https://wodolei.ru/catalog/unitazy/Vitra/
– Тут все есть. Нам нужно просто попасть в Британский музей. Находим «Ангелус» и выбираемся. Проще простого. Раз плюнуть. Закрой глаза.
Ричард послушно закрыл.
– Проще простого, – повторил он. – Когда такое говорят в кино, это всегда означает, что вот-вот случится что-то ужасное.
Повеял легкий ветерок. Плотность тьмы за его закрытыми веками неуловимо изменилась.
– И к чему ты клонишь? – спросила д'Верь. Акустика тоже изменилась: теперь они были во много большем помещении. – Кстати, уже можешь открыть глаза.
Ричард открыл глаза. Судя по всему, они очутились по другую сторону стены и теперь стояли в углу помещения, которое он принял за склад старья. Но не просто кладовку со всяким хламом: было в этом старье нечто странное и особенное. Это было великолепное, редкое, причудливое и дорогое старье, которое, как правило, ожидаешь увидеть только в каком-нибудь…
– Мы в Британском музее? – спросил он.
Д'Верь нахмурилась: казалось, она о чем-то думает или к чему-то прислушивается.
– Не совсем. Но мы очень близко. Думаю, это один из запасников или какое-то хранилище.
Подняв руку, она коснулась складки старинного костюма, выставленного на восковом манекене.
– Жаль все-таки, что с нами нет телохранительницы. Чуть склонив голову, д'Верь посмотрела на него серьезно:
– А от чего тебя нужно охранять, Ричард Мейхью?
– Ни от чего, – признал он, но тут они завернули за угол, и он добавил: – Ну… от них, может быть.
– Вот черт! – одновременно вырвалось у д'Вери. Причина, почему Ричард сказал «Ну… от них, может быть», а д'Верь выругалась «Вот черт!», заключалась в следующем: на постаментах по обеим сторонам прохода, по которому они шли, стояли господа Круп и Вандермар. Ричарду они ужасающим образом напомнили выставку современного искусства, на которую однажды водила его Джессика: гениальный молодой художник объявил, что нарушит все Табу Искусства, и для этой цели организовал кампанию систематического расхищения могил, а потом выставил тридцать наиболее интересных плодов своих опустошительных рейдов в стеклянных витринах. Выставку закрыли после того, как художник продал «Украденный Труп № 25» за шестизначную сумму одному рекламному агентству, а родственники Украденного Трупа № 25, увидев фотографию экспоната в «Сан», подали в суд, дабы получить свою долю прибыли, и потребовали изменить название шедевра на «Эдгар Фоспринг, 1919 – 1987, любящий муж, отец и дядя. Покойся с миром, папочка». На заточенные за стеклом трупы в запачканных костюмах и порванных платьях Ричард взирал с ужасом: ненавидел себя за то, что смотрит, но не мог отвести взгляда.
Мистер Круп улыбнулся и стал похож на змею, у которой в пасти застрял полумесяц, от чего его сходство с Украденными Трупами №№ с 1 по 30 только увеличилось.
– Что? – спросил улыбающийся мистер Круп. – Никакого господина «Я такой ловкий всезнайка» – маркиза? Никакой там «Разве я вам не говорила? Она! Наверх подняться я не могу!» – Охотника? – Он помедлил для большего эффекта. Было в мистере Крупе что-то от испортившейся ветчины. – Ну надо же, меня пора покрасить серым и назвать злым волком, ведь передо мной две заблудшие овечки. Совсем одни. А на дворе ночь.
– И меня тоже можно называть волком, мистер Круп, – услужливо сказал мистер Вандермар.
Мистер Круп сполз со своего постамента.
– Позвольте шепнуть вам один совет в ваши мохнатые ушки, милые ягнятки, – сказал он.
Ричард огляделся по сторонам. Должно же быть какое-то укрытие, куда они могли бы сбежать. Он потихоньку взял д'Верь за руку и снова в отчаянии огляделся.
– Ну что вы! Прошу вас, не надо. Оставайтесь на месте, – продолжал мистер Круп. – Вы нам тут так нравитесь. И мы совсем не хотим причинять вам боль.
– Нет хотим, – возразил мистер Вандермар.
