Стоя на посту, он прислушивался к беседе своих спутников. Капитан, как и следовало ожидать, начал жаловаться.
– Если бы вы не потеряли ту первую стрелу, схватки можно было бы избежать, – сердито сказал он Дорну.
– Только если бы мы отдали им Кару, – отвечал Павел. – Вам действительно этого хотелось? Капитан поколебался:
– Ну, чего бы я действительно не хотел, так это потерять корабль.
Снова приняв человеческий облик, Кара подошла к ним и протянула руку; на ладони у нее лежала бриллиантовая брошь. Теперь, зная, кто она такая, Рэрун понял, что она носила с собой драгоценности из ее собственного драконьего клада.
– Этого хватит, чтобы покрыть расходы по ремонту корабля, – сказала она, – и еще останется, чтобы заплатить родственникам утонувших. Я понимаю, конечно, ничто не восполнит потерю человеческой жизни, но все же это хоть немного поможет.
– Если не брошь, – сказал Уилл, – то слава точно поможет. Капитан, если у вас есть хоть капля мозгов, вы повсюду разнесете молву о том, как со своей командой победили двух драконов, потеряв только двух человек и сохранив в целости весь груз. Любой торговец на севере почтет за счастье иметь дело с таким капитаном, и ни один пират не посмеет вам досаждать.
Моряк что-то проворчал и взял украшение.
– Что сделано, то сделано, – сказал он и, топая, удалился.
Кара оглядела своих телохранителей и вздохнула:
– Думаю, одних драгоценностей недостаточно, чтобы вернуть вашу дружбу.
– Но попробовать стоит, – ухмыльнулся Уилл.
– Молчи, насекомое, – оборвал его Павел. – Да, Карасендриэт, этого мало. Мы с самого начала знали, вы что-то скрываете, но не требовали, чтобы вы раскрывали ваши тайны. Мы уважали вас за помощь людям в Илрафоне. И в любом случае сопровождать вас – работа не хуже любой другой. Но теперь мы замахнулись на серебряных драконов. Дорн спровоцировал насилие, применив запрещенный прием, так могут сказать. А ведь во время моего послушничества учителя говорили мне, что щитовые драконы – мудрые и благородные существа, поборники добра и что они поклоняются Летандеру. Теперь я хотел бы понять, поступили мы справедливо или я должен молить о прощении гнусного греха.
– А почему ты думаешь, что сейчас она скажет нам правду? – презрительно усмехнулся Дорн.
Взгляд Кары был полон укоризны, словно эта усмешка глубоко ее ранила, но она не стала возражать.
– Вы судите по себе, – только и сказала она. И пока холодный ночной ветер завывал в мачтах корабля, а Рэрун следил за черным звездным куполом неба, она рассказала свою историю.

Глава седьмая
14-е Марпенота, год Дикой Магии

Долетев до Перевала Гелиотропа, Кара совсем выбилась из сил. Она преодолела сотни миль, и в воздухе уже явственно ощущалось приближение зимы. Знакомые драконы, считая такое путешествие бесплодной затеей, отказались сопровождать ее, но она знала, о чем хотят поговорить золотые драконы, и считала, что не может остаться в стороне.
Она летела все дальше на север, к зубчатой цепи вечно покрытых снегом гор, называвшихся Галенитами, пока не увидела место собраний – ущелье, скрытое среди горных вершин. Взору ее предстал удивительный вид, едва ли хоть одно живое существо созерцало что-либо подобное. Ущелье сверкало лучами солнца, игравшего на чешуе множества драконов – золотых, серебряных, латунных, медных, бронзовых, здесь были даже несколько певчих драконов, – одни ползали, другие замерли на выступах скал. Все вместе они составляли ослепительную картину, напоминавшую огромный котел с расплавленным металлом. Еще несколько светящихся точек, словно падающие звезды, прорезали небо и устремились к этой сверкающей массе. Они, как и Кара, опоздали и спешили присоединиться к остальным.
Сложив крылья, она тоже устремилась вниз и услышала голоса певчих драконов, которые вели разговор на своем особом наречии. Медные шутили даже в такой торжественной обстановке. Бронзовые и латунные, как всегда, шумели, обсуждая происходящее и сетуя на то, что до сих пор ничего не началось. Золотые и серебряные вели себя более сдержанно, но любезно отвечали всем, кто к ним обращался. Человеку все это показалось бы дикой какофонией, состоящей из звериного рыка, свиста, шипения и рева, но для посвященных это была музыка, симфония мудрости и благородства великого народа.
Снизившись и сделав еще один круг в поисках свободного места, Кара почувствовала запах певчих драконов. Ущелье было еще более глубоким, чем казалось с воздуха, но ее сила и ловкость позволили ей преодолеть препятствия и благополучно приземлиться. Наконец она почувствовала под лапами скользкий гранит.
