https://wodolei.ru/catalog/dushevie_paneli/Grohe/
Вот если бы здесь стоял этот штатский с белыми зубами! Но граф, Бог его знает… Пожалуй, ему лучше не противоречить…
— Вы разжалованы в рядовые. Если еще что-нибудь случится, в ближайшем оазисе покинете легион. Это относится к каждому. Здесь место только настоящим солдатам! — Во время этой речи граф сорвал с матроса погоны, снял кокарду с фуражки, обрезал пуговицы и сломал о колено саблю.
Стояла гробовая тишина.
Бывший обойщик Кратохвиль испуганно прошептал на ухо Дюку Росвангу:
— Надеюсь, не будет… казни?
В розово-желтом свете из-за горизонта показалось солнце. В путь! Человек в комбинезоне прошел вдоль колонны.
— Подтянись! Выровнять строй!
Люди подровнялись. Колонна была готова по одному слову прийти в движение.
—Вист!
Легион двинулся с места. Сзади, в хвосте строя, угрюмо маршировал разжалованный Польхон.
4
Вечером Джереми Облат снова осмотрел плечо сэра Йолланда и дрожащим от тайной надежды голосом сообщил: возможно, потребуется операция. У графа был жар. Он похудел за время экспедиции, черты лица заострились и выражали усталость и безразличие. Анна смотрела на графа с беспокойством. Она все время сидела в палатке рядом с его постелью, сделанной из грубых одеял. У предков сэра Йолланда не было причин стыдиться своего потомка. Граф не выказывал боли и держался мужественно. Жара, многочисленные несчастья, заботы, трудности, ранение ни на секунду не смогли одолеть этого изнеженного аристократа. Его манеры, голос, выражение лица были неизменно спокойны и полны достоинства.
Красная папка с бесценными документами лежала тут же, под рукой. Девушка посмотрела на папку, потом на графа:
— Вам плохо?
— Нет. Просто переутомился… немного. — Сэр Йолланд поднял усталый взгляд на девушку. Он стыдился своей слабости.
Граф закрыл глаза и неожиданно почувствовал легкое мягкое прикосновение. Будто нежный теплый ветерок пробежал по руке. Что это было? Неужели девушка погладила его?!
Сэр Йолланд взглянул на Анну, но та спокойно сидела на своем месте. Спросить? Эх, она как всегда будет все отрицать… Боже мой… Ну почему эта милая красивая девушка всегда лжет? Граф уже сейчас страшился того мгновения, когда придется окончательно убедиться в том, что многоименная Анна — мошенница. Но ведь однажды это произойдет. Она украдет красную папку и тогда…
— Мисс… мисс… Анна. Не сочтите дурным тоном, что я обращаюсь к вам по имени. Просто относительно вашей фамилии я располагаю лишь самыми смутными догадками.
— Зовите меня, как хотите, — мягко сказала девушка.
— Если вы находитесь здесь, чтобы взять эту папку…
— Что тогда?
— Пожалуйста: вот она. Пусть будет вашей. Честным путем, — и граф протянул папку Анне.
Девушка опустила голову и долго смотрела в одну точку. Затем слегка покраснела.
— Благодарю вас, сэр, — ответила она тихо. Затем ей пришлось немного откашляться, будто следующие слова никак не хотели появиться на свет. — Оставьте себе эту папку. Я не мошенница.
Анна положила свою ладонь на руку графа. Сэр Йолланд (наследный граф Денхам) закрыл глаза. Лорду было немного стыдно, оттого что прикосновение девушки доставило ему такую радость…
Глава четырнадцатая
1
Польхон ни с кем не разговаривал. Когда к нему кто-нибудь обращался, глаза матроса начинали дико сверкать. Иногда он что-то бормотал про себя. Однако, как рядовой, Польхон отлично выполнял свои обязанности, только теперь он твердо сжимал трубку зубами и ходил по лагерю с видом проголодавшегося людоеда.
Вдали показался оазис. Это мог быть только Иделес. Все знали, что здесь предполагается большой привал. Человек в комбинезоне обещал всяческие блага от этого отдыха. Тем самым ему удавалось хоть как-то поддерживать боевой дух и дисциплину в измученном легионе. Мистер Гуливер ходил от одного человека к другому, говорил с каждым, выслушивал жалобы, делал распоряжения и утешал.