– Если вдуматься в ваши слова, мистер Вандермар, пожалуй, вы правы. Мы хотим причинить боль вам обоим. Очень хотим и очень много боли. Но в настоящий момент мы тут не за этим. Мы пришли, чтобы привнести в игру изюминку. Понимаете, когда все становится простым и скучным, мы с партнером теряем терпение и – сколь бы трудно ни было вам в это поверить – наше солнечное и миролюбивое настроение.
Демонстрируя свое солнечное и миролюбивое настроение, мистер Вандермар оскалил зубы. Это было, без сомнения, самое ужасное, что когда-либо видел Ричард.
– Оставьте нас в покое. – Голос д'Вери прозвучал ясно и твердо.
Ричард сжал ее руку: если она может быть храброй, сумеет и он.
– Если хотите причинить вред ей, – сказал он, – сначала вам придется убить меня.
Эти его слова как будто от души порадовали мистера Вандермара.
– Ладно, – улыбнулся он. – Большое спасибо.
– И тебе тоже мы сделаем больно, – сказал мистер Круп.
– Но попозже, – добавил мистер Вандермар.
– Понимаете, – взялся объяснять мистер Круп тоном, похожим на прогорклое масло, – в настоящий момент мы здесь, чтобы терзать вас, так сказать, морально.
Голос мистера Вандермара прозвучал как ночной ветер, веющий над пустыней костей.
– Заставить вас помучиться. Испортить вам день. Мистер Круп присел у постамента мистера Вандермара.
– Сегодня вы были на Эрловом дворе, – сказал он тоном, который (как предположил Ричард) любовно считал легким и светским.
– И что с того? – спросила д'Верь. Она понемногу пятилась от обоих головорезов.
Мистер Круп улыбнулся.
– Как мы это узнали? Как мы узнали, где найти вас сейчас?
– В любой момент можем до вас добраться, – прошептал мистер Вандермар.
– Тебя продали, божья коровка, – сказал мистер Круп, обращаясь к д'Вери и, как сообразил Ричард, только к ней одной. – В твое гнездышко затесался предатель. Кукушонок!
– Бегом! – крикнула она. Развернулась и побежала. Ричард побежал тоже – к двери в дальней стене залы со старым хламом. От прикосновения д'Вери дверь распахнулась.
– Пожелайте им доброго пути, мистер Вандермар, – произнес у них за спиной голос мистера Крупа.
– Прощайте, – сказал мистер Вандермар.
– Нет-нет, не так, – поправил его мистер Круп. – Au revoir [14].
Тут он издал такой звук – «кук-ку, кук-ку, кук-ку», – какой могла бы издать кукушка, будь она пяти с половиной футов росту и питай она слабость к человечине, а мистер Вандермар, оставшись верным своей природе, запрокинул вытянутую узкую голову и завыл по-волчьи – призрачно, зверино и безумно.
Над ними раскинулось ночное небо, они бежали по мостовой Рассел-стрит в Блумсбери. Ричарду казалось, что его сердце вот-вот пробьет себе дорогу через грудную клетку. Мимо проехала большая черная машина. За высокой выкрашенной черным оградой маячил Британский музей. Скрытые прожектора ярким светом заливали высокое белое викторианское здание, огромные колонны по фасаду, ступени, ведущие к главному входу. Это было хранилище мириада сокровищ со всего света, награбленных, найденных и переданных в дар более чем за сто лет.
Они подошли к боковой калитке. Схватившись за нее обеими руками, д'Верь всем весом на нее навалилась. Ничего не произошло.
– Разве ты не можешь ее открыть? – удивился Ричард.
– А что я, по-твоему, пытаюсь сделать? – огрызнулась она.
В нескольких сотнях футов правее у главных ворот выстроилась очередь машин. Выходившие из них пары в вечерних туалетах устремлялись по подъездной дорожке к музею.
– Вон туда, – указал направо Ричард. – Через главные ворота.
Кивнув, д'Верь оглянулась через плечо.
– Те двое как будто за нами не гонятся, – пробормотала она и первой поспешила к главным воротам.
– С тобой все в порядке? – спросил Ричард. – Что случилось?
Но девушка как будто еще глубже скрылась в складках объемистой кожаной куртки. Лицо у нее осунулось еще более обычного, хотя такого, казалось, и быть-то не могло, под глазами проступили черные круги.
– Я устала, – бесстрастно сказала она. – Слишком много сегодня открыла дверей. Всякий раз это забирает частицу меня. Мне нужно немного времени, чтобы оправиться. Вот съем что-нибудь, и все будет хорошо.
