Он выполнил заказ на каминную решетку, сделал две пары петель и подковал двух лошадей. И когда чистил копыта второй, его осенило. Закончив работу, привязал лошадь возле кузницы и минуту постоял, разглядывая улицу. В городе имелось несколько мест, откуда можно было наблюдать за всем происходящим. Одно из них — салун Гринвуда.
Том повесил фартук, оделся и вышел из кузницы.
Глава 14
Постояв у магазина Холмструма, шериф подошел к коновязи, у которой сидели неудачливые ганфайтеры, проверил замки наручников и как бы между прочим бросил:
— Вам, ребята, пора кое-что уяснить. Если ограбление удастся, сколько вам обещали? Но чем меньше участников, тем больше доля — дураку ясно. — Он столкнул шляпу на затылок. — Если бы я планировал операцию, то уж точно позаботился, чтобы вас освободили перед самой перестрелкой. Во-первых, вы отвлекли бы обороняющихся, а во-вторых, в создавшейся неразберихе вас обязательно отправили бы на тот свет — не важно кто, свои или чужие.
Шанаги слишком долго общался с ворами, чтобы не знать, что те постоянно друг друга подозревают.
— Вы хорошо знаете людей, с которыми работаете? — спросил он мягко. — Мой вам совет — убираться отсюда, пока не поздно.
— Я не понимаю, о чем он говорит. А ты, Турки?
— И я тоже. — Тощий, костлявый парень пожал плечами. — Мы приехали в город немного выпить.
— Наш городишко с обманчивой наружностью, — засмеялся Шанаги. — Например, бьюсь об заклад, что вы и не предполагали, что у меня по всему городу свои люди. Если начнется заваруха, они будут палить из окон. А ружья и крупнокалиберные винтовки здесь в каждом доме. — Он махнул рукой. — Ребята, на этой улице нет ни дюйма, не простреливаемого по крайней мере с пятидесяти ярдов. А в основном она прочесывается с двадцати ярдов. Вы окажетесь прямо посреди бойни.
Турки раздраженно зашевелился.
— Ты к чему клонишь?
— А вот к чему: если вам повезет и вы освободитесь до перестрелки, сматывайтесь побыстрее.
— Говоришь, будто тебе все известно…
— Так оно и есть, — кивнул Шанаги. — А знаете ли вы, почему я вам все это говорю? Потому что не считаю вас отпетыми, вы решили быстро и легко заработать. Бывает. На ошибках учимся. А нам лишние два трупа ни к чему. Плохо отразится на бизнесе. Хотя вырыть большую канаву да покидать в нее всех вас и забыть, труда не составит.
По улице к магазину шел Холмструм.
— Доброе утро, мистер Холмструм, — кивнул ему Том. — Кажется, денек разгулялся. Я как раз хотел накормить ребят.
Холмструм поглядел на них поверх очков.
— Похоже, это скверные парни. Если вам нужна помощь…
— Они не такие уж плохие, мистер Холмструм. Просто бедные, обманутые ребята, которых скоро с нами не будет. Я их хорошо покормлю, мистер Холмструм. Ведь должны же они в последний раз поесть как следует. Бедные, им придется так рано умирать.
— Вы собираетесь их повесить? — спросил торговец.
— О нет! — Шанаги выглядел очень опечаленным. — Кто-то становится обузой, или не справился с заданием, или знает слишком много… Но вы представляете, как это бывает?
Холмструм снова посмотрел на него поверх очков.
— Да, мистер Шанаги, у вас доброе сердце. Ну ладно, накормите их как следует. Если в городском совете откажутся принять счет, я подтвержу его.
— Давай, Турки, — подтолкнул Том. — Ты первый.
Плотный темнобородый напарник Турки выпрямился.
— Ты не собираешься кормить нас вместе?
Шанаги улыбнулся:
— Нет, ребята, слишком рискованно, так ведь? По одному спокойней. Знаете старую поговорку: «Двое — уже компания»? Да и разговор пойдет лучше с глазу на глаз.
