Там Вирджинию передали в распоряжение надзирательницы и заставили ждать около четверти часа. Затем офицер передал надзирательнице сложенный лист бумаги.
— Подойдите сюда, пожалуйста, — сказала она арестованной.
Вирджиния подошла к столу.
— Вашу правую руку.
Надзирательница взяла правую руку Вирджинии и, прежде чем та поняла, что происходит, крепко схватила ее большой палец, прижала его к подушечке, затем сделала то же самое движение на листе бумаги. Отпечаток пальца был готов.
— Следующий палец, пожалуйста.
— Вы не имеете права снимать мои отпечатки, — сказала Вирджиния, отступая назад. — Почему? Я…
— Не усложняйте себе жизнь, — посоветовала надзирательница, еще крепче сжимая палец. — Давайте следующий.
— Я отказываюсь! Господи, да что же такое я сделала? Это кошмар какой-то!
— Вы можете позвонить по телефону, — сказала надзирательницы. — Если хотите, можете вызвать адвоката.
— Где телефонный справочник? — спросила Вирджиния в ответ на эти слова. — Я хочу позвонить Перри Мейсону.
Через несколько минут Вирджиния услышала в трубке голос Деллы Стрит, доверенной секретарши Перри Мейсона.
— Пожалуйста, могу я поговорить с Перри Мейсоном? — спросила Вирджиния.
— Скажите мне, о чем вы хотите с ним говорить, — ответила Делла Стрит. — Возможно, я смогу помочь вам.
— Меня зовут Вирджиния Бакстер. Я работала у адвоката Делано Баннока вплоть до его смерти два года назад. Два или три раза я видела мистера Мейсона. Он приходил в офис мистера Баннока. Возможно, он помнит меня. Я исполняла обязанности секретаря и принимала посетителей.
— Я поняла, — сказала Делла. — В чем заключаются ваши проблемы, мисс Бакстер?
— Меня арестовали за хранение наркотиков. Но я не имею ни малейшего представления, как они попали ко мне. Мне нужна помощь мистера Мейсона.
— Подождите минутку, — сказала Делла.
Через мгновение в трубке послышался хорошо поставленный голос Перри Мейсона.
— Где вы, мисс Бакстер?
— В Управлении полиции.
— Пожалуйста, не отвечайте ни на какие вопросы до моего приезда, — посоветовал Мейсон. — Я выезжаю.
— О, я вам очень благодарно. Я… я не знаю, как это случилось…
— Ничего не говорите по телефону, — приказал Мейсон. — Никому ничего не говорите. Я еду. Что вы скажете об освобождении под залог? У вас есть средства?
— Я… Если это окажется не слишком много. У меня есть кое-какие сбережения. Но немного.
— Я выезжаю, — сказал Мейсон. — Я потребую, чтобы ваше дело сразу же передали в Суд. Все будет в порядке
4
Когда Вирджиния Бакстер увидела Мейсона, с нее слетели оковы страха, она словно избавилась от ирреального ночного кошмара.
— Судья установил залог в пять тысяч долларов, — сказал Мейсон. — У вас есть такая сумма?
— Я должна буду закрыть все свои банковские счета и изъять деньги из строительного дела и займов.
— Это было бы лучше, — ответил Мейсон, — чем ждать решения Суда в тюрьме. Теперь я хочу знать, что все-таки случилось?
Вирджиния рассказала Мейсону об утреннем аресте.
— Откуда летел ваш самолет?
— Из Сан-Франциско.
— Что вы делали в Сан-Франциско?
— Я навещала свою тетю. В последнее время я летала к ней несколько раз. Она старая одинокая женщина и чувствует себя не совсем хорошо. Ей нравятся мои визиты.
— А чем вы занимаетесь? Вы зарабатываете себе на жизнь?
— У меня нет постоянной работы после смерти мистера Баннока. Я выполняла разовые задания.
— Значит, у вас есть какой-то доход? — спросил Мейсон.
— Да, — ответила она. — Кроме брата, у мистера Баннока не было родственников. Он не забыл меня в своем завещании и оставил мне небольшое наследство, которое дает доход и…
— Как долго вы работали у Баннока?
— Восемнадцать лет. Я начала у него работать, когда мне не было еще двадцати.
— Вы были замужем?
— Да была, брак не удался.
— Разведены?
— Нет. Просто уже длительное время мы живем раздельно.
— У вас с мужем хорошие отношения?
— Нет.
— Как его зовут?
— Колтон Бакстер.
— Вы пишете свою фамилию со словом «мисс»?
— Да. Мне кажется, что это помогает секретарской работе.
— Значит, вы были у тети. Сели в самолет. А как с багажом? При его сдаче ничего не произошло?
— Нет, хотя подождите. Мне пришлось платить за излишек багажа.
В глазах Мейсона появился интерес:
— Вы платили за перевес багажа?
— Да.
— У вас сохранилась квитанция?
— Я прикрепила ее к билету. Она в моем кошельке. При аресте кошелек у меня забрали.
— Мы получим его обратно, — заверил Мейсон. — Вы путешествовали одна?
— Да.
— Вы помните своего соседа по самолету?