Охранник у главных ворот придирчиво рассматривал тисненые приглашения, которые приходилось представлять каждому чисто выбритому мужчине в смокинге и каждой благоухающей духами даме в вечернем платье, после чего ставил галочки против имен в своем списке и лишь затем позволял проходить. Стоящий рядом с ним полицейский в форме бесстрастно надзирал за приглашенными. Ричард и д'Верь прошли в ворота, но никто не удостоил их и взглядом. На каменной лестнице, ведущей ко входу в музей, выстроилась вторая очередь, и Ричард с д'Верью пристроились в ее хвост. Седовласый господин в сопровождении дамы, кутавшейся в норковую шубу, стали сразу за ними. В голову Ричарду пришла неожиданная мысль.
– Они нас могут видеть? – спросил он. Д'Верь повернулась к джентльмену.
– Эй? – окликнула она, уставившись прямо ему в лицо. Джентльмен с недоумением оглянулся по сторонам, будто не понял, что именно привлекло его внимание. Потом он заметил стоящую прямо перед ним д'Верь.
– Здравствуйте?.. – неуверенно сказал он.
– Я д'Верь, – представилась девушка. – А это Ричард.
– О… – протянул джентльмен, порылся во внутреннем кармане, достал портсигар и тут же о них забыл.
– Ну вот, видишь? – сказала д'Верь.
– Кажется, да, – ответил Ричард.
Некоторое время, пока очередь медленно продвигалась к единственной открытой двери, они молчали. Д'Верь, развернув, снова проглядела свиток, словно хотела в чем-то удостовериться. Потом Ричард вдруг сказал:
– Предатель?
– Они просто над нами издевались, – отозвалась д'Верь. – Старались выбить нас из колеи.
– И чертовски в этом преуспели, – пробормотал Ричард. Но тут они вошли в открытую дверь и очутились в вестибюле Британского музея.
Мистер Вандермар был голоден, поэтому назад они пошли через Трафальгарскую площадь.
– Попугать ее, – с отвращением бормотал мистер Круп. – Попугать ее! Подумать только, до чего мы дошли.
Мистер Вандермар нашел в урне половину сандвича с креветками и салатом и осторожно разрывал его на мелкие кусочки, которые бросал затем на плиты перед собой, чем привлек стайку голодных, но аппетитных припозднившихся голубей.
– Надо было поступить по-моему, – сказал мистер Вандермар. – Ее гораздо больше бы напугало, если бы мы, когда она отвернется, оторвали ему голову, просунули через горло мою руку и погрозили бы ей пальцем. Они всегда кричат, – доверительно сообщил он, – когда глазные яблоки вываливаются.
Правой рукой он показал, как просунул бы руку и погрозил бы пальцем.
Но мистер Круп и слышать об этом не хотел.
– Откуда такое миндальничанье на данной стадии? – вопросил он.
– Я не миндальничаю, мистер Круп, – возразил мистер Вандермар. – Я люблю, когда глазные яблоки вываливаются. Гляделки и зенки.
Прилетели новые серые голуби, которым, собственно говоря, давно уже пора было лечь спать, и стали важно расхаживать, склевывая куски хлеба и креветки и пренебрегая салатом.
– Я не про вас говорю, а про шефа, – отозвался мистер Круп. – То убейте, то украдите, то попугайте. Почему бы ему не решить наконец, чего он хочет?
У мистера Вандермара закончился сандвич, который он использовал как приманку, поэтому он метнулся в стаю голубей, которые взлетели с хлопаньем крыльев и ворчливым клекотом.
– Ловко поймано, мистер Вандермар, – одобрительно сказал мистер Круп.
Мистер Вандермар держал удивленного и расстроенного голубя, который ворчал и ерзал у него в кулаке и тщетно клевал в пальцы.
– Ну да ладно, – театрально вздохнул мистер Круп. – Теперь-то мы уж точно запустили кошку в голубятню, – с наслаждением сказал он.
Мистер Вандермар поднес голубя к лицу. Раздался хруст – это он откусил птице голову и начал жевать.
Сотрудники службы безопасности провожали гостей в просторный холл, которому как будто отвели роль передней. Не обращая ни малейшего внимания на охранников, д'Верь направилась в залы музея, и Ричард потащился следом.
