– Отличная идея, – похвалил его Ларсен вполне серьезнее – Одно дело – тайные операции и совсем другое – дипломатия. Пора привыкать к тому, что нам придется выступать под разными шляпами.
– Я вызвался добровольцем в СБС, сэр, отнюдь не для того, чтобы кокетничать с героями из плохой оперетты, – недовольно пробурчал Барнсуорт.
– Ничего, Билли, еще навоюешься, – успокоил его Ларсен. – Не волнуйся, я об этом позабочусь. А теперь давайте вернемся к маскараду. Наша посудина должна выглядеть как настоящая рыбацкая шхуна. Кто знает, может, тот немецкий самолет по-прежнему рыщет поблизости.
Штаб коменданта находился в замке крестоносцев, возвышавшемся над портом. Им понадобилось немало времени, чтобы одолеть крутой подъем к вершине холма, а по дороге Перквеста не переставал извиняться за отсутствие в гарнизоне всякого транспорта. Кабинет коменданта напоминал духовку. Седовласый небрежно одетый полковник Ардетти поднялся из-за стола при виде посетителей и долго жал им руки, а за ним молча стоял с похоронным выражением лица Сальвини с непокрытой головой. Полковник говорил очень быстро, помогая себе руками.
С помощью Перквесты он пояснил, что его долг – отстоять землю Италии. Если англичане готовы ему помочь, он с радостью примет их помощь. В этот момент к нему склонился адъютант и что-то прошептал на ухо. Лицо полковника омрачилось, но он согласно кивнул и, снова обращаясь к гостям, пояснил, что все не так просто, как могло бы показаться на первый взгляд. Условия перемирия пока, к сожалению, неясны. В вооруженных силах произошел раскол. Да и существовало немало иных путей, кроме чисто военного, для того, чтобы сохранить целостность итальянской территории.
Он пожал плечами, как бы извиняясь перед англичанами, развел руками и вновь выразительно пожал плечами. «Что я могу поделать? – как бы говорил весь его вид. – У меня связаны руки».
– Однако комендант абсолютно согласен с вами в том, что не должно быть никаких стычек между гарнизоном и местным населением, – втолковывал Перквеста. – Его превосходительство признает, что сложилась весьма деликатная ситуация, но он тотчас же отдаст приказ об отмене патрулирования территории и распорядится, чтобы солдаты не покидали казармы. Отныне поддержание законности и порядка на острове входит в компетенцию англичан. Если у вас нет никаких возражений против предложенного нами, предлагается продолжить переговоры завтра утром.
– В первом раунде выиграл Сальвини, – подвел итоги встречи Ларсен в разговоре с Тиллером, когда они покидали замок. – У меня нет и тени сомнения, что этот капитан – фашист, а наша задача – заставить полковника перейти на нашу сторону, если он до сих пор колеблется.
– А как мы этого добьемся, шкипер? – спросил Барнсуорт.
– Мы посетим нашего друга, представляющего военно-морской флот Италии, и посмотрим, на чьей он стороне.
Они вернулись на каик, где к тому времени развесили сушить рыболовную сеть, протянувшуюся от середины мачты по всей палубе, пригласили Мейгена и прошли к каменному пирсу, возле которого был пришвартован корабль. Возле трапа им отдал честь часовой, и у поручней появился капитан.
– Добро пожаловать, рад вас видеть, – приветствовал он гостей. – Поднимайтесь на борт.
Он пригласил их в крохотную кают-компанию, расположенную под мостиком, и принялся смешивать для офицеров обещанный розовый джин. Опытной рукой разболтал в стакане горькую настойку «ангостура», а потом добавил солидную порцию джина и плеснул немного минеральной воды. Тиллер и Барнсуорт довольствовались греческой водкой узо.
Итальянец представился старшим лейтенантом Бальбао.
– Будем здоровы, как говорится. Если не ошибаюсь, розовый джин – любимый напиток в британском флоте?
– Вы отлично говорите по-английски, – заметил Ларсен.
– Я закончил курсы для штабных офицеров в королевском военно-морском колледже в Гринвиче перед войной. Какое замечательное место! А холл с расписанными стенами! Я никогда не забуду, какие там давали обеды для иностранных студентов!
Он встал и поднял бокал, копируя старшего морского офицера, обычно сидевшего во главе стола на таких обедах.
– Джентльмены, – торжественно провозгласил итальянец, – я предлагаю тост за адмирала Нельсона.
После чего вернулся на место и отпил из бокала, сияя от удовольствия, что хорошо запомнил ритуал обеда.
– Там я встретил замечательную девушку, настоящую английскую розу, – поделился он самым дорогим воспоминанием, поцеловав кончики пальцев.
– Нам требуется помощь, капитан, – вмешался Ларсен.
– В таком случае вы пришли по нужному адресу, – с готовностью ответил Бальбао, сразу посерьезнев. – Вы наверняка уже познакомились с местным комендантом, не так ли?
