Гютри только что стал овладевать собой. Один сэр Джордж следил за всем с глубоким вниманием. Лемуры явно обладали разумом, хорошей дисциплиной и развитой речью: отдавая им приказ, начальник не делал никакого жеста. Для того, чтоб быть понятным, ему достаточно было свиста, которому он придавал различные оттенки. К жесту он прибегал только когда обращался к Кураму, в котором он быстро распознал человека более авторитетного, чем прочие чернокожие.
«Кроме того, — думал англичанин, — он позаботился о том, чтоб ни один белый не был освобожден от пут. Значит, он чует инстинктом или как-нибудь иначе знает, что они отличаются от черных и опаснее их»…
В продолжение нескольких часов путники шли параллельно лесу. Затем мимозы расступились, показалась как бы степь, в которой росли сосны, папоротники и ярко-зеленые длинные мхи.
Чешуйчатые решительно направились к ней.
— Куда, к дьяволу, они нас ведут? — воскликнул Гютри, следивший теперь столь же внимательно, как сэр Джордж.
Волнение Филиппа и Гертона несколько стихло.
— Полагаю, что они ведут нас к себе, — ответил англичанин. — Обратите внимание, что здесь они не церемонятся с растениями, тогда как раньше они остерегались задевать деревья и даже кусты…
— В этой местности нет ни одной мимозы, — заметил Гертон… — И растения большей частью примитивные — тайнобрачные или голосемянные.
— Все это мало проясняет, какая судьба нас ждет! — ворчал Сидней.
— Они нас не убили, — спокойно возразил сэр Джордж, — и везут нас и наш скот.
— И наши запасы!
— Отсюда, не боюсь быть излишне смелым, можно заключить, что они думают оставить нам жизнь.
— Но какой ценой? — и громадное тело Гютри сотрясалось от ярости.
— Я думаю, что мы останемся в плену, и что они рассчитывают использовать нас…
— Проклятые! — ругался колосс. — И кто может поручиться, что мы не явимся угощением на их пиру? Почему бы этим молодчикам не быть каннибалами, как наши приятели Гура-Занка… В таком случае мы ничего не потеряли от ожидания…
Степь расширялась. Мох становился столь длинным, что ветром его трепало, как косматую шевелюру, сосны превратились в низкорослый кустарник, зато папоротники стали древовидными и образовали рощи, в которых укрывались странные двуутробки, голенастые волосатые птицы, ростом со стрепета, похожие на ржавую проволоку черви. Караван обогнул заросли папоротников. Порядок следования оставался тот же. Гертон следил теперь за чешуйчатыми так же внимательно, как сэр Джордж. Вооружение их было необычно: каждый имел винтообразный багор, вытесанный из красного камня, полулунную дощечку и в кожаном мешке метательные камни, тоже красные, круглые и щетинистые, похожие по форме на морского ежа. Со способом употребления этих снарядов исследователи ознакомились наглядно, когда мимо проходило стадо вепрей. Три вепря, раненные «ежами», повалились на землю и скончались в конвульсиях: по-видимому, это оружие было отравлено.
— Вы видите, что это люди и даже люди смышленые? — сказал сэр Джордж Сиднею.
— А почему бы не быть животным таким же смышленым, как люди? — брезгливо возражал гигант. — Это все, что хотите, но не люди!
К полудню руководивший экспедицией дал сигнал остановиться. Остановились в тени высоких, как платаны, папоротников. Под сенью их густой листвы было почти прохладно. Курам получил возможность сообщаться с белыми и связанными чернокожими.
— Ты их понимаешь, Курам? — спросил Айронкестль.
— Часто понимаю, господин… Так, я знаю, что они хотят, чтоб я дал вам есть и пить.
Черный говорил усталым и грустным голосом. Он чувствовал висящую над ним угрозу, которая была страшнее самой смерти. Обаяние белых исчезло. Его место заступила другая неведомая власть, подавлявшая суеверную душу проводника.
С помощью свободных товарищей он накормил и напоил белых, после чего занялся связанными чернокожими.
Остановка была недолгой. Экспедиция снова пустилась в путь, и пейзаж еще раз переменился: потянулись цепи скал. Двигались по темному, угрюмому ущелью, красному, как свежая кровь.
Когда день клонился к вечеру, дан был приказ к новой остановке. Пленники уныло осматривали огромную красную поляну, окруженную высокими скалами, имеющую единственный выход — ущелье, из которого они сейчас вышли.
— Здесь, что ли, живут эти лемуры? — воскликнул Гютри. — Я не вижу следов жилья.
— Я думаю, что они живут в скале,'— ответил сэр Джордж.
Его прервал свист начальника. После этого Чешуйчатые конвоиры оцепили караван со всех сторон и, как бы действительно выходя из скал, у подножия красных утесов появились другие чудовища.