Они прошли через египетские залы и поднялись на несколько пролетов служебной лестницы в комнату с табличкой «Раннесредневековая Англия».
– Согласно этому свитку, «Ангелус» где-то в этом зале. Она еще раз развернула свиток и огляделась по сторонам, на сей раз внимательнее, потом вдруг скривилась.
– Эх-ма! – воскликнула она вместо объяснения и бегом бросилась к лестнице, по которой они только что поднялись.
Ричард испытал острое дежа-вю и лишь потом сообразил, что да, в происходящем есть нечто знакомое: именно так он проводил свои выходные в эпоху Джессики. В которую, как теперь начинало казаться, жил давным-давно кто-то другой.
– Значит, «Ангелуса» там не было? – спросил он.
– Нет, не было, – отозвалась д'Верь несколько резче, чем того требовал, на взгляд Ричарда, вопрос.
– Ну, – ошарашенно протянул он, – я только спросил.
Они вошли в другой зал, и Ричард спросил себя, не начинаются ли у него галлюцинации – скажем, от переедания сладкого при Эрловом дворе или от сенсорной депривации.
– Я слышу музыку. – По звуку походило на струнный квартет.
– Здесь какой-то прием, – объяснила д'Верь.
Ну конечно. Мужчины и женщины в вечерних туалетах, с которыми они стояли в очереди. И в этом зале «Ангелуса» тоже как будто не было. Д'Верь направилась в следующий. Ричард поплелся за ней, жалея, что не может быть хоть чем-то полезен.
– А как выглядит этот «Ангелус»? – спросил он.
На мгновение ему показалось, будто она сейчас отругает его за бесконечные вопросы. Но она только, остановившись, потерла лоб.
– Тут лишь сказано, что на нем нарисован ангел. Но ведь найти его будет не так трудно, – с надеждой добавила она. – В конце концов, на свете не так много предметов, на которых нарисованы ангелы, правда?
Глава девятая
Джессика испытывала некоторый стресс. Она волновалась, нервничала, дергалась. Она ведь каталогизировала коллекцию, договорилась с Британским музеем о проведении выставки, организовала реставрацию «гвоздя программы», помогала развешивать и расставлять экспонаты и составила список приглашенных на потрясающую презентацию. Это к лучшему, что сейчас она ни с кем не встречается, говорила она друзьям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Ричард послушно закрыл.
– Проще простого, – повторил он. – Когда такое говорят в кино, это всегда означает, что вот-вот случится что-то ужасное.
Повеял легкий ветерок. Плотность тьмы за его закрытыми веками неуловимо изменилась.
– И к чему ты клонишь? – спросила д'Верь. Акустика тоже изменилась: теперь они были во много большем помещении. – Кстати, уже можешь открыть глаза.
Ричард открыл глаза. Судя по всему, они очутились по другую сторону стены и теперь стояли в углу помещения, которое он принял за склад старья. Но не просто кладовку со всяким хламом: было в этом старье нечто странное и особенное. Это было великолепное, редкое, причудливое и дорогое старье, которое, как правило, ожидаешь увидеть только в каком-нибудь…
– Мы в Британском музее? – спросил он.
Д'Верь нахмурилась: казалось, она о чем-то думает или к чему-то прислушивается.
– Не совсем. Но мы очень близко. Думаю, это один из запасников или какое-то хранилище.
Подняв руку, она коснулась складки старинного костюма, выставленного на восковом манекене.
– Жаль все-таки, что с нами нет телохранительницы. Чуть склонив голову, д'Верь посмотрела на него серьезно:
– А от чего тебя нужно охранять, Ричард Мейхью?
– Ни от чего, – признал он, но тут они завернули за угол, и он добавил: – Ну… от них, может быть.
– Вот черт! – одновременно вырвалось у д'Вери. Причина, почему Ричард сказал «Ну… от них, может быть», а д'Верь выругалась «Вот черт!», заключалась в следующем: на постаментах по обеим сторонам прохода, по которому они шли, стояли господа Круп и Вандермар. Ричарду они ужасающим образом напомнили выставку современного искусства, на которую однажды водила его Джессика: гениальный молодой художник объявил, что нарушит все Табу Искусства, и для этой цели организовал кампанию систематического расхищения могил, а потом выставил тридцать наиболее интересных плодов своих опустошительных рейдов в стеклянных витринах. Выставку закрыли после того, как художник продал «Украденный Труп № 25» за шестизначную сумму одному рекламному агентству, а родственники Украденного Трупа № 25, увидев фотографию экспоната в «Сан», подали в суд, дабы получить свою долю прибыли, и потребовали изменить название шедевра на «Эдгар Фоспринг, 1919 – 1987, любящий муж, отец и дядя. Покойся с миром, папочка». На заточенные за стеклом трупы в запачканных костюмах и порванных платьях Ричард взирал с ужасом: ненавидел себя за то, что смотрит, но не мог отвести взгляда.
