https://wodolei.ru/catalog/sushiteli/Sunerzha/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

— Кажется, мне было восемь лет, и я готова была умереть, только бы он не посчитал меня трусихой. Я тогда была по уши влюблена в него.
Все собравшиеся дружно расхохотались, а лорд Росторн обнял жену за плечи.
— Мне уже восемь лет! — закричала Бекки. — Папа, можно я тоже попробую спрыгнуть, когда будет потеплее?
— Ну вот, смотри, что ты наделал, заведя этот разговор в присутствии детей, — возмутилась леди Эйдан.
— Это Вулфрик начал, — заметила леди Холлмер. — Откуда ты знаешь, что мы любили здесь нырять, Вулф?
— Потому что я сам в детстве так делал, — сказал он. — Мы с Эйданом любили прыгать отсюда, но никогда не брали с собой Рэнналфа из страха, что он ударится головой о камень или корень дерева, а нас отшлепают по попе.
Дети издали дружный восторженный возглас.
— Дядя Вулф сказал слово «попа», — воскликнул Уильям, и все снова зашлись хохотом.
— Вулфрик нырял в озеро с ветки? — усмехнулся маркиз Холлмер. — Да еще и вопреки наказу родителей? Не верю.
— И я тоже, — насмешливо проговорил лорд Рэнналф. — Я бы ни за что не согласился остаться в стороне.
Герцог Бьюкасл поднес к глазу монокль.
— Меня хотят назвать лжецом, я правильно понимаю? — осведомился он.
Этот вопрос вызвал новую бурю шуток и смеха. Кристина заметила, что Бекки тянет герцога куда-то за руку.
— Покажи им, дядя Вулф, — шептала она, — покажи им!
Вулфрик с сомнением взглянул на ребенка, и Кристина услышала, как он вздохнул.
— По-другому никак нельзя? — спросил он. Неожиданно, к вящему удивлению Кристины и остальных собравшихся, герцог снял шляпу, перчатки, пальто и передал их Бекки.
— Бог мой, — воскликнула леди Холлмер, — Вулф собирается нырнуть! Дай мне руку, Джош, я сейчас в обморок упаду.
— Вулфрик, вода очень холодная, — предупредила леди Эйдан.
— Даже на берегу страшно холодно, — сказала Мелани.
Берти издал какой-то нечленораздельный звук.
— О, какой отчаянный поступок! — воскликнула леди Аллен.
Сняв с себя пиджак, жилет, галстук и монокль, герцог протянул все это Кристине. Стянув через голову сорочку, он водрузил ее поверх общей кучи.
— Вулфрик, — вмешалась леди Рэнналф, — не стоит этого делать. Это опасно. Ты можешь покалечиться.
Детвора скакала вокруг, веселясь от души.
— Я должна посмотреть на это, — проговорила леди Росторн, похлопав мужа по руке.
Лорд Рэнналф и лорд Аллен стояли рядом, почти одинаково ухмыляясь.
Герцог умудрился, не садясь на землю, снять сапоги и поставить их рядышком на траву.
«Он, должно быть, уже продрог», — подумала Кристина, продолжая восхищенно наблюдать за его действиями.
Далее герцог Бьюкасл стянул с себя чулки и запихнул их в сапоги. В конце концов на нем остались лишь брюки да скрытые под ними кальсоны.
Он босиком прошел по траве и взобрался на дуб с такой легкостью, как будто делал это каждый день. Конечно, он имел случай потренироваться пару дней назад, когда осуществил похожий маневр во имя спасения монокля.
Вулфрик ступил на толстую ветку, протянувшуюся над водой, и начал двигаться по ней, цепляясь, пока это было возможно, за верхние ветки. Потом ему пришлось удерживать равновесие только при помощи рук.
Герцог подошел к самому краю ветки, проверил ее на прочность, сделал несколько приседаний и помахал руками. «Он рисуется, — подумала Кристина, — а публике это нравится».
В следующую секунду Вулфрик спрыгнул головой вперед, вытянув прямые руки перед собой. Он вошел в воду практически беззвучно.
С берега донесся коллективный вздох, который мгновенно сменили аплодисменты. Кристина прижала ладонь к губам и не отпускала ее до тех пор, пока голова герцога не появилась над водой и он не начал отфыркиваться.
— Кто-то должен был предупредить меня, что вода холодная, — весело прокричал он.
В этот момент Кристина еще сильнее почувствовала, что любит этого человека и назад пути нет.
И тут произошло нечто еще более невероятное, чем давешний прыжок герцога. К Кристине подбежала леди Холлмер и с силой прижала ее к себе.
— Если это ты его сподвигнула на такое, — сказала она, — то я буду любить тебя всю жизнь.
В следующую секунду она уже присоединилась к компании, наблюдавшей за тем, как хозяин поместья в несколько взмахов преодолел расстояние до берега, вылез из воды и отряхнулся. Вода катила с него градом, как с мокрого тюленя.
— И тем не менее прыгать в озеро с этого дерева категорически запрещено, — строго проговорил он, обращаясь к детям, хотя зубы у него явно постукивали от холода.