Пытаясь найти точку опоры и за что-нибудь зацепиться, она посмотрела вниз, недоумевая, что за полупрозрачная слизь покрывает камень. К счастью, слизь была не везде. Кара нашла сухое место и расположилась там, чтобы не скатиться вниз и не плюхнуться в самую гущу драконов, сидящих на дне ущелья.
В нескольких ярдах от нее слева, чуть ниже, примостился медный дракон с небесно-голубыми глазами. Он осклабился, и обнаружилось отсутствие одного из верхних клыков. Кара бросила на него сердитый взгляд.
– Это ты наколдовал и вызвал эту мерзкую слизь? – спросила она.
– Немного жидкости тебе не повредит, – отвечал медный. – Хоть какое-то разнообразие. Я здесь уже несколько часов, и ничего пока не происходит.
Ее гнев улегся. Кара понимала, что не стоит нападать на него. Перебранка скомпрометирует ее больше, чем падение. Кроме того, медные точно так же не могут без шуток, как певчие драконы без песен.
– Если напроказничаешь еще раз, – сказала она, – я заставлю тебя об этом пожалеть. Понял?
– О, конечно, дама, внушающая благоговейный трепет. – И он низко склонил голову, изображая послушание. – Я – Шатулио.
Кара назвала свое имя, вскоре собрание стихло, слышалось только шуршание крыльев и шлепание хвостов о землю. Тайное совещание началось.
У одной из стен ущелья было два каменистых выступа, позади верхнего выступа виднелся сводчатый вход в пещеру. Подлетев туда. Кара обнаружила, что центр ущелья занят, тогда как по краям много свободных мест. Но, решив, что эти места для главных участников собрания, она не осмелилась приземлиться там. Затем из пещеры по одному, неторопливо и величественно вышли восемь огромных золотых драконов. Чешуя их сверкала, словно ее полировал целый легион слуг, а янтарные глаза ярко горели.
Семь драконов расположились вдоль нижнего выступа. Восьмой, самый большой, появился последним и остался на вершине верхнего выступа. Таким образом, он оказался выше всех драконов в ущелье. Наверное, это был Ларет, Король Справедливости, властелин, которого избрали золотые. Другие семь были его лордами, его почетным караулом и сановниками его суда.
Золотые – и в меньшей степени серебряные – были в этом отношении на особом счету. Мало кто из драконов других видов стремился к власти, и уж точно не певчие драконы. Однако могущество и величие Ларета заставляли всех испытывать в его присутствии благоговейный трепет. И Кара обнаружила, что не является исключением.
Ларет обвел взглядом собрание:
– Благородные друзья, я благодарю вас за то, что вы сегодня здесь. Знаю, что многим из вас пришлось проделать длинный путь.
– Так не затруднит ли вас выставить пару бочонков вина и немного свежей дичи? – прошептал Шатулио.
Кара бросила на него сверкающий гневом взгляд, заставивший его умолкнуть.
– При других обстоятельствах, – продолжал Ларет, – я бы открыл собрание со всей подобающей случаю помпой. Но дело не терпит отлагательства. Многие знают, о чем я говорю. Нам грозит бешенство.
В дальнем конце ущелья в окружении своей свиты сидел серебряный дракон со свежими шрамами на шкуре. Это была Хаварлан, Зубец – или начальник – Когтей Справедливости.
– Можем ли мы быть в этом уверены, Ваше Великолепие? – спросила она.
– Да, – сказал Ларет. – Все знамения свидетельствуют об этом. Посвященные видят это в форме облаков и слышат в журчании рек. Все предсказания указывают на это. Многие из вас чувствуют необычное беспокойство и раздражение, отвратительные картины, вдруг встают у вас перед глазами. Я видел ужасные сны, когда мне удавалось уснуть. Бешенство действительно грядет, величайшее безумие, которое охватит всех нас так же, как и наших злых сродственников. Мы должны защитить людей от нашей собственной ярости.
– Хорошо, – сказал самый крупный из лордов, – по крайней мере, наши предки учили нас этому. Некоторые из нас способны принимать человеческий облик, это может служить защитой от безумия. Другие могут залечь глубоко в своих логовищах, чтобы им было не выбраться оттуда, пока к ним не вернется рассудок.
Ларет покачал головой и предупредил:
– Нет, Тамаранд. Теперь другое время. То, что раньше помогло бы, сейчас не подействует.
– Тогда что же нам делать? – спросил старый латунный дракон с зеленой окантовкой на крыльях.
– Мы уснем, – сказал Ларет, – крепче, чем позволяет природа. Иначе бешенство настигнет нас бодрствующими. – Он выставил вперед крыло, показывая на золотого дракона, примостившегося на другом конце выступа, и продолжил: – Большинство из вас знают Нексуса, по крайней мере понаслышке. Это величайший маг среди нас. – (Нексус принял похвалу, слегка поклонившись.) – Он приготовил магическую формулу, с ее помощью мы погрузимся в сонное состояние, которое ничто не сможет нарушить.
