Похоже, знатной даме не пристало ходить здесь без сопровождения служанки. Но Фрее всегда было наплевать на условности. Она присела на грубую скамейку, стоявшую под древним дубом, ощущая на лице прикосновение еще по-летнему теплых солнечных лучей – лишь в воздухе чувствовалось легкое дыхание осени, – и принялась бездумно наблюдать за парой юрких белочек, сновавших рядом со скамейкой в поисках съестного, забытого или нарочно оставленного посетителями парка. Опасаясь их спугнуть, Фрея сидела очень тихо.В детстве ей нравилось пугать – только не белочек, а гувернанток. Она терпеть не могла, когда ей приказывали, давали какие-то задания. Если считала, что урок скучный, прямо об этом говорила, гувернантки были ей не указ, она их и в грош не ставила. Вот еще, станет она слушаться каких-то зануд! В общем, не девчонка, а сущий дьявол!Уволив гувернантку или приняв ее заявление об уходе, Вулф всегда находил ей другое место, а Фрея после их ухода ни разу о них не вспоминала. До тех пор, пока мисс Мартин, показав характер, не вышла из Линдсей-Холла с высоко поднятой головой, отказавшись от какой-либо помощи Вулфа.Впервые в жизни Фрея была искренне расстроена поведением своей гувернантки, точнее, бывшей гувернантки. Следующую она вытерпела, хотя та оказалась самой нудной из всех, что у нее были.Впоследствии она случайно узнала о судьбе мисс Мартин. Та открыла школу в Бате, однако дела шли плохо, и после героических попыток удержаться на плаву она была вынуждена закрыть ее. Об этом Фрее злорадно поведала ее знакомая, ожидавшая, что девушка придет в восторг. Однако ничего подобного не случилось. Фрея наняла поверенного и щедро заплатила ему за то, чтобы он отыскал мисс Мартин, разузнал о нуждах школы и сообщил ей, что есть один анонимный благодетель, который готов оказать ей материальную поддержку при условии, что мисс Мартин раз в год будет представлять инспектору отчет об обучении своих учениц в соответствии с требуемым стандартом.И с тех пор Фрея наслаждалась своей ролью благотворительницы, предоставив мисс Мартин нескольких учеников, которых следовало обучать бесплатно, и даже одну учительницу и сумму денег, необходимую для нормального функционирования учебного заведения.Бедняжку мисс Мартин хватил бы удар, узнай она, кто является ее благодетелем, вернее благодетельницей.Да она и сама пришла бы в ужас, подумала Фрея, рассеянно наблюдая за белочками, если бы кто-то узнал о таком проявлении ее мягкотелости. Ведь иначе ее поступок не назовешь. Любая гувернантка, которая не в состоянии справиться со своей работой, заслуживает того, чтобы ее уволили. И любая уволенная гувернантка, из гордости не желающая принять помощь от своего бывшего хозяина, заслуживает того, чтобы голодать.Фрея тихонько хмыкнула. Мисс Мартин произвела на нее сегодня самое благоприятное впечатление. Если бы она лебезила перед своей бывшей мучительницей, Фрея не испытала бы к ней ничего, кроме презрения.Внезапно раздался крик, мигом вернувший Фрею к действительности. Кричала женщина, и голос ее доносился с холма, расположенного за поворотом извилистой тропинки. Из-за деревьев кричавшую не было видно. Послышался приглушенный низкий мужской голос, потом снова крик, на сей раз не такой громкий, и пронзительный женский голос. Белочки мигом вскарабкались по стволу ближайшего дерева и исчезли в листве.Фрея вскочила. Она здесь совершенно одна, в этом почти безлюдном парке, расположенном на холмах и засаженном многочисленными деревьями. Любая нормальная женщина на ее месте со всех ног помчалась бы наутек.Однако Фрее определение «любая нормальная женщина» не подходило.Свернув налево, она сначала пошла, а потом и побежала по тропинке, Далеко бежать не пришлось. Сразу же за поворотом ее взору открылась лужайка. На ней стоял высокий детина, а перед ним маленькая, хрупкая девушка, по виду служанка. Руками девушка упиралась мужчине в грудь, а он медленно наклонял голову, явно собираясь насладиться попавшей в его сети добычей: сначала прильнуть к ее губам, а через несколько секунд наверняка потащить бедняжку в кусты.– Прочь руки от девушки, презренный негодяй! – воскликнула Фрея на бегу. – Отпустите ее!Мужчина и его жертва отскочили друг от друга и одновременно повернулись к ней: на лицах обоих читалось изумление. Потом девица – похоже, далеко не дура – взвизгнула еще раз и, не оглядываясь, во всю прыть помчалась вниз по холму.Не останавливаясь, Фрея подбежала к насильнику и с размаху стукнула по носу.– Ой! – воскликнул он, схватившись рукой за нос, и взглянул на нее слезящимися от боли глазами. – Ага! Узнаю эту нежную ручку. Неужели снова вы?