Пресловутое «правительство полковников» не проявляло лояльности к Советскому Союзу, и все-таки выход к нашим границам фашистской армии Гитлера являлся из двух зол худшим. К тому же не могли мы и оставаться равнодушными к судьбе жителей Западной Украины и Западной Белоруссии.
На следующий день, после того как Англия и Франция объявили Германии войну, я поехал к начальнику Генерального штаба Б.М. Шапошникову. Как всегда, он был приветлив и вежлив. Осторожно прикрыв какие-то бумаги, лежавшие у него на столе, Шапошников пригласил меня сесть и приготовился слушать.
– Скажите, Борис Михайлович, Генеральный штаб имеет какие-либо указания в связи с новой обстановкой в Польше и вообще в Европе? – сразу же начал я.
– Разве вы собираетесь с кем-нибудь воевать, голубчик? – отшутился Шапошников.
Затем, погасив улыбку, Борис Михайлович конфиденциально сообщил, что наши войска на Западе находятся в повышенной боевой готовности. Развивать эту тему дальше не стал.
– Относительно флотов у меня указаний нет, – добавил он.
Этот разговор явился для меня первым сигналом: морякам тоже следовало проявлять больше активности, иначе можно опоздать.
Вечером ко мне пришел Лев Михайлович Галлер, захватив с собой карты Балтийского моря и Польши, сделал доклад, осторожно осведомился о новостях. Но что я мог ему сказать? Ведь Шапошников ничего нового не сообщил мне.
Мы пристально следили за ходом военных событий. На западе Германии ни Англия, ни Франция активных действий не вели. Война там носила какой-то непонятный характер. Не случайно она потом получила название «странной войны». Теперь мы знаем причины этой «странности». Обе стороны лелеяли надежду закончить конфликт соглашением за счет Советского Союза, то есть повернуть войну на Восток.
Польша к середине сентября была фактически оккупирована. Что следовало ждать, за этим? Подобный вопрос волновал, конечно, всех, а нас, военных, особенно.
16 сентября мне позвонил ответственный работник НКВД И.И. Масленников, ведавший пограничными войсками:
– Прошу срочно принять меня, есть важное дело. Полчаса спустя Масленников сидел в моем кабинете. Он сообщил, что пограничники получили приказ продвигаться на запад Белоруссии и Украины. В связи с этим его интересовали действия Днепровской военной флотилии в пограничном районе.
Что я мог сказать? Не хотелось признаваться, что я даже не осведомлен о выступлении наших частей. Обещал разобраться и немедленно поставить пограничников в известность.
Едва закрылась дверь за Масленниковым, я позвонил Председателю Совнаркома В.М. Молотову и попросил о приеме.
– Ну что ж, приезжайте, – ответил он. Я спросил Молотова, почему наш наркомат даже не поставили в известность, что Днепровская военная флотилия должна участвовать в операции.
Ясного ответа не получил. Я понимал, что оперативными вопросами он не занимался. Поэтому хотелось поговорить о создавшемся положении со Сталиным, но попасть в те крайне напряженные дни к нему не удалось. Несколько позднее я пожаловался ему, что нас не информируют о военных мероприятиях. Сталин спокойно ответил:
– Когда надо будет, поставят в известность и вас. На Днепровскую военную флотилию был спешно послан заместитель начальника Главного морского штаба контр-адмирал В.А. Алафузов.
– Решайте все вопросы на месте и докладывайте в наркомат, – сказал я.
В операции по освобождению Западной Украины и Западной Белоруссии участвовали лишь несколько кораблей Днепровской военной флотилии. Другим силам флота действовать не пришлось.
Во второй половине сентября я выехал на Северный флот. Командующий В.П. Дрозд встретил меня в Мурманске. Мы сразу отправились в Полярный. На рейде было оживленно, там стояло много транспортов. Они были уже нагружены лесом, но пока не могли выйти в море: война в Европе изменила обстановку.
На берегу желтели огромные штабеля брусьев и досок.
– А нам лес тут нужен вот как! – Дрозд провел рукой но горлу.
Тут же, из Полярного, я позвонил по телефону А.И. Микояну. Анастас Иванович сразу согласился выделить флоту часть экспортного леса. Дрозд был несказанно рад этому: снималась большая помеха на пути выполнения строительной программы.
Тогда же мы обсудили с Военным советом и штабом Северного флота планы боевой подготовки, уже более целенаправленные, соответствовавшие международной обстановке. Правда, особых изменений не внесли. Решили только ограничить район плавания кораблей, не разрешая им уходить слишком далеко от Главной базы.
