Скрипнула дверь. На крыльцо вышел Илья Федорович.
– Привел, – сказал Васька.
Илья Федорович наклонился к самому лицу Порфирия.
– Красноармеец? – спросил он. – Какого отряда?
– Балахоновского.
– А как же ты отстал?
– В ногу ранили…
– Ивана Капурина в отряде знал?
– Ивана Захарыча? – спросил Порфирий. – Ну, конечно, знал.
Илья Федорович подумал немного и сказал:
– Постой. Кто еще из наших железнодорожников у Балахонова был?.. Шурку Олейникова знаешь?
– Как же не знать! Его на Крутой убили.
– Ну, заходи, – сказал Илья Федорович и пошел к двери.
Мы с Васькой хотели было шагнуть за красноармейцем, но Илья Федорович остановил нас:
– Погоди, ребята. Мы там поговорим немножко, а вы покараульте. Если кто чужой, в дверь стукните.
Мы попробовали спорить, но Илья Федорович только показал нам на крыльцо рукой:
– Тут сиди!
Потом Илья Федорович открыл дверь и пропустил красноармейца.
Мы успели заглянуть в комнату.
Там у стола сидел на табуретке мой отец и перебирал колоду карт. Напротив него сидел Репко, молодой рабочий, слесарь из железнодорожного депо. У окна стоял, поглядывая на двор, Андрей Игнатьевич Чиканов.
– Что они – в карты собрались играть, что ли? – спросил я Ваську, когда мы остались одни.
– А кто их знает, может, и в карты. Тоже умные. Послать послали, а пустить не пускают.
В это время кто-то открыл калитку. Васька пулей метнулся к двери.
– Стой, Васька, – сказал я. – Не стучи. Это Леонтий Лаврентьевич.
Васька перевел дух.
– Фу ты черт, а я думал – офицер какой или казак.
По двору грузно шагал дорожный мастер.
– Здравствуйте, Леонтий Лаврентьевич, – выскочил к нему навстречу Васька. – Мы уже привели красноармейца. У нас сидит.
– А вы что тут в темноте болтаетесь? – спросил Леонтий Лаврентьевич.
– Сторожим, – сказал Васька. – Как бы какой офицер не забрел.
– Ну-ну, смотри в оба.
Леонтий Лаврентьевич похлопал Ваську по спине и пошел в комнату. В комнате громко заговорили, – видно, обрадовались гостю. Потом все опять стало тихо.
Мы с Васькой сидели на крыльце и разглядывали небо: слева – темные тучки, справа – звезды. Было очень скучно. Васька сопел и ерзал на ступеньке.
– Знаешь, Васька, – сказал я, – ты немного покарауль, а я слушать буду. Нечего вдвоем тут сидеть.
– Нет, ты лучше посиди, а я послушаю, – сказал Васька.
– Нет, это неправильно, – сказал я. – Квартира ваша, ты и должен ее караулить…
Ваське нечего было ответить. Он остался на крыльце, а я присел на корточках перед дверью и прилип к замочной скважине.
Говорил Леонтий Лаврентьевич:
– Тебя никто вешать не собирается, Андрей Игнатьевич. Ты дорогу большевикам не чинил. А меня вот каждый день к коменданту тянут: как да чего, да кто с красными ушел? И в депо тоже покоя нет. Над каждым рабочим казак с плеткой стоит. Разве это жизнь? Ну, доведись им отступать, я им всю дорогу перековыряю.
– Перековыряешь! – жалобно говорил Чиканов. – Они тебя живьем из рук не выпустят. Ты и не пикнешь. Видал вон, говорят, в станице качели какие поставлены?..
– Не пугай, – оборвал его Илья Федорович. – Не все такие пугливые, как ты. Вот смотри, перед тобой человек сидит. Большевик, от красноармейской части отстал. Его за каждым углом смерть поджидает. А он ничего – в гости даже ходит, чай пьет.
Все засмеялись.
