— А ваша-то доля какова? Мы хотим сделать так, чтобы этот мир был безопасен для всех живых существ. А вы, вы порой бываете так бесчувственны к судьбе животных. Мне очень неприятно говорить об этом, но это так.Вечером, после того, как Перривезер целый день скорбел по поводу несчастья с жуком Унгом, Мусвассеры прибыли к нему домой. Они явно выглядели счастливыми.— Почему вы улыбаетесь? — осведомился Перривезер.— Более сотни делегатов мертвы. Тротил не сработал, но другая наша штучка оказалась надежной.— Черт подери, женщина. Все жуки Унга мертвы. И вы считаете, что это победа? — возмутился Перривезер.— Да ведь делегаты. Более сотни. И мы это сделали. Та штука, что мы установили.— Где вы ее установили? — спросил Перривезер. — Впрочем, неважно, я сам вам скажу. Вы установили ее внутри рефрижератора, так?— Прямо в их замороженный контейнер с лекарством, — ответила Глория с гордой улыбкой.— Совершенно верно, идиотка. И к тому времени, как оно достаточно разогрелось, чтобы начать действовать, было уже поздно. Поэтому оно смогло только заразить шимпанзе. Смерть всех этих несчастных насекомых на вашей совести.— Я возьму на себя эту вину, если на меня ляжет и ответственность за уничтожение сотни делегатов, — ответила Глория.Перривезер покачал головой.— Я больше не могу этого выносить. А тут еще до меня дошли сведения, что в МОЗСХО появились два новых ученых. Говорят, что они готовят еще более страшные преступления. Хватит полумер.— Что же мы будем делать? — спросил Натан Мусвассер.Перривезер сообщил, что в качестве мести за геноцид жука Унга он собирается полностью уничтожить всю лабораторию вместе с оборудованием и персоналом.— Невозможно, — заявила Глория.— Слишком опасно, — сказал Натан.— Вам известно, — холодно начал Перривезер, — что я в течение многих лет вкладывал все мои деньги в Союз освобождения видов. И каждый раз, когда ко мне обращаются, я вас защищаю, а вы готовы сделать все, только чтобы не идти на открытый риск. А теперь, когда вы мне нужны, куда вы все подевались? Начинаете тут мне толковать, что невозможно или слишком опасно.— Просто вы уж слишком заботитесь об этих насекомых, — сказала Глория.— А вы слишком безразличны к их судьбе, — отрезал Перривезер.— Но мы будем работать с вами, — сказала Глория. — Нам нужны ваши деньги, поэтому мы будем работать с вами.— Полагаю, что на этот раз я смогу обойтись без вас, — ответил Перривезер. — Если вы мне понадобитесь, я позвоню.После их ухода он еще долго сидел, уставившись на дверь кабинета. Разумеется, они и не понимают, чего он добивается. Никто, с тех пор, как ему исполнилось пять лет, не понимал, чего хочет этот наследник состояния Перривезеров.Его жена не знала. А он знал, чего ей хотелось. Ей хотелось выйти замуж за Перривезера. Время от времени ей хотелось совокупляться. В конечном итоге, после того, как он несколько раз оттолкнул ее, она нашла себе любовников. Иногда Перривезер наблюдал за ними с верхнего этажа, но они его просто не интересовали.Он жаждал воспроизвести себя. Собственно говоря, это стало одним из основных условий при заключении их брака. Но он настаивал, чтобы перед совокуплением у нее непременно появилось яйцо, то есть был благоприятный для зачатия период.— Я не собираюсь оплодотворять пустую матку, — заявил Валдрон самой очаровательной дебютантке Северного побережья, которая теперь стала его невестой.— Ну знаешь ли, Валдрон, некоторым это очень нравится.— Догадываюсь. Некоторым людям.— А ты никогда не говорил, что тебе это не нравится, — сказала она.— Ты не спрашивала, — ответствовал Валдрон, и его лицо с тонкими изящными аристократическими чертами напоминало ледяную маску.— Я предполагала, — сказала она.— Не моя вина, — отрезал он.Медовый месяц он провели в поездке по Европе. И, как выяснила молодая жена Валдрона, ему очень нравились грязные переулки городских трущоб. Свалки и мусорные кучи были для него более притягательны, тем Лувр или Британский Королевский театр.Проходя по кладбищам, он часто бормотал:— Расточительство. Какое расточительство.— Ты говоришь о человеческой жизни? Наша смерть неизбежна. Но те, кого мы любили, будут о нас помнить, — сказала однажды очаровательная юная миссис Перривезер.— Ерунда, — отрезал ее супруг. — Медь, сталь. Герметично, водонепроницаемо. Да просто закопать их в землю. Пусть сделают хоть немного добра.— Ты всегда так чувствовал? — спросила она.— Разумеется. Какое расточительство. Так запаковывать тела — это просто... просто...— Бесполезно? Трогательно? — предположила она.— Эгоистично, — нашелся Валдрон.В то время мать Перривезера еще была жива, и юная жена спросила ее, всегда ли Валдрон был таким.