В те дни в Кольский залив неожиданно зашел немецкий лайнер «Бремен». Он, как до этого итальянский «Реке», имел на трубе голубую ленту – знак превосходства в скорости над всеми пассажирскими судами мира. Дел у «Бремена» в Мурманске не было, его туда загнали, конечно, военные обстоятельства. Как невоенный корабль, он имел право посетить наш порт. Но, постояв некоторое время, «Бремен» столь же неожиданно покинул Мурманск и, воспользовавшись плохой погодой, прорвался в Германию.

Залпы над океаном

Хозяева спустили с цепи озлобленного пса, чтобы натравить его на соседа. Они понимали рискованность этого шага: разъяренный пес мог покусать прежде всего тех, кто ближе. И все же шли на это в расчете, что зверь после бросится на жертву, на которую его науськивали…
Спущенный с цепи фашизм не оправдал надежд империалистов Запада. Он неистовствовал в Европе. Волей-неволей пришлось от него отбиваться. Так началась вторая мировая война. Пожалуй, наиболее ожесточенной она оказалась на море. Здесь «странной войны» не было. Сражения развернулись жаркие, не на жизнь, а на смерть. И объясняется это тем, что Гитлер посягнул на интересы Англии, крупнейшей морской державы. Флот Германии по численности, конечно, намного уступал британскому, но тем не менее представлял солидную силу. Германия имела в строю два линейных корабля – «Шарнхорст» и «Гнейзенау», три «карманных» линкора (немцы называли их броненосцами) – «Дойчланд», «Шеер» и «Граф Шпее», вооруженных 280-миллиметровыми орудиями, три тяжелых крейсера – «Хиппер», «Принц Ойген» и «Блюхер», шесть легких крейсеров, 57 подводных лодок. В достройке находились самые крупные линкоры – «Бисмарк» и «Тирпиц». Кроме того, в надводном флоте было большое количество эскадренных миноносцев, тральщиков, торпедных катеров и различных вспомогательных судов.
Готовясь к нападению на Польшу, Гитлер до поры до времени старался избежать столкновения с Англией и Францией, но на всякий случай часть немецких подводных лодок и надводных кораблей была заранее развернута в Атлантике. Уже 4 сентября 1939 года, то есть на второй день после объявления Англией войны Германии, немецкая подводная лодка «U-30» потопила английский пассажирский лайнер «Атения», Эту акцию можно считать началом войны на море.
Если сухопутные войска воюющих сторон долгие месяцы пассивно стояли за линиями Зигфрида и Мажино, продолжая питать надежды на замирение на Западе и направление гитлеровской армии на Восток, положение на море было иным.
Англия расположена на островах. Чтобы жить и воевать, она должна была ежегодно доставлять морем до 40 миллионов тонн различных грузов. Гитлер приказал своему флоту наносить удары по самым уязвимым местам Британской империи – по ее морским коммуникациям. Один за другим английские транспорты шли ко дну. Несли потери и боевые корабли британского флота.
Первым громким успехом немецких подводников явилось потопление 14 октября 1939 года подлодкой «U-47» под командованием Прина английского линейного корабля «Ройял Оук». Линкор стоял в своей базе Скапа-Флоу. Лейтенант Прин провел туда лодку по узкому фарватеру и торпедировал корабль. Линкор пошел ко дну. Погибло 786 английских матросов и офицеров.
Несомненно, английский флот потерпел бы еще больший урон, если бы не разногласия в немецких военно-морских кругах. Они выявились еще в 1938 году во время утверждения судостроительной программы. Спор шел о роли подводного и надводного флотов. Идеологом крейсерской войны надводными кораблями был главнокомандующий флотом адмирал Редер, а его оппонентом – адмирал Дёниц, ярый сторонник неограниченной подводной войны. Верх одержал Редер, и надводный флот получил приоритет. Потому к началу войны у Германии и оказалось сравнительно мало подводных лодок.
Главным козырем Гитлера стали надводные рейдеры. В конце 1939 года на океанские коммуникации вышли «карманные» линкоры «Граф Шпее» и «Дойчланд». Они доставили немало хлопот британскому адмиралтейству. В середине декабря английским крейсерам удалось настигнуть «Графа Шпее» у аргентинских берегов. Ища спасения, немецкий корабль укрылся в нейтральном порту Монтевидео. Командир линкора Лангсдорф получил указание Гитлера: действовать по своему усмотрению – или прорываться, или затопить корабль, когда истечет срок пребывания его в нейтральном порту. Лангсдорф, выйдя из территориальных вод Аргентины, потопил линкор. Сам же, не рассчитывая на милость фюрера, покончил жизнь самоубийством.
Рейд «Дойчланда» прошел удачнее. Уничтожив несколько английских транспортов, он вернулся в Германию.