— Что голову повесили, господин Кратохвиль? — спросил он обойщика, у которого под мышкой торчала серая папка. В ней лежал роман.
— Да поясница у меня… ох… немного… мне кажется…— простонал потрескавшимися губами Кратохвиль. С тех пор, как пришлось ограничить потребление воды, все страдали от жажды. — У меня болит поясница и лопатки. До того, как я стал писателем, мне приходилось много ходить по лестницам, и тогда я это чувствовал всеми своими косточками.
— А разве вы работали обойщиком?
— В общем-то да… Но приходилось быть и маляром… Я перепробовал много профессий… позже стал писателем… Жалко, но здесь тоже не попишешь. А я ведь только затем и пошел в Сахару. Дома уж очень дети шумят. Здесь нет шума, но и писать невозможно, только иди, иди…
— Не беспокойтесь, господин Кратохвиль. Дойдем до цели, тогда уж спокойно закончите свой роман.
— Да я уже закончил… необходимы только мелкие поправки. Шлифовка, так сказать. Я чувствую, что в некоторых местах характер главного героя дан не совсем четко. «Шоферу нельзя любить» — это название. Неплохо, а?
— Хорошо звучит.
— «Шоферу нельзя любить», роман в двух томах. Подлинная история. Одна бедная девушка… любит шофера… Интересно, правда? И в результате неожиданного поворота сюжета парень на ней женится.
— Интересно. Но кто-нибудь может и так об этом догадаться.
— Да, но не это главное. Роман продолжается дальше. Итак, хеппи-энда нет, читатель видит и то, что происходит после свадьбы. И… это печально.
— Хм… Что-то в этом есть.
— Герой… начинает пить, не хочет работать… принимается писать роман, разную чепуху… его жене это не нравится, она заставляет его работать. Семья постепенно разрушается. Да еще ребенок… Шофер остается таким, каким и был…
— Прекрасно. А можно мне будет прочитать? Знаете, всегда нужен беспристрастный критик.
Кратохвиль протянул папку.
— Я буду очень счастлив…
— Спасибо. У вас есть жена? — спросил человек в комбинезоне, когда брал серую папку.
— Мы развелись. Жена косо смотрела на то, что я пищу роман. Она всегда хотела, чтобы я зарабатывал деньги, оставаясь обойщиком. Бедняжка не понимала, что ее муж — творческая натура.
2
Вечером граф почувствовал себя лучше, но был все же очень слаб. Когда автомобилист вошел в палатку, сэр Йолланд спал. Мистер Гуливер не стал его будить, присел рядом и открыл роман Кратохвиля, чтобы сказать потом автору хоть пару слов. Граф спал более получаса и проснулся, когда в палатку вошла Анна.
— Мне кажется, — сказала девушка, — сэру Йолланду надо несколько дней отдохнуть в оазисе.
— Не советую, — ответил мистер Гуливер. — Если учесть близкое начало сезона дождей, мы можем опоздать…
— Ничего не нужно… — тихо сказал граф. — Я еду дальше.
— Ну уж нет, этого не будет! — сказала взволнованная женщина и вышла. Соколов поклонился. И тоже вышел. Снаружи его ждал возбужденный Кратохвиль.
— Ну как? — спросил нетерпеливый автор.
— В целом неплохо. Особенно удалась та глава, где шофера штрафуют за нарушение правил.
— В самом деле? Мне тоже нравится это место. Спасибо за объективную оценку. Я так рад, что вам понравилось! — И успокоенный Кратохвиль положил свою папку обратно в чемоданчик.
Перед отправлением мистер Гуливер осмотрел телеги, машины и распорядился выдать людям внеочередную порцию рома. Затем подошел к Польхону и остановился рядом.
— А вы сильны, как бык, — сказал человек в комбинезоне, кивая головой, — видел, как вытащили завязшую в песке телегу.
Польхон сплюнул, не вынимая трубки изо рта.