Ларсен сухо кивнул. Бальбао взболтал джин в бокале, допил, налил себе новую порцию и по очереди оглядел своих гостей. Затем, видимо, решился.
– Чем могу вам помочь?
– Распространяется ли на вас власть коменданта?
Бальбао отрицательно мотнул головой и сказал:
– Мой непосредственный командир – адмирал Масчинни на Леросе, и я подотчетен ему, и только ему. Но в то же время я обязан поддерживать тесный контакт с армейскими гарнизонами.
– А на чьей вы стороне, капитан? – вкрадчиво поинтересовался Ларсен. Бальбао прекрасно понял, что тот имеет в виду.
– Я ненавижу фашизм, – ответил он. – Надеюсь, кто-нибудь вздернет на веревке этого шакала Муссолини. Но прошу учесть, джентльмены, что я горжусь своей страной и убежден, что Италия возродится.
– Значит, вы с нами?
– Конечно.
– И вы будете сражаться на нашей стороне, если возникнет такая необходимость?
– Адмирал Масчинни уже отдал приказ защищать итальянскую территорию, – уклончиво ответил Бальбао.
Это была дипломатическая уловка. Бальбао это осознавал, и его голос задрожал от гнева:
– Я терпеть не могу немцев, но самое главное для меня – это честь итальянского флота. Нам нечего стыдиться, и у нас за спиной прошлое, которым мы гордимся. Однако нас всегда удерживали от сражений и постоянно втолковывали, что нужно избегать вступать в бой. Мы все время метались из стороны в сторону и всегда бежали от вашего флота. Вы понимаете, о чем я говорю?
Ларсен и Мейген согласно кивнули.
– Я не испытываю уважения к тем, кто стоял во главе нашего флота. Знаете, что сказал наш великий поэт Д'Аннунцио о противолодочных кораблях? Он говорил: «Отваги вам не занимать, и вы должны быть всегда готовы бросить вызов всему свету». Но никогда, нет, никогда нам не давали возможности проявить себя по-настоящему.
Мейген и Ларсен уважительно внимали речам итальянца, и позднее Ларсен заметил, что у Бальбао «был свой пунктик». А пока они постарались вернуть его на грешную землю и спросили, какой он рекомендует путь, чтобы привлечь коменданта на сторону англичан.
– Это действительно проблема, – со вздохом признал Бальбао. – Как вы понимаете, Ардетти уже не молод и хотел бы вернуться к жене и детям в Геную живым. Он очень опасается возможных репрессий со стороны немцев. Кроме того, в его штабе служат убежденные члены фашистской партии.
– Сальвини, к примеру?
Итальянец кивнул и продолжал:
– Его единомышленники встречаются и среди солдат. Верить им нельзя. На вашем месте я бы посадил их всех под замок.
– Но местным жителям мы можем доверять, не так ли? – спросил Ларсен.
– В наше беспокойное время кому можно довериться? – философски заметил итальянец, пожав плечами. – А почему вы спрашиваете?
– Нам нужно побывать на близлежащих мелких островах, – пояснил Ларсен, – и нам потребуются люди, хорошо знающие местные условия. Если, конечно...
Он замолчал и с надеждой посмотрел на Бальбао, но тот отрицательно покачал головой и грустно сообщил:
– Я бы хотел вам помочь, но, к сожалению, это невозможно. У меня нет горючего. Сегодня я вышел из гавани лишь с одной целью – чтобы все видели, что я стою на стороне коменданта. Ведь они следят за каждым моим шагом.
– На острове нет горючего? – недоверчиво переспросил Мейген.
– Горючее есть, но им распоряжается комендант. Весь мой запас – в баках на борту. Его хватит, чтобы вернуться на Лерос, но не более того.
– А как насчет боеприпасов? – поинтересовался Ларсен.
– Нет проблем, и продовольствия в достатке.
Бальбао поднял бокал и с улыбкой добавил:
– Питья тоже хватает. А горючего нет.
– Да-а, джин в баки не зальешь, это уж точно, – говорил Мейген Ларсену, когда капитан провожал гостей к трапу.
– Мне нужен высокооктановый бензин, авиационный бензин, – пояснил Бальбао. – Если вы сумеете раздобыть горючее, я смогу вам помочь.
Когда отряд СБС прибыл на место, полуразвалившееся здание местной таверны было забито до отказа, и даже перед входом стояла толпа. При их появлении расчистился проход к бару, и пока они проходили, каждый грек считал своим долгом дружески хлопнуть англичан по спинам. Внутри за всеми голыми деревянными столами сидели аборигены.
– Добро пожаловать! Добро пожаловать! – приветствовали они гостей, поднимая стаканы с вином. – Мы рады вас видеть здесь.
