Пока Одри мучилась, принимая решение, Дон Хартман, руководитель отдела кинопроизводства на студии «Парамаунт», сообщил, что она за свою роль в «Римских каникулах» выдвинута на «Оскара» в номинации «Лучшая актриса». Нью-йоркские кинокритики уже присудили ей свой приз в конце декабря.
25 марта 1954 года Одри, не успев после спектакля полностью разгримироваться и снять с себя костюм Ундины, была доставлена в театр, где состоялась церемония вручения «Оскара». У нее едва хватило времени на то, чтобы сменить одежку нимфы на белое вечернее платье и сесть рядом с матерью в зале. Она была вся ожидание, веря и не веря в удачу. И тут голос Фредерика Марча назвал ее имя. Под гром аплодисментов Одри буквально вынесли на незнакомую сцену. Она повернула не туда, куда нужно, и оказалась за кулисами. Свой «неверный шаг» исправила с выражением издевки над собой, что вызвало взрыв сочувственного смеха. Джин Хершолт протянула ей золотую статуэтку «Оскара» - высшую награду в киномире. Чтобы получить эту награду, Одри нужно было обойти Аву Гарднер (выдвинута за роль в «Могамбо»), Дебору Керр («Отсюда вечность»), Мэгги Мак Намара («Голубая луна») и, очевидно, самой серьезной ее соперницей была Лесли Карон, выдвинутая за роль в фильме «Лили», который так восхищал Одри год назад и где играл человек, ныне ставший ее возлюбленным.
Она отметила это событие, выпив теплого шампанского, и в ту ночь не сомкнула глаз ни на минуту. Утром, сидя в комнате для совещаний в большом мягком кресле, Одри принимала журналистов и отвечала на вопросы. То, что они стремились узнать, касалось не искусства, а ее любовных отношений. «Мисс Хепберн улыбнулась, - сообщал один из репортеров, - и сказала, что на данный момент такие отсутствуют. Тем не менее она может сказать, что очень любит лошадей в центральном парке».
Одри не пропустила ни одного спектакля «Ундины», но это далось дорогой ценой. Она продолжала худеть, а врач осматривал ее после каждого представления. Она встретила известие о том, что ее «Ундина» получила «Тони», бродвейский вариант «Оскара», с бледной апатичной улыбкой. Она (или Мел) отвергала все приглашения в гости, и они вместе проводили уик-энды в клинике в Нью-Джерси. Но ее хозяева, студия «Парамаунт», хорошо помнили пословицу: «Куй железо, пока горячо». Студия со всей присущей ей беспощадностью объявила о том, что вслед за последним спектаклем «Ундины» начнутся съемки мюзикла с Дэнни Кеем. Но в конце мая 1954 года силы окончательно оставили Одри. «Я добросовестно пыталась выполнить свои обязательства, - говорила Одри журналистам. - Мне очень жаль, если я кого-то рассердила». Мюзикл с Дэнни Кеем так и не был снят.
Роберт Кларк, глава студии «Ассошиэйтед Бритиш», избрал этот неподходящий момент для поездки в Нью-Йорк. Он представил ей на выбор два сценария: комедию Грэма Грина и романтическую драму. Фильм нужно было снять до конца лета. «По контракту, - заметил Кларк, - право выбора остается за нами, но, - добавил он, - для нас важно, чтобы и Одри была счастлива».
Но счастливой Одри не была. У нее возобновились приступы астмы. К тому же мать противодействовала ее браку с Феррером. Это был один из тех немногих случаев, когда Одри и ее мать расстались в ссоре. И Одри с радостью ухватилась за совет врачей подышать свежим воздухом швейцарских Альп. Это устраивало и Мела Феррера. Было ли это им специально задумано или оказалось чистой случайностью, но он получил роль в итальянском фильме, который предполагалось снимать на Сицилии и в Риме. От Италии до Гстаада, где отдыхала Одри, было совсем недалеко. Бледная, худая, она поехала в Европу в полном одиночестве, не разрешив матери сопровождать ее. «Я хочу наслаждаться жизнью, а не превращаться в развалину», - сказала она с жалобной интонацией в голосе, покидая Нью-Йорк. В Гстаад Одри сделалась предметом поклонения и любопытства. Это было похоже на то, что происходило с ее героиней в «Римских каникулах». Видимо, от славы нигде нельзя укрыться. В витринах магазинов выставлялись ее портреты в рамках, словно она была членом королевский семьи. В местном кинотеатре демонстрировали «тот самый фильм». После нескольких дней вынужденного уединения в своей комнате и созерцания по сезону дождливой погоды за окном Одри почувствовала, что уже превратилась в развалину.
В полном отчаянии она обратилась за помощью к Мелу. Он помог ей уехать из Гстаада в комфортабельную гостиницу в Бургенштоке рядом с озером Люцерн, окруженном горами. Хозяин отеля фриц Фрей пообещал избавить ее от нежелательных визитеров.
