– В каком направлении вы шли?
– Этого я сама не помню, – вымученно улыбнулась она. – Я шла по каким-то тропкам, потом наткнулась на ограду из железной проволоки. Я сумела подлезть под ней, потом, помню, продиралась сквозь какие-то заросли, мне почудилось даже, что я совсем заблудилась.
– И что же?
– Я испугалась. Кажется, я куда-то бежала, не помню куда, совершенно выдохлась, потом наконец взяла себя в руки, мне надо было разобраться в обстановке. Я решила, что, когда по шоссе пойдет машина, я услышу ее звук и выйду на дорогу.
– Я вы услышали звук машины?
– Да, я ждала, наверное, минут пять, потом услышала, как по шоссе идет машина. Мне показалось, что звук доносится совсем не оттуда, где должна быть дорога. Я думала, что шоссе где-то передо мной, а шум доносился слева и сзади. Но, судя по звуку, машина ехала именно по шоссе, и я пошла в этом направления.
– И что потом?
– Я поняла, что до этого где-то сбилась с пути, поэтому стала идти более осторожно и снова попала в заросли кустарника. Предыдущей ночью прошел дождь, и земля была влажной, вязкой. Не хотелось месить грязь, поэтому я решила искать места повыше. Каждый раз, когда по шоссе проходила машина, я проверяла по звуку, правильно ли иду. Наконец я приблизилась к шоссе и тут сообразила, что, наверное, вся перепачкалась. Я выбралась на возвышение, где поменьше грязи, сняла юбку, достала из саквояжа щетку и очистила одежду, как сумела, потом другой щеткой вычистила туфли. Чулки были в ужасном состоянии, я достала из саквояжа другую пару и в темноте сменила их. Потом привела в порядок лицо, подкрасила губы и решила, что вид у меня стал достаточно презентабельный.
– Что потом?
– Потом очень осторожно, так, чтобы не порвать чулки и не испачкаться, я вышла на шоссе и остановилась там. Я сидела там лишь несколько минут, когда где-то неподалеку завелся двигатель. Я сначала подумала, что какой-то фермер отъезжает от дома. Я совсем не предполагала, что нахожусь так близко от дома, где остался мистер Фэррел. Должно быть, я сделала большой крюк. Теперь я понимаю, что это мистер Эдисон заводит автомобиль рядом с домом Фэррела, но тогда это мне и в голову не пришло.
– А что там с хлопками-выстрелами?
– Честно говоря, когда я услышала их, подумала, что это двигатель грузовика или выхлопная труба.
– Когда вы услышали их?
– Ну, не знаю, наверное, минут за десять до того, как вышла на шоссе.
– Вы говорите – до того, как вышли на шоссе?
– Да, так.
– Примерно минут за десять?
– Пожалуй.
– До этого вы говорили несколько иное.
– Да. Я пыталась оградить себя насколько могла. Хотела обеспечить себе полное алиби. Конечно же я вовсе не хотела, чтобы кто-то мог подумать, что я могла быть близко к дому, когда прозвучали выстрелы, поэтому я немного сдвинула события во времени.
– Совсем немного?
– Да, конечно... пожалуй.
– Вы не знаете, сколько времени машина мистера Эдисона была у мистера Фэррела до того, как вы услышали, как ее заводят?
– Не знаю.
– А когда вы услышали, как она переезжает через деревянный мостик, как она взбирается по нему на шоссе, вы подумали, что она едет совсем от другого дома?
– Мистер Мейсон, честное слово, я не лгу. Я думала, что ушла от дома мистера Фэррела не меньше, чем за милю.
– По сути дела, – сказал Мейсон, – в течение всего этого эпизода вы полностью и целиком думали лишь о себе. Не так ли?
– Конечно. Как же иначе? И о чем же еще мне было думать?
– А рассказ о гнусном типе в «линкольне» вы полностью выдумали?
– Да.
– Что ж, вы ведь записали номера всех машин, на которых ехали в тот день? Если это так, то мы можем связаться с водителями и все проверить.
– Да, – согласилась она, – разумеется. Они, наверное, запомнили меня.
– Сколько же вы заработали в тот день?
– Около восьмидесяти долларов.
– Это ваш обычный дневной заработок?
– Примерно.
– У меня больше нет вопросов, – сказал Мейсон.
– У меня тоже, – заявил Гамильтон Бергер.
– В таком случае, – заявил судья Китли, – Суд прерывает слушание дела до десяти утра завтрашнего дня. За это время мне хотелось бы проверить правдивость показаний этой молодой женщины. Я полагаю, что окружная прокуратура и полиция проведут дополнительные расследования с целью установления действительного хода событий. Я считаю, что свидетельница, несомненно, виновна в даче ложных показаний.
– Да, Ваша Честь – вынужден был согласиться удрученный Гамильтон Бергер.
– Заседание Суда закончилось, – объявил судья Китли.