— Эй, Вулф, тебе не кажется, что ты немного переборщил? — спросил лорд Эйдан. — Если уж им было так интересно узнать, сказал ли ты правду, они могли бы удостовериться у меня. — Улыбнувшись своей особой улыбкой, он вдруг несказанно похорошел.
Кристина подбежала было к герцогу, но отчего-то предпочла отдать его одежду лорду Эйдану. В этот момент глаза герцога Бьюкасла, сверкающие сталью под мокрыми спутанными волосами, встретились с ее глазами.
— Я очень рад, — проговорил он, — что не стал смеяться над вами в тот день на берегу Серпантина. Теперь я понимаю, как вы себя тогда чувствовали.
Кристина все-таки засмеялась, но не вслух, а одними глазами.
Она была уверена, что он сделал это для нее, желая доказать ей, что он не только герцог Бьюкасл, но еще и Вулфрик Бедвин.
Глава 22
Поскольку большинство соседей еще не успели разъехаться после Пасхи, на балу в Линдсей-Холле собралось множество гостей. Приехали все, проживающие на много миль вокруг.
Разумеется, Вулфрик не сам все организовал. Для того чтобы позаботиться о насущных проблемах, у него был секретарь, а сестры и невестки взяли на себя составление букетов, меню для праздничного стола и выбор напитков.
Однако в самый день бала герцог проявил неожиданный интерес к процессу подготовки. Он переходил из библиотеки в бальный зал, явно не зная, чем заняться.
Его гости должны были уехать через день. Даже члены его семьи покидали Линдсей-Холл, отправляясь кто в город, кто по домам. Что ж, ему придется отпустить их. Ему придется отпустить ее. Он уже решил.
Но он хотел, чтобы этот вечер стал для всех особенным, и поэтому беспокойно бродил по дому, обходя стороной гостиную и отказываясь принимать участие в каких бы то ни было мероприятиях.
Когда вечером, одетый в привычный черный фрак и белую сорочку, герцог Бьюкасл принимал гостей вместе с тетушкой и дядюшкой, он отметил про себя, что бальный зал выглядит весьма внушительно: на стенах и над дверьми были укреплены корзины с весенними цветами, а три центральные колонны окружали горшки с папоротниками и пасхальными лилиями.
И она тоже выглядела премило. Она — это Кристина Деррик, которая, улыбаясь и всем своим видом излучая радость, поздоровалась с хозяином дома и впервые вошла в бальный зал. На ней было белое платье, отделанное по подолу нежными фестонами, с короткими пышными рукавами, расшитыми лютиками, маргаритками и веточками зелени. В этом наряде она была похожа на лучик весеннего солнца.
При виде Кристины у герцога сладко защемило сердце.
Когда после ленча они выходили из столовой, герцог попросил ее оставить ему первый вальс. Это были первые слова, с которыми герцог обратился к ней с тех пор, как прыгнул с дерева в воду.
Он почему-то стеснялся.
Или, быть может, это был страх. Он хотел верить, что между ними теперь все ясно, она чувствует то же, что и он, и, самое главное, видит для них совместное будущее. Но герцог не был уверен. И поскольку ему в жизни не часто приходилось сталкиваться с неразрешимыми ситуациями, он не знал, как поступить.
Вулфрик открыл бал с виконтессой Равенсберг, которая надела фиолетовое платье, идеально гармонировавшее с ее фиалкового цвета глазами. Потом он танцевал с хорошенькой блондинкой, леди Мьюир, сестрой графа Килборна, задаваясь вопросом, почему она так и не вышла замуж с тех пор, как несколько лет назад овдовела, во второй раз сделавшись завидной невестой. Странно, сам он почему-то никогда даже не думал о том, чтобы поухаживать за ней. Во время третьего танца его партнершей, по настоянию тетушки, была Эми Хатчинсон. Накануне маркиза Рочестер ворвалась без предупреждения к нему в библиотеку и прочитала лекцию на тему семейного долга, согласно которому он не имел права приводить в семью дочь сельского учителя, поскольку та слишком много улыбалась и не всегда умела себя вести. Он молча выслушал, не отрывая монокля от глаза, и поблагодарил за заботу, так что бедной тетушке не оставалось ничего другого, кроме как оставить его в покое и выйти из комнаты, унося за собой возмущенно покачивающиеся перья. Но похоже, она все-таки не отказалась от мысли навязать ему свою племянницу.
Четвертым по счету танцем был объявлен вальс.
Кристина Деррик уже успела потанцевать с Аттингсбро, Китом и Эйданом. Она раскраснелась, глаза ее блестели, тогда как воспитанная леди должна на балу сохранять выражение лица надменное и слегка скучающее. Право, она была великолепна. Она стояла на противоположном конце зала в компании леди Элрик и герцогини Портфри.
Их взгляды встретились.
Вулфрик не смог противостоять искушению. Его пальцы непроизвольно сжались вокруг инкрустированной драгоценными камнями ручки монокля, поднесли монокль к глазу, а потом слегка опустили вниз. Несмотря на разделявшее их расстояние, герцог увидел искорки смеха в глазах Кристины.