Незнакомец был одет в изысканный сюртук для верховой езды синего цвета, желтовато-коричневые панталоны и блестящие сапоги. На голове возвышался цилиндр. Фрею будто громом поразило. Да ведь этот молодой человек, великолепно сложенный, с белокуро-пепельными волосами и ярко-синими глазами, не кто иной, как выскочивший из окна ее комнаты на постоялом дворе три дня назад незнакомец! Адонис и дьявол в одном лице. Прерывисто вздохнув, она ринулась в атаку:– Да, это я. И весьма сожалею, что не сказала седовласому джентльмену, что вы прячетесь в шкафу. Уж он бы вас проучил!– Ну что вы, дорогуша, – ухмыльнулся незнакомец, делая вид, что ему ничуть не больно, хотя глаза его продолжали слезиться, а нос начал угрожающе краснеть. – Это было бы крайне непорядочно с вашей стороны.– Вы подлый, трусливый негодяй! – не слушая, продолжала Фрея. – Развратник! Вы недостойны даже презрения! Я все о вас расскажу, и вы будете вынуждены уехать из Бата. Двери всех приличных домов будут отныне для вас закрыты!– Вот как? – Он наклонился к ней, и его глаза весело блеснули. – И о ком вы собираетесь рассказать, моя прелесть? Вы знаете, как меня зовут?– Узнаю! – негодующе бросила Фрея. – Вот увидите, в Бате вы из дома выйти не сможете! Все с презрением отвернутся от вас, как только я выясню, кто вы такой, и расскажу о том, как вы себя ведете и что себе позволяете!– Ну, если вы пока не знаете, кто я такой, то нам с вами обоим известно, что вы никакая не дочь герцога, за которую себя выдавали. Дочь герцога никогда не станет разгуливать по парку в одиночестве.– Не рассчитывайте, что вам удастся отвлечь мое внимание! – сердито отрезала Фрея. – Неужели вы думаете, что имеете право обращаться с девушкой так, как вам хочется, только потому, что она простая служанка и не может за себя постоять? Или же потому, что вы хороши собой?– Так вы считаете, что я хорош собой? – Он снова ухмыльнулся. – Может быть, все-таки позволите объяснить, что произошло, моя прелесть?– Я вовсе не прелесть, и тем более не ваша! – выпалила Фрея. – И никаких объяснений мне не нужно. Я сама все видела и слышала. Я слышала, как девушка кричала, и видела, как вы ее обнимали. Не считайте меня идиоткой!Скрестив руки на груди, мужчина уставился на нее и поджал губы. У Фреи возникло желание вновь стукнуть его по носу.– Я не считаю вас идиоткой. Но, не получив того, чего добивался от сбежавшей по вашей милости девицы, я попытаюсь получить это от вас. Вы не боитесь?– Только попробуйте! – холодно бросила Фрея. – Обещаю, что домой вы вернетесь весь исцарапанный и в синяках!– Соблазнительная перспектива. – Он расхохотался. – И как я уже убедился, кричите вы гораздо громче той девицы. Так что приставать к вам я, пожалуй, не рискну. Всего хорошего, мадам.Коснувшись рукой полей цилиндра, мужчина отвесил ей насмешливый полупоклон и, не торопясь, зашагал по лужайке к видневшейся вдалеке тропинке.Фрея осталась на поле боя победительницей. * * * Шагая по тропинке, Джошуа хмыкнул себе под нос. Интересно, кто она такая?За последние два дня он несколько раз вспоминал о ней, и каждый раз с улыбкой. В ночной рубашке она выглядела весьма соблазнительно. Растрепанные белокурые волосы, ниспадающие на спину буйной гривой, нисколько ее не портили. Ее ярость, смелость, абсолютное отсутствие смущения и страха пробудили в нем интерес. На постоялом дворе она сказала, что выдаст его, чем привела в восхищение, хотя он наверняка сломал бы себе шею, выскочив в окно, если бы вовремя не ухватился за плющ.Увидев ее сегодня утром, он понял, что она совсем нехороша собой. Правда, фигура отличная – в повседневном платье девица выглядела так же аппетитно, как два дня назад в ночной рубашке. Да и непослушные вьющиеся волосы были весьма привлекательны. А вот брови казались слишком темными на фоне почти светлых волос, а нос – длинноватым и к тому же кривым. Зеленые глаза, взиравшие на него с негодованием, тоже не отличались красотой, а лицо было слишком смуглым, что сейчас немодно.В общем, незнакомка не обладала изящным женским личиком. Не красавица, даже не хорошенькая, но и не уродина.Тот, кто учил ее бить в нос, весьма в этом преуспел. Еще пара таких ударов, с беспокойством подумал Джошуа, и нос у него будет таким же кривым, как у нее самой.Час назад он решил, что неделя пребывания в Бате покажется ему бесконечной, хотя и рад был после долгого перерыва наконец-то повидать любимую бабушку. Вчера он совершил прогулку по Палтни-бриджу и обратно, покатался верхом, то же самое проделал и сегодня утром, а потом, как и сейчас, прошел от платной конюшни через Сидни-Гарденс к Грейт-Палтни-стрит. И все же ему казалось, что он слишком много времени провел дома, мило беседуя с гостями бабушки, которые наносили ей визиты днем. Вечером он сопровождал ее к миссис Карбрет – старушки пожелали играть в карты, слава Богу, не захотели отправиться на концерт в верхние комнаты – тоже не слишком веселое для него времяпрепровождение.