Делла Стрит взяла Мейсона под руку:
– Ну, шеф, это было превосходно. Просто чудесно.
– Отлично, Перри, молодец, – протиснулся к ним Пол Дрейк.
– Да, удачное начало, – согласился Мейсон. – И все благодаря тому, что у меня был козырь – рассказ ее матери. Именно поэтому я смог задавать вопросы, которые выглядели вполне обычными, невинными, но на которые она не знала как ответить. Если бы я сразу начал с главного, тогда все, включая судью, не дали бы мне выяснить правду.
– Что теперь собираешься делать, Перри?
– Как раз теперь-то, Пол, мы и приступим к работе. Начнем с того, что ты возьмешь список всех номеров машин из записной книжки Вероники. Твои люди должны найти всех владельцев этих машин и выяснять, кто из них подвергался шантажу со стороны Эрика Хэнсела.

18

Заложив большие пальцы в проймы жилета, Мейсон расхаживал по своему кабинету. Дрейк развалился в черном кожаном кресле для посетителей в своей излюбленной позе – оперся спиной об один подлокотник и свесив ноги через другой. Делла сидела за своим столом.
– Во всем этом деле полно странностей и неувязок, – сказал Мейсон. Посмотрите, что получается – кто-то с улицы стреляет через окно в Эдгара Фэррела, убивает его первой же пулей, потом уходит, разряжает оружие, стреляя в воздух, потом вынимает из барабана гильзы и выбрасывает револьвер. Полная бессмыслица!
– Почему? – отозвался Дрейк. – Ведь он уже убил Фэррела.
– А откуда убийце это знать?
– Он хорошенько прицелился, выстрелил в голову и увидел, как тот упал.
– Нет, Пол, не получается. Нужно быть невероятно метким стрелком, чтобы, стреляя с улицы через окно, быть абсолютно уверенным, что сразил противника насмерть, попав ему в голову. А потом надо было еще войти в дом, подняться наверх и потушить лампу, выйти из дома и уехать. Нет, убийца бы так не сделал.
– Но почему?
– Потому что, выстрелив в Эдгара Фэррела, он, входя в дом, должен держать револьвер наготове на тот случай, если Фэррел вдруг еще жив и может оказать сопротивление.
– А почему ты думаешь, что было иначе?
– Да потому, что согласно свидетельским показаниям вся обойма была расстреляна в течение нескольких секунд после первого выстрела.
– Но, если стрелял действительно мастер, то и одним выстрелом... начал Дрейк.
– И этим мастером мог быть только Джон Эдисон. Так? – спросил Мейсон.
– Да, – смутясь, ответил Дрейк. – Ерунда какая-то... А может быть, он и в самом деле виновен?
Несколько секунд Мейсон молча продолжал вышагивать из угла в угол. Потом остановился и твердо сказал:
– Мы с самого начала совершили грубейшую, непростительную ошибку.
– Какую же, шеф? – удивилась Делла Стрит.
– Мы начали смотреть на дело с точки зрения обвинения. Обвинение пытается воссоздать весь ход преступления, и мы идем по тому же пути. Вот в чем дело, Делла. Дайте-ка еще разок взглянуть на те фотографии, которые были представлены Суду.
Делла Стрит достала фотографии и протянула ему.
– А теперь, Делла, сходи в библиотеку и принеси мне «Расследование убийств» Снайдера Ле Мойна, «Судебную медицину» и «Токсикологию» Гонзалеса, Вэнса и Хелперна и «Современную методику расследования преступлений» Зодермана и О'Коннела.
Через минуту указанные книги лежали на столе Мейсона, и он начал молча листать их, время от времени барабаня пальцем по крышке стола.
– Я так и думал, – наконец сказал он после долгих минут молчания.
– Что? – спросил Дрейк.
– Да то пулевое отверстие в стекле! Именно с него и надо было начинать. То есть с самого начала, а не с того места, которое нам подсовывают полиция и прокуратура.
– То есть? – не понял Дрейк.
– С чего мы взяли, что стреляли оттуда, где нашли следы автомобиля, и что именно этот выстрел оборвал жизнь Эдгара Фэррела?
– Как это с чего? – удивился Дрейк. – Все на это указывает. Если от уровня головы убитого через отверстие в стекле провести прямую, то она безошибочно упрется в то место, где стоял стрелявший.
– Правильно, Пол, именно так считает полиция. Но это еще не доказательство.
– Почему же нет?
– А вот почему. Вот здесь у Зодермана и О'Коннела на двести семнадцатой страниц дана диаграмма образования пулевого отверстия в стекле с указанием направления полета пули. Помнишь, я спросил тогда на Суде, помечено ли, какая сторона на стекле была наружная, какая нет. Мне ответили, что таких пометок не сделано, но это и не важно. А это важно, это имеет решающее значение. Вот по этой фотографии, сделанной из комнаты, можно узнать, какая же сторона стекла была наружной, а какая внутренней. Это можно легко сделать по трещинам на стекле – если стороны поменять местами, поменяется и направление трещин. Понятно?
