Однако эти драконовские меры себя оправдали, и когда 16 декабря войска перешли в наступление, была достигнута полная внезапность. Немецкие войска добились такой же внезапности, какая была достигнута в том же самом районе в мае 1940 года{285}, и в обычных условиях при примерно равном соотношении сил мы добились бы очень крупной победы. С точки зрения тактики прорыв в Арденнах явился последним большим успехом германского генерального штаба. Это был удар в духе лучших традиций Гнейзенау, Мольтке и Шлиффена. В то же время в стратегическом отношении это наступление представляло собой опасную авантюру и в конечном итоге оказалось очень серьезной ошибкой. Когда после войны я находился в лагере для военнопленных, генерал Вестфаль рассказал мне, что и Рундштедт и Модель были категорически против грандиозного плана Гитлера форсировать Маас и совершить победный марш на Антверпен. Они предупреждали Гитлера, что имеющихся в наличии сил совершенно недостаточно для подобной операции, и предложили план, получивший название «Kleine Losung»{286}, целью которого было уничтожение американского выступа у Ахена. Такого рода наступление привело бы к окружению пятнадцати дивизий противника и к высвобождению крупных резервов для переброски на Восток. Подобное решение вопроса Гитлер назвал «малодушным». Следует признать, что как бы резко мы ни осуждали Гитлера как стратега, его сила воли и решимость соответствовали грандиозности его замыслов{287}.
Гитлер собрал все наличные дивизии в кулак и бросил их в последний, колоссальный по силе удар с целью прорыва сравнительно неглубокой обороны 1-й американской армии на участке фронта Монжуа, горы Эйфель. Справа наступала 6-я танковая армия СС, левее ее – 5-я танковая армия. В то же время 7-я армия должна была войти в Люксембург для обеспечения южного фланга немецких войск. Гитлер рассчитывал не только овладеть Антверпеном, но и уничтожить четыре армии: 1-ю канадскую, 2-ю английскую, 1-ю и 9-ю американские.
16 декабря туман лишил союзников возможности использовать огромную мощь своей авиации; кроме того, подготовка к наступлению 5-й танковой армии Мантейфеля была проведена с исключительным мастерством. Его войска имели замечательных командиров, а моральный дух солдат был очень высок. Прорвавшись через боевые порядки пришедших в полное замешательство американцев, передовые отряды Мантейфеля сумели быстро продвинуться по трудным горным дорогам и к 20 декабря овладели Уффализом, после чего продолжали наступать к переправе через Маас у Динана. Если бы войска Мантейфеля были должным образом поддержаны действиями с севера, трудно сказать, в каком положении оказались бы американцы{288}. Но 6-я танковая армия СС не сумела добиться серьезного успеха. Правда, 1-я танковая дивизия СС действовала замечательно и за первые два дня продвинулась на 40 км, однако другие дивизии армии Дитриха продвигались медленно. Гитлер совершил крупную ошибку, выбрав для нанесения главного удара 6-ю танковую армию СС. Командующий армией был очень храбрым человеком, но не понимал особенностей ведения танковой войны. Кроме того, упорное сопротивление 101-й американской воздушно-десантной дивизии и боевого командования «Б» 10-й американской бронетанковой дивизии у Бастони оказало парализующее воздействие на продвижение Мантейфеля.
Когда я представлялся генералу Кребсу в штабе группы армий «Б», он сообщил мне, что, несмотря на большой первоначальный успех, фельдмаршал Рундштедт уже 22 декабря считал, что наступление кончится неудачей. Того же мнения держался и Модель. 3-я армия Паттона начала решительные действия против левого фланга 7-й армии и вынудила Мантейфеля направить туда войска, в результате чего наш главный удар на Динан был ослаблен. Покрытые льдом узкие горные дороги затрудняли движение транспорта, образовывались огромные пробки. В довершение всего части 9-й американской армии усиливали свои контратаки против войск нашего правого крыла{289}.
22 декабря Рундштедт посоветовал Гитлеру прекратить наступление, так как вскоре все равно пришлось бы снять крупные силы для отражения ударов русских на Восточном фронте. Гитлер не желал и слышать об этом, поэтому еще несколько дней мы продолжали вести решительные атаки. Но 26 декабря Паттон освободил Бастонь, над Арденнами очистилось небо, и в действие вступила грозная авиация союзников. 28 декабря, в тот самый день, когда я представлялся Кребсу, Гитлер согласился на прекращение наступления, но категорически запретил какой-либо отход.
29 декабря я отправился в 9-ю танковую дивизию, которая располагалась яа поросших лесом высотах северо-западнее Уффализа. Покрытые льдом дороги блестели на солнце, и я собственными глазами видел, как американская авиация беспрестанно бомбила дороги и наши полевые склады. В воздухе не было ни одного немецкого самолета, повсюду валялись исковерканные черные остовы сгоревших машин. В штабе дивизии я узнал, что мы удерживаем самые передовые позиции 5-й танковой армии. Посмотрев на карту, я увидел, что американцы вели решительные атаки против наших флангов и что дивизиям, находившимся в вершине выступа, угрожала серьезная опасность. Но нам было приказано держаться на занятых позициях, что мы и делали, прибегая к тактике маневренной обороны.
В большинстве своем мои солдаты были австрийцами, и, несмотря на большие потери, их боевой дух был еще высок. В танковом полку оставалось 20 танков, а в каждом из мотострелковых полков насчитывалось до 400 солдат. Артиллерийский полк был очень сильной и опытной боевой частью. Мы отбивали атаки американцев до 5 января, пока не получили приказа оставить ставшие бесполезными позиции и отойти в восточном направлении. На меня возложили командование арьергардом 5-й танковой армии. Много пользы принес мне опыт боевых действий в России. Я хорошо знал особенности передвижения войск по снегу и льду, в чем американцам нужно было у нас многому поучиться. В дневное время наша танковая группа оборонялась, ночью двигалась, чтобы таким образом избежать налетов истребителей-бомбардировщиков. Но даже и при этих условиях сосредоточенный огонь артиллерии наносил нам на флангах серьезные потери. К середине января 9-я танковая дивизия достигла реки Ур, откуда в свое время немецкие войска начали Арденнское наступление.
Результаты этого наступления были более чем неутешительными. Мы понесли крупные потери в живой силе и технике, а выиграли лишь несколько недель передышки{290}. Следует признать, что американцы были вынуждены вывести части из Лотарингии и ослабить давление на группу армий «Г»{291}; правда, эта разрядка напряженной обстановки носила лишь временный характер. Те же самые результаты можно было бы получить гораздо меньшим по масштабу наступлением у Ахена, после которого наши оперативные резервы могли бы быть переброшены в Польшу. Арденнское сражение еще раз подтвердило правильность того положения, что крупное наступление танковых масс не имеет надежды на успех, если оно предпринято против противника, обладающего господством в воздухе. Необходимые для нас резервы были израсходованы, и нам нечем было предотвратить неминуемую катастрофу на Востоке.
КАТАСТРОФА НА ВОСТОКЕ
12 января наступлением войск Конева с баранувского плацдарма началось давно ожидаемое наступление русских. Сорок две стрелковые дивизии, шесть танковых корпусов и четыре механизированные бригады ворвались в Южную Польшу и устремились в промышленный район Верхней Силезии. Я очень хорошо помнил этот плацдарм, так как когда Бальк командовал 4-й танковой армией в августе 1944 года, он делал все возможное, чтобы сократить его размеры, и предпринимал неустанные атаки против этого опаснейшего форпоста русских. Бальк предвидел, что прорыв русских в этом районе поставит в тяжелое положение все немецкие войска в Южной Польше, но после нашего перевода на Запад русским позволили методически укреплять свои позиции на западном берегу Вислы.
9 января Гудериан предупредил Гитлера, что «Восточный фронт напоминает собой карточный домик»{293}, но Гитлер упрямо продолжал думать, что подготовка русских – всего лишь гигантский блеф. Он требовал тверда удерживать занимаемые позиции и перебросил танковые резервы из Польши в Венгрию, тщетно пытаясь облегчить положение войск в Будапеште{294}. В результате через несколько дней фронт немецких войск на Висле рухнул. 17 января пала Варшава, 18 января русские овладели Лодзью и Краковом, а 20 января наступающие войска Жукова перешли границу Силезии. Замерзшая земля благоприятствовала быстрому продвижению, и русское наступление развивалось с невиданной силой и стремительностью. Было ясно, что их Верховное Главнокомандование полностью овладело техникой организации наступления огромных механизированных армий и что Сталин был полон решимости первым войти в Берлин. 25 января русские стояли уже под стенами моего родного города Бреслау, а к 5 февраля Жуков вышел на Одер у Кюстрина, всего лишь в 80 км от столицы Германии. Здесь он был на некоторое время задержан умелыми действиями генерала Хейнрици. Зато в Восточной Прусии войска Рокоссовского прорвались к Балтийскому морю и отрезали двадцать пять немецких дивизий. В то же время наши армии в Силезии и Венгрии испытывали страшный натиск русских войск.
Подобно тысячам других людей, я с чувством полного отчаяния следил за этими событиями, ибо все мы понимали, какой страшной опасности подвергаются наши семьи. Прошли недели, прежде чем я узнал, что моей жене и детям удалось благополучно эвакуироваться. Невозможно описать всего, что произошло между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 года. Европа не знала ничего подобного с времен гибели Римской империи.
БИТВА ЗА РЕЙН
8 февраля ударом 1-й канадской армии в направлении леса Рейхсвальд, у пересечения Рейна с голландской границей началось последнее наступление союзников на Западе. Этот удар был первым в серии запланированных Эйзен-. хауэром ударов многих английских и американских армий, растянувшихся вниз по Рейну до Страсбурга. 30-й английский корпус, действовавший в составе канадской армии, после самой сильной за все время кампании на Западе артиллерийской подготовки прорвался к Рейхсвальду. Наша 1-я парашютно-десантная армия оказывала упорнейшее сопротивление, и в течение двух недель противнику удалось лишь незначительно продвинуться по этой лесисто-болотистой местности. Бои по своему характеру напоминали боевые действия на Западном фронте в 1916–1917 годах. Здесь, как в свое время на реке Сомме и у Пасхендаля, проведенная англичанами артиллерийская подготовка невероятной силы помешала их собственному продвижению из-за разрушения всех дорог в тылу немецких войск.
23 февраля 9-я американская армия Симпсона (находившаяся в подчинении Монтгомери) нанесла удар через реку Рур в направлении Дюссельдорфа и Крефельда. В то время я был назначен начальником штаба 5-й танковой армии Мантейфеля, и мы как раз были заняты приемом участка обороны от Дюрена до Рурмонда, который удерживался частями 15-й армии. Изменения в командовании в такие критические моменты были характерны для фельдмаршала Моделя, который всегда хотел видеть своих лучших генералов на самом опасном участке. Тем не менее такие действия были глубоко ошибочными. Для обеспечения должного управления армейские штабы и особенно подразделения связи должны хорошо срабатываться с войсками.
9– й американской армии удалось добиться внезапности, и за первые два дня своего наступления она захватила много плацдармов на реке Рур. 25 февраля сильный удар танковых частей с плацдарма у Линниха привел к тому, что прекратилась всякая связь между 12-м корпусом СС на нашем правом фланге и 81-м корпусом в центре. 12-й корпус СС понес большие потери, а 338-я пехотная дивизия, пытавшаяся закрыть брешь, была атакована американскими танками и отброшена назад к Рейну. Командование перебросило учебную танковую дивизию из состава 1-й парашютно-десантной армии к городу Мюнхен-Гладбах, где 1 марта она была атакована крупными силами американцев. Вечером того же дня этот город был оставлен, а попытки контратаковать прорвавшихся американцев во фланг не имели успеха и 2 марта прекратились. 3 марта американские танки возобновили дальнейшее наступление и достигли Рейна южнее Дюссельдорфа.
12– й корпус СС был отброшен противником в полосу обороны 1-й парашютно-десантной армии и перешел в ее подчинение. Тем временем в центре и на левом фланге 5-й танковой армии развернулись тяжелые бои. Вначале попытки американцев продвинуться к Кельну с плацдарма между Дюреном и Юлихом были отбиты, но 1-я американская армия под командованием генерала Ход-жеса продолжала оказывать здесь сильное давление. Наши войска были слишком слабы, чтобы выдержать непрекращавшиеся атаки, и прибывшей танковой группе Байерлейна (в составе 9-й и 11-й танковых дивизий и 3-й гренадерской моторизованной дивизии) пришлось лишь прикрывать наш отход. К 1 марта основные силы 81-го армейского и 58-го танкового корпусов были оттеснены на реку Эрфт.
В первые недели марта обстановка на всем рейнском фронте значительно-ухудшилась. 4 марта 1-я американская армия форсировала реку Эрфт и стала стремительно продвигаться к Кёльну. Было ясно, что 5-я танковая армия больше уже не в состоянии оказывать серьезное сопротивление западнее Рейна, а дальнейшее пребывание там может повлечь за собой ее уничтожение. Однако 5 марта из ОКВ был получен приказ, который требовал прочно удерживать занимаемые позиции и запрещал всякую переброску тяжелого вооружения или штабов на другой берег реки. Нам не оставалось ничего другого, кроме как ввести в Кёльн 81-й корпус с тем, чтобы он сделал все от него зависящее. Танковая группа Байерлейна была блокирована на небольшом плацдарме у Дормагена, примерно в 20 км севернее Кёльна, и получила разрешение переправиться через реку в ночь с 5 на 6 марта.
Пока в Кёльне шли уличные бои, 58-й корпус тщетно пытался удержать плацдарм южнее города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59