— Это был мужчина тридцати двух или тридцати трех лет, очень хорошо одет. Когда я сейчас начинаю думать о нем, у него… у него было что-то особенное. Он был холоден, решителен. Он отличался от обычных пассажиров… Мне это трудно объяснить.
— Вы узнаете его, если увидите снова? — спросил Мейсон.
— Да, безусловно.
— Узнаете его по фотографии?
— Я думаю, что да. Если фотография будет четкая.
— У вас был один чемодан? — поинтересовался Мейсон.
— У меня был большой чемодан и продолговатая сумочка с косметикой.
— Где они сейчас?
— Их забрал полицейский. В аэропорту первым привезли чемодан. Носильщик сначала его снял с транспортера, потом сумочку. В это время ко мне подошел человек, показал свое удостоверение и спросил, не буду ли я возражать, если он осмотрит содержимое моего чемодана, поскольку что-то случилось. Так как мой багаж с самолета доставили с опозданием, я думала, что именно эту задержку он и имеет в виду.
— Что вы ответили ему?
— Я сказала, что находится в моем чемодане. Он спросил, не буду ли я против, если он проверит.
— Вы еще что-нибудь помните из разговора?
— Сначала он спросил меня, мой ли это чемодан. Я ответила, что да. Тогда он спросил, могу ли я это подтвердить. Я описала вещи, находившиеся в чемодане. Полицейский спросил, может ли он это проверить.
— Ваш багаж, состоящий из двух мест, весил более сорока фунтов? — спросил Мейсон нахмурившись.
— Да, чемодан и сумочка вместе весили сорок шесть фунтов. За шесть фунтов я платила дополнительно.
— Хорошо, — задумчиво произнес Мейсон. — Вам придется научиться контролировать себя. Хотя ситуация не из лучших, возможно, мы что-нибудь придумаем.
— Я не могу понять, — заметила Вирджиния, — откуда появились эти пакеты и как их смогли подложить в мой чемодан. Багаж с опозданием привезли с самолета, но трудно представить, что на пути из самолета в багажное отделение аэропорта с чемоданом можно что-то сделать.
— Такое можно сделать не только в аэропорту. Вероятно, кто-то открывал чемодан после сдачи его вами в багаж, до погрузки в самолет. И мы не знаем, погрузили ли чемодан в багажный отсек самолета. Может быть, кто-то открывал его именно в самолете. Когда багаж выгрузили из самолета, произошла задержка. Это означает, что чемодан был выгружен на землю, где он и находился до того, как его забрал следующий погрузчик. Судя по конструкции самолета, багаж разгружается со стороны, обратной входным дверям. Пока чемодан находился на земле, совсем нетрудно было открыть его и вложить эти пакеты с наркотиками.
— Но зачем? — спросила она.
— В этом-то и загадка, — сказал Мейсон. — Вероятно, кто-то занимается поставками наркотиков. Этот человек знал, что о нем сообщили в полицию и его багаж будут осматривать. Поэтому он подложил контрабанду в ваш чемодан, а его сообщник дал знать полиции о его содержимом. По всей видимости, он достаточно точно описал вас, поскольку ожидавший в багажном отделении аэропорта офицер опознал вас, когда вы еще спускались по трапу самолета. Как был помечен ваш чемодан? На прикрепленной к нему бирке была написана фамилия или только ваши инициалы?
— Вы, наверное, знаете ту кожаную бирку, которая прикрепляют к ручке чемодана. На бумаге, вставляемой в бирку, были напечатаны мои фамилия и имя, а также адрес: «Эврика Армс Апартментс», четыреста двадцать два.
— Хорошо, — сказал Мейсон. — Вас освободят под залог. Я постараюсь как можно быстрее добиться предварительного слушания дела. По крайней мере, мы заставим полицию открыть свои карты. Полагаю, что произошла какая-то ошибка и мы сможем разобраться с ней. Но вам придется пережить несколько неприятных минут.
— Скажите мне, — с тревогой спросила она. — В аэропорту был фотограф. В газетах появятся мои фотографии?
— Фотограф? — переспросил Мейсон.
Она кивнула.
— Дело приобретает более серьезный характер, — мрачно сказал Мейсон. — Я этого не предполагал. Это была не просто ошибка… Да, фотографии в газетах, очевидно, появятся.
— С моим именем, адресом и всем остальным?
— Да, со всем. Возможно, будет фотография с выражением растерянности на вашем лице и над ней крупная надпись: «Бывшая секретарша обвиняется в торговле наркотиками».
— Но как газета могла послать туда своего фоторепортера?
— Вот в этом-то все и дело, — ответил Мейсон. — Некоторые полицейские обожают рекламу. Они сообщили дружественной газете, что собираются арестовывать молодую фотогеничную женщину. Газета публикует сообщение с фамилией полицейского. Приготовьтесь прочесть, что обнаруженные в вашем чемодане наркотики по существующим ценам стоят несколько тысяч долларов.
На ее лице появился испуг.
— Что произойдет после того, как меня освободят? — наконец спросила она.
— Возможно, ничего, — сказал Мейсон. — А возможно, несколько строк на последних страницах газеты.
