Моди безумно рада, хотя мы сделали неплохой запас дров.
Я благодарна тебе, что ты еще заботишься о нас, хотя не можешь заставить себя написать хоть строчку. Я больше не буду просить тебя об этом. Подобные мольбы унизительны для меня и, я уверена, неприятны тебе.
У нас все хорошо. То, что было посажено, прижилось. Урожай собрали три недели назад. На большой доход рассчитывать не приходится, но нам самим на зиму хватит, и еще останутся деньги, чтобы купить семена на следующий год. Если дела и дальше так пойдут, мы безбедно проживем до твоего возвращения.
Две недели назад состоялось бракосочетание Розин Фаррелл и Тарана Колвани. Праздновали в Большом зале. К моему великому возмущению, приезжал Иган Паттерсон. Я не могла указать ему на дверь, поскольку его пригласил жених. Но он вёл себя вполне прилично. Преподнес молодым необычный подарок – двух поросят, шесть кур-несушек и молодую молочную корову, а также привез с собой несколько бутылок вина и шампанского. Этим он нас здорово выручил – не пришлось трогать наши оскудевшие запасы. Мы с ним не разговаривали. Я даже не смотрела в его сторону, хотя он упорно пытался оказывать мне знаки внимания. Я не могу его видеть. Если б не он и не моя собственная глупость, ты находился бы сейчас со мной, и все было бы хорошо. Управляйтесь со своими делами, милорд, и возвращайтесь скорее.
Любящая тебя всегда Диана.
Керлейн, 7 ноября 1815 г.
Милорд!
Я только что получила деньги, присланные мистером Сиббли, и, безусловно, я благодарна за заботу о нас, но было бы гораздо полезнее приберечь эти средства для выплаты нашего долга за Керлейн.
Лэд, не нужно больше ничего посылать мне. Пока ты в Лондоне, занимайся только своими делами. Оставь Керлейн и его людей на мое попечение. Мы справимся. Тебе не следует
беспокоиться о нас. Просто делай все, что в твоих силах, чтобы скорее вернуться домой.
Диана.
Лондон, 15 декабря 1815 г.
Дорогая моя Диана!
Пишу тебе из почти опустевшего Лондона. Зима обрушила на нас свой тяжелый кулак – и все разбежались. Сейчас за окном идет снег, покрывая улицы белой порошей. Это заставляет меня вспоминать тот холодный снежный день, когда я впервые тебя увидел.
В такие минуты мне недостает тебя больше, чем когда-либо. Сэр Джеффри подтрунивает надо мной. Он видит, как часто я пишу письма, на которые не приходит ответа. Но, похоже, он меня понимает.
Обучение мое проходит весьма интенсивно. К концу дня мы оба приходим в полное изнеможение. Особенно когда приходится посещать всякие подозрительные места – таким образом, я обучаюсь игре в карты. Он намерен сделать из меня законченного аристократа, как бы трудно это ни было. Сэр Джеффри наказывает меня за каждую ошибку в произношении, или, как он выражается за «ужасную американскую речь». Он говорит, что ему потребуется около трех месяцев, чтобы переделать мой естественный выговор, т. е. по сути – мою натуру. В марте он собирается выпустить меня, графа Керлейна, в свет. Остается только уповать, что те, кто наслышан о моих прежних попытках пробиться в высшее общество, о них уже забудут. Если же нет, у сэра Джеффри есть способы заставить их забыть.
Диана, хочу поведать тебе об одном из его «уроков». Ты одна сможешь оценить это так же, как я.
Две недели назад сэр Джеффри взял меня в некую студию, где дают уроки фехтования. Тамошний маэстро стал меня «прощупывать». Сэр Джеффри с удовлетворением наблюдал, сколь плохо я владею шпагой. Потом он попросил дать мне кого-нибудь в пару. Маэстро выставил против меня одного из лучших своих учеников. Я даже не разглядел его лица – он был в маске. Прежде чем мы заняли места на площадке, сэр Джеффри отобрал у меня шпагу и положил ее на стол, рядом с коротким клинком. «Вы не слишком чтите титул графа, – сказал он и отступил назад. – Вы считаете, что вам от него мало пользы» ….
Я не стал отрицать. Видит Бог, это правда.
Сэр Джеффри указал на шпагу. «Это, – сказал он, – граф Керлейн, английский аристократ, а это, – он показал на кинжал, – Лэд Уокер из Теннесси. А тот джентльмен, – сэр Джеффри кивнул на поджидавшего меня фехтовальщика, – сама Англия. Начинайте с кинжала, милорд, – предложил он, – и защищайтесь так, как вы делали это с момента вашего приезда, полагаясь только на себя самого». И, не дав мне времени на раздумье, он убрал шпагу.
Я запротестовал, но противник бросился на меня так внезапно, что я схватил кинжал и начал, как мог, отбиваться. Тот человек сражался как одержимый, вопреки всем правилам, словно хотел меня убить. Я долго боролся, прежде чем прокричать сэру Джеффри, что мне нужна шпага. Он спокойно ответил, что положил шпагу на место. И сделал это сразу после начала поединка. То есть шпага все время лежала там, дожидаясь, когда я воспользуюсь ею.