– Вот что, товарищи, – сказал Порфирий. – Чаю бы неплохо попить, а только время терять нечего. Надо за работу браться. Всех дорожных на ноги поднять – и деповских и путейских. Станицу расшевелить. Чуть подберутся красные ближе, вы и отрежете путь белым. А пока организоваться надо. Верно, товарищ дорожный мастер? Наталью Никифоровну не встречал?
– Нет, не встречал, а разве она здесь?
– Здесь, нужно встретить.
– Постараюсь.
Тут подошел ко мне Васька и потянул меня за рукав.
– Чего тебе?
– Довольно слушать, иди карауль.
– Не мешай.
Васька разозлился и стал силой отталкивать меня от двери. Я так саданул его, что он отлетел в угол сеней и наскочил на ведра. Пустое ведро затарахтело и покатилось по ступенькам вниз.
– Кто там? – крикнул Илья Федорович, открывая дверь.
– Это мы, – сказал я.
– Вы чего тут дом вверх дном переворачиваете, как маленькие? А еще караулить взялись! Кто же тут в коридоре караулит? Пошли на двор! Если еще раз с места сойдете, я вам головы пооткручу.
Мы с Васькой выскочили на крыльцо.
– Вот видишь, сам не послушал и мне не дал, – сказал я, опять усаживаясь на ступеньки. – А теперь у нас в отряде и знать не будут, что делают деповские.
Васька только тяжело вздохнул.
Скоро гости стали расходиться.
Первым ушел Чиканов, последним – Порфирий.
Илья Федорович хотел идти провожать Профирия, но тот остановил его у ворот:
– Я сам дойду. Дорога теперь знакомая.

Глава XIV
ВИНТОВКИ

Я сунул второпях ноги в сапоги, стянул с гвоздя рваное пальтишко и шмыгнул на улицу. День был грязный, мелко моросил дождик.
За углом меня догнал Васька. Ни слова не говоря друг другу, мы побежали прямо к Андрею. Было еще рано. Мы потоптались минут десять около зеленого ставня и осторожно постучали. Никто не отозвался. Тогда Васька ткнул в ставень палкой. Щелкнула ржавая задвижка, и ставень приоткрылся. Из окна высунулся Андрей. Белые его волосы торчали во все стороны. Он махнул нам рукой и скрылся. Через минуту дверь скрипнула и отворилась.
Не заходя, Васька таинственно сказал Андрею:
– Пойдем к сараю, мы тебе что расскажем…
– Про отряд?
– Нет, про другое, про отца моего, – сказал Васька.
– И про красноармейца, – сказал я.
Мы присели за сараем у свинушника.
– Вчера у нас собрание было, – зашептал Васька. – Порфирий приходил к нам и деповские. Только ты, смотри, никому, а то… Я тебе только как командиру нашему.
– Про что говорили? – спросил Андрей.
Васька посмотрел на меня:
– Ты рассказывай.
Я рассказал Андрею все, что подслушал за дверью.
Васька только кивал головой и поддакивал, хотя сам вчера ничего не слышал.
– Ну, а потом что? – спросил Андрей.
– А потом нас на улицу выгнали, – сказал Васька. – Почти всю ночь мы сторожили.
– Так, – сказал Андрей. – Значит, они тоже организовались.
Васька буркнул уныло:
– Да, красноармеец только подзадорил нас, а сам деповских организует.
– Ну и пусть организует, – сказал Андрей. – Еще больше народу будет. Нам-то одним, пожалуй, с Деникиным не справиться. А что – об оружии был у них вчера разговор? – спросил Андрей, помолчав. – Будут они его доставать или нет?
– Не слыхал, – сказал я.
– Ну, так мы вперед их достанем, – сказал Андрей. – Они только начинают организацию устраивать, а у нас отряд уже есть. Я вчера без вас еще ребят записал.
– Надежных? – спросил Васька.
– Не хуже тебя.
Андрей вытащил из кармана клочок бумаги величиной с почтовую марку и протянул его мне. Я стал читать:
В. Г. – 13Ѕ
Л. Г. – 14
С. Л. – 14
В. А. – 13
– А кто это такие? – спросил я.
