Во всяком случае, первые недели реального биологического времени.
Учебный рейд протекал по плану. Переместившись в пространстве, одним махом перепрыгнув космическую пропасть, разделившую миры, принц и его наставник оказались на Земле. Затем переместились уже во времени, «ушли» в прошлое. Уникальные способности их разумов позволяли управлять мысленной энергией, протаскивая за мыслью и нечто материальное, в том числе собственные тела. Отдалённо похоже на дар, коим наделена она, только вот тело своё ей никуда переместить не удаётся. Зато она использовала другие тела – при желании даже подчиняя их своей воле, абсолютно порабощая.
Хотя очень редко этим занималась. В основном – параллельно снимала информацию. Тайно копировала. Именно на это её ориентировала госпожа многие циклы, на приём, на отслеживание и соглядатайство. Ненавязчиво, но настойчиво пыталась Верховная ограничить желание воспитанницы действовать «чужими руками». Ибо понимала прекрасно, какими угрожающими последствиями чревата накачка мысленных «мускулов». Уж кому-кому, а госпоже ведомо, что СИЛА МЫСЛИ – не простое словосочетание, каких много. Что мысль сильна не в переносном, а в прямом смысле и способна влиять на материальную вселенную непосредственно. Только надо суметь этому научиться… Причём убедилась в этом Амрина Ула Шуфс ещё до того, как подобрала госпитальную девчушку. На собственном опыте. Обнаружив в самой себе дар владеть этой силой. Случись иначе – не вернулась бы из ТОЙ разведки…
Знала бы главнокомандующая до конца, НА ЧТО способна её лучшая шпионка!
Или знает? Поэтому и держит от себя подальше, уступив её просьбе «жить среди простых людей», в обычном жилом секторе.
По большому счёту, она ведь пленница. Рабыня госпожи. Без собственного мозга ей не выжить, а физическому телу-то с Локоса – никуда не деться…
И в этом объекты с нею похожи. Им обоим, принцу и маршалу, тоже никуда не деться от её всевидящего разума. В своём походе по войнам прошлого они могут победить и попрать кого угодно, любых воинов и чудовищ. Не одолеть им лишь бесплотную, незримую тень, постоянно витающую рядышком, мелькающую во взглядах невольных свидетелей и свидетельниц пути, по плану должного привести сына Героя и Госпожи к вершинам воинского мастерства…
Страшнее всего, как она и предполагала, было открытое НЕБО, смертельной угрозой постоянно нависающее над головой.

Нурмухаммад Мохаддиншев с удовольствием опустил бинокль и передёрнул затвор АКСМ с оптическим прицелом.
Позиция была – что надо! Так, кажется, неверные это называют?!
В любом случае, у него не было другого выбора.
И всему виной Земир Мерхан! Инструктор-турок, прочно обосновавшийся в их отряде три недели назад и завладевший умом и сердцем их полевого командира Исланбея «Вурдалака» Турдуханова. Он-то и убедил Исланбея нанять эту синеглазую бледнокожую дочь шайтана по имени Лайма. Из какой-то там малюсенькой Эстонии.
Подумаешь!.. Пятикратная чемпионка Советского Союза по пулевой стрельбе! Тоже мне птица!
Так, видимо, и подумали Исторхан, Давия и Мартын, когда им пришла в голову мысль позабавиться с этой эстонской сучкой…
Хрупкая, казалось бы, на вид девка, маленькая такая, ну тебе – старшеклассница с футляром для контрабаса.
Да и вела себя слишком дерзко!
Вот джигиты и попытались, прямо в день её приезда, хорошенько поднабравшись «огненной водой»… В общем, решили они завалить эту тёлку!
Вот только девка оказалась им не по зубам!
Всех троих, парней молодых, здоровых, неслабых и опытных, она убила сама! Голыми руками! На глазах остального отряда… Молниеносно и жестоко.
