Ред мобилизовал на решение проблемы все свои умственные способности.
Все зависит от того, когда они покинут «Джей-Эф-Пи». Если в ближайшие час-два, значит, у них будет полно времени, чтобы вернуться в Блу-Ай до темноты. Это крайне нежелательно, – ведь он не успеет как следует подготовить операцию. А необходимо подготовиться как следует. Если визит затянется, значит, в путь они отправятся в ночь. Еще хуже. Устраивать засаду на открытом шоссе с наступлением темноты – это сущая авантюра. В городе – другое дело. Но на загородной автостраде, да еще ночью, – нет, с таким коварным ублюдком, как Боб Ли Суэггер, этот номер вряд ли пройдет. Действовать нужно наверняка, а то ведь как знать, другого шанса может и не быть.
Итак, остается надеяться, что ночь они проведут в Оки-Сити, а в путь тронутся поутру. Тогда в контролируемом районе они появятся во второй половине дня. В этом случае у него будет много времени, чтобы все устроить как полагается.
Теперь, если допустить, что они отправятся в Блу-Ай завтра, возникает следующий вопрос: каким маршрутом? Любой нормальный человек не задумываясь рванул бы по федеральной автостраде №40 до Форт-Смита, а там повернул бы на юг и уже по новому шоссе, которое Холлис назвал в честь своего отца, доехал бы до Блу-Ай. А вдруг в Бобе взыграет сентиментальность и он вместо новой трассы выберет старую – разбитое неудобное шоссе №71? Отец его погиб на этой дороге; возможно, и он там же сгинет. Только вряд ли Боб поддастся сентиментальности. Он человек практичный, чувствам дает волю только по ночам, когда день благополучно завершен.
Для начала неплохо бы знать, как они добирались в Оклахома-Сити. Суэггер не из тех людей, кто станет возвращаться той же дорогой. Ред склонился над картой. Желательно, конечно, иметь что-то более существенное и определенное – цифры, факты. Тогда бы он быстрее разобрался что к чему.
Ред сразу отметил, что из Оклахома-Сити в Блу-Ай, помимо традиционного маршрута, вели еще две дороги; других путей не было. Обе дороги тянулись относительно прямо с востока на запад, но были гораздо уже, чем форт-смитская. Обе, ответвляясь от федеральной автострады №40, сворачивали к Макалестеру, а оттуда до Талихины шло двухполосное шоссе со щебеночно-асфальтовым покрытием. После Талихины шоссе вскоре разветвлялось на две дороги. Одна из них, Оклахома-1, на протяжении пятидесяти семи миль следовала вдоль гребня Уошито в Арканзас и там соединялась с шоссе Арканзас-88. Эта горная трасса была проложена на высоте двух тысяч футов. Обзор с нее отличный. В названии дороги – Талиблу – присутствовали части названий двух городов, которые она связывала. Власти штата хотели подарить своим жителям и гостям красивую дорогу, потому и выбрали это место: по обеим сторонам шоссе высились живописные горы. Ред сам когда-то путешествовал по Талиблу на «порше» и получил огромное удовольствие.
Другая дорога – Оклахома-59 – пересекала Оклахому-1 в ее средней точке и уже под названием шоссе №270 шла по равнине на восток параллельно автостраде №1/88, в конечном итоге сливаясь с шоссе №716, пролегавшем чуть выше Блу-Ай. Так ведь возле этой дороги находится участок земли, принадлежащий Бобу, сообразил Ред. Там стоит его трейлер. В таком случае, может, он изберет как раз этот маршрут, чтобы вернуться к себе. Вполне логично. А логично ли?
Итак, горная дорога или равнинная? У него недостаточно людей, чтобы проконтролировать оба маршрута, иначе придется снизить огневую мощь.
Так все же: горная или равнинная?
И вдруг он понял.
Боб – снайпер. Стрелок. Его главное оружие – зрение. Вся его жизнь основана на умении видеть. Он воспринимает мир визуально. Он смотрит во все глаза и предпочитает иметь широкий обзор. Он не любит сюрпризов. Ему нравится преподносить себя в качестве сюрприза.
Значит, горная дорога.
В голове мгновенно сложился план. Три автомобиля и грузовик с противоположных сторон наезжают на Боба, окружают его, сталкивают с дороги и накрывают огнем из автоматического оружия. Десять парней в первую же секунду после крушения выпускают в него полные обоймы.
Зазвонил телефон.
– Алло.
– Сэр?
Звонил юрист из Оклахома-Сити.
– Да?
– Они только что вышли.
Ред взглянул на часы. Шестой час. Слава Богу. Они не отправятся домой в ночь. Он победил!
– Отличная работа.
– Сэр, мы узнали, где они остановились. В «Холидей Инн». Это возле аэропорта.
– Я же говорил…
– Не беспокойтесь, мистер Бама. Прямого запроса никто не делал. Нам удалось проникнуть в компьютерную сеть гостиниц. Они зарезервировали номера на две ночи. Выезжают завтра в 10 утра.
– Молодцы, – похвалил Бама. – Не хотите сменить работу?