Ему все еще казалось странным, что его представляют как маркиза Холлмера, хотя он получил этот титул уже более полугода назад, и смешно было наблюдать за тем, как меняется отношение к нему людей, стоит дворецкому этот титул произнести.Джошуа никогда не привлекали ни титул маркиза, ни сопутствующие ему привилегии и атрибуты, к примеру Пенхоллоу – резиденция маркиза в Корнуолле. Он прожил там с шести до восемнадцати лет и ненавидел это поместье лютой ненавистью. Сын брата маркиза, рано лишившийся матери, Джошуа чувствовал, что не является желанным гостем в доме дяди. За эти годы он лишь несколько раз ездил в гости к бабушке и ее сыну, лорду Потфорду, дяде по материнской линии, однако ни разу не пожаловался им на свою жизнь и не попросил, чтобы они взяли его к себе, – гордость не позволяла. А может быть, упрямство. Но при первой же возможности покинул Пенхоллоу. В возрасте восемнадцати лет он попросил местного плотника взять его в ученики, поскольку всегда любил работать с деревом, и переехал в деревушку Лидмер. Там он провел счастливейшие пять лет, пока обстоятельства не вынудили его уехать.Титул маркиза, Пенхоллоу и все эмоциональные тяготы, оставленные Джошуа в Корнуолле, камнем висели у него на шее. Полгода назад он уволил управляющего дяди и назначил вместо него своего. Ежемесячно он читал отчеты и, если того требовала необходимость, письменно отдавал личные распоряжения. Это единственное, что он делал, а поместье его совершенно не интересовало.Он пробудет в Бате неделю, решил Джошуа, подходя к дому бабушки, и ни дня дольше. У него полным-полно друзей по всей стране и море денег – единственное, что привлекало его в изменившемся положении, – так что разъезжать можно сколько душе угодно. Зиму он проведет, путешествуя по стране. А с наступлением весны найдет себе более постоянное занятие.Ухмыляясь, Джошуа помчался по лестнице бабушкиного дома, перепрыгивая через две ступеньки. Однако здорово придумала эта темпераментная девчонка… Дочь герцога, как же! Однако живет она в Бате. В каких-то фешенебельных местах показывается, пусть не там, где собираются сливки общества. Надо непременно ее отыскать и выяснить, кто она такая на самом деле.Может быть, удастся даже завести с ней интрижку. Это было бы здорово, учитывая ее буйный темперамент. Хотя в следующий раз следует держаться подальше от ее кулаков. Дважды получить по носу – более чем достаточно.Войдя в комнату, Джошуа швырнул на кровать шляпу и хлыст и только сейчас вспомнил о том, как она пригрозила узнать, кто он такой, и рассказать о нем. Но кому? Скорее всего, какому-нибудь представителю местной власти. Интересно, как она себя поведет, когда они встретятся на людях. Кто из них возьмет верх.Усевшись на край кровати, Джошуа принялся стягивать сапоги, не удосужившись позвать камердинера. Только бы она не уехала, пробыла в городе еще пару дней, иначе он просто умрет от тоски.«Черт подери, – раздраженно подумал новоиспеченный маркиз, осторожно трогая нос, – до сих пор болит». Глава третья – Ну что ты, я в рот не возьму эту воду, – заявила леди Потфорд внуку на следующее утро, когда они ехали в карете к бювету. – Не хочу пока умирать.– Но разве эта вода не целебная? – спросил Джошуа, и в глазах его сверкнули насмешливые искорки. – Вон сколько народу съехалось сюда, чтобы ее попить!– Но те, что ее попробовали, решили, что лучше оставаться со старыми болячками, чем обзаводиться новыми, – пояснила бабушка. – Вот купание в минеральной воде могло бы принести какую-то пользу, но оно сейчас не в моде. Нет, Джошуа, бювет посещают те, кто хочет себя показать и на других посмотреть. Вот зачем приезжают в Бат.– Именно с этой целью в Лондоне гуляют в Гайд-парке, – заметил Джошуа и, как только карета остановилась, выбрался из нее и помог спуститься бабушке. – Правда, прогулки там совершают ближе к вечеру, а не ранним утром, что, по-моему, гораздо культурнее.– Какая прелесть эта ранняя осень, – заметила бабушка, останавливаясь и с удовольствием вдыхая свежий воздух. – Мое самое любимое время года… и самое любимое время дня.Леди Потфорд была одета с утонченной элегантностью, равно как и ее внук. Джошуа еще вчера понял, что, живя в Бате, необходимо строго придерживаться распорядка дня и правил поведения, установленных: жителями этого города. И если не желаешь прослыть белой вороной, необходимо принимать участие во всех нудных общественных мероприятиях, главное из них – прогулка по бювету ранним утром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41