Вспоминая своих «боевых братьев», Нурмухаммад не мог не признаться себе, что девочка, несмотря на невинный внешний вид, была в действительности не орешком, а кремешком. Кого грохнула?!
Номер первый. Исторхан Ахметдинов. Тридцать два года, тоже, как и Нурмухаммад, отслуживший в своё время в десантном спецназе агрессоров. Тёртый джигит! Пятьдесят два трупа на нём. Восемнадцать из них – ножом.
Второй – Давия Кашинидзе. Двадцать восемь лет. Грузин. Головорез тот ещё! С криминальным прошлым. Это он, маньяк, пленным уши, носы и хрены отрезал.
Сам-то Нурмухаммад этого не одобрял. Да и Исланбею, соседу своему с детства, об этом говорил неоднократно. Но не слушал тот рассказов своего приятеля.
А Мартын… Этот, по мнению Мохаддиншева, был вовсе не тем, за кого себя выдавал. Говорил, что он – украинец. Киевлянин… Ха!
Нурмухаммад служил срочную вместе с украинцами! И даже, несмотря на полуанекдотичность личности, – «сержант Прохоренко» также присутствовал. Правда, звали этого сержанта Майстренко, но… Крови уж он попил, попил из тогда ещё «духа» Нурмухаммада Мохаддиншева. Хватило бы, наверное, на десяток донорских сдач.
Речь, собственно, о том, что не был Мартын Сапог похож на украинца. Даже на русского, выросшего на Украине, не был.
Дело в том, что те, кто вырос на Украине, так или иначе сталкиваются с украинским языком. И язык этот каким-то образом откладывается в голове. Все эти странно звучащие слова. Поэтому не узнать их по говору – невозможно.
Этот человек, однозначно, был не тем, за кого себя выдавал.
Однако, боец он был – знатный!
Но…
Тех, кто бросился на хрупкую снайперицу, она уделала в два счёта. Экономно и жёстко. Любо-дорого, как говорят гяуры, посмотреть.
Не в каждом Made in Russia отсутствует дух воинский.
Нет! Исланбей был, конечно же, прав. Тут никакого разговора.
Да и «футляр» её под хитрой личиной контрабаса, как оказалось, содержал «инструмент» совершенно иного способа воздействия: старомодную с виду винтовку с мощным двухрежимным оптическим прицелом. А ещё запас патронов, масло, жидкость для протирки линз, одноместную палатку из тончайшего водоотталкивающего материала, пару-тройку масккостюмов и прочие снайперские принадлежности.
И угрохала эта «восьмиклассница» троих здоровенных гоблинов, как два пальца об ветер… Что-то вроде новой куклы за столом рафинированной девочки.
Тех же, кто вяло попытался возразить, положили телохранители Исланбея.
Этой суке платили тонну зелени за каждого жмурика. Три – за офицера. Пять за полковника… Десять дали бы за генерала. Надо отдать ей должное, стрелять она умела…
Нурмухаммад в молодости сам служил в разведроте ВДВ. Сначала срочная, потом, по заданию того же Исланбея, сверхсрочная… Служба многому его научила. И не только ненависти к «светлокожим» «старикам» и дембелям…
Вот его, как самого опытного в отряде, Исланбей, по совету всё того же Земира Мерхана, и определил прикрывать наёмницу. Отправили не столько «пасти снайперицу», сколько её контролировать.
Но девка не подкачала! Девятнадцать трупов за десять дней! Из них – четыре офицера.
Она стоила тех денег, которые Исланбей, в мудрости своей, заплатил.
Девка эта – стрелок от Бога! Сам шайтан, должно быть, учил её стрелять…
И страховал её Нурмухаммад с удовольствием. Не каждый раз видя воочию результаты стрельбы, он был уверен, что она не подведёт.
И не подводила никогда! За все восемь раз, что он ходил с ней в засаду.