– Благодарю, мистер Бама, мне нравится мое нынешнее место.
– Ладно, считайте, что чек уже выслан по почте.
– Я знаю, вы всегда держите свое слово.
– Мне во всей Америке доверяют, – сказал Ред и повесил трубку, потом тут же набрал номер Хорхе де ла Ривьера.
– Да?
– Команда готова?
– Да, сэр. Все отдохнули, расслабились. Девочки, которых вы прислали, оказались очень славными. Ребята получили колоссальное удовольствие. Все сыты, оружие блестит.
– Так, теперь слушай. Завтра, во второй половине дня, в три часа, шоссе Оклахома-1, примерно в десяти милях к востоку от перекрестка №259. Дорога Талиблу. Красивая горная дорога, движение небольшое.
Место приятное, открытое. Наезжаете на него с противоположных сторон, окружаете, чтобы некуда было деться, сталкиваете с дороги и открываете ураганный огонь. У вас преимущество – внезапность и огневая мощь.
– Отличный план. Muy Bueno. И простой. Сделаем. Только, сэр, как же мы узнаем о его приближении?
– Я сообщу вам по радио. Я буду вести наблюдение.
– Вы сами примете участие в операции, мистер Бама?
– Вы меня увидите, – сказал он. – Стоит только поднять к небу глаза. Я буду в самолете.

Глава 25

Сэм всю ночь спал неспокойно. Снов он не видел, но пробудился с ватной головой. Кажется, на сегодня запланировано что-то важное. Но что? Ему нужно в суд? Необходимо оформить какое-то ходатайство? Кто-то из адвокатов подает апелляцию? Ни черта не помнит. Да еще служанка, будь она проклята, забыла и кофе принести, и прибраться. Эта женщина с каждым днем ведет себя все хуже и хуже. Сэм подумал, что служанку следовало бы уволить, но имени ее вспомнить не мог. Потом он сообразил, что на самом деле уволил ее – двенадцать лет назад. Потом вспомнил про миссис Паркер.
Вот кого надо уволить. И когда только черномазые научились наглости? Никого не уважают. Все законы и установления летят к чертям. Не успеешь оглянуться, а миром уже правят хаос и анархия. Потом он вспомнил про маленькую Ширелл.
Сэм поднялся, с горем пополам принял душ и оделся, вовремя сообразив, что нужно натянуть майку, но напрочь забыв про трусы. И так продолжалось несколько часов. Душу терзала глубокая горечь. Сэм понимал, что он не в себе, но выйти из этого состояния – из состояния инфантильности, невольной сосредоточенности на несущественных мелочах – не мог. Хотелось плакать. Ну куда подевался его разум? Кто лишил его разума?
Наконец во второй половине дня на него снизошло просветление, и все быстро встало на свои места. К нему вернулись здравый ум и хладнокровие. Воспользовавшись временным прояснением, Сэм поспешил вниз, вспомнив, что он по просьбе Боба Ли Суэггера искал краткий отчет об убийстве Эрла Суэггера, составленный им для коронера. Ладно, отчет он поищет позже. Это дело куда интереснее. Сэм схватил папку, в которой рылся накануне, и на этот раз по-настоящему сосредоточился на документах, просматривая материалы беглым, но ничего не упускающим взглядом опытного профессионала. Он изучал доказательства, на основе которых был осужден Регги Джерард Фуллер.
Что ж, все сходится, хотя, возможно, сегодня такое обвинение сочли бы не вполне обоснованным. По нынешним, более строгим, правилам карман от рубашки с инициалами Регги, найденный в руке Ширелл, наверно, не мог бы послужить основанием для выдачи ордера на обыск, но по законам того времени это был ого-го какой веский аргумент. Даже судья Уоррингтон подтвердил. «Клянусь Богом, я все сделал по закону, – с гордостью думал Сэм. – Я могу со спокойной совестью оглядываться на свое прошлое. Мне не приходится стыдиться, что я, стремясь скорей закрыть дело, действовал по упрощенной схеме: тут срезал угол, там подтасовал факты, здесь солгал. Нет, господа. Закон прежде всего. Закон всегда прав».
Рубашка без кармана, следы крови на ней, отсутствие у Регги алиби… Закон провозгласил: Регги Джерард Фуллер виновен в убийстве.
Сэм был удовлетворен. Что еще он может сделать? Других документов у него нет. Фактические доказательства сгорели во время того проклятого пожара в 1994 году. Смотреть больше нечего.
Но… ох уж этот червь сомнения. Подтачивает, тревожит.
Сэм возвратился мыслями к той ночи, вспомнил свои действия. Расследование вертелось вокруг инициалов «РДФ». Как только было установлено, кто такой «РДФ», – установлено прежде, чем он успел внимательно изучить обстоятельства преступления, – дело, будто обретя собственную движущую силу, стало развиваться с молниеносной скоростью. Ничего уже нельзя было изменить. Это была чудовищно неоспоримая, всесильная улика. Она, как восьмисотфунтовая горилла из поговорки, ни на что не обращая внимания, ходила и плюхалась куда сама считала нужным: направляла ход мысли, лепила под себя версию, вела следствие. Она превратилась в центральный организующий принцип, в вещественную реальность, которую невозможно игнорировать.