Тогда же выходили в море «Шарнхорст» и «Гнейзенау». Они потопили случайно встретившийся вспомогательный крейсер англичан «Роуалпинди» и, от греха подальше, поспешили вернуться в свою базу.
Англичанам удавалось, хотя и не полностью, блокировать немецкий флот в Балтийском море и тем самым отводить удары по конвоям. Немцы пользовались фарватером, проходившим норвежскими фиордами, но это было небезопасно. В феврале 1940 года здесь англичане задержали немецкое судно «Альтмарк», на котором оказалось 300 пленных англичан. Британские эсминцы освободили своих соотечественников, а английское правительство заявило Норвегии решительный протест за то, что она разрешает немцам пользоваться своими фарватерами.
Гитлер своеобразно реагировал на этот инцидент. 1 марта 1940 года он подписал директиву на проведение операции «Везерюбунг» в целях захвата Норвегии, а попутно и Дании. Фюрер пытался одним ударом убить двух зайцев: открыть себе путь в Атлантику и прибрать к рукам скандинавскую железную руду, которая так нужна была германской металлургии. На захвате Дании и Норвегии особенно настаивал адмирал Редер, который видел в этом наиболее реальный путь для деблокады своего флота, пока Германия еще не разделалась с Францией, Бельгией и Голландией.
Операция была дерзкой. Она не укладывалась в обычные рамки военно-морской стратегии. Немцам предстояло высаживать десанты на удалении от своих баз до тысячи миль, не обладая даже временным господством на море и в воздухе.
Учитывая возможное столкновение с крупными соединениями английского флота, немцы развернули более 25 подводных лодок вдоль норвежского побережья. Редер считался с возможностью крупных потерь надводных кораблей, на которых перебрасывались первые отряды десантов. Для высадки в Нарвик была выделена самая сильная группа кораблей: линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау», десять эсминцев. На них шли две тысячи специально подготовленных солдат. Для захвата Осло были выделены линкор «Дойчланд», тяжелый крейсер «Блюхер», легкий крейсер «Эмден» и несколько малых кораблей. На борту кораблей находилось также две тысячи головорезов. Эти две группы выполняли, таким образом, самые ответственные задачи – захват самого удаленного порта Нарвик и столицы Норвегии – Осло.
Одновременно три группы кораблей с войсками были направлены для захвата Тронхейма, Бергена и Кристиансанда. Устаревший линкор «Шлезвиг-Голыптейн» и малые корабли обеспечивали захват столицы Дании – Копенгагена.
Любопытно заметить, что тогда же готовились к высадке десанта в Норвегии и англичане. Опасения дипломатического порядка и некоторые неувязки вынудили английское командование отложить операцию на двое суток. Этого времени оказалось достаточно, чтобы немцы упредили англичан. Трудно сказать, как сложилась бы обстановка в случае одновременного выхода английских и немецких соединений. Но немцам определенно повезло. Легкая, основанная на риске и, прямо скажем, нахальстве, победа гитлеровцев в Норвегии и Дании круто изменила стратегическую обстановку в пользу Германии, значительно ускорила вторжение немецких армий в Бельгию, Голландию и во Францию. Внезапность, от которой зависел успех всей операции, удалась. Английская разведка не обеспечила свое командование нужными данными о замыслах противника. Случайные встречи немецких кораблей с английскими эсминцами 8 апреля и линкором «Ринаун» на следующий день не привели к решительным столкновениям. Ни англичане, ни норвежцы в эти дни не были готовы перехватить десантные силы немцев или организовать отпор во время высадки.
Отдельные случаи самоотверженности английских моряков, подобно отчаянной атаке эсминца «Глоууорм», закончившейся тем, что английский корабль ценой своей гибели таранил немецкий крейсер «Хиппер», не могли помешать развертыванию операции. Не изменило ход событий и потопление немецкого крейсера «Блюхер», когда он узкостыо прорывался к Осло.
Тем более мало шансов на успех имели запоздалые и недостаточно решительные действия англичан в Нарвике, в районе Тронхейма и в других пунктах норвежского побережья, после того как им удалось там высадиться. Немцы, быстро перебросив туда авиацию и подкрепления сухопутным силам, перешли в решительные контратаки. Их успеху способствовало предательство норвежского правительства и засилье в стране фашистской «пятой колонны». Начавшееся наступление германских войск против Бельгии, Голландии и Франции окончательно парализовало волю англичан к борьбе за Норвегию. Единственным их помыслом теперь было скорее выбраться с норвежских берегов.
Немецкий флот, ободренный успехами и малыми потерями (Редер ожидал потери половины своего надводного флота), начал противодействовать эвакуации англичан. И небезуспешно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59