А вот сегодня вышли в девятый…
Он истово, как и подобает правоверному, помолился Аллаху. Попросил божественной помощи в предстоящем деле. Но Аллах отвернулся сегодня от Нурмухаммада…
Едва он устроился в «идеальной снайперской точке» – образованной корнями дерева полости, – предварительно убедившись в отсутствии «лишних глаз», как получил сокрушительный удар в затылок и отключился.
Когда Нурмухаммад Мохаддиншев, сын Мардухана Мохаддиншева, известного в ауле нарушителя спокойствия, пьяницы и дебошира, часто-часто заморгал глазами, пытаясь прийти в себя, то обнаружил себя лежащим крепко связанным на небольшой полянке, укрытой высокой сочной травой.
Метрах в трёх от него сидела на земле белоголовая наёмница. А возле неё стояли двое. Примерно одного роста. Мускулистые, выносливые. Это было видно сразу. Оба в камуфляже с «элементами растительности». Но на федералов не похожи.
– Эй, вы кто такие? – крикнул он им. – Развяжите меня!
Тот, что выглядел постарше своего напарника, лениво с виду, но очень даже больно, пнул Нурмухаммада толстой и жёсткой подошвой десантного «берца» в лицо.
Уж одного-двух зубов точно лишил…
А потом решительно уселся на травку в полуметре от пленницы. И, повернувшись к ней спиной, уставился на него, Нурмухаммада, немигающим совиным взглядом.
Шайтанова дочь, тоже на вид крайне перепуганная, чего он за этой стервой не наблюдал ни разу за всё время знакомства, пнула младшего из гяуров.
Вернее, попыталась пнуть!..
Он мгновенно, словно кто-то вовремя шепнул о её намерении в нужное ухо, уклонился от удара и нанёс ответный. Точный и жёсткий.
Лайма, нанятая Исланбеем за большие деньги чемпионка с труднопроизносимой фамилией и строптивым характером, ставшая одной большой занозой в отряде, распласталась на камнях.
Младший направил на неё «Глок-21», извлечённый из открытой, закреплённой на правом бедре кобуры лёгким, явно не раз отработанным движением.
– Тебя как зовут? – спросил он, когда она пришла в себя.
– Тебе какая разница? – Лайма прожгла его взглядом.
– Да просто интересно… – пожал плечами тот. – Меня вот Лёшей зовут, а напарника моего – Василием Ивановичем.
– Это как Чапаева, что ли? – Лайма невесело усмехнулась.
– Почти, – легко согласился назвавшийся Лёшей. А его напарник даже не пошевелился, не сводя с Нурмухаммада гипнотизирующего взгляда.
– Ты, как я понимаю, и есть тот самый снайпер, которого мы искали…
Младший покачал перед её лицом винтовочным патроном.
– Гравировка, латинские литеры «L», «W» и «К». Это же твои патроны, красавица?
– Я здесь вообще ни при чём! – нагло заявила Лайма. – Проходила мимо, смотрю, добро лежит бесхозное. Ну, я и подобрала.
– Твои-и… – расплылся в улыбке Лёша. – Твои, красавица.
– Ну и мои! – рыкнула на него снайперица. – И что дальше?
– Дальше то, что своё дело мы наполовину выполнили, – ещё раз улыбнулся он. – Осталось только доставить тебя в штаб.
– Меня? А с Нурмухаммадом вы что собираетесь делать?
– А ничего, – равнодушно пожал плечами Лёша. – Он нам не нужен. Предъявить нам нужно только тебя. А его тащить – лишние хлопоты.
– Его, значит, в расход?
Лайма кивнула головой в сторону страхующего.
– Ну и пустим! – подал голос старший. Это было так неожиданно, что Нурмухаммад даже вздрогнул. Да и голос-то был! Прямо Паваротти.
– Ладно, а меня вы, значит, в штаб района, в Хинкалу собираетесь доставить? Не похожи вы что-то на федералов…
– А мы и не имеем к ним отношения! – сообщил жизнерадостный Лёша и картинно кивнул головой. – Группа «двадцать три», подразделение «Леопард». Нас вызвали из Москвы, специально для твоей ликвидации. Так что можешь гордиться!
