— Что она ответила?
— Она ответила утвердительно.
— Что сказал мистер Эндрейвс?
— Спросил, может ли он открыть чемодан.
— Другого разговора не было?
— Я передаю существо разговора.
— Я спрашиваю вас не о существе, — заметил Мейсон. — Я спрашиваю вас о самом разговоре. Спросил ли офицер Эндрейвс, у мисс Бакстер: уверена ли она, что это ее чемодан, и может ли она подтвердить это, описав находившиеся в нем вещи?
— Да, сэр, именно так.
— Затем он попросил ее открыть чемодан, чтобы проверить ее слова, не так ли?
— Да, сэр.
— Что вы скажете о сумочке? Просил ли офицер опознать ее?
— Он просто спросил, ее ли это сумочка.
— И она ответила утвердительно?
— Да.
— Что произошло потом?
— Полицейский открыл сумочку.
— И все?
— После этого они увели ее и забрали чемодан.
— Теперь хочу обратить ваше внимание на вечерний выпуск газеты от семнадцатого числа и на фотографию обвиняемой и ее чемодана, — сказал Мейсон.
— Я возражаю против поставленного вопроса, так как он несущественнен, не допустим в качестве доказательства и не относится к делу, — сказал Касвелл.
— Почему? — пожал плечами Мейсон. — Это же только предварительное слушание, и я задаю этот вопрос, чтобы установить истину.
— Протест отклонен, пусть свидетель ответит, — решил судья Алберт.
— Этот снимок был сделан в вашем присутствии? — спросил Мейсон свидетеля.
— Да, сэр.
— Вы видели фотографа?
— Да, сэр.
— Откуда он появился?
— Он прятался за одной из колонн.
— Когда открыли чемодан, он вышел с фотоаппаратом?
— Да, сэр. Он выскочил из-за колонны с фотоаппаратом наготове и раз… раз… сделал два или три снимка.
— И что было дальше?
— Он сразу же ушел.
— Если позволит Высокий Суд, — вмешался Касвелл, — я бы попросил вычеркнуть из протокола показания, касающиеся фотографа, потому что это не только неправильное ведение перекрестного допроса, но и эти показания несущественны, не допустимы в качестве доказательства и не относятся к делу.
— Напротив, они относятся к делу, — возразил Мейсон. — Они говорят о том, что это не было обычным обыском, что сотрудник полиции его заранее планировал и знал, что именно он найдет. Он сообщил об этом фоторепортеру дружественной газеты, и если Высокий Суд ознакомился со статьей, то увидел, что журналист отблагодарил этого полицейского, очень благожелательно отозвавшись о нем.
Судья Алберт едва заметно улыбнулся.
— Ваша Честь, я возражаю против такого заявления, — сказал Касвелл.
— Это просто способ аргументации своей точки зрения, — ответил Мейсон.
— Аргументации! С какой целью? — спросил Касвелл.
— Показать уместность тех показаний, — ответил Мейсон. — Показать, что сотрудник полиции действовал не наугад, что он заранее получил какую-то информацию. Защита намерена установить, что это за информация и от кого она получена.
На лице Касвелла появилось недоумение.
— Я понимаю причины такого ведения перекрестного допроса со стороны адвоката защиты, — улыбнулся судья Алберт. — Поэтому я отклоняю просьбу об изъятии этих показаний из протокола допроса. У вас есть еще вопросы, мистер Мейсон?
— Больше нет, Ваша Честь.
— Вызывайте следующего свидетеля, господин обвинитель.
— Я вызываю Джека Эндрейвса, — объявил Касвелл.
Джек Эндрейвс прошел к свидетельскому креслу и принес присягу.
— Как вас зовут? — задал первый вопрос заместитель окружного прокурора.
— Джекмен Эндрейвс. Д-ж-е-к-м-е-н. Но меня обычно зовут Джек Эндрейвс, хотя полное имя Джекмен.
— Я хочу обратить ваше внимание на чемодан, обозначенный здесь как вещественное доказательство «А». Когда вы впервые увидели его?
— Когда обвиняемая указала на него носильщику, который только что давал показания.
— И что вы сделали?
— Я подошел к обвиняемой и спросил: ее ли это чемодан? Она ответила утвердительно.
— И как вы поступили?
— Я спросил, нет ли у нее возражений, если я проверю содержимое чемодана. Она сказала, что нет.
— И что вы сделали?
— Открыл чемодан.
— Что вы обнаружили?
— Я увидел пятьдесят пакетов, в которых…
— Одну минуточку, — вмешался Мейсон. — Я считаю, что на заданный вопрос был дан полный ответ. Свидетель ответил, что он обнаружил пятьдесят пакетов. Что касается их содержимого, то это ответ уже на другой вопрос.
— Ладно, — сказал Касвелл. — Если господин адвокат хочет, чтобы мы жестко вели допрос, то сторона обвинения к этому готова. Вы изъяли эти пакеты?
— Да.
— Приняли ли вы меры к выяснению их содержимого?
— Да.
— И что в них было?