Но Сэм даже при таких условиях выложился до конца. Вместе с Бетти Хилл, телефонисткой с городского коммутатора, он целый день сидел и листал телефонный справочник, проверяя, живет ли еще в Блу-Ай кто-нибудь с инициалами «РДФ», будь то негр или белый, мужчина или женщина. Таковых они не нашли. Тогда Сэм отправился в городское бюро записей гражданского состояния и стал там искать лицо с инициалами «РДФ», у которого, возможно, нет телефона. Потом объездил все мотели в радиусе ста миль в поисках «РДФ». Никого.
Все дело было в «РДФ», в трех буквах. Это они – чудовище.
А если бы не было «РДФ», думал Сэм. Если предположить, что они не нашли бы кармана с инициалами «РДФ»? Тогда пало бы подозрение на Регги? Нет, скорей всего, нет. Если бы не ярость мальчишки, если бы не предсмертная конвульсия девочки, они никогда не раскрыли бы это преступление.
Но с другой стороны, размышлял Сэм, как разворачивалось бы следствие без этой веской улики, которая его деформировала и направляла? Оно развивалось бы своим естественным ходом и вело бы к тому, к чему вело. И, вероятно, ни к чему бы не привело. Но разве такое можно представить, если был карман с инициалами «РДФ»?
Почему же что-то опять гложет его, дрожит в нем? Откуда это?
Что он чувствует?
Никак не определить. Ничего не поделаешь… Бог с ним…
Есть! Вспомнил!
Эрл.
Эрл Суэггер нашел труп девочки. Эрл обследовал место преступления. Эрл делал записи, излагая свои наблюдения и предположения, незатронутые, не обезображенные властью этой могущественной улики – инициалами «РДФ», которая тыкала своим страшным пальцем прямо в грудь Регги Джерарда Фуллера. Эрл погиб до того, как появились подозрения в отношении Регги Джерарда Фуллера.
Жаль, что Эрл не дожил…
Старческий разум Сэма зафиксировал еще один сигнал. Сын Эрла, Боб, привез блокнот отца. И какие-то другие вещи. И все из-за этого идиота Расти, Рафуса или как там его. Блокнот. Какие бы сведения там ни содержались, они записаны тогда, когда Регги Джерард Фуллер был еще вне подозрений.
Только вот где этот блокнот, черт побери?
***
Старик, похоже, совсем рехнулся. Таким его Дуэйн еще не видел. Наверно, крыша окончательно поехала, не иначе. Дом свой буквально наизнанку выворачивает.
Дуэйн пробрался к заднему фасаду старого дома с красивым крыльцом, горделиво восседающего на Рейни-стрит под сенью вязов и кленов. Должно быть, в таком вот доме жил и Энди Харди. персонаж произведения Э. Стрэтимейера

Дуэйн стал заглядывать в окна. До темноты еще было далеко, однако старик везде повключал свет и один за другим опустошал все ящики, шкафы, коробки, полки и вазы в своем жилище. Ну точно, тронулся. Что-то неистово бормочет, тараторит себе под нос.
Переворошив все внизу, Сэм поднялся наверх, исчезнув из поля зрения Дуэйна. Тот рискнул приотворить дверь. Сверху неслись проклятия, треск и грохот расшвыриваемых вещей.

– Чертов сукин сын, где ты есть, проклятый? – визжал старик. Так бесится только отчаявшийся человек, готовый наброситься на кого угодно.
Мистеру Баме нечего опасаться этого старика. До вечера он сам загонит себя в могилу. Вена лопнет и привет – поедет в похоронном мешке к коронеру.
Дуэйн сделал отчет по телефону, но ему никто не перезвонил. Где Бама, черт побери?
Старый никчемный козел. Подыхающий безмозглый дряхлый пес. Никакого от него толку. Давно в расход пора. Пустить пулю в башку и точка. Единственно милосердный выход.
***
Сэм огляделся. Весь дом вверх дном. Комнаты, где играли его дети, где он любил жену, где было съедено столько праздничных ужинов в Дни благодарения, где столько раз отмечалось Рождество, – все разворочено, как муравейник палкой. И из-за чего? Из-за того, что он не может вспомнить, куда дел этот чертов блокнот.
В гараже вот только еще не искал.
Сэм был в отчаянии. Как он стал таким дряхлым и немощным? Он ненавидел себя, презирал. Он – прокурор, представитель закона, герой войны, охотник, отец, муж, любовник, американец. Куда все девалось? Дочь говорила, что ему пора перебираться к ним или в дом престарелых, но старший сын возразил: мол, папа в порядке. Однако Сэм сейчас думал, что права была дочь. Он мог…
Контора!
Старый козел! Он не приносил блокнот домой! Боб передал ему свои вещи в конторе, и он запер их в сейф.
Сэм поискал взглядом свой плащ, но увидел только розовый махровый халат жены, который тут же набросил на себя. Чудом отыскав ключи, он кинулся в гараж, завел «кадиллак».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62