— А вы заметили? — спросила знатная светская дама с Северного побережья.— Ну, когда он просит подать к обеду гнилые фрукты, это трудно не заметить, мама. Могу я звать вас мамой?— Я рада, что, наконец, хоть кто-то меня так называет. Да, Валдрон часто делает такие вещи, которые кажутся людям необычными. Но позвольте мне заметить, что он ни в коей мере не безумен. Мужчины рода Перривезеров часто вели себя несколько странно. Но, я снова подчеркиваю это, они не безумны.Чудесным весенним днем свекровь сидела на своей веранде, выдававшейся из скальной гряды, которая тянулась до серых волн Атлантики.— Мужчины из рода Перривезеров запечатывали себя в бочонки и в таком виде пытались спуститься по Амазонке. Один Перривезер любил есть жареных летучих мышей. Другой чувствовал себя птицебогом инков, а отец Валдрона, должна признаться, любил вымазаться клеем прежде, чем сделать «это».— Бедная вы женщина, — сказала жена.— Растворимый в воде. Я настояла, чтобы клей был растворим в воде, — сказала старшая миссис Перривезер. — Я бы ни за что не согласилась на эпоксидный клей. Но вернемся к более важным делам. Ни один из Перривезеров никогда не был по-настоящему болен психически.— А что бы заставило вас назвать одного из них безумным?— Отказ от своих принципов. Неумение жить только интересом к своим деньгам. Вот что было бы настоящим помешательством, моя милая. И это доказательство того, что Валдрон не безумен, ибо он никогда так не поступит.— Полагаю, бывают и худшие партии, — отвечала молодая жена.— Именно об этом я тебе и толкую, милочка.Молодой миссис Перривезер пришлось пережить только один очень тяжелый момент в своей супружеской жизни, это произошло в ту ночь, когда, как сказал доктор, зачатие было наиболее вероятно. Валдрон так взял жену, точно хотел лишь улечься на нее. Но этого оказалось достаточно, чтобы забеременеть и сохранить в потомстве имя Перривезеров.После рождения ребенка Перривезер вообще перестал обращать внимание на жену. Она жаловалась своей свекрови.— Он ведет себя так, будто я и не жена ему, — говорила она.— Правда состоит в том, что Валдрон и меня не считает своей матерью, — сказала старая женщина.— Я слышала, что дети иногда сомневаются в своем отце, но уж никак не в матери. А кто, по его мнению, его настоящая мать?— Не знаю. Он никому об этом не говорит. Мы показывали ему записи в больничных регистрационных книгах. Привели к нему врача, принимавшего роды. Получили клятвенные свидетельства от медсестер. И все же он так и не признал меня своей мамочкой.— Может, это случилось потому, что его растила няня? — спросила молодая женщина.— Всех Перривезеров растили няни. Я была такой же нежной и любящей, как любая другая мать. Но он просто-напросто не желал называть меня мамой.— А вы знаете, как он называет меня? — спросила жена Валдрона.— Как?— Своей яйцекладущей.— Дорогая, — сказала ее свекровь, благожелательно кладя ладонь на плечо молодой женщины. — Он никогда не изменит принципу.Валдрон Перривезер III не только поддерживал благосостояние дома Перривезеров, но и блестяще увеличил его, выказав такую деловую хватку, которую трудно ожидать у кого-либо, кроме лучших выпускников школы менеджмента. Он стоял выше любых проявлений милосердия или жалости. И обладал необычайной способностью быстро умножать состояние.Он никогда не раскрывал своего секрета, но многие подозревали, что, судя по некоторым мелочам и намекам, он просто терпеливо дожидается возможности подкормиться за счет несчастья других людей.Но никто даже не догадывался, что, учась пользоваться своими деньгами, Перривезер стал одним из самых ловких убийц на планете. И убивал он также, как вкладывал деньги: бесстрастно, но весьма умело и хитро. За деньги можно было купить любые услуги, а разница между хирургом и головорезом лишь в том, что головорез больше задумывается над тем, как раскроить кого-нибудь, и не так скор на оправдания, если ему не удается этого сделать.Валдрон быстро понял, что с наемными убийцами и вооруженными грабителями гораздо приятнее иметь дело, нежели с врачами. Хирург всегда может свалить вину за смерть пациента на его кровяное давление и все-таки прислать счет за неудачное лечение. Но наемный убийца никогда не придет за расчетом, если не выполнит задания.Таким образом, среди представителей преступного мира Валдрона Перривезера III понимали гораздо лучше, чем в его родной семье или на Уолл-Стрит.И среди тех, кто понимал его, был и некий Ансельмо «Босс» Боссилони и Мирон Фельдман, хотя между собой они называли его «тот богатенький паскудник».