— Одну минутку, — сказал Мейсон. — Мы возражаем против этого вопроса как против несущественного и не относящегося к делу. Оснований для такого вопроса не было. Собственность была изъята в результате незаконных действий. В этой связи я хотел бы задать свидетелю несколько вопросов.
— Хорошо, — сказал судья Алберт, — учитывая выдвинутые вами возражения, я разрешаю это сделать.
— У вас имелся ордер на обыск? — спросил Мейсон свидетеля.
— Нет, сэр, на его получение у меня не было времени.
— Вы отправились туда без ордера?
— Да. Но я хотел бы обратить ваше внимание на тот факт, что я спросил обвиняемую, не возражает ли она против того, чтобы я осмотрел содержимое чемодана. Она дала на это свое согласие.
— Не торопитесь, — сказал Мейсон. — Вы передаете существо разговора. Вы делаете свои выводы о его содержании. Помните ли вы точные слова обвиняемой?
— Но это ее точные слова.
— Вы сказали обвиняемой, что хотите проверить содержимое ее чемодана?
— Да.
— Одну минутку, — предупредил Мейсон. — Вы находитесь под присягой. Сказали ли вы обвиняемой, что хотите проверить содержимое ее чемодана, или вы спросили ее, не может ли она описать содержимое чемодана?
— Я спросил обвиняемую о том, ее ли этот чемодан, и когда она подтвердила это, попросил описать, что в нем находится. И она описала содержимое чемодана.
— А затем вы спросили ее, не возражает ли она открыть чемодан для того, чтобы ПОКАЗАТЬ ВАМ ВЕЩИ, КОТОРЫЕ ОНА ОПИСАЛА. Не правда ли?
— Да, сэр.
— Вы сказали ей, что хотите проверить содержимое ее чемодана?
— Нет.
— Обвиняемая не давала вам разрешения на такую проверку?
— Она согласилась открыть чемодан.
— Но она не давала вам разрешения на проверку содержимого чемодана?
— Я сказал, что хочу открыть чемодан, и она согласилась.
— Но она не давала вам разрешения на досмотр содержимого чемодана? — не отступал Мейсон.
— Я думаю, что слово «досмотр» не употреблялось.
— Вот именно, — заявил Мейсон. — Вы отправились в аэропорт и стали ждать обвиняемую, поскольку получили соответствующую информацию, не правда ли?
— Ну… Да.
— Кто сообщил вам эту информацию?
— Я не могу раскрывать вам источников нашей информации.
— Я считаю, что по существующим правилам судопроизводства, — сказал Мейсон, — этот свидетель должен показать, что у него были достаточные основания для проверки содержимого багажа. Получение анонимной информации или получение информации от лица, которое он не знает, не является достаточным основанием для проведения обыска. Поэтому обвиняемая вправе знать, почему свидетель хотел проверить содержимое ее чемодана.
— Вы отказываетесь назвать фамилию лица, которое снабдило вас этой информацией? — нахмурившись спросил судья Алберт у свидетеля.
— Информация поступила не ко мне, — ответил Эндрейвс. — К кому-то из руководства. Мне сказали, что получена очень важная информация и что я должен поехать в аэропорт, дождаться там эту женщину и попытаться получить ее разрешение на досмотр чемодана. Если такого разрешения не будет, держать ее под наблюдением до получения ордера.
— Очень интересная ситуация, — заметил судья Алберт. — Очевидно, обвиняемая не давала разрешения на досмотр чемодана. Она согласилась открыть его с единственной целью продемонстрировать наличие в нем определенных вещей. Необычная ситуация!
— Если Высокий Суд позволит, у меня имеется на этот счет собственная точка зрения, — сказал Мейсон. — Я хочу изложить позицию своей подзащитной. Мы хотели бы, чтобы в дело была внесена полная ясность во время данного предварительного слушания и оно было прекращено, но не по причине какой-либо допущенной технической ошибки. — Мейсон повернулся к свидетелю: — Вы изъяли из чемодана пятьдесят пакетов?
— Да, сэр.
— У вас они с собой?
— Да, сэр.
— Вы взвешивали их?
— Взвешивал? Нет. Мы пересчитали пакеты, сделали опись по счету, а не по весу.
— У обвиняемой была еще сумочка, не так ли?
— Да, была.
— Вы просили обвиняемую опознать ее?
— Она сказала, что это ее сумочка. У обвиняемой был на нее багажный талон.
— Вы спрашивали у нее о содержимом сумочки?
— Нет.
— Вы просили разрешения открыть ее?
— Нет.
— Но вы открыли и осмотрели сумочку?
— Да, но в сумочке мы ничего примечательного не обнаружили.
— Однако вы осмотрели ее?
— Только после того, как обнаружили в чемодане обвиняемой большое количество…
Мейсон поднял вверх руку.
— Пока это неважно, что там обнаружили, — сказал он. — Будем говорить просто о «пятидесяти пакетах». А что вы сделали с сумочкой?
— Она у меня здесь.
— Тогда, — продолжал Мейсон, — поскольку вы не знаете, сколько весят пятьдесят пакетов, может, вам известен вес чемодана без пакетов?