— Я не хочу есть, — отрезал Турки.
— Твое дело. Но пойти со мной все равно придется.
Шериф отцепил наручник от коновязи и сомкнул оба браслета на руках задержанного.
— Пошли. А ты… — он оглянулся через плечо на второго, — отдохни. Мы с Турки потолкуем, и я приду за тобой.
Когда они сели за столик и заказали завтрак, Шанаги налил кофе.
— Мне вас жаль, ребята, — сказал он, — в конце концов, вы просто хотели зашибить деньгу. Понятия не имели, во что влезли.
Узколицый Турки со змеиными черными глазами раздраженно повернулся к Тому:
— Почему бы тебе не заткнуться?
— Эх, парень, — улыбнулся тот, — не стоит ссориться с человеком, который не желает тебе зла. Но так уж получается. Никогда не угадаешь, на кого можно положиться. Вы попали в западню, — продолжал Том. — Откуда, вы думаете, я все знаю? Меня предупредил человек, у которого есть план внутри вашего плана, — тихо прошептал Шанаги. — Вы разинули рот и решили, что получите все деньги. На самом деле вам приготовили двойной обман. Ваши хозяева, которые хотят надуть вас, сами останутся без гроша.
Стараясь подорвать уверенность Турки, ослабить его позицию и, если удастся, вытянуть кое-какую информацию, Том фантазировал. Но чем дальше развивал тему, тем больше сомневался, не напал ли он случайно на верное решение.
Эти двое, как и многие другие, всего лишь пешки. Но кто главный? И как они надеялись провернуть свое дело?
Турки угрюмо ел. Вдруг он бросил вилку и вскочил:
— Отведи меня обратно, черт тебя подери!
— Каждый может забраться в щель, — сказал Шанаги, вставая, — но только умный оттуда вылезет.
Он отвел Турки обратно, приковал к коновязи и повел завтракать второго. Когда они уселись, Том позволил ему заказать еду, что тот сделал с неохотой.
— Что тебе сказал Турки? — требовательно спросил крепыш, в его глазах застыло подозрение.
— Турки? Совсем ничего. Да и что вы знаете? В конце концов, вас сюда прислали пошуметь и успокоиться. — Шериф улыбнулся. — Вы поднимете пыль, а ваши хозяева удерут с деньгами.
— С какими деньгами? Понятия не имею, о чем ты.
— Ты ешь, — успокоил Шанаги. — Мне известно все, что нужно. — Он не выспрашивал, не делал хитрых подходов, и это явно беспокоило крепыша больше, чем все вопросы, вместе взятые. Наконец Шанаги пристально посмотрел на заключенного и заявил: — Ты не похож на ковбоя, — хотя парень определенно был похож. — Чем ты занимаешься? Служишь на железной дороге?
— Черт, — возмутился крепыш, — что ты понимаешь в ковбоях? Я работал на одном из самых больших ранчо в Техасе. Да спроси любого, и тебе ответят, что Коуэн…
— Ладно, Коуэн, ты утверждаешь, что работал на ранчо, но, по-моему, любой ковбой знает, что клеймо лошади, на которой едешь — визитная карточка твоего хозяина. По ней найти его — пара пустяков. А вы оставили лошадей прямо на улице, где все их видели.
— При чем здесь клеймо? Лошадь можно одолжить.
— Конечно. — Шанаги вспомнил, что так и не нашел пропавших лошадей. Обнаружив труп Карпентера и чуть не сгорев в конюшне, он забыл о них. Но где их прячут? Ему осталось проверить всего две или три конюшни.
— Как он? Как Сл… — Коуэн спохватился. — Ну, знаешь… Тот парень, которого ты ранил. Худощавый.
— Пока живой. Но до сих пор без сознания. Надеюсь, когда придет в себя, то заговорит.
Коуэн сердито посмотрел на него из-под густых бровей.
— Черт побери, у тебя на уме одни разговоры. Ищи, ищи, шериф. Все равно ничего не найдешь. — Допив кофе, парень вытер рот ладонью. — Сколько ты собираешься нас так держать?