И сразу же здоровье пошло на поправку. Ее шале (дачный домик) было обставлено в светлых, радостных тонах, а от непрошеных гостей защищала охрана. Фрей весьма предусмотрительно отключил ее телефон. Все звонки поступали на номер отеля и тщательно проверялись. Соединяли только с Мелом и матерью Одри. Врач в гостинице прописал ей усиленную диету, сам внимательно следил за ее соблюдением. В восемь вечера она должна была уже ложиться спать. Этот режим пришелся ей по вкусу. Кровяное давление у нее понизилось. Приступы астмы прекратились.
Одри воспользовалась тишиной, чтобы оценить прошлое и подумать о будущем. Оно казалось неполным без любимого человека. Она согласилась подумать над предложением, которое Мел сделал ей перед отъездом из Нью-Йорка в
Европу. «Она приняла решение в конце лета, - рассказывает один знакомый. - Приближался тридцать седьмой день рождения Мела. Съемки фильма с его участием продолжались в Италии. Одри послала ему платиновые наручные часы с надписью „Схожу с ума по парню“. Это строчка из песенки Ноэля Кауэрда. Слова означали, что она приняла его предложение».
«Мое главное стремление состоит в том, чтобы сделать карьеру и не стать при этом карьеристкой», - говорит Одри. Их разлука с Мелом Феррером подтвердила, что ей очень его не хватает. Теперь у нее уже было достаточно доказательств того, что до сих пор ее не оценивали по достоинству. Брак, чувствовала Одри, позволит ей сделать карьеру. Кроме того, она любила Мела. Ровно через месяц они поженились.
Мел Феррер вылетел на самолете из Рима в Женеву. Студия, понимая, что она только выиграет от рекламы этой женитьбы, специально для Мела изменила расписание съемок. Было сделано все возможное, чтобы церемония проходила в узком кругу близких и друзей. Одри теперь знала все отрицательные стороны известности. Она помнила совет Валентины Кортезе и собиралась сама для себя устанавливать правила. Взрыв ее гнева вызвал местный фотограф, который без приглашения появился в мэрии городка Буош, расположенного на берегу озера. Там состоялась гражданская церемония заключения брака за день до венчания в церкви. Как только все закончилось, Мел с Одри, не медля ни минуты, через кухню проследовали на задний двор, где их ждал автомобиль.
На следующий день, 25 сентября 1954 года, отряд швейцарской полиции оградил их от излишнего любопытства зевак. Двери маленькой протестантской церквушки XIII века в Бургенштоке были заперты, как только жених, невеста и два десятка гостей вошли в храм. Шел проливной дождь. Одри одной рукой поддерживала свое свадебное платье из белого органди, чтобы оно не касалось мокрой земли, а в другой держала молитвенник в белом кожаном переплете. Ее темно-каштановые волосы украшал венок из белых роз. Ее шафером был сэр Невиль Блэнд, бывший британский посол в Гааге. Присутствовали также сестра Мела и двое его детей: Пепа и Марк, - от его брака с Фрэнсис Пилчард. Не было сводных братьев Одри: Ян и Александр Уффорды работали тогда в бывших голландских колониях. Баронесса ван Хеемстра плакала. Вся церемония бракосочетания проходила по-французски.
Присутствие Ричарда Миланда, представителя студии «Парамаунт» в Лондоне, напоминало о том, что студия доброжелательно, но внимательно следит за тем, как две кинозвезды дают свои брачные обеты. Голливудские корпорации не слишком радовались, если их знаменитости, приносящие грандиозные доходы, заключали какие-то свои контракты. К обычным проблемам, связанным с поддержанием славы звезды, прибавлялись новые хлопоты о двух карьерах, чтобы обе знаменитости могли жить в браке и давать прибыль. Среди гостей на бракосочетании был и человек, от которого у руководителей «Парамаунта» будет не раз еще болеть голова.
Это - Курт Фрингс, новый агент Одри, нанятый ею по совету Мела. Внешность Фрингса безошибочно указывала на его суть: это был мощный характер. Он родился в Германии, был боксером. В США Фрингса заметили Уайлер и Уайлдер, а затем и другие знаменитости. Они знали, как можно использовать его боксерскую драчливость в «разборках» по поводу заключения студийных контрактов и выбивать из хозяев большие суммы. Вскоре у него уже был целый список клиентов. Именно Курту Фрингсу Одри обязана тем, что стала высокооплачиваемой звездой. Мелу Ферреру не нужно было преподносить ей никаких других свадебных подарков - представляя Одри Фрингсу, он тем самым дарил ей огромное состояние.