Мистер Круп улыбнулся и стал похож на змею, у которой в пасти застрял полумесяц, от чего его сходство с Украденными Трупами №№ с 1 по 30 только увеличилось.
– Что? – спросил улыбающийся мистер Круп. – Никакого господина «Я такой ловкий всезнайка» – маркиза? Никакой там «Разве я вам не говорила? Она! Наверх подняться я не могу!» – Охотника? – Он помедлил для большего эффекта. Было в мистере Крупе что-то от испортившейся ветчины. – Ну надо же, меня пора покрасить серым и назвать злым волком, ведь передо мной две заблудшие овечки. Совсем одни. А на дворе ночь.
– И меня тоже можно называть волком, мистер Круп, – услужливо сказал мистер Вандермар.
Мистер Круп сполз со своего постамента.
– Позвольте шепнуть вам один совет в ваши мохнатые ушки, милые ягнятки, – сказал он.
Ричард огляделся по сторонам. Должно же быть какое-то укрытие, куда они могли бы сбежать. Он потихоньку взял д'Верь за руку и снова в отчаянии огляделся.
– Ну что вы! Прошу вас, не надо. Оставайтесь на месте, – продолжал мистер Круп. – Вы нам тут так нравитесь. И мы совсем не хотим причинять вам боль.
– Нет хотим, – возразил мистер Вандермар.
– Если вдуматься в ваши слова, мистер Вандермар, пожалуй, вы правы. Мы хотим причинить боль вам обоим. Очень хотим и очень много боли. Но в настоящий момент мы тут не за этим. Мы пришли, чтобы привнести в игру изюминку. Понимаете, когда все становится простым и скучным, мы с партнером теряем терпение и – сколь бы трудно ни было вам в это поверить – наше солнечное и миролюбивое настроение.
Демонстрируя свое солнечное и миролюбивое настроение, мистер Вандермар оскалил зубы. Это было, без сомнения, самое ужасное, что когда-либо видел Ричард.
– Оставьте нас в покое. – Голос д'Вери прозвучал ясно и твердо.
Ричард сжал ее руку: если она может быть храброй, сумеет и он.
– Если хотите причинить вред ей, – сказал он, – сначала вам придется убить меня.
Эти его слова как будто от души порадовали мистера Вандермара.
– Ладно, – улыбнулся он. – Большое спасибо.
– И тебе тоже мы сделаем больно, – сказал мистер Круп.
– Но попозже, – добавил мистер Вандермар.
– Понимаете, – взялся объяснять мистер Круп тоном, похожим на прогорклое масло, – в настоящий момент мы здесь, чтобы терзать вас, так сказать, морально.
Голос мистера Вандермара прозвучал как ночной ветер, веющий над пустыней костей.
– Заставить вас помучиться. Испортить вам день. Мистер Круп присел у постамента мистера Вандермара.
– Сегодня вы были на Эрловом дворе, – сказал он тоном, который (как предположил Ричард) любовно считал легким и светским.
– И что с того? – спросила д'Верь. Она понемногу пятилась от обоих головорезов.
Мистер Круп улыбнулся.
– Как мы это узнали? Как мы узнали, где найти вас сейчас?
– В любой момент можем до вас добраться, – прошептал мистер Вандермар.
– Тебя продали, божья коровка, – сказал мистер Круп, обращаясь к д'Вери и, как сообразил Ричард, только к ней одной. – В твое гнездышко затесался предатель. Кукушонок!
– Бегом! – крикнула она. Развернулась и побежала. Ричард побежал тоже – к двери в дальней стене залы со старым хламом. От прикосновения д'Вери дверь распахнулась.
– Пожелайте им доброго пути, мистер Вандермар, – произнес у них за спиной голос мистера Крупа.
– Прощайте, – сказал мистер Вандермар.
