Он также использовал систему, но, на мой взгляд, она не была эффективной. Он дважды посылал сиделку в кассу для размена денег, а в последний раз я заметил, что в его портмоне оставалось совсем немного только несколько тысячефранковых банкнот. Он что-то зло приказал сиделке, и та расставила последние его фишки стоимостью в 150 тысяч франков. Шарик рулетки завертелся, и Боулз проиграл все. Отъехав в кресле от стола, он поймал мой взгляд.
- Снова вы, - заметил он. - Как вас зовут?
- Бертрам.
- Я взял с собой очень мало денег. А идти в отель не хочется. Займите мне пять миллионов.
- Извините, не могу, - ответил я.
- Вы ведь меня знаете. Вам известны мои возможности.
- В отеле… - начал было я.
- Мне не смогут дать столько денег, пока не откроется банк. А деньги мне нужны теперь. Вы выиграли много. Я следил за вами. Я верну долг завтра вечером.
- Знаете, иногда случается и проигрывать.
- Что вы там мелете, черт возьми, я не слышу! - возмутился он, пристроив свой слуховой аппарат к ушам.
- Извините, мистер Второй, не могу.
- Моя фамилия не Второй. Вы же меня знаете. Я - А. Н. Боулз.
- В конторе мы называем вас мистер А. Н. Второй. Почему бы вам не пойти в местный банк и не получить деньги по чеку? Там всегда кто-нибудь дежурит.
- У меня не открыт там счет в франках, молодой человек. Разве вы ничего не знаете о правилах обмена валюты?
- Таких людей, как я, это мало волнует, - ответил я.
- Давайте попьем кофе и обсудим наши дела.
- Сейчас у меня нет времени.
- Послушайте, молодой человек, я все-таки ваш хозяин.
- У меня нет хозяев, кроме Гома.
- А кто такой Гом?
- Мистер Друтер.
- Гом… Второй… Мне кажется, вы проявляете удивительное отсутствие уважения к руководству фирмы. А сэр Уолтер Бликсон также имеет кличку?
- По-моему, младший персонал называет его Волдырем.
Тонкая усмешка на мгновение тронула черты его напудренного лица.
- В конце концов, хоть эта кличка довольно удачная, - отметил А. Н. Второй. - Сестра, вы можете погулять с полчасика, пройдитесь до гавани и назад. Вы ведь всегда говорите, что вам нравится смотреть на корабли.
Когда я развернул его кресло и начал продвигать его вместе с Боулзом к бару, на моих руках и лбу выступили капельки пота. В голове мелькнула фантастическая мысль, которая вытеснила даже мысли о Кэри и ее голодном кавалере. Я не мог дождаться, когда мы дойдем до бара, и предложил:
- В моем сейфе в отеле имеется пятнадцать миллионов франков. Вы можете их получить в обмен на ваши акции.
- Не стройте из себя идиота. Акции стоят двадцать миллионов по номиналу, а Друтер и Бликсон готовы выложить за них и все пятьдесят. Стаканчик минеральной воды, пожалуйста.
Я подал ему воды. Он сказал:
- А теперь принесите пять миллионов.
- Нет.
- Молодой человек, - настаивал он. - У меня беспроигрышная система. Двадцать лет назад я дал себе обещание сорвать когда-нибудь банк. Какие-то несчастные пять миллионов не поставили бы меня в тупик. Идите и принесите их. Если вы этого не сделаете, я отдам приказ уволить вас с работы.
- И вы всерьез считаете, что такая угроза способна испугать человека с пятнадцатью миллионами в сейфе? А завтра у меня будет двадцать миллионов.
- Вы же сегодня проиграете все. Я следил за вами вчера.
- Вчерашний проигрыш был запланирован. Он только доказывает, что моя система правильная.
- Не могут существовать одновременно две правильные системы.
- Боюсь, что ваша слишком правильная.
- Раскройте мне свою систему.
- Нет. Но я могу сказать, какие недостатки у вашей.
- Свою систему я изобрел самостоятельно.
- Сколько же вы выиграли с ее помощью?
- Пока еще я не начинал выигрывать. Теперь я нахожусь на первой стадии. Сегодня вечером я начну выигрывать. Черт бы вас побрал, молодой человек: принесите же мне наконец эти пять миллионов.
- Моя система уже принесла мне пятнадцать миллионов.
Раньше я ошибался, полагая, что Второй - человек спокойный. Легко выглядеть спокойным, когда ваши движения ограничены. Но когда его пальцы, лежащие на колене, чуть шевельнулись, они выдали его внутреннее смятение: голова чуть качнулась и проводок слухового аппарата задрожал. Это дрожание было похоже на едва заметный порыв ветра, который заставлял звенеть оконные стекла и был верным признаком приближения торнадо.
Он сказал:
- По-моему, мы следуем одной и той же системе.
- Нет. Я наблюдал за вашей и хорошо ее знаю. Вы можете приобрести ее в бумажном конверте у любого торговца канцелярскими товарами за тысячу франков.
- Неправда! Я сам ее придумал, годами работая над нею вот в этом самом кресле. На ее разработку ушло целых двадцать лет.