На свист начальника конвоиров ответил сильный свист. Верблюды были разгружены от своей одушевленной и неодушевленной поклажи; Гертон, сэр Джордж, Филипп,
Сидней, Дик Найтингейл и Патрик Джефферсон были положены в одну кучу с связанными черными.
После этого полдюжины Чешуйчатых принесли сухих дров и сложили костер, поливая дрова желтой жидкостью.
— Дело принимает плохой оборот! — сказал печально Гертон при виде вспыхнувшего пламени… — Друзья мои, попрощаемся на всякий случай!
Лемуры удалились и отогнали вьючных животных на другой конец поляны.
— Я виноват по отношению ко всем вам! — снова начал Айронкестль. — Простите меня.
— Ну, дядя Гертон, — воскликнул Гютри, — мы мужчины и умеем нести ответственность за свои поступки.
Пламя разгорелось сильнее; в воздухе распространялся приятный аромат. Филипп с отчаянием думал о Мюриэль и о своей сестре Монике.
— К смерти не мешает приготовиться, — сказал сэр Джордж. — Но ничто еще не потеряно.
— Помолимся! — предложил Гертон. Разгорающееся пламя бросало оранжевый свет в тени утесов; запах стал пронзительнее. Странная истома овладела белыми и черными. Вдали Чешуйчатые предавались причудливым ритмическим движениям, прерываемым долгим свистом…
Один за другим пленники опустились на землю и замерли в неподвижности.
Глава VII
МЮРИЭЛЬ В НЕВЕДОМОМ МИРЕ
Зверю оставалось сделать один только прыжок, чтобы достигнуть Мюриэль, и стая шакалов, подвигаясь ближе, с жадным нетерпением ждала развязки… Добыча была слишком велика, чтоб не осталось мяса, кишок и крови, после того как насытится главный хищник: тогда настанет и их черед.
В этом трагическом положении Мюриэль испытывала не столько страх, сколько неизмеримую печаль и какую-то горькую покорность. Дочь господствующих рас, приручивших животных и культивировавших растения, теперь она превратится в бессильную жертву, побежденную плоть, к которой с вожделением рвутся хищники из породы кошек, гиены и шакалы… Весь смысл жизни был опрокинут, как если бы вернулись древние времена, когда судьба людей и других животных была одна и та же. Незнакомый зверь пригнулся, и Мюриэль, готовая и бороться, и покориться своей участи, не теряла из виду ни одного из его движений. Делая опять попытку застигнуть жертву врасплох, хищник обошел кругом и подошел так близко, что молодая девушка подумала, что он уже нападает и решила стрелять…
Раздалось два выстрела, раненый зверь, придя в бешенство, прыгнул на Мюриэль и опрокинул ее. Пасть с острыми клыками раскрылась над белой шеей…
В это мгновение над равниной пролетел какой-то хриплый, невероятный рев, похожий и на шум потока, и на волчий вой, и на холме показались два странных животных. Их туловища, покрытые чешуей, несколько походили на туловище ньюфаундленда, а кубообразные головы были почти такой же величины, как у льва.
Нападавший хищник отступил так же, как шакалы и гиены, а чудовища стали подходить. Когда они были уже на расстоянии нескольких локтей, хищник бросился бежать без оглядки, и Мюриэль встала… Теперь ей угрожала другая, еще более таинственная опасность. Она смотрела, оцепенев, на этих чудовищ, не менее сказочных, чем крылатые быки, единороги, фавны и сирены; всякое сопротивление казалось бесплодным, Мюриэль сложила руки и ждала нападения.
Но нападения не последовало.
В двух шагах от молодой девушки чудовища остановились. И почти в ту же минуту появились новые существа… Но на этот раз они принадлежали к миру известному: это были трое чернокожих высокого роста, вооруженные карабинами, настолько похожие на чернокожих ее каравана, что одно мгновенье Мюриэль подумала, что негры искали ее. И только по их необычайному наряду она увидела, что ошиблась. Можно было подумать, что они были облечены в матовое стекло, только это стекло было мягко, как лен или пенька. Род полукафтанья, короткая драпировка, падающая от талии до половины бедер, шляпы с плоскими полями, пояс, к которому были пристегнуты нож и топор-таково было их одеяние и амуниция.
Они махали руками, и один из них воскликнул:
— No fear! Friends!
Она ждала, вне себя от удивления, пока они спускались с холма.
Когда о»и подошли ближе, говоривший перед тем, в общем похожий на Курама, спросил:
— Amerikan?
— Да, — в смятении ответила она.
У человека были спокойные и даже кроткие глаза.
— Me too! — сказал он.
Наступило молчание. Чешуйчатые звери бродили вокруг молодой девушки; черные внимательно рассматривали Мюриэль. Вдруг ее осенило, она прошептала:
— Не знаете ли вы Самуэля Дарнлея?
— Это мой господин.
— Мы его отыскиваем.
— Я так и думал, — воскликнул негр, смеясь и хлопая в ладоши. — Так вот, мисс… или миссис?..
— Мисс Айронкестль.