– Нет-нет, не так, – поправил его мистер Круп. – Au revoir [14].
Тут он издал такой звук – «кук-ку, кук-ку, кук-ку», – какой могла бы издать кукушка, будь она пяти с половиной футов росту и питай она слабость к человечине, а мистер Вандермар, оставшись верным своей природе, запрокинул вытянутую узкую голову и завыл по-волчьи – призрачно, зверино и безумно.
Над ними раскинулось ночное небо, они бежали по мостовой Рассел-стрит в Блумсбери. Ричарду казалось, что его сердце вот-вот пробьет себе дорогу через грудную клетку. Мимо проехала большая черная машина. За высокой выкрашенной черным оградой маячил Британский музей. Скрытые прожектора ярким светом заливали высокое белое викторианское здание, огромные колонны по фасаду, ступени, ведущие к главному входу. Это было хранилище мириада сокровищ со всего света, награбленных, найденных и переданных в дар более чем за сто лет.
Они подошли к боковой калитке. Схватившись за нее обеими руками, д'Верь всем весом на нее навалилась. Ничего не произошло.
– Разве ты не можешь ее открыть? – удивился Ричард.
– А что я, по-твоему, пытаюсь сделать? – огрызнулась она.
В нескольких сотнях футов правее у главных ворот выстроилась очередь машин. Выходившие из них пары в вечерних туалетах устремлялись по подъездной дорожке к музею.
– Вон туда, – указал направо Ричард. – Через главные ворота.
Кивнув, д'Верь оглянулась через плечо.
– Те двое как будто за нами не гонятся, – пробормотала она и первой поспешила к главным воротам.
– С тобой все в порядке? – спросил Ричард. – Что случилось?
Но девушка как будто еще глубже скрылась в складках объемистой кожаной куртки. Лицо у нее осунулось еще более обычного, хотя такого, казалось, и быть-то не могло, под глазами проступили черные круги.
– Я устала, – бесстрастно сказала она. – Слишком много сегодня открыла дверей. Всякий раз это забирает частицу меня. Мне нужно немного времени, чтобы оправиться. Вот съем что-нибудь, и все будет хорошо.
Охранник у главных ворот придирчиво рассматривал тисненые приглашения, которые приходилось представлять каждому чисто выбритому мужчине в смокинге и каждой благоухающей духами даме в вечернем платье, после чего ставил галочки против имен в своем списке и лишь затем позволял проходить. Стоящий рядом с ним полицейский в форме бесстрастно надзирал за приглашенными. Ричард и д'Верь прошли в ворота, но никто не удостоил их и взглядом. На каменной лестнице, ведущей ко входу в музей, выстроилась вторая очередь, и Ричард с д'Верью пристроились в ее хвост. Седовласый господин в сопровождении дамы, кутавшейся в норковую шубу, стали сразу за ними. В голову Ричарду пришла неожиданная мысль.
– Они нас могут видеть? – спросил он. Д'Верь повернулась к джентльмену.
– Эй? – окликнула она, уставившись прямо ему в лицо. Джентльмен с недоумением оглянулся по сторонам, будто не понял, что именно привлекло его внимание. Потом он заметил стоящую прямо перед ним д'Верь.
– Здравствуйте?.. – неуверенно сказал он.
– Я д'Верь, – представилась девушка. – А это Ричард.
– О… – протянул джентльмен, порылся во внутреннем кармане, достал портсигар и тут же о них забыл.
– Ну вот, видишь? – сказала д'Верь.
– Кажется, да, – ответил Ричард.
Некоторое время, пока очередь медленно продвигалась к единственной открытой двери, они молчали. Д'Верь, развернув, снова проглядела свиток, словно хотела в чем-то удостовериться. Потом Ричард вдруг сказал:
– Предатель?
– Они просто над нами издевались, – отозвалась д'Верь. – Старались выбить нас из колеи.
– И чертовски в этом преуспели, – пробормотал Ричард. Но тут они вошли в открытую дверь и очутились в вестибюле Британского музея.
Мистер Вандермар был голоден, поэтому назад они пошли через Трафальгарскую площадь.
– Попугать ее, – с отвращением бормотал мистер Круп. – Попугать ее! Подумать только, до чего мы дошли.
Мистер Вандермар нашел в урне половину сандвича с креветками и салатом и осторожно разрывал его на мелкие кусочки, которые бросал затем на плиты перед собой, чем привлек стайку голодных, но аппетитных припозднившихся голубей.