– Научи нас, и мы распространим это знание среди нашего рода, – сказал бронзовый дракон с перепончатыми крыльями, с годами его чешуя по краям приобрела сине-черный оттенок.
– К сожалению, – ответил Ларет, – это тоже не выход. Этим заклинанием могут пользоваться только самые могущественные. Более того, этот сон будет длиться вечно, если не разрушить чары. А это значит, что если дракон погрузится в него, находясь в одиночестве, он уснет навсегда. Поэтому всем нам нужна помощь.
– Как же быть? – спросил бронзовый.
– Мы с Тамарандом, – ответил Король Справедливости, – устроим прибежище здесь, в Галенитах. Вы, лорды, создадите еще шесть похожих убежищ по всему Фаэруну. Когда придет время, все драконы нашего вида соберутся в своих анклавах и подчинятся заклинанию. Мир сновидений скроет их от безумства, а те из нас, кто может менять облик, будут следить за нами и разбудят сородичей, когда бешенство утихнет. Каждый такой наблюдатель будет исполнять свои обязанности по нескольку часов, потом будить следующего и возвращаться в бессознательное состояние. Это защитит наблюдателя от безумия, которое может обуять и его.
Все смотрели на старейшину в изумлении. К удивлению Кары, следующим заговорил Тамаранд.
– Ваше Великолепие, ничто не является для меня большей честью и не доставляет мне большей радости, чем служение тебе, моему властелину. Но ты сам лучше других понимаешь, для золотых драконов Король Справедливости всегда являлся источником мудрости, советником и судьей во всех разногласиях и спорах и всегда был больше, чем хозяин, который отдает приказы своим вассалам, ожидая от них полного подчинения. Но ведь змеи других видов никогда не присягали тебе на верность.
Глаза Ларета вспыхнули, из ноздрей вырвались струи дыма.
– Что ты хочешь сказать? – спросил король. – Что мой план – уловка, попытка стать тираном над половиной мира драконов?
– Ты знаешь, что это не так… – сказал Тамаранд.
– Ну, один из нас точно… – пробормотал Шатулио.
– …но боюсь, что кое-кто из драконов не знает. Мы – гордая и независимая раса. Просить, чтобы мы смиренно согласились сковать себя цепями магии? Найти бы другой способ осуществить идею Нексуса…
– Я пробовал, – сказал Ларет, обводя взглядом собрание. – Благородные драконы, у меня нет злых намерений по отношению к кому-либо из вас, у меня нет планов вознестись еще выше. Когда нагрянет беда, кто-то должен ее предотвратить, вот моя единственная цель… Прошу вас довериться мне, пока мы не переживем трудные времена. Потом, я обещаю вам, мы пойдем каждый своим путем, такие же свободные как раньше. Если вы потребуете, я дам клятву отречься от престола в тот день, когда золотые драконы изберут вместо меня другого Короля Справедливости.
– Никто не стремится свергнуть тебя, – сказал Улреель, – но Тамаранд прав. Твой план нас тревожит. У нас бесчисленное множество врагов – дьявольские ветви нашей расы, существа, для которых нет большего удовольствия, чем уничтожить нас. Если они обнаружат нас беспомощными, да еще всех вместе…
– Я же сказал вам, – взревел Ларет, голубые и желтые всполохи пламени заиграли между его огромных клыков и на раздвоенном языке, – мы защитим убежища. Разве не ясно?
Бронзовые были самыми воинственными из всех металлических драконов. Иногда, если подворачивался случай и плата была щедрая, они служили в войсках у людей. И Улреель был возмущен тем, что его прервали и обвинили в тупости. Он расправил крылья и уперся лапами в скалу, готовясь к прыжку, а его длинная шея вздулась, словно он вот-вот выплюнет огонь или ядовитый газ.
Но, подавив вспышку гнева, он прорычал:
– Я понял все, что ты сказал. И мне также известна твоя репутация мудреца. Но всем свойственно ошибаться.
– Конечно, – сказал Ларет. – К счастью, в этот безрадостный час у меня есть кое-что получше моего бедного разума. У меня есть сны, которые мне посылают боги. Видения, открывшие мне, что магическая формула Нексуса – единственный путь. Иначе в приступе дикой ярости мы разрушим города людей и уничтожим маленький народ. Мы будем учинять массовые убийства, пока земля не покраснеет отих крови. Может статься, мы перебьем их всех. Вы этого хотите?
К концу речи голос короля сорвался и перешел во всхлип, как будто резня, о которой он говорил, уже началась. Он славился своей невозмутимостью и чувством собственного достоинства не меньше, чем мудростью, и такое проявление чувств произвело сильное впечатление на собравшихся драконов. На смену недоверию и возмущению пришли благоговейный трепет и решимость.
– Друг мой, – сказала Хаварлан, – мы знаем друг друга многие столетия, и я никогда не видела, чтобы ты совершил недостойный поступок или избрал неразумный образ действий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41