После короткого приема в частном гольф-клубе молодожены впорхнули в свой автомобиль и укатили в Италию. Так было объявлено. На самом же деле они вернулись по боковой дороге и провели уик-энд у пылающего камина в домике Одри, радуясь своему счастью и не думая о том, что о них скажут светские хроникеры. Журналисты же вели себя так, словно Одри не просто обманула их бдительность, но и была сама обманом похищена человеком, который сделал это исключительно в своих личных целях. Злобу вызывала «опекунская» забота Мела. Многие считали, что он ее «не заслуживал». Предсказывалось, что Одри очень скоро начнет раздражать «командирская» натура Мела. И, потом, не завершились ли два его предшествующих брака разводом? А как насчет разницы в возрасте между ними - целых двенадцать лет?!
Прозвучал намек и на то, что сама «Ундина» - это предостережение людям, подобным Мелу:
они женятся на тех, кто им не ровня.
Двое на вокзале в Люцерне вели себя так, словно играли в «прятки», как дети. Секретарша Одри подала знак, вынув носовой платок. Он означал, что путь свободен. Молодожены вышли из зала ожидания, хорошо укутанные от холода и от журналистского любопытства. Они стояли и смеялись, довольные, а их чемоданы, кейсы грузили через окошко в купе экспресса, который отправлялся в Рим. Но не таким веселым было прибытие в столицу Италии. Они столкнулись с теми живыми существами, которых фильм ф. Феллини «Сладкая жизнь» назовет «paparazzi». Там их были десятки, убегающих с места преступления. Одри и Мел запрыгнули в поджидавшую их студийную машину. Но журналистов не так-то легко обвести вокруг пальца: автомобили, до отказа забитые газетчиками, тут же рванулись за молодоженами. Репортеров не обманул и хитрый маневр Мела и Одри: они въехали на студию в главные ворота, а потом выехали оттуда через задние ворота. Были нарушены все ограничения на скорость, когда они неслись по Виа Аппиа Антика к вилле, расположенной на высоких Альбанских холмах неподалеку от Анцио. «Paparazzi» прорвались сквозь кордон слуг до того, как закрыли ворота. Они колотили в двери, стучали в окна с негодованием людей, которые не верят, что несколько минут перед фотокамерой для кого-то могут быть мучительной пыткой. Ферреры не выдержали осады, вышли, позволили себя сфотографировать.
Через два часа наступила тишина. Укрытая темнотой, Одри вышла перед сном на улицу подышать чистым холодным воздухом Кампаньи. И тут десятки фотовспышек озарили ночь. Это была какая-то электрическая буря. До того, как она вбежала обратно в дом, Одри успела заметить силуэты фигур, облепивших деревья и торчавших из кустов.
СОВЕЩАНИЕ НА ВЫСШЕМ УРОВНЕ
Мел следил за здоровьем Одри. Он мог быть крайне жестким и требовательным. «Нет, дорогая, только молоко», - обычно отвечал он на ее просьбу о глотке виски перед сном. Их вилла могла выдержать длительную осаду. С ближних ферм доставляли им мясо и свежие яйца. Овощи поступали с огорода хозяина, на земле которого была расположена вилла. На их собственном участке зрел великолепный виноград. Одри научила свою кухарку-итальянку жарить яичницу с ветчиной по-американски, а та показала Одри, как готовить итальянские блюда. Именно здесь Одри полюбила макароны. «От этого вы поправитесь», - говорила она всем, кому готовила макароны. Рыба, которую подавали с рисом, шафраном и спаржей, была частью меню, помогавшего ей сохранить завидную фигуру. Проходили тревоги, уходили в прошлое и ее болезни. У деревенского пекаря Одри научилась печь домашний хлеб. И, к своей великой радости, она обнаружила, что забеременела.
Дом, семья, дети - вот то, что было утрачено многими или подвергалось опасности в годы войны. Теперь больше всего на свете Одри хотела именно этого: дома, семьи, детей.
У молодоженов возникла проблема, характерная для людей в их положении: как обеспечить свое семейное благополучие? Одри и Мел жили на пределе - а порой и выходили за пределы - своих доходов. Одри получала очень мало, если принимать во внимание ту славу, которой она так быстро достигла. За «Ундину» ей заплатили 30 тысяч долларов (примерно 10 700 фунтов), в два раза больше, чем за «Сабрину». Но агенты, адвокаты, проценты для «Парамаунта» и «Ассошиэйтед Бритиш», не говоря уже об американских налогах, заметно сократили эту сумму. Мел продолжал работать, и они надеялись прожить на его гонорары, поскольку Одри ждала ребенка и не могла пополнять семейный бюджет.
Как-то на виллу к ним приехали Майкл Пауэлл и его партнер Эмерик Прессбургер. Пауэлл и Прессбургер поставили танцевальный фильм «Красные туфельки», одну из любимых лент Одри. В их кинокартинах сочетались великолепное оформление, богатое воображение, оригинальный сюжет. Пауэлл смотрел на хозяев виллы взглядом одобрительным, но не лишенным критичности. Он отметил «ум и чутье» Одри, «ее континентальное изящество в единстве с простотой и естественным ощущением формы». Но в своих мемуарах сухо добавлял: «У нее была фигура, необходимая ей именно в том году».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46