Я отбросил кинжал и взял шпагу. Не могу похвастаться, что выиграл, но уж точно не дал противнику проколоть меня насквозь.
Сэр Джеффри потратил немало времени, убеждая меня, как важен мой титул, а ты, Диана, – и того больше. Но все было бесполезно до того момента, как я оказался на фехтовальной площадке. Только тогда я понял то, что вы пытались внушить мне. Здесь, в Англии, титул – моя единственная защита.
Что касается карт – я понимаю, тебя наверняка тревожит, что я ввязался в это дело, – могу тебя успокоить. Сэр Джеффри великий мастер и требовательный учитель. Он уже показал мне несколько способов, посредством которых я приумножил наш фонд. Все деньги до последнего пенни, за исключением того, что я трачу на жизнь, уходят к мистеру Сиббли. Если хочешь, можешь написать ему и справиться о бухгалтерии. Тогда увидишь, сколько я сумел отложить для достижения нашей цели.
Конечно, мне далеко до сэра Джеффри. Но я научился многому. В самом деле, теперь я знаю назубок главные заповеди профессионального игрока. Во-первых, он должен быть очень терпелив, чтобы дождаться своей удачи. Во-вторых, никогда не заключать пари, каким бы выгодным оно ни показалось. И, в-третьих: никогда не предлагать заключить пари настолько нечестное, что наверняка сделает тебя победителем. Это и подло, и опасно. То есть чревато возмездием, которое будет красться за тобой каждый день, каждую минуту. Теперь я еще полнее осознал, как гнусно со мной обошелся Иган Паттерсон. Напоить меня и предложить играть ночью, в кромешной тьме, слишком серьезное попрание человеческого достоинства, чтобы оставить это без последствий. Клянусь, что в один прекрасный день виконт Карден тоже усвоит эту истину.
Снег повалил еще сильнее. Я вижу из окна, как он все плотнее укутывает мостовые и крыши. Сегодня вечером я бы остался дома, у камина, но сэр Джеффри настаивает, чтобы мы снова отправлялись играть.
Любовь моя, я передал мистеру Сиббли подарок для тебя и просил отправить его к Рождеству. Ради Бога, не кори меня за это расточительство. Он стоит недорого. Умоляю тебя, не возвращай его обратно. Я не смогу спокойно пережить святки, не отправив тебе хотя бы этот маленький сувенир в знак моей любви.
Желаю тебе хорошо встретить Рождество, моя любимая.
Остаюсь всегда твой Лэд.
Глава 18
Конец апреля 1816 года
На похороны пришли почти все.
Было уже тепло, и солнце ласково пригревало землю. Этот день бы так не похож на предыдущие и ту холодную ночь, когда умерла пятилетняя Джози Колвани. Диана находилась у ее постели до последней минуты. Двое суток она не отходила от девочки, делая все возможное, чтобы спасти ее. Приехал доктор Рашфорд. За его визит заплатили из тех драгоценных средств, которые так упорно продолжал высылать Лэд. Однако все усилия оказались бесполезными. Хьюго и Дженни Колвани потеряли свою единственную дочь. И в первый по-настоящему весенний день ее тело опустили в холодную землю.
В Керлейне не было своего священника. Отец приемного отца Дианы, четвертый граф Керлейн, прославившийся своим распутством, запретил монахам жить на этой земле. И более того – издал письменный указ об изгнании их на вечные времена. Спасибо отцу Муру, приезжавшему из Уэбли для проведения служб, а также по случаю венчаний, крестин и похорон. Однако сегодня его не было с ними. Отец Мур отбыл на долгосрочные каникулы, а его временный преемник не желал заниматься подобными мелочами. Мольбы родителей Джози в конце концов вынудили Диану просить помощи у Игана. Виконт Карден, разумеется, не только прислал священника из Лайзинг-Парка, но лично посетил Хьюго и Дженни в их скромном жилище, выразил им соболезнование и предложил оплатить похороны. Молодая чета не знала, как его и благодарить, и таким образом виконт вызвал еще большее расположение у людей Керлейна.
Диане были неприятны благодеяния Игана. Точно такие же тошнотворные чувства возникали в ней, когда она видела, как заискивающе ведут себя по отношению к нему Фарреллы и Колвани. Она горела желанием объяснить им, что такое на самом деле виконт Карден. Вот бы они удивились, узнав правду! Но ведь могли и не поверить. Они так надеялись, что в один прекрасный день виконт займет место Лэда Уокера и станет их лордом и хозяином. Уже ходили слухи, источником которых, вероятно, послужил сам Иган, что граф Керлейн бросил жену и поместье. Люди поговаривали о том, что скоро последует развод, и имя Дианы будет опозорено. Спасти их всех, ясное дело, мог только лорд Карден.
