – все они, – Оттар указал на товарищей траллса.
Среди женщин раздались дружные вздохи и восклицания восхищения.
С неожиданной силой кузнец вырвался, бросился к ярлу и обнял ноги господина.
– Прости, прости! – молил он с дикой силой и красноречием отчаяния. – Они невиновны. Я был безумным, но я опомнился. Клянусь, клянусь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62