Асельмо и Мирон выглядели точно, как два автомата для продажи сигарет, только у автоматов нет волос и, как утверждают некоторые, они более склонны к милосердию, нежели Ансельмо и Мирон. Это парочка встретилась в исправительной школе. Мирон оказался лучшим учеником. Он заправлял в мастерских и очень быстро научился весьма успешно пользоваться электродрелью. Он обнаружил, что, если человеку приставить к коленной чашечке сверло дрели, то легко можно договориться о чем угодно.Ансельмо же главенствовал в гимнастическом зале и там понял, что, если ему удастся прижать человека к земле, об остальном гораздо лучше позаботится Мирон. Так они стали неразлучными друзьями. Ансельмо считали более привлекательным внешне. Он напоминал монгольского яка.Когда эта парочка впервые повстречалась с Перривезером, они работали сборщиками у ростовщиков Бруклина. Перривезер предложил им больше денег и задал довольно странный вопрос: крепкие ли у них желудки. Такой вопрос, исходивший от элегантного денди, прозвучал бы гораздо необычнее, если бы встреча их не произошла на мусорной свалке, где Ансельмо и Мирон с трудом могли дышать. А Перривезер продолжал беседу так, точно находился где-то на пляже. Ансельмо и Мирон оставались там достаточно долго, пока им не назвали их первое задание, а потом ретировались, блюя и рыгая.Целью их была престарелая женщина, жившая в своем поместье в Беверли, штат Массачусетс. Надо было переломать ей кости, да так, чтобы это выглядело, как неудачное падение.Способ, которым им велено было исполнить поручение Перривезера, заставил содрогнуться даже бывалую парочку, но оказалось, что это еще пустяки в сравнении с тем, что последовало позднее. Женщину не надо было убивать, только переломать ей кости. Стояло октябрьское утро, дом оказался огромным, а вся мебель укрыта чехлами. С концом летнего сезона дом закрывали на зиму, и женщина приняла их за грузчиков.Мирону и Ансельмо еще никогда не приходилось нападать на престарелых женщин, и поначалу они решили было пойти на попятный.— Я не стану этим заниматься, — заверяли они друг друга. А потом старуха стала распоряжаться ими точно собственными слугами и у каждого нашелся в глубине души голосок, который соблазнял: «Сделай».Кости у нее оказались хрупкими, но эта часть задания и так не составила бы им особого труда. Самым трудным было оставить ее, живую, корчиться на полу под лестницей и просить о помощи.Перривезер явился как раз тогда, когда они уже собирались уходить.— Эй, а вас тут быть не должно было, — сказал Ансельмо. — Чего ради было нанимать нас, если вы сами заявились.Перривезер не ответил. Он просто отсчитал им сто стодолларовых бумажек — установленную плату, пошел в дом, уселся рядом с несчастной старой женщиной и принялся читать газету.— Валдрон — стонала женщина, — я ведь твоя мать.— Нет, — ответил Валдрон. — Моя настоящая мать скоро будет здесь. Так что, пожалуйста, умирайте поскорее, чтобы она могла прибыть.Ансельмо переглянулся с Мироном, и они оба недоуменно пожали плечами, покидая дом. Потом они прочли в газетах, что Перривезер прожил в доме целую неделю вместе с мертвым телом, и только потом доставил его в больницу, что, разумеется, не преминула отметить полиция.На допросе у коронера Перривезер показал, что жил в другом крыле дома и просто не заметил тела матери. Очевидно, она упала с лестницы и переломала себе кости, а слуги как раз в тот день покинули поместье, чтобы приготовить для переезда дом во Флориде, Перривезер решил, что мать уехала вместе с ними, и он остался один.— Разве вы не почувствовали запаха разлагающегося тела? — спросил его обвинитель. — Его можно было учуять за полмили от дома. Там черно было от мух. Разве вы не поинтересовались, что эти проклятые мухи делают в доме?— Пожалуйста, не говорите «проклятые», — ответил Перривезер.Но однако же дворецкий и другие слуги спасли Валдрона, засвидетельствовав, что у него весьма своеобразное обоняние. Точнее, судя по их словам, вообще нет такового.— Да что там, у мистера Перривезера может две недели лежать на прикроватном столике гора гнилых фруктов и вонять так, что горничную даже с защипкой на носу не заставишь войти в комнату.И именно столь недавно отстраненная от его особы миссис Перривезер сообщила, что ее муж имеет особую склонность к мусорным свалкам.Кроме того в деле присутствовало свидетельское показание, что некому было почувствовать смрад разлагающегося тела, так как кроме мистера Перривезера последними в доме видели только двух зверского вида грузчиков, отбывших в белом «кадиллаке».Следствие признало несчастный случай. А обвинитель посоветовал мистеру Перривезеру привести в порядок свой нос.В течение последующих лет Ансельмо и Мирон много работали на Перривезера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29