Диана, молча это сносила. Скажи она сейчас правду – это могло кончиться катастрофой. Иган мог перепродать поместье, используя расписку в качестве закладной. Он мог сделать это в любой момент, невзирая на все свои обещания.
Нет. Пока Лэд не вернется в Керлейн с требуемой суммой, злить виконта опасно. С ним надо вести себя спокойно и осмотрительно.
Диана уже потихоньку приступила к действиям. Для начала она сообщила людям, что граф Керлейн прислал им прекрасный уголь и таким образом обеспечил замок теплом на всю зиму. Они узнали также, что Лэд Уокер регулярно посылает в Керлейн деньги. Диана объяснила, что благодаря этому она могла подкармливать голодающих детей, покупать им новую обувь и заплатить доктору, когда заболела Джози Колвани.
Граф Керлейн не покинул своих людей.
Вернее, покинул, но не совсем.
Бывали дни, когда она сама с трудом верила в это. Но что бы она ни чувствовала, никто не должен видеть этого, тем более Иган Паттерсон.
Крошечный гробик с телом Джози Колвани опустили в могилу. На крышку упали три пригоршни земли – две от родителей и одна от Дианы, представлявшей на похоронах графа Керлейна. Молчаливая процессия медленно двинулась обратно к замку – отметить печальное событие, как полагается, поминками. Иган, прибывший на церемонию (к большой признательности ее родителей, считавших его присутствие за честь), шел рядом с Дианой, Он даже попытался взять ее за локоть, но Диана высвободила руку и впервые после той ночи обратилась к нему. Она произнесла только три слова: «Не трогай меня». И он воздержался от дальнейших поползновений.
Однако его благоразумие вскоре пошло на убыль. Большинство присутствующих, заметив, что солнце уже клонится к закату, стали расходиться по домам. Иган находился среди немногих оставшихся. Извинившись перед ними, он решительно направился к Диане, державшейся от него на почтительном расстоянии. Увидев его, она приготовилась к встрече. Когда он отвесил ей низкий поклон, у нее горло сдавило от ярости. Диана посмотрела на него – взгляд ее выражал все, что она к нему чувствовала.
– Миледи, – начал Карден, – я должен поблагодарить вас за сегодняшний день. Вы были гостеприимны и добры, хотя хотелось бы, чтобы меня привел сюда более счастливый случай.
– Сэр, – холодно сказала она, – это так. Для вас подобного случая быть не может. Всего доброго.
Она повернулась, чтобы уйти, но Иган двинулся за ней:
– Диана…
– Милорд. – Диана повернулась к нему, изо всех сил стараясь сдержать гнев. – Я сказала «всего доброго».
– Я привез кое-что для вас. Из Лондона. Я передал это Суитину.
Диана резко вздохнула и поспешила к дверям Большого зала.
– Там вы найдете новости о вашем муже, – проговорил Иган ей вслед. – Я думаю, вам будет интересно узнать, как граф Керлейн проводит время.
Диана не остановилась. Она шла, высоко подняв голову, не выказывая внешне ни малейших признаков беспокойства.
Миновав коридор, ведущий в западное крыло, она вздохнула свободнее – Иган ее больше не преследовал. Суитин встретил ее в дверях.
– Мисс Диана…
– Леди Керлейн! – осадила его Диана, сверкая глазами. Он и Моди теперь упорно обращались к ней так, будто она вовсе не выходила замуж. – Графиня Керлейн и супруга вашего лорда. Прошу впредь не забывать об этом.
Суитин ничем не выдал своего удивления.
– Да, миледи, – последовал чопорный ответ. Дворецкий низко поклонился. – Покорнейше прошу меня извинить.
Диана фыркнула.
– Покорность не ваша черта. И сомневаюсь, что она у вас вдруг появится. Виконт Карден передавал вам что-нибудь для меня?
Суитин с готовностью кивнул:
– Несколько лондонских газет, миледи. Я позволил себе отнести их в гостиную.
– Спасибо. – Диана направилась к лестнице. – И еще, Суитин…
– Да, миледи?
– Если виконт Карден привезет еще что-нибудь в Керлейн, – продолжала Диана, – что бы это ни было, сразу бросайте это в камин и посылайте виконта к черту.
Диана собиралась поступить так же, как только поднимется в гостиную. Иган не принес бы газеты, если бы прочитанное не должно было причинить ей боль. Что бы там ни писалось про Лэда – это чистейший яд.
Они лежали на низеньком столике возле камина – тонкая стопка из двух-трех аккуратно сложенных номеров. Покойный граф, бывая в Лондоне, время от времени привозил ей газеты – такие, где было мало политики, Диана с удовольствием читала их и всегда с нетерпением ждала этих «подарков». Она проводила целые часы, листая страницу за страницей и находя разного рода объявления, анекдоты и сплетни. Потом перечитывала снова и снова, воображая себе Лондон и светский сезон.
Но газеты, привезенные Иганом, явно не доставят ей удовольствия. Мимоходом она подумала, что, должно быть, он сам ездил в Лондон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38