— Пойдемте… Он там.
— Далеко?
— Два часа ходьбы.
Это была одна из тех минут, когда жизнь ставится на карту. Она, не задумываясь, пошла за черными.
Они повели ее саванной, затем с бесконечными предосторожностями пересекли лес, в котором баобабы и финиковые пальмы чередовались с мимозами. Впрочем, идти было легко, так как деревья росли в одиночку, на расстоянии, или же образовывали островки, и в таком случае их можно было обогнуть.
Так они дошли до реки и пошли по берегу, пока не достигли места, где громадные камни, лежащие на небольшом расстоянии один от другого, позволили им перейти на другую сторону.
— Мы подходим! — сказал черный, первым подошедший к Мюриэль.
Растения поредели, впереди лежала красная земля, окаймленная скалистой стеной.
В этот миг раздался чудовищный рев Чешуйчатых зверей.
В тени скал показался человек высокого роста. Смуглый, почти черный цвет лица составлял резкий контраст с белокурой бородой и волосами на голове, такими же светлыми, как волосы Мюриэль. Устремив лазоревые глаза на молодую девушку, вне себя от изумления, он воскликнул:
— Мисс Айронкестль!
— Мистер Дарнлей! — крикнула она.
Ее охватило такое волнение, что она чуть не потеряла. сознания. Подойдя к ней, Самуэль Дарнлей взял ее руки и с нежностью пожал их. Потом складка тревоги появилась на загорелом лице исследователя:
— А Гертон? — спросил он.
— Он там… с экспедицией… — простонала она… — Они погружены в летаргический сон. Со вчерашнего дня мы не могли двигаться…
Дарнлей покачал головой. Брови его сдвинулись.
— Это они! — проворчал он. — Вы проникли в местность, временно находящуюся под запретом. Они наложили этот запрет.
— Кто? — спросила Мюриэль.
— Мимозы… Их нужно признавать и подчиняться им… Мюриэль слушала со страхом, но без удивления. Внезапно глаза ее расширились…
Появились еще два черных и одновременно с ними какие-то неописуемые существа. Своей вертикальностью они суммарно напоминали людей, но их ступни толстокожих животных, их ноги ящеров, чешуи, которыми было покрыто их тело вперемежку с жесткой щетиной, цилиндрообразная корявая голова, увенчанная мшистым конусом, треугольный рот, ушедшие во впадины глаза, метавшие разноцветные искры, — все это делало их непохожими ни на одну из разновидностей людей или животных… Несмотря на столько переживаний, несмотря на то, что она видела уже много необычайного, Мюриэль на минуту остолбенела.
— Это люди! — сказал Дарнлей в ответ на взгляд молодой девушки. — Или они скорее играют на этой земле роль людей. Говоря точнее, их организм отличается от нашего более, чем организм павиана, а также, быть может, и собаки… Но не бойтесь… Это мои союзники, вполне надежные, не способные ни на малейшую измену. Бояться следует только тех, с кем я еще не мог заключить союз.
Он прервал себя, сдвинув брови.
— Но подумаем об Айронкестле и его друзьях. Раз вы могли, вопреки всему, выйти из запрещенной зоны, значит, оцепенение уже стало проходить. Вот почему я думаю, что наши друзья теперь уже проснулись и на ногах… Идем на поиски.
Он быстро отдал приказания четверым неграм, после чего обратился к Чешуйчатым, объясняясь с ними отчасти знаками, отчасти странным свистом, на который они отвечали свистом же.
Через четверть часа экспедиция была готова, черные были вооружены ружьями, а Чешуйчатые чем-то вроде красных багров и дощечек в форме полукруга. У пояса у каждого висел кожаный мешок.
— В путь! — скомандовал Дарнлей.
В то время как отряд покидал красную землю, он сказал молодой девушке:
— Бояться нечего… Они не убивают. Даже если б оцепенение или сон продлились, беда не велика. Я видел отяжелевших животных, сон которых длился три-четыре дня без всяких вредных последствий…
— Но, — возразила Мюриэль, — если во время их сна на лагерь нападут хищные звери? Ваши ящеры и гигантские леопарды ужасны!..
— Не бойтесь! Наши друзья автоматически проснутся прежде, чем какой-либо зверь проникнет в лагерь. Сон прекращается спустя около часа по окончании оцепенения, и в течение этого часа никто не может проникнуть в местность, подверженную этому явлению… Кроме тех, кто здесь выполняет роль людей: на них инстинкт не так действует… Но почти все окрестные племена мои союзники.
Люди и псевдолюди шли по следу. Им отлично помогали чешуйчатые животные.
— Что ж бы сделали они? — дрожа спросила Мюриэль. — Я хочу сказать те, кто не в союзе с вами.
— В точности не могу сказать вам. Нравы у различных племен не одни и те же. К тому же у них две расы. Та, что малочисленнее, наиболее опасна.
Он покачал головой, тень прошла по его глазам, но он сказал, улыбаясь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19