— Во время заключения Брестского мира я так двинул одному телеграфисту, что у него до сих пор не все дома. Мистер Гуливер угостил разжалованного старшего лейтенанта сигаретой. Рыжий бородач долго смотрел хмурым взглядом на портсигар, затем все же вытащил одну сигарету и доложил за ухо. Многие наблюдали эту сцену издалека. Матрос после своего разжалования ходил с таким видом, что некоторые опасались за жизнь человека в комбинезоне.
Мистер Гуливер потрепал по плечу и загоревшую грубоголосую ефрейтора Изабеллу.
— Я видел, что вы с двумя ружьями на плече. Ужасное испытание в пустыне. Я даже не знаю, как вы это вынесли.
Ефрейтор покраснела и хотела сказать: «Ничего удивительного. Мать в пустыне остается матерью». Но промолчала. Только бросила взгляд на Дюка Росванга. Сынишка валялся на земле и храпел.
После еще одного шестичасового перехода был наконец разбит «большой лагерь». Вдали виднелся оазис Иделес. Изможденное войско было грязным, оборванным, пропыленным насквозь. По карте автомобилиста было видно, какой огромный путь проделала маленькая армия. Оазис Иделес находился на границе с Суданом. Описав полукруг по пустыне, легион дошел до восточной части Сахары, а затем продвинулся глубоко на юг.
Герр Штрудль немного поблек за время пути. Все путешествие он проделал в светло-серых панталонах и цилиндре. Покуривая сигареты «Вирджиния». Как только коляска останавливалась и герр Штрудль протирал носовым платком лоб, неизвестно откуда тут же появлялась «Вирджиния» с длинной соломинкой и начиналось сосредоточенное сопение. Извозчик усаживался на подножку, курил вечную сигарету и читал все ту же старую газету. Повидимому, она служила неисчерпаемым источником информации для невозмутимого австрийца. Иногда герр Штрудль что-то неразборчиво ворчал себе под нос, поглаживая седые пышные бакенбарды, обрамлявшие его красное лицо, и приветствовал графа следующей фразой:
— Ist das aber warm….
Польхон разыскал маршала.
— Послушай, мне надо сказать тебе пару слов…
Маршал перепугался насмерть.
—Пожалуйста, я…
— Заткнись! Взгляни-ка лучше сюда. — И в свете горевшей на коляске лампы раскрыл ладонь.
— Узнаешь?
Маршал в конце концов осмелился взглянуть, затем побледнел и испуганно пролепетал:
— Но это же…
— Заткнись, старый шут! Ни слова! Скажу только, что это было у автомобилиста.
— О Боже мой!
3
Граф выглядел совсем обессиленным. Плечо воспалилось. Щеки запали, на них пылал лихорадочный румянец. Глаза были обведены темными кругами.
Автомобилист и все офицеры собрались в палатке.
— Сэр, — сказал маршал, — вы зря рискуете своей жизнью. Не знаю, почему бы вам не отдохнуть в Иделесе.
— А я знаю, — сказал автомобилист. — Нам надо достичь земли Урунги до начала сезона дождей, иначе мы не сможем войти в древние леса. Если вы, разумеется, не хотите сложить там головы.
— Вот именно, — сказал граф, — таково и мое мнение. Перед палаткой послышался шум и лязг оружия, а затем вошли восемь суровых воинов: Кинг Росванг, ефрейтор Изабелла, Флер де Бак, Кратохвиль, Байонне, Хаубен и Вольфрам. Был среди них и Тоутон (тот, у которого не было пол-лица).
Возглавляла их Анна!
— Что это? — удивленно спросил граф.
— Бунт! — ответила девушка.
4
Первым обрел дар речи человек в комбинезоне.
— Вы стоите во главе восставших?
— Угадали. Мои люди готовы на все. Они не знают пощады, если кто-то стоит на их пути!
Кратохвиль решительно закивал.
— Все так, как вы слышали.
— Именно так, — подтвердил и Хаубен; горн он держал наперевес, как ружье.
Человек в комбинезоне отогнул полог палатки и с удивлением обнаружил, что они окружены собственной армией в полной боевой готовности.
— Восставшие требуют… — начала Анна, но граф перебил ее.
— С бунтовщиками я не разговариваю!
— Но даму вы не можете не выслