Но в следующее мгновение она увидела в дверях Джесса Холстона и инстинктивно отшатнулась. Он вновь был в форме офицера кавалерии. Этот синий мундир вызывал в душе Сидни неприязнь. Овладев собой, она бросила на него настороженный взгляд и… вдруг смутилась.
Ей казалось, что она вся пропиталась неприятными тюремными запахами. Сидни почувствовала себя дурнушкой и грязнулей, и ей трудно было прямо смотреть в глаза этому лощеному молодому красавцу.
— Какого черта вам здесь нужно? — спросила она сухо.
— Ну, не буду вам мешать… — кашлянув, сказал Грейнджер и вышел за порог.
— Нет, стойте! Я не хочу, чтобы вы оставляли меня наедине с этим… с этим…
Но дверь уже захлопнулась.
Она вновь обернулась к Джессу. Тот подошел к стене и смотрел в окно. Оно было небольшое, но из него открывался неплохой вид на улицы Вашингтона. По слухам, когда здесь содержали Розу Гринхау, она умудрялась передавать какие-то сведения своим соратникам даже через это окно.
— Я задала вопрос!
— Сидни… — Джесс повернулся. — Чего вы боитесь? Что я вам такого сделал, что вы на меня даже смотреть не можете? Успокойтесь, ради Бога, я вовсе не собираюсь валить вас на эту жалкую кушетку и насиловать на правах победителя.
Сидни демонстративно отвернулась в сторону.
— Вы негодяй и мерзавец! Что вы мне сделали? Это вы меня сюда упекли!
— Нет, Сидни, сюда вы упекли себя сами.
— Когда закончится война и все эти события станут достоянием истории, тогда и посмотрим, кто из нас был прав, кто виноват.
— Согласен. Но есть вещи морального, этического порядка, которые настолько очевидны, что с ними не нужно разбираться историкам.
— Оставим это. Я не могу тратить время на пустые препирательства. Что вам здесь нужно? Если вам хочется пофилософствовать о вещах морального порядка, возьмите себе в собеседники кого-нибудь другого.
— Я пришел вовсе не за этим.
— Поймите, мне неприятно само ваше присутствие! Прошу вас, уйдите, уйдите! Если, конечно, вы не собираетесь меня освободить.
— Гм. Как раз это я и хочу сделать.
— Что?
У Сидни перехватило дыхание.
— Я пришел сюда затем, чтобы освободить вас.
Сердце бешено колотилось у нее в груди. Она страшно боялась. Вчера в тюрьме повесился один из южан, но отнюдь не это ее испугало. Впереди ее ждал суд и, возможно, суровый приговор, но об этом она вообще не думала. Нет, она боялась другого. Она не сомневалась: если ее родные узнают о том, где она находится, они сделают все, чтобы вернуть ей свободу. И одному Богу известно, что с ними случится, когда они попытаются пробраться в Вашингтон и в тюрьму…
— Зачем вам это нужно? — осторожно спросила она.
— Меня навестила одна ваша приятельница и убедила в том, что если вы задержитесь здесь, случится что-то очень нехорошее.
Сидни нахмурилась.
— Рианнон Тремейн?
Она чуть не добавила «ведьма». Правда, без всякой злости. Нога рядового Лоутона заживала прямо на глазах.
— Именно.
Сидни пробежала кончиком языка по внезапно пересохшим губам.
— И как вы собираетесь освободить меня?
— Есть один способ.
— Какой?
Джесс пожал плечами и усмехнулся:
— Предвижу, что вам он не очень понравится. Но миссис Тремейн сказала, что ради свободы вы готовы на все.
— Почти на все, — согласилась Сидни, не спуская настороженного взгляда с Джесса. — Итак, я слушаю вас, капитан Холстон. Каков ваш план, и что я должна сделать?
— Сейчас я скажу вам, и у вас будет минут пять на размышления, не больше.
— Отчего так мало?
— Видите ли, меня снова вызывают на фронт. Армия Потомака нуждается в кавалеристах-разведчиках, а у меня сложилась хорошая репутация.
Губы Сидни тронула легкая улыбка, но она вовремя спохватилась. Нет-нет, больше никогда он не увидит ее улыбки! Идиот! Мерзавец!
— Говорите, капитан.
Он сказал.
— Нет! — вскричала Сидни, прижавшись спиной к холодной стене.
Он развел руками.
— Это был ваш единственный шанс. Поверьте, другого способа освободить вас не существует. Ну что ж… воля ваша.
Он направился к дверям. Сидни заставила себя оторваться от стены и сглотнула подступивший к горлу комок. Сейчас он уйдет, покинет Вашингтон, и все… А она останется здесь. Одна. И неизвестно, что с ней будет дальше. Ее повесят, или она сгниет тут заживо. Или сюда явятся отец и Джером, и их убьют…
— Постойте! — крикнула она ему в спину.
Он остановился у открытой двери и обернулся.
— Так быстро передумали?
— Перестаньте улыбаться, негодяй! — возмущенно проговорила Сидни.
— Значит, не передумали?
— Когда все это… нужно сделать?
— Сейчас.
— Как сейчас?!
— Прямо сейчас.
Самая страшная битва этой войны произошла совсем не в том месте, где должна была произойти.
После блестящей победы под Ченселорвиллом над превосходящими силами противника генерал Ли двинул свою армию на север, намереваясь перенести театр боевых действий на территорию врага. И уж никак он не мог предполагать, что генеральное сражение случится в маленьком, спящем городке…
Название которому было Геттисберг.
Первый крупный бой состоялся тридцатого июня. На следующий день конфедераты перегруппировались и атаковали федералов, протащив их через весь Геттисберг и овладев городом. Северяне отступили и устроили себе позиции на холмах, заново выстроив линию обороны. Между тем Ли протянул свои войска дугой с севера на юг. Мелкие стычки прекратились. К тем и другим постоянно прибывали пополнения, и силы противоборствующих сторон с каждым часом все больше наращивались.
Ли не собирался долго ждать. Он намеревался обрушиться на янки как можно скорее, пока к ним еще не подоспели отставшие на марше части.
Второго июня, когда войска все еще прибывали с обеих сторон, южане решили начать.
Поначалу у Джулиана только руки были испачканы кровью раненых, но ближе к концу дня он побагровел весь, с ног до головы, словно его окатили из ведра… А раненых все продолжат и подвозить.
Где-то совсем близко разорвался пушечный снаряд.
— Господи… — прошептал один из санитаров, толкавшихся у входа в операционную.
Минут через десять в палатку ворвался оборванный к перепачканный кровью офицер. Дико вращая глазами по сторонам, он заорал:
— Капитан! На соседнем холме противник накрыл огнем целую роту. Боже, но там не все погибли. Я слышал, как кричали люди… Я сам слышал!..
— Сюда их, — скомандовал Джулиан.
— Нам некого туда послать… все роты до последнего человека в бою…
Джулиан задумался лишь на мгновение.
— Побудешь здесь за меня, — бросил он Дэну Лебланку и скинул с себя белый халат.
— Маккензи, что вы задумали? У нас и так уже скопилось раненых до черта!
— Я никому не позволю бросать живых людей на произвол судьбы!
Он вышел из палатки. Вслед за ним вышли два санитара.
Вокруг госпиталя прямо на земле валялись раненые. Одни ждали своей очереди на операцию, других вот-вот должны были забрать в тыл, кое-кто умирал, кое-кто уже умер. Но были и те, кто мог еще держаться на ногах. Джулиан остановился перед ними. Солдаты подобрались кто откуда… Из Виргинии и Джорджии, из Северной и Южной Каролины, из Техаса и Флориды… Все воевали вдали от дома и, собственно, уже забыли, что такое дом…
— На соседнем холме много раненых товарищей. Их нужно переправить сюда. Мне нужна помощь. Добровольцы?
Ответом ему была тишина.
Наконец с земли поднялся один из легкораненых.
— Вы уже вытащили мне пулю, док. Левая рука не действует, но правой я могу быка завалить. Я с вами!
— Отлично, кто еще?
После этого к ним присоединились еще с десяток человек.
— Возьмите и меня, док! — крикнул кто-то.
Джулиан опустил глаза и увидел молоденького солдата.
Два часа назад он лично ампутировал ему ногу ниже колена. Колено сохранил… это хорошо. Так ему будет легче привыкнуть к протезу и управлять им. Джулиан улыбнулся.
— Твоя война закончилась, мальчик.
— Но я жив! — обиделся тот.
— Вот и живи дальше, я не хочу, чтобы тебя сейчас снова подстрелили и испортили всю мою работу, — бросил Джулиан и обратился к добровольцам:
— За мной!
— А мне что делать? — подскочил к нему один из санитаров.
— Как тебя зовут?
— Эванс, сэр!
— Эванс, пригони на холм две повозки. Постарайся подобраться с ними как можно ближе, и не дай Бог, если тебя убьют или в повозку попадут из пушки. Они нам очень пригодятся. Все остальные! Берите носилки и вперед!
Они приближались к холму быстрыми перебежками. До войны тут была самая рядовая ферма.
Когда-то здесь колосилась под синим небом золотая пшеница. Сейчас фермерские строения превратились в руины, а весь хлеб покосило шрапнелью и пулями.
Противник, очевидно, заметил горстку южан и открыл по ним ружейный и пушечный огонь. Правда, расстояние было слишком большое, и Джулиан даже не особенно пригибался. Над головой проносились ядра, возле уха то и дело свистели пули, но он старался не обращать на это внимания. Весь холм устилали тела, южане и северяне валялись вперемешку. Завидев людей с носилками, раненые стали звать их на помощь. Поначалу с поля забрали тех, кто мог подать голос. Потом Джулиан стал искать живых среди лежащих без сознания. Когда он склонился над очередным южанином, его ноги кто-то коснулся. Он обернулся и увидел перед собой испачканное грязью лицо, на котором горели почти белые от ужаса и боли глаза. Джулиан опустил взгляд ниже и разглядел синий мундир армии северян. Его сердце дрогнуло. Так всегда бывало, когда он сталкивался с ранеными янки. Каждый раз он боялся наткнуться на бездыханное тело Йена.
Этот янки был гораздо моложе и не являлся офицером. Но он был ранен, и ранен довольно тяжело.
— Помогите мне… — тихо попросил он.
— Кто-нибудь, живо сюда! — крикнул Джулиан. Подбежавший было доброволец вдруг замер на месте как вкопанный, а потом выругался и сплюнул.
— Я думал, вы зовете меня к южанину, а ради этой откормленной свиньи я и нагибаться не стану!
— Станешь! Ты будешь выполнять все мои приказы или пошел вон отсюда! — рявкнул на него Джулиан.
Тот повиновался, и они вместе отнесли раненого янки в санитарную повозку. Джулиан уже хотел было снова подняться на холм, но тут его окликнул Эванс:
— Сэр! Доктор Лебланк просит вас срочно вернуться в операционную! Он один не справляется с потоком раненых! Мы здесь без вас управимся, пожалуйста, идите!
Доброволец с перевязанной рукой вышел вперед.
— Он прав, док. Я капитан Бентли, артиллерия. Оставьте меня за старшего, и я обещаю переправить в госпиталь всех, кто еще жив. И наших, и янки.
— И янки? — недоверчиво переспросил Джулиан.
— Да, сэр. У меня отец служит в армии северян.
— Хорошо. Благодарю, капитан, и надеюсь на вас.