От группы мужчин, сгрудившихся у стойки бара, отделился Анжелиос Кристофу и обменялся рукопожатием со всеми гостями, что напомнило Тиллеру далекое детство, когда однажды он угодил рукой между катками для выжимки белья, а мать в это время вышла, чтобы развешать выстиранное белье. Из заднего помещения вытащили стол, выставили на нем бутылку местного вина и стаканы. Из старого радиоприемника на полке за стойкой бара доносилась бравурная музыка духового оркестра. Кристофу презрительно указал на приемник и сказал:
– Они все время передают только музыку и ничего нам не рассказывают. Что происходит, друзья? Мы слышали, что Италия капитулировала, но не знаем никаких подробностей.
Он разлил белое вино по стаканам до краев и пододвинул их гостям.
– Давайте выпьем за союзников и возблагодарим их за то, что они нанесли поражение итальянской фашистской сволочи.
Ларсен взглянул на Мейгена и понял, что у них обоих возникла одна и та же мысль: трудно будет убедить жителей острова, что Италию не следует больше рассматривать как врага.
– Мы знаем не больше вашего, – сказал Мейген, – если не считать того, что немцы, скорее всего, попытаются установить свой контроль над островами. Как только они сориентируются в новой обстановке и организуются, наверняка попытаются оккупировать острова. На Родосе они это уже проделали, оттеснив итальянцев. Мы прибыли сюда, чтобы помешать им, если они сунутся.
Кристофу проявил живейший интерес к услышанному.
– Немцы, – начал он, и чувствовалось, что он произносит это слово с гневом и презрением. – Зачем немцам сюда соваться?
– Турция, – пояснил Ларсен, указывая в сторону турецкого побережья. – Они хотели бы, чтобы Турция не вступала в войну.
Кристофу смачно плюнул на пол.
– Ерунда! Какие турки?
– Мне кажется, – прошептал Тиллер на ухо Барнсуорту, – что ему никто особенно не нравится.
– Возрадуемся, что он на нашей стороне, – тихо ответил Барнсуорт. – Хотелось бы знать, как много здесь таких людей, как он.
Оба солдата СБС уже внимательно осмотрели таверну, чтобы прикинуть, на какую помощь в живой силе можно рассчитывать, если придется держать здесь оборону, и оба пришли к неутешительному выводу, что помощи ждать не приходится. В таверне не было ни одного молодого человека и к тому же – ни одной женщины, хотя раньше в порту встречалось немало детей, худых и одетых в лохмотья.
Всем мужчинам, которые попадались на глаза, уже перевалило за пятьдесят, а некоторые были просто стариками. Выглядели они, как правило, великолепно и выделялись огромными усами и пронзительными темными глазами. Но многие явно были жертвами основного и традиционного занятия жителей острова – ловли морских губок. У некоторых просматривались последствия кессонной болезни, а у других разбухли суставы, что было вызвано переизбытком азота в крови.
– Должно быть, они специально держат баб взаперти, – заметил Барнсуорт, толкнув локтем Тиллера в бок. – Оно и понятно: тебя сразу раскусили, Тигр, и почуяли опасность.
По мере поступления все новой информации англичане пришли к выводу, что обитатели острова живут на грани голода. Они выглядели особенно жалко на фоне гладких, упитанных итальянских солдат.
– Пришло время поесть, – объявил Кристофу. – А потом мы снова выпьем.
Он хлопнул в ладоши. Тиллер хотел было возразить, но Ларсен остановил его жестом и урезонил:
– Когда грек предлагает свое гостеприимство, отказываться нельзя, даже если знаешь, что в результате его дети лягут спать на пустой желудок.
Из-за темного полога в заднем помещении таверны появилась первая женщина, которую случилось повидать на острове. В ее руках был поднос с нарезанным хлебом, оливками и тарелкой с сыром.
– Моя мать, – горделиво представил ее Кристофу. Старуха приветливо кивнула и с улыбкой пожала всем по очереди руки, но глаз не поднимала, и чувствовалось, что большой радости она не испытывает.
За ней последовала девушка, смущенно опустив глаза долу, которая принесла большую тарелку с соленой рыбой.
– А это моя дочь Анжелика, – снова пояснил Кристофу. – Моя мать не знает ни слова по-английски, зато Анжелика болтает напропалую. Она у меня умная девочка. Я говорю правду, Анжелика?
Девушка окончательно смутилась и, казалось, готова была провалиться сквозь землю. Тиллер постарался поймать ее взгляд и одобряюще ей улыбнулся.
– Вся эта еда, – сказал он, махнув рукой в сторону стола со снедью, – это замечательно. Вы очень добры.
Она поняла, что он пытается облегчить ее положение, и бросила на него благодарный взгляд.
– Это совсем немного, – ответила она тихо на хорошем английском. – Вам придется меня извинить.
С этими словами она поспешила скрыться за пологом, до того как отец успел ее остановить.
– Она, конечно, умная, но на редкость упрямая, – беззлобно проворчал Кристофу. – Вот и давай после этого образование своим детям. Потом у них появляется свое мнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32