— Меня освободят, как вы думаете? — с надеждой спросила она.
— Я адвокат, — ответил Мейсон, — а не гадалка. Я сделаю все возможное и пока это единственное, что я могу вам обещать.
5
Мейсон проводил Вирджинию Бакстер к месту, которое было отгорожено от остальной части зала суда.
— Пожалуйста, — успокаивающим тоном сказал он, — не нервничайте.
— Это все равно что просить замерзшего человека не дрожать, — ответила она. — Я не могу не нервничать. Внутри, а, наверное, и снаружи, я трясусь как осиновый лист. Внутри у меня словно колотят крылышками тысячи бабочек.
— Это предварительное слушание, — объяснил Мейсон. — Рутинное дело для судья. Обычно он просто передает дело в Суд более высокой инстанции, при этом значительно увеличивая размер залога. Иногда даже не разрешает освобождать обвиняемого под залог. Да вы сами все увидите.
— У меня больше нет денег, мистер Мейсон. Я отдала все. Иначе придется за бесценок продавать мое недвижимое имущество.
— Знаю, — сказал Мейсон. — Я просто рассказал вам, что может случиться. Однако наличие у вас недвижимого имущества может повлиять на установление судьей размера залога.
— У вас нет надежды… выручить меня во время этих предварительных слушаний?
— Обычно, — сказал Мейсон, — судья передает дело в высшую инстанцию, если прокурор хочет, чтобы разбирательство было продолжено. Но иногда случаются удачи… Я никогда не слышал, чтобы дело доходило до допроса обвиняемого во время предварительных слушаний. Но если у судьи появится хоть малейшая возможность закрыть процесс, я буду настаивать на том, чтобы вас допросили, с тем чтобы судья увидел, с кем он имеет дело.
— Если бы не та ужасная статья в газете, — вздохнула она. — И не та фотография!
— С точки зрения редактора газеты, это был отличный материал, — заметил Мейсон. — Видны удивление и ужас на вашем лице, и вам эта фотография может сослужить хорошую службу в предстоящем разбирательстве.
— Но она испортила мою репутацию, — ответила Вирджиния. — Мои друзья теперь будут шарахаться в стороны от меня.
Мейсон хотел было что-то сказать, но воздержался. Открылась дверь, ведущая в кабинет судьи.
— Встаньте, — приказал Мейсон своей подзащитной.
Зрители, находившиеся в зале судебных заседаний, поднялись. Судья Кортлейнд Алберт занял свое место и оценивающе посмотрел на обвиняемую.
— Сегодня мы проводим предварительные слушания по делу «Народ против Вирджинии Бакстер», — объявил он. — Все готовы к началу процесса?
— Защита готова, — сказал Мейсон.
Джерри Касвелла, одного из молодых заместителей окружного прокурора, часто посылали на предварительные слушания и он стремился создать себе репутацию и привлечь к себе внимание начальства. Он поднялся на своем месте.
— Обвинение, — драматично заявил Касвелл, — всегда готово.
— Вызывайте своего первого свидетеля, — сказал судья Алберт.
Касвелл вызвал носильщика из аэропорта.
— Вы знакомы с обвиняемой? — спросил он после того, как свидетель принял присягу.
— Да, сэр. Я видел ее.
— Семнадцатого числа этого месяца?
— Да, сэр.
— Вы работаете носильщиком в аэропорту?
— Да, сэр.
— Вы занимаетесь транспортировкой багажа?
— Да, сэр.
— Семнадцатого числа этого месяца обвиняемая показала вам в аэропорту чемодан?
— Да, сэр, показала.
— Если увидите этот чемодан, вы узнаете его?
— Конечно, узнаю.
Касвелл кивнул сотруднику полиции, который внес чемодан.
— Это тот чемодан?
— Да, сэр, это он.
— Прошу пометить его как вещественное доказательство «А», — сказал Касвелл.
— Принято, — постановил судья Алберт.
— Обвиняемая сказала вам, что это ее чемодан?
— Да, сэр.
— Чемодан открывали в вашем присутствии?
— Да, сэр.
— Что находилось в чемодане, кроме одежды?
— Было несколько пластиковых пакетов.
— Сколько? Вам об этом известно?
— Я не считал. Пакетов было довольно много.
— У меня все, — объявил Касвелл. — Можете начинать перекрестный допрос.
— Обвиняемая сказала вам, что это ее чемодан? — спросил Мейсон.
— Да, сэр.
— Она передала вам багажный талон?
— Да, сэр, передала.
— Вы сравнивали номер данного вам талона с номером на чемодане?
— Да, сэр.
— Сколько талонов обвиняемая передала вам?
— Она передала мне два багажных талона.
— Что стало со вторым талоном?
— Второй талон был на сумочку.
— Ее открывали?
— Да, сэр.
— До того как открыли чемодан, произошел ли какой-либо разговор с человеком, который представился сотрудником полиции? — спросил Мейсон.
— Да, произошел. Сотрудник полиции Джек Эндрейвс показал этой женщине свое удостоверение и спросил, ее ли это чемодан.
1 2 3 4