Дрейк молча кивнул.
– Ну, а теперь, – продолжал Мейсон, – сравни рисунок трещин на фотографиях отверстия с диаграммой, приведенной Зодерманом и О'Коннелом. Из сравнения четко видно, что пуля, оставившая дырку в стекле, летела из комнаты. Выстрел был сделан в комнате, пуля пробила стекло и попала куда-то, где стоял автомобиль.
– Дай-ка взглянуть, – поднялся со своего места Дрейк. После внимательного изучения снимков и диаграммы, Дрейк протяжно присвистнул.
Делла Стрит, также склонившаяся над столом Мейсона, сказала:
– Все ясно, как божий день. Стрелять могли лишь изнутри. Ты полностью доказал это, шеф.
Мейсон взглянул на своих друзей, медленно поднялся из-за стола и вновь начал вышагать из угла в угол.
– Итак, мы установили, что стекло было прострелено со стороны комнаты, – сказал он. – Если мы теперь предположим, что это стрелял Фэррел, то вновь получается ерунда.
– Почему же ерунда? – спросил Дрейк. – Фэррел был в комнате, выглянул в окно и увидел, что рядом с автомобилем стоит человек, которого он смертельно боятся. Он выстрелил в него.
– Нет, Пол. Посмотри, обвинение утверждает, что Фэррел стоял в освещенной комнате, держа лампу. Его было отлично видно, и поэтому убийца решил спустить курок. Снаружи убийца мог видеть, что делается в доме, но из дома не было видно, что делается на улице. Для того чтобы отверстие в окне осталось после выстрела Фэррела, нужно, чтобы он видел, что происходит за окном, а для этого он должен был погасить лампу.
– Что ж, – сказал Дрейк, – выходит, что он сам погасил лампу.
– И что же дальше?
– Дальше он увидел человека за окном и выстрелил в него.
– А потом этот человек вошел в дом и убил Эдгара Фэррела из револьвера самого Фэррела, а вслед за этим через несколько секунд расстрелял всю обойму. Так получается?
– Ну... не знаю, – смутился Дрейк.
– Ответ должен быть! – воскликнул Мейсон. – И мне необходимо знать его до того, как завтра откроется заседание Суда.

19

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк с трудом пробивались сквозь толпу, заполнившую здание суда. Репортеры, окружившие их, просили прокомментировать ход дела, но Мейсон, улыбаясь, упрямо твердил:
– Подождите, господа, подождите до Суда.
Один из журналистов, протиснувшись к Мейсону, низким голосом спросил:
– Вы знаете новость, мистер Мейсон? Гамильтон Бергер собирается просить об отсрочке слушания дела.
– Благодарю, – отозвался Мейсон.
– Ты согласишься дать им отсрочку, Перри? – спросил Дрейк.
– Этого я не могу сделать, Пол. Я схватил зверя за хвост, и мне не хочется выпускать его.
В зале все рассаживались по своим местам. Гамильтон Бергер подошел к столу адвоката и спросил:
– Мистер Мейсон, вы не против того, чтобы устроить перерыв в слушании?
– Категорически против, – твердо ответил Мейсон.
Бергер явно не ожидал столь решительного ответа, он помялся немного и сказал:
– Что ж... Пожалуй, Суд все же может решить, что требуется более тщательное расследование.
В зал вошел судья Китли. Все встали. Бейлиф объявил заседание открытым, и помощник шерифа ввел в зал суда подсудимого Джона Эдисона.
Гамильтон Бергер сразу же обратился к судье:
– Ваша Честь, обвинение желает быть предельно объективным, чтобы быть максимально справедливым. Я полагаю, что было бы непростительно с моей стороны не привлечь внимание Суда к тому факту, что для полиции и обвинения необходимо произвести переоценку известных фактов и свидетельских показаний. Этого требует справедливость по отношению к обвиняемому.
– Вы просите отсрочки? – спросил судья Китли.
– Да, Ваша Честь.
– Надолго?
– По меньшей мере на неделю.
Судья Китли взглянул на Мейсона.
– Ваша Честь, защита против, – сказал, улыбнувшись, Мейсон. – Время слушания, в том числе время дачи показаний со стороны обвиняемого, было заранее установлено. Если у господина окружного прокурора есть достаточно оснований для предъявления обвинений и содержания обвиняемого под стражей, то уже никакие новые обстоятельства не могут изменить этого. Если же свидетельства подрывают позиции обвинения, то тогда обвиняемый должен быть оправдан. Я хочу привлечь внимание Суда к тому разделу процессуального кодекса, где говорится, что отсрочка должна быть обстоятельнейшим образом мотивирована и не может превышать двух дней на каждое заседание Суда и шести дней в сумме, если только с этим не согласится защита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22