– Эх ты, догадаться не можешь! – сказал Андрей. – Ну, Володька Гарбузов, Ленька Гарбузов, Сергей Лобов, Ванька Аксаков.
– Да разве Аксакову тринадцать? – спросил Васька. – Мы же с ним одногодки.
– Верно, что одногодки. На один год разница. Так вот, значит, всего в отряде тринадцать человек. А если и тебя, Васька, считать – четырнадцать.
Васька вскочил и чуть не полез драться.
– Ну, не считай, не считай! – закричал он. – Все равно твой список никуда не годится. Володька Гарбузов еще так-сяк, а вот Ленька да Ванька только ворон ловить будут. Через них попадемся еще.
– Васька дело говорит, – сказал я. – Ни к чему их в отряд записывать. А Сергея и подавно: первый трус.
Андрей попробовал было спорить, но мы с Васькой так напустились на него, что он только руками замахал.
– Не галдите! Вычеркну! Я им ничего еще толком не рассказал. Так только – пощупал.
Он достал карандаш, послюнявил его и вычеркнул из своего списка всех, кроме Володьки Гарбузова.
– Ну, значит, ты одиннадцатый будешь, – сказал он Ваське.
– Нет, не одиннадцатый! – закричал Васька. – Я первый в отряд записался.
– Ладно, не маши кулаками, – сказал Андрей. – Сегодня же, ребята, за дело возьмемся.
– Какое дело? – спросил я.
– За винтовками пойдем.
– Без Порфирия, да? – опять закричал Васька.
– Потише, ты, первый! – прикрикнул на него Андрей. – Сперва мы винтовки достанем, а потом и Порфирию расскажем. Что ты думаешь, Порфирий не обрадуется? Ему ведь для деповских тоже винтовки нужны.
– А где же они у тебя лежат, винтовки? – спросил Васька.
– В комендантской комнате. Оружие хорошее, совсем новенькое, как на складе, промасленное.
– Да как же мы его брать будем?
– Очень просто, – сказал Андрей. – Окно комендантской выходит на улицу, сбоку сад. Отомкнем дверь, откроем окно, а через сад не только винтовки, а и целую лошадь увести можно. Понял? Как только стемнеет, пойдем.
– Да как же так в комендантскую? – забормотал Васька. – А комендант?
– Комендант с офицерами каждый день у начальника в карты играет и пьянствует. Я уже несколько дней присматриваюсь. Никого по вечерам в комендантской нет.
В тот же день под вечер мы с Андреем принялись за работу. Обшарили все сундуки и коробки у себя в квартире, перерыли чердаки и сараи. Мы собирали дверные ключи, маленькие, большие, круглые, плоские, вязали их на шершавую шпагатную веревочку, а некоторые пилили напильником.
Подобрав целую связку ключей, мы побежали искать ребят. Отыскали Мишку Архоника, Ивана Васильевича, Гаврика, Володьку Гарбузова и Ваську. Собралось нас всего семь человек. Мы разделились на две партии. В одной – Андрей, я и Васька, в другой – остальные. Всю дорогу Андрей объяснял нам свой план действий.
Мы шли по узкой грязной улице, которая вела к вокзалу. На стрелках только что зажгли керосиновые лампы в беккеровских фонарях.
У вокзального подъезда мы остановились. Справа от подъезда был забор и сад с голыми деревьями, слева – дом начальника станции. А прямо перед подъездом, посреди площадки, вымощенной круглым булыжником, стоял керосино-калильный фонарь. Фонарь никогда не зажигали, а сегодня, как назло, он горел вовсю – хоть иголки собирай.
Мимо нас прошли два человека и скрылись за углом.
Андрей потянул нас в темноту, за выступ подъезда, и сказал:
– Во-первых, надо фонарь во что бы то ни стало потушить. Во-вторых, расставить по углам дома начальника часовых. А кроме того, найти в саду место, чтобы винтовки прятать. Если кого чужого заметите, свистните тихонько. Главное – не трусь и смотри в оба! Зато у каждого из нас по новой винтовке будет. – И Андрей причмокнул губами.