- Одни и те же мысли приходят в головы не только выдающимся ученым. Но банк никогда не удастся сорвать с помощью системы ценою в тысячу франков, хотя бы на ней и была надпись: «Безошибочная».
- Я докажу, что вы ошибаетесь. Я заставлю вас проглотить этот конверт. Принесите мне пять миллионов.
- Я уже высказал вам свои условия.
Вперед, назад и вбок двигались беспокойно его руки в том ограниченном пространстве, в котором болезнь позволяла им двигаться. Они метались, как мыши в клетке, мне даже казалось, что они грызут невидимые решетки.
- Вы даже не представляете себе, чего вы просите. Разве вам не известно, что тем самым вы получите контроль над всей фирмой, если объединитесь с Бликсоном?
- В конце концов я узнаю, что это такое - держать контроль над фирмой.
- Послушайте. Если вы дадите мне эти пять миллионов франков сегодня вечером, то завтра утром я верну их вам с половиной своего выигрыша.
- Никакого выигрыша по вашей системе не будет.
- Кажется, вы слишком уверены в своей системе.
- Да.
- Я мог бы предложить такой вариант: я продаю вам свои акции за двадцать миллионов плюс ваша система.
- У меня еще нет двадцати миллионов.
- Послушайте. Если вы так в себе уверены, я предлагаю вам выбор: взять акции за пятнадцать миллионов, которые вы отдадите сейчас, а разницу заплатите завтра в девять часов вечера - через двадцать четыре часа. Или вы потеряете свои пятнадцать миллионов. К тому же вы отдадите мне свою систему.
- Это безумное предложение.
- Оно и делается в соответствующем месте.
- Если я не выиграю завтра пяти миллионов, у меня не останется ни одной акции?
- Ни одной.
Его пальцы приостановили свое нервное движение. Я рассмеялся:
- Разве вы не подумали, что завтра я могу позвонить по телефону Бликсону и тот вышлет мне деньги для оплаты вашего заклада? Ему нужны эти акции.
- Завтра суббота, а мы договорились расплачиваться наличными.
- Я не отдам своей системы до последующего расчета, - сказал я.
- Она мне и не нужна, если вы проиграете.
- Но мне ведь нужны деньги для игры.
Он серьезно отнесся к этому моему заявлению. Я продолжал:
- Нельзя же играть по системе, имея всего несколько тысяч франков.
- Согласен. Вы можете теперь дать мне десять миллионов, - сказал он, - в счет пятнадцати миллионов. Если вы проиграете, то будете должны мне еще пять миллионов…
- А как вы с меня их возьмете?
Он одарил меня своей зловещей усмешкой:
- Я урежу вашу зарплату на пятьсот фунтов в год на протяжении десяти лет.
Я поверил, что так он и поступит. В мире Друтера и Бликсона он со своим небольшим пакетом акций выжил только благодаря жестокости, твердости и непреклонности характера.
- Таким образом, я должен буду выиграть десять миллионов с помощью пяти миллионов?
- Вы ведь утверждаете, что ваша система совершенна.
Старик издевался надо мной:
- Лучше просто займите мне пять миллионов, и дело с концом.
Я подумал о Гоме, находящемся сейчас в море на своей яхте со знаменитостями на борту, и о нас двоих, им забытых, - какое ему дело до какого-то там помощника бухгалтера? Я вспомнил, с каким видом он повернулся к мисс Булен и бросил: «Отдайте необходимые распоряжения насчет женитьбы мистера Бертрама» (он даже не запомнил, как меня зовут!). Интересно, смог ли бы он с помощью мисс Булен организовать похороны наших родителей или рождение наших детей? Я подумал, как я позвоню по телефону мистеру Бликсону и договорюсь с ним и тем самым с помощью этих акций буду держать Гома в узде до того времени, пока тот будет чувствовать боль, потом уже не будет у него никакого покоя на восьмом этаже, никаких яхт, никакого ему «Покоя, красоты и наслаждения». Он нравился мне своей вежливостью, своим обхождением, своей фальшивой добротой, пока я чуть было не принял его за великого человека, каким он себя считает. «Теперь, - подумал я с сожалением, которого не мог объяснить, - он станет таким маленьким, что будет целиком у меня в руках». И я с отвращением посмотрел на свои запачканные чернилами руки.
- Ну, вот видите, - сказал Второй, - вы уже сомневаетесь в своей системе.
- О нет, - ответил я. - Я принимаю ваш вызов. Просто мне подумалось о чем-то своем - вот и все.