Затем она, порывшись в маленьком ридикюле, висевшем у нее на руке, извлекла оттуда какую-то вещицу. Герцог сумел разглядеть лишь черную ленточку. Неожиданно Кристина поднесла это «что-то» к глазам и посмотрела на герцога через его же собственный монокль.
Вулфрик Бедвин, холодный неприступный герцог Бьюкасл, был потрясен настолько, что издал неприличный смешок, а потом его губы медленно расплылись в улыбке, и все лицо постепенно озарилось радостью и любовью.
Кристина вдруг перестала улыбаться.
Направляясь к ней через танцевальный паркет, герцог отметил про себя, что ему даже в голову не пришло, что правильнее было бы незаметно обойти зал по периметру. Все, что он видел в эту минуту, были ее глаза, большие и лучистые, и ее зубки, впившиеся в нижнюю губу.
— Не правда ли, миссис Деррик, следующий танец обещан мне? — проговорил Вулфрик, подойдя к ней и отвесив поклон.
— Да, ваша светлость, — отозвалась она, — вы не ошиблись.
И только в тот момент, когда Вулфрик протянул ей руку, он почувствовал, что все взгляды устремлены на них, и услышал пронесшийся по залу шепот. Герцог повернул голову и, удивленно приподняв брови, оглядел присутствующих. Но стоило ему проделать это, как все поспешно сделали вид, что заняты разговорами.
— Я что-то пропустил? — осведомился он. Кристина подала ему руку — монокль снова перекочевал в ридикюль.
— Да, — ответила она. — Вы не видели, как улыбнулись.
Какого дьявола? Герцог сердито взглянул на нее.
— Как я понимаю, — насмешливо продолжила она, — это такая же редкость, как роза в пустыне.
«Что за глупости, — подумал Вулфрик. — Несусветная чушь!» Но вслух он так ничего и не сказал.
В течение получаса герцог вальсировал с Кристиной Деррик, и окружающий мир не существовал для него. Здесь не было Гектора, который мог бы неожиданно наскочить на танцующую пару — его заблаговременно увели в комнату для игры в карты, — не было ничего, что могло бы отвлечь от него внимание партнерши. Кристина Деррик вся сияла. Герцог чувствовал себя так, словно сжимал в объятиях саму радость. Он не отрывал от нее глаз, любуясь ее красотой, вдыхая ее аромат, не пряча своих чувств.
— Спасибо, — сказал герцог, когда танец подошел к концу и пришел черед возвращаться к действительности. — Спасибо, Кристина.
Настала пора вспомнить о долге. Он все-таки был хозяином бала. Его дом был полон гостей. Полчаса для себя остались в прошлом.
Никогда в жизни Кристина не чувствовала себя такой несчастной. Она была в отчаянии, и на этот раз душевная боль не могла сравниться по силе ни с чем из испытанного ею прежде.
Он хотел что-то доказать ей. Он специально ради этого пригласил ее в Линдсей-Холл, и его затея удалась. Но кроме этого, ему ничего не требовалось.
В прошлом году ей был дан шанс, и она отвергла его, твердо и безжалостно. Больше он не попросит ее ни о чем. Разумеется, не попросит. Он, в конце концов, герцог Бьюкасл.
И надо же такому случиться, чтобы именно сегодня пошел дождь. Не такой сильный, чтобы воспрепятствовать путешествию и задержать ее в Линдсей-Холле еще на один день, но достаточный для того, чтобы мир вокруг казался серым и скучным через запотевшее окно кареты.
Кристина в последний раз обвела взглядом красивую китайскую спальню. Ее сумку уже отнесли вниз и поместили в багажное отделение кареты.
Всего два вечера назад она считала себя самой счастливой женщиной на свете.
Герцог улыбнулся ей через бальный зал, когда она посмотрела на него в монокль, который теперь приятной тяжестью лежал у нее в ридикюле, укутанный для надежности в герцогский носовой платок. Он улыбнулся, и она готова была поклясться, что в тот момент сердце перевернулось у нее в груди. А потом они танцевали вальс, и он не отрывал от нее глаз. Кристина была уверена, что видела улыбку в его серых глазах; их стальной блеск вдруг показался ей теплым и исполненным света. Пока они танцевали, она чувствовала себя так, словно ее ноги не касаются пола.
Все сомнения исчезли, все барьеры между ними просто перестали существовать.
А потом вальс вдруг закончился, и он с тех пор почти не разговаривал с ней.
Вчера все гости Линдсей-Холла веселились до упаду, но герцог Бьюкасл заперся у себя в библиотеке, и только Берти, Бэзилу, Гектору и лорду Уэстону разрешено было лицезреть его персону.
И вот настало время уезжать. Две кареты Берти уже стояли у крыльца. Дети с няней уселись во вторую карету. Мелани и Берти сейчас, наверное, стояли внизу и недоумевали, куда это она подевалась.
Кристина сделала глубокий вдох и, выйдя из комнаты, пошла, не оборачиваясь и приклеив на лицо улыбку.
Внизу в холле собралась целая толпа народу.
— Наконец-то, Кристина!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42


А-П

П-Я