– Фонарь подождем тушить. А то еще проморгаем, как офицеры и комендант к начальнику станции пойдут, – сказал Иван Васильевич.
– Нет, надо потушить, – сказал Васька. – Пусть впотьмах пьянствовать идут. Может, носы себе посворотят. А у дверей я еще палку пристрою. Они на палку в темноте наткнутся, а она их по лбу как трахнет…
– Дурак ты, – сказал Андрей. – Так они сразу догадаются, что дело неладное. А насчет фонаря Иван Васильевич прав. Мы сперва пропустим их, они налимонятся, а мы тогда камнем фонарь и кокнем.
– Камнем не надо – звон будет. Я так потушу, – сказал Иван Васильевич.
Пока фонарь еще не потушили, я и Гаврик пробрались в сад искать место, где можно было бы складывать винтовки.
– А вдруг никакой выпивки у начальника не будет? Или комендант к нему не пойдет? Что нам тогда делать? – тихо спросил меня Гаврик.
– Андрей, наверно, что-нибудь придумает, – ответил я.
В дальнем темном углу сада мы нашли небольшую длинную канавку.
– Сюда и будем складывать, – решили мы. – Пойдем, Андрею скажем.
И мы побежали назад.
Ребята стояли на старом месте, за выступом.
– Нашли? – спросил нас Андрей.
– Нашли. Канавка там у забора есть, самая подходящая.
– Ну, ладно. Стойте теперь смирно.
В доме начальника станции было по-прежнему темно и тихо.
«А что, если выпивки и в самом деле не будет? Если Андрей ошибся?» – подумал я.
В эту минуту окно у начальника станции осветилось.
– Вот сейчас они начнут собираться, – сказал Андрей.
Но никто не шел. Стоять было скучно и холодно. Один за другим мы стали выползать из своей засады.
Я и Иван Васильевич подкрались к дому начальника и заглянули в окно. В глубине комнаты стоял накрытый стол. Он был заставлен тарелками, бутылками, закусками. Высокие рюмки на тонких ножках выстроились, как часовые.
Вдруг откуда-то раздался резкий свист. Одним духом перемахнули мы через площадку и бросились к выступу.
– Кто свистел? – спросил Иван Васильевич ребят, которые жались к стенке.
– Я, – сказал Володька Гарбузов. – Показалось, идет кто-то.
– Показалось! Ты сперва слушай, а потом панику наводи, – сказал Андрей.
– Ладно, панику! – пробормотал Володька и побрел к саду.
Но через минуту он снова шарахнулся к выступу и придушенным голосом сказал:
– Ребята, в самом деле шагает кто-то!
Мы долго прислушивались и всматривались в темноту. Но никаких шагов не услышали.
На вокзале, в саду и на площадке – по-прежнему ни души. Только фонарь, поскрипывая, мерно раскачивался на ветру.
Андрей злобно сплюнул.
– Требуха ты трусливая, – сказал он Володьке. – Тебе бы дома на печке сидеть, а не за оружием ходить. Знал бы, так ни за что бы не взял тебя. Ты все дело нам завалишь.
Долго мы топтались на площадке, заглядывали в окна начальника станции, в здание вокзала.
Нигде никого.
Вдруг в подъезде зазвякали шпоры и прокатился звонкий смех.
– Идут, – тихо сказал Андрей и схватил за руку Ваську. – Тш…
По ступенькам сходили комендант, начальник станции и пухлый низенький человек в военном мундире с широкими погонами. Об руку с ним, прикрывая его полями шляпы, как зонтиком, шла высокая дама. Рядом с нею шла другая – издали она казалась совсем молоденькой, почти девочкой. Шли они все медленно, вразвалку и громко смеялись. Больше всех смеялась высокая дама. Пухлый офицер прижимал локтем маузер в деревянной кобуре и гоготал, как гусь.
– Это новый командир бронепоезда, – прошептал Гаврик.
Андрей зажал ему рот.
Сзади всех шел начальник станции. Он растопыривал руки и говорил в затылок пухлому офицеру:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21