Шанаги пожал плечами:
— Пока босс не освободит вас, чтобы потом прикончить. Зачем расходовать деньги на суд, если с вами так или иначе расправятся? Когда начнется стрельба, они и позаботятся.
— Кто «они»?
— Твои дружки. Те, которые втянули тебя и его в свою игру и не хотят расплачиваться. В городе каждый ребенок знает, как только вспыхнет заваруха, вас прикончат. — Шанаги встал. — Пошли назад. Ты мне ничего не сказал, если останешься в живых, свалю всю вину на тебя. — Том весело усмехнулся. — Знаешь, Коуэн, мне тоже потребуется козел отпущения. Кого-то из наших наверняка убьют, а за организацию беспорядков полагается веревка. Кроме того, у местных давно не было возможности кого-нибудь повесить.
Приковав Коуэна к коновязи рядом с Турки, шериф снова зашагал по улице. Если он заставил поволноваться этих двоих, кто-то из них обязательно заговорит. Ну а если окажутся на свободе, то наверняка убегут. Однако он ничего не достиг. Посеял в них сомнение — вот и все.
Ясное тихое утро обещало теплый и приятный день. По голубому небу лениво ползли легкие пушистые облака. Шанаги вспомнил Нью-Йорк.
С тех пор как он оттуда уехал, прошло всего несколько дней, но образ города померк, стал для него неясным и расплывчатым. Сейчас он опять пожалел, что не может посоветоваться с тем ветераном Запада, который научил его стрелять, пожалел, что его здесь нет. То был хитрый старик. Как Моррисси и Локлин.
Что с Локлином?
А Чайлдерс? Что случилось после того, как он уехал? Насколько он помнил, Чайлдерс имел какие-то связи на Западе, поставлял крутых ребят, чтобы провернуть темные дела с землей вдоль железной дороги.
Том увидел миссис Карпентер и перешел улицу.
— Мэм! — Она остановилась. — Я немного поработал в кузнице, закончил кое-что из того, что хотел сделать ваш муж. Если не возражаете, когда все это кончится, я выкуплю у вас кузницу или ее половину. И лошадей тоже, — добавил он.
— Муж не стал бы возражать, мистер Шанаги. Он всегда говорил, что вы отличный кузнец и что кузнечное дело — ваше призвание.
Том покраснел.
— Мэм, у меня нет призвания. У меня вообще нет ничего стоящего, кроме одного желания.
— Желания?
— Да, мэм. Желания стать лучше, чем я есть сейчас. А сейчас я никто. Может быть, если начать с кузницы…
— Мы поговорим, когда все кончится, шериф. — Она помолчала. — Мистер Шанаги, я всегда считала себя христианкой, но теперь мне хочется только одного — чтобы убийцу моего мужа поймали и примерно наказали.
— Он будет наказан. Только не говорите об этом никому, мэм. Кто-то в городе работает на бандитов, а я не знаю кто.
Шанаги смотрел ей вслед. Карпентер был хорошим человеком, слишком хорошим, чтобы умереть такой смертью. Он направился к железнодорожной станции, потом остановился. Навстречу ему ехал Джош Лунди.
— Думал, что смогу тебе помочь.
— Ты приехал один?
Джош посмотрел на него с седла сверху вниз. В уголках его глаз появилась улыбка.
— Ну, я выехал рано. От ранчо до города далеко.
— Так ты один приехал? — продолжал настаивать Шанаги.
— Пендлтон, можно сказать, занят. Правда, он предупредил, что, наверное, подъедет попозже. Его сын ловит разбежавшихся лошадей.
Поняв, что Джош больше ничего не скажет, Том спросил:
— Ты умеешь читать следы?
— Немного. Одно время жил с индейцами, кое-чему научился. Какие следы ты хотел мне показать?
— Отпечатки пары лошадей. — Шанаги рассказал о трех всадниках, появившихся в городе, и о том, что один из них сидел на коне с клеймом Паттерсона.