3
Я сходил в отель и принес деньги, и мы, не откладывая в долгий ящик, сразу же записали наши условия заклада на листочке почтовой бумаги, и сиделка - она уже возвратилась с прогулки - вместе с барменом засвидетельствовали этот заклад. Он вступил в силу в девять часов вечера, срок оплаты - в то же самое время на следующий день: Второй пожелал, чтобы ни хорошие, ни плохие новости не мешали ему играть до обеда. Затем я все-таки заставил его угостить меня рюмочкой виски, хотя, наверняка, у Моисея, когда он добывал воду со скалы в Синае, было меньше забот, и я увидел, как сиделка покатила его кресло в зал для избранных. В сущности, через двадцать четыре часа я стану совладельцем «Ситры». Ни Друтер, ни Бликсон в бесконечной войне между собой не смогут сделать ни одного шага без согласия скромного помощника бухгалтера. Как-то странно становилось на душе от мысли, что ни один из них даже не подозревает, как резко переменится обстановка в руководстве фирмы: контроль над нею перейдет от друга Друтера к его врагу.
Бликсон скорее всего отдыхает в своем доме в Хэмпшире, штудирует задание на завтра, совершенствуя произношение иудейских имен в Библии, и не ощутит от этой неожиданной новости никакой радости. А Друтер? Друтер сейчас в открытом море, недоступный, - играет в бридж со светскими львами, не чувствуя опасности, нависшей над ним… Бликсон первым получит приятную новость: утром в понедельник я сообщу ее ему по телефону. Но, может, сделать это через моего непосредственного начальника - Арнольда? Нельзя допустить временного сговора между Друтером и Бликсоном против самозванца: я поручу Арнольду передать Бликсону, что с этого времени он может рассчитывать на мою твердую поддержку. Друтер даже знать ничего не будет о нашем соглашении, пока не свяжется с фирмой по телефону из какого-нибудь ближайшего порта. Но даже это я могу предотвратить: попрошу Арнольда хранить все в тайне до возвращения Друтера и, таким образом, с наслаждением сообщу ему обо всем лично.
Я вышел, чтобы рассказать Кэри об этих новостях, совершенно забыв о ее свидании: я представлял себе, каким будет ее лицо, когда я сообщу, что она жена человека, контролирующего «Ситру»… «Ты презирала мою систему, - хотел сказать я ей, - ты ненавидела те дни, что я провел в казино, но никакой вульгарной причины тут не было - я добивался не денег». Но я совершенно забыл, что до сегодняшнего вечера у меня не было никаких других мотивов, кроме денег.
Но, конечно же, Кэри я нигде не нашел. «Мадам вышла с джентльменом», - об этом портье мог бы и не говорить, потому что я сам вспомнил о свидании в простом студенческом кафе. Было и в моей жизни время, когда я без особенных хлопот находил себе женщину. Я возвратился в казино, чтобы выполнить данное жене обещание. Но возле моей красавицы уже пристроился какой-то мужчина: их пальцы перебирали общие фишки, и вскоре я понял, что одиноких женщин, посещающих казино, не очень интересуют мужчины. Шарик рулетки, а не постель, - вот основная их цель…
Я наблюдал, как Птичье Гнездо крутится вокруг столов, совершая внезапные наскоки то на один, то на другой, когда ее не видит крупье. Техника у нее была отменная: если какая-нибудь кучка фишек делалась достаточно большой, она накрывала ладошкой одну фишку и одаривала ее обладателя нежным взглядом, будто хотела сказать: «Вы такой щедрый человек, а за такой незначительный подарок я целиком и полностью в вашей власти». Она настолько была уверена в своей привлекательности, что никто не осмеливался разоблачить ее мошенничество. В этот вечер в ушах ее были длинные янтарные серьги, а лиловое вечернее платье подчеркивало лучшую часть ее фигуры - плечи. Плечи у нее действительно были роскошные - широкие, и в них чувствовалось что-то животное. Но все впечатление портило ее лицо, возникавшее неожиданно, как при вспышке света, и сразу же бросались в глаза неубранные волосы, в которых запутались серьги (уверен, она сама считала, что эти неаккуратные пряди и пучки волос были «шикарными локонами»), нелепая усмешка. Глядя на нее, я понял: вот нужная мне женщина. Я должен был отобедать с женщиной, которая согласится разделить со мной компанию. Когда она в очередной раз увильнула от слуги со скоростью пантеры и с легким звоном, шедшим от ее сумочки, где, по-моему, она держала стофранковые фишки, я дотронулся до ее руки.
- Уважаемая леди, - начал я.
Это напыщенное обращение удивило меня самого: ощущение было такое, будто кто-то другой, а не сам я вложил его в мои уста, и казалось, оно - из тех же старомодных времен, что и ее лиловое платье и плечи.
- Уважаемая леди, - повторил я с еще большим удивлением (мне показалось, что у меня над губой вырастают небольшие седые усики), - надеюсь, вы простите незнакомцу, дерзнувшему…
Она, наверное, всегда испытывала страх перед слугами, так как ее инстинктивно жалкая, просящая усмешка преобразилась вдруг в широкую улыбку, озарившую все ее лицо…
- О, какой же вы незнакомец! - воскликнула она, и я обрадовался, что она англичанка и мне не придется целый вечер разговаривать на ломаном французском языке. - Я была свидетельницей вашей огромной удачи!
Замечу, что от этой удачи она имела определенную корысть.
- Я хотел бы спросить у вас, уважаемая леди, - снова вырвалось из моих уст необычное обращение, - не окажете ли вы мне честь отобедать со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11