— Я не знаю.
— Вам известно, что обвиняемая платила за излишек багажа?
— Да, мне известно об этом.
— И тем не менее вы не взвешивали ее багаж?
— Нет, сэр.
— Я предлагаю Высокому Суду взвесить багаж сейчас, прямо в зале судебных заседаний, — сказал Мейсон.
— Какова цель этого предложения? — спросил судья Алберт.
— В том случае, если взвешивание покажет, что чемодан и сумочка без пакетов весят сорок шесть фунтов, — пояснил Мейсон, — это будет означать, что кто-то подложил пакеты в чемодан, когда обвиняемая уже сдала его в багаж.
— Я считаю предложение защиты обоснованным, — решил судья Алберт. — Я собираюсь объявить перерыв на десять минут. Бейлиф доставит сюда весы, и мы взвесим чемоданы.
— Это еще ничего не означает, — вмешался Касвелл. — Нам приходится верить обвиняемой на слово, что чемоданы весят сорок шесть фунтов. Она находится на свободе под залог. Мы не знаем, что было взято из чемоданов.
— Разве они находятся не в полиции? — спросил судья Алберт.
— Да, они находятся у нас. Но обвиняемая имела право приходить и брать из чемоданов одежду.
— Она приходила и брала что-нибудь?
— Я не знаю, Ваша Честь.
— Если вы не знаете, брала ли она что-нибудь из чемоданов, то точно так же вы не знаете, не было ли что-нибудь подложено в них, — возмутился судья Алберт. — Суд объявляет перерыв на десять минут. Тем временем весы должны быть доставлены сюда.
Мейсон поспешил к телефонной будке и набрал номер одной из газет.
— Говорит Перри Мейсон. Через десять минут в зале суда будет очень интересная демонстрация, — сообщил он в трубку. — Судья Кортлейнд Алберт собирается взвешивать вещественные доказательства.
— Он всегда взвешивает доказательства, — усмехнулся журналист.
— Но не таким образом, — заметил Мейсон. — Не с помощью обыкновенных весов.
— Что?
— Именно так — с помощью весов. Через десять минут. Вам лучше поторопиться. Увидите нечто необычное.
— Какой департамент Суда? — спросил журналист.
Мейсон ответил ему.
— Мы приедем, — заверил журналист. — Если можете, задержите немного возобновление заседания.
— Не могу, — усмехнулся Мейсон. — Как только весы будут доставлены в зал, судья возобновит заседание. Он считает, что на это потребуется не больше десяти минут, и я с ним согласен. Бейлиф отправился за весами.
Мейсон повесил телефонную трубку на место.
6
Мейсон остановился перед Вирджинией Бакстер и сказал:
— Свою стратегию я строю на том, что вы говорите мне правду. Если это не так, то вам может это дорого обойтись.
— Я говорю вам правду, мистер Мейсон.
— После вашего ареста на первых страницах газет появилась фотография бывшей секретарши, занимающейся торговлей наркотиками. Вопросу снятия обвинений во время предварительных слушаний было бы посвящено пять-шесть строк, и то запрятанных в середину газеты. Я попытаюсь максимально драматизировать события для того, чтобы они стали предметом большой статьи в газете. Если вы говорите мне правду, ваша репутация будет восстановлена и каждый, читавший первую статью, после прочтения этой запомнит, что с вас были сняты все обвинения.
— Мистер Мейсон, я говорю вам истинную правду. Зачем мне нужно было бы заниматься торговлей наркотиками? И именно таким образом?
— Обычно я не задаю себе подобных вопросов, — усмехнулся Мейсон. — Я просто говорю себе: эта женщина — моя клиентка, и поэтому все права на ее стороне. Во всяком случае, я действую, исходя из этого предположения.
Бейлиф с двумя помощниками внесли в зал суда взятые из тюрьмы большие весы, на которых обычно взвешивают заключенных.
Бейлиф прошел в кабинет судьи Алберта, чтобы доложить о выполнении его указания.
Вращающиеся двери зала судебных заседаний широко распахнулись, и в помещение вошли полдюжины репортеров и несколько фотокорреспондентов.
— Не можете ли вы вместе со своей клиенткой попозировать около весов? — обратился один из журналистов к Мейсону.
— Я — нет. Моя клиентка — может, но только после окончания судебного разбирательства. К тому времени, возможно, и судья Алберт выразит желание попозировать вам.
— А почему вы не желаете фотографироваться? — спросил журналист.
— Я не думаю, что это этично, — ответил Мейсон.
— Вот что делает с вами Ассоциация Адвокатов! — гневно воскликнул журналист. — Они образуют различные комитеты, пытаются наладить хорошие отношения с общественностью, а потом адвокат прячется за фальшивой вывеской юридической этики. Когда вы, наконец, поймете, что хорошие общественные отношения предполагают участие общественности в качестве равноправного партнера, предоставление читателям возможности заглянуть через ваше плечо и посмотреть на вашу работу. Адвокаты или слишком не заинтересованы, или слишком напуганы, чтобы позволить общественности узнать о их работе.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4