Он быстро вернулся в госпиталь, где работа кипела вовсю. Раненые продолжали прибывать нескончаемым потоком. Часа через два на стол положили того молодого янки, которого он распорядился принести с холма. Он сразу узнал Джулиана и улыбнулся:
— Вы, случаем, не родня полковнику Маккензи, сэр?
— Брат.
Солдат продолжал улыбаться, превозмогая боль.
— Поразительное сходство! Вам когда-нибудь говорили об этом?
— Все кому не лень. Вы его видели? Давно? Как он?
— Видел пару дней назад. Цел и невредим! Знаете, я очень рад, что попал к вам. Господин полковник вас постоянно нахваливает. Говорит, что вы лучший хирург у мятежников!
— Ну-ну…
Янки представился. Рядовой Уолтер Смит. По иронии судьбы, он тоже был санитаром, только в армии северян. На холм пришел за своими ранеными, но поблизости раздался взрыв, и… Ему раздробило колено. Джулиан быстро оценил тяжесть ранения и покачал головой.
— Жаль вас огорчать, но с этого стола вас унесут без ноги.
Янки с достоинством встретил это известие.
— Ничего, док. Я и сам не особо надеялся. Я знаю, что если бы можно было спасти мою ногу, вы бы ее спасли. Вы — настоящий хирург, а не простой мясник, как многие…
— Это вам Йен сказал?
— Нет, наш ангел-хранитель.
— Не понимаю…
— У нас в полевом госпитале работает миссис Тремейн. Она родом из Флориды и тоже много про вас рассказывала. Может, помните?
— Как не помнить…
Внутри его будто все оборвалось, а по спине прокатился озноб. Черт возьми… Он испугался за нее, мгновенно и сильно. Джулиан, как никто другой, знал, что полевые госпитали располагаются по возможности ближе к передовой. В считанных ярдах от поля сражения. А пушечные ядра не разбирают, кто хороший, кто плохой… где госпиталь, а где вражеская батарея… где мужчина, а где женщина…
Каждую ночь он засыпал с мыслью о ней, думая, что она далеко. А на самом деле… Господи, и чего ей не жилось в Святом Августине!
— Так она здесь? — спросил он.
— Здесь, сэр.
— У кого?
— У генерала Маги, сэр.
У генерала Маги… Ну конечно. Он ведь сам познакомил ее с Рисой, и они вместе потом уехали в Святой Августин. Теперь понятно, как ее занесло в действующую армию. Ну, Риса, держись!
— Мы благодарим Бога за то, что она оказалась у нас, сэр. Потому и прозвали ангелом-хранителем. Доктор Гримли хотел позавчера отрезать ногу одному рядовому, а она не дала и сказала, что сумеет ее сохранить. Она говорит, что вы никогда не берете в руки пилу, пока есть хоть малый шанс не превращать человека в калеку. Говорит, видела, как вы оперируете. Так странно, сэр! Она очень красивая, женственная, но при этом такая решительная и строгая! В общем… потому я и не возражаю, чтобы вы оттяпали мне ногу. Я знаю, что иного выхода нет. Ведь нет, а?
— Боюсь, что нет.
— Что ж… зато живым останусь. И на том спасибо.
Силы оставили янки, и он сомкнул глаза. Джулиан знаком приказал санитару сделать раненому эфирную повязку.
— Ах, если бы наш ангел-хранитель был здесь… — прошептал янки.
«Вот именно, — подумал Джулиан. — Если бы…» Какого дьявола Маги взял ее к себе в армию и обрек на каждодневный риск? Или он узнал про ее видения и пытается извлечь из них пользу для себя?
Ангел-хранитель…
Ведьма.
Усилием воли Джулиан отогнал от себя мысли о Рианнон. Он не имел права предаваться им сейчас, когда вокруг было столько нуждающихся в помощи раненых. Но зато ночью, перед тем как заснуть…
Глава 17
Битва была страшная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43