– Надо было поступить по-моему, – сказал мистер Вандермар. – Ее гораздо больше бы напугало, если бы мы, когда она отвернется, оторвали ему голову, просунули через горло мою руку и погрозили бы ей пальцем. Они всегда кричат, – доверительно сообщил он, – когда глазные яблоки вываливаются.
Правой рукой он показал, как просунул бы руку и погрозил бы пальцем.
Но мистер Круп и слышать об этом не хотел.
– Откуда такое миндальничанье на данной стадии? – вопросил он.
– Я не миндальничаю, мистер Круп, – возразил мистер Вандермар. – Я люблю, когда глазные яблоки вываливаются. Гляделки и зенки.
Прилетели новые серые голуби, которым, собственно говоря, давно уже пора было лечь спать, и стали важно расхаживать, склевывая куски хлеба и креветки и пренебрегая салатом.
– Я не про вас говорю, а про шефа, – отозвался мистер Круп. – То убейте, то украдите, то попугайте. Почему бы ему не решить наконец, чего он хочет?
У мистера Вандермара закончился сандвич, который он использовал как приманку, поэтому он метнулся в стаю голубей, которые взлетели с хлопаньем крыльев и ворчливым клекотом.
– Ловко поймано, мистер Вандермар, – одобрительно сказал мистер Круп.
Мистер Вандермар держал удивленного и расстроенного голубя, который ворчал и ерзал у него в кулаке и тщетно клевал в пальцы.
– Ну да ладно, – театрально вздохнул мистер Круп. – Теперь-то мы уж точно запустили кошку в голубятню, – с наслаждением сказал он.
Мистер Вандермар поднес голубя к лицу. Раздался хруст – это он откусил птице голову и начал жевать.
Сотрудники службы безопасности провожали гостей в просторный холл, которому как будто отвели роль передней. Не обращая ни малейшего внимания на охранников, д'Верь направилась в залы музея, и Ричард потащился следом.
Они прошли через египетские залы и поднялись на несколько пролетов служебной лестницы в комнату с табличкой «Раннесредневековая Англия».
– Согласно этому свитку, «Ангелус» где-то в этом зале. Она еще раз развернула свиток и огляделась по сторонам, на сей раз внимательнее, потом вдруг скривилась.
– Эх-ма! – воскликнула она вместо объяснения и бегом бросилась к лестнице, по которой они только что поднялись.
Ричард испытал острое дежа-вю и лишь потом сообразил, что да, в происходящем есть нечто знакомое: именно так он проводил свои выходные в эпоху Джессики. В которую, как теперь начинало казаться, жил давным-давно кто-то другой.
– Значит, «Ангелуса» там не было? – спросил он.
– Нет, не было, – отозвалась д'Верь несколько резче, чем того требовал, на взгляд Ричарда, вопрос.
– Ну, – ошарашенно протянул он, – я только спросил.
Они вошли в другой зал, и Ричард спросил себя, не начинаются ли у него галлюцинации – скажем, от переедания сладкого при Эрловом дворе или от сенсорной депривации.
– Я слышу музыку. – По звуку походило на струнный квартет.
– Здесь какой-то прием, – объяснила д'Верь.
Ну конечно. Мужчины и женщины в вечерних туалетах, с которыми они стояли в очереди. И в этом зале «Ангелуса» тоже как будто не было. Д'Верь направилась в следующий. Ричард поплелся за ней, жалея, что не может быть хоть чем-то полезен.
– А как выглядит этот «Ангелус»? – спросил он.
На мгновение ему показалось, будто она сейчас отругает его за бесконечные вопросы. Но она только, остановившись, потерла лоб.
– Тут лишь сказано, что на нем нарисован ангел. Но ведь найти его будет не так трудно, – с надеждой добавила она. – В конце концов, на свете не так много предметов, на которых нарисованы ангелы, правда?
Глава девятая
Джессика испытывала некоторый стресс. Она волновалась, нервничала, дергалась. Она ведь каталогизировала коллекцию, договорилась с Британским музеем о проведении выставки, организовала реставрацию «гвоздя программы», помогала развешивать и расставлять экспонаты и составила список приглашенных на потрясающую презентацию. Это к лучшему, что сейчас она ни с кем не встречается, говорила она друзьям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42