– Вот ещё! – хмыкнула Лайма. – Никогда о таких не слышала! Вы что, Чип и Дейл, чтобы я гордилась?
– А ты фанатка Чипа и Дейла? – изломал бровь парень. – Никогда бы не подумал, что Лайма Вертруда Кокеннабакайтэ, пятикратная чемпионка СССР по пулевой стрельбе, наёмница-снайпер, фанатеет от двух неспокойных сусликов!
– Бурундучков! – автоматически поправила она, глядя на него расширенными от страха глазами.
– Не имеет значения! – Молодой махнул рукой так величественно, словно оставлял Америке право пользоваться Аляской, несмотря на требования президента вернуть её Российской Федерации немедленно, да ещё и приплатить. – Лайма! – сплюнул он. – Прям как Лайма Вайкуле.
– Ненавижу эту суку! – зло выдохнула снайперица.
– Ты в этом не одинока, – как бы между делом, заметил Лёша. – Хорошо. – Он ткнул себя большим пальцем правой руки в грудь. – Лейтенант Гордиенко и старший прапорщик Мирошко. – Кивок головой в сторону старшего товарища. – Значится, Лайма Кокеннабакайтэ, собственной персоной, так сказать. Как и заказывали. Слышь, Василий Иваныч! Мы работу сделали.
– Надо эту гастролёршу ещё допереть до штаба, – мрачно буркнул Василий Иванович.
– Ну и допрём! Почему нет? Деваха вроде бы не тяжёлая, да и сама идти может.
– Слушайте, отпустите меня, а? – неожиданно, с безумной надеждой во взгляде попросила она.
– Не-а, не получится, – бодро ответил тот, что помоложе.
– Но ты же знаешь, что со мной сотворят! Отпусти меня! Я всё, что хочешь, для тебя сделаю!!!
– Я сдам тебя своим. – Молодой был непреклонен.
– А там меня будут трахать все, кому не лень, пока я не сдохну или пока меня не пристрелят!..
– Мне искренне жаль, но отпустить я тебя не смогу. – Алексей пожал плечами. – Вообще-то я не стреляю в женщин, но, если ты так уж уверена, что тебя непременно изнасилуют, так и быть, согласен пристрелить при попытке к бегству.
– А почему бы тебе меня просто не отпустить? Скажешь: не нашёл, а?
– Ты же снайпер! Если я отпущу тебя, то ты продолжишь выполнять контракт. А разве я вправе менять жизни тех пацанов, которых ты положишь, на твою, одну-единственную?
– Но я…
– Ты будешь продолжать выполнять контракт! – отрезал Алексей. – Тебе попросту не дадут его разорвать. Это ВОЙНА.
– Но…
– Ты классный снайпер, и, если я отпущу тебя… Ты успеешь угробить достаточно народа, чтобы я испытывал угрызения совести. А этого я не люблю. Если же я сдам тебя, то, скорее всего, тебя расстреляют… Но уж если тебя перед смертью ждёт такое мрачное развлечение, как групповое изнасилование, я ещё раз предлагаю тебе выход.
– Застрелить меня?
– Всего у тебя их три. Выхода, то есть. Уйти, но я тебя не отпущу. Это раз… Плен, но тебя, как я понял, это не устраивает. Ну, и «попытка к бегству». Что, в общем-то, по большому счёту, вариант два «а»…
– И у тебя хватит духу выстрелить в женщину?
– А почему бы и нет? У тебя же, женщины, самой природой призванной рожать детей, хватает духу убивать чужих?
– Я… – Лайма тряхнула гривой волос. – Они не дети! Они – солдаты!
– Они всё равно чьи-то дети! И если ты хочешь сказать мне что-нибудь вроде «их никто не звал на эту землю», то даже и не думай об этом. Тебя на эту землю тоже никто не звал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12