— Не беспокойся. Здесь есть пара лошадей с клеймом Винса… Их оставил его брат. После того как его убили, кто-то их подобрал и держит.
— Ладно, привязывай своего и пойдем в ресторан. Надо кое-что обсудить.
— Хорошо, — кивнул Джош. — Иди, я догоню. Только отведу коня в кузницу и…
— Карпентер мертв. Его убили.
— Что ты говоришь! Но это неудивительно. Он был порядочным человеком.
Войдя в ресторан, Шанаги снял шляпу и прошел ползала, прежде чем увидел ее.
Джейн Пендлтон сидела к нему лицом и улыбалась.
— Доброе утро. Вы удивлены?
— Джош не сказал…
— И не скажет. Мне нужно было с вами повидаться. — Она кивком пригласила его за свой стол. Том отодвинул стул и сел.
— Зачем? — Шанаги чувствовал приятное волнение.
— Я слышала, у вас неприятности, — начала она.
— Да, мэм. Вчера я даже пожалел, что вас здесь нет, чтобы побыть с миссис Карпентер. Знаете, когда рядом женщина…
— Думаю, ее поддержал брат. Я ей ни к чему.
— Брат?
— Да, разве вы не знали? Он работает на станции. Телеграфистом.
Глава 15
Люди приходили в ресторан и уходили, но Шанаги их почти не замечал. Неожиданно для самого себя он рассказал Джейн о своем детстве в Ирландии, о событиях, которые помнил, о лошадях, на которых ездил… о Мейд О'Килларни.
— Вы собираетесь возвращаться в Нью-Йорк? — спросила Джейн.
Том помолчал, обдумывая ответ.
— Не знаю, — произнес он наконец. — Возможно, останусь здесь. В городе нет кузнеца. Это хорошее ремесло, но не совсем то, чем мне хотелось бы заниматься.
— А чего вы хотите?
— Не знаю, мэм. Я…
— Зовите меня Джейн.
Он взглянул на нее, и на секунду их глаза встретились. Он смутился.
— Меня зовут Том.
— Я знаю, как вас зовут. Наслышана о вас больше, чем вы думаете.
— Ошибаетесь. Если бы знали, вы бы со мной даже не здоровались.
Появился Джош Лунди, огляделся и подошел к их столику.
— Извините, что прерываю, но мне надо поговорить с шерифом.
— Говори. А почему ты не сказал, что приехал вместе с Джейн?
Джош широко раскрыл глаза.
— Шериф, да я и не подозревал, что тебе это интересно. Собираешься ее арестовать?
— Садись, Джош. Если бы я смог найти повод, я бы приковал тебя к коновязи вместе с теми двумя.
— Не кипятись, дай хоть два слова вставить, — ответил Джош. — Я обнаружил лошадей. По крайней мере, нашел место, где их держали, — добавил он и указал на юг. — Там есть небольшой овражек. В нем стоит корраль и шалаш. В коррале — те же следы, что и в переулке, где их привязывали.
— А чей корраль?
— Ничей. Его построил для своего табуна какой-то торговец скотом. Овражек всего в ста ярдах, но туда никто не ходит, кроме мальчишек, которые играют в индейцев. Одна из лошадей была темно-серой — необычная масть. Я собрал несколько волосков с жердей корраля, где она чесалась.
Шанаги задумался. Наверное, не стоило задавать этот вопрос. Но он так и вертелся на языке.
— Джош, ты догадался, чья лошадь? Темно-серая?
— Конечно. — Он взглянул на Джейн и опустил глаза. — По-моему, ее все знают.
— Моего брата, — сказала Джейн.
Шанаги почувствовал, что у него на лбу выступил пот, а язык прирос к небу.
— Это не значит, что он приехал на ней в город, — не дожидаясь, когда к шерифу вернется дар речи, заметил Джош. — Наши кони пасутся на свободе. Любого можно заарканить и оседлать. Такое случается часто, в основном по необходимости, и не считается воровством, если только на лошади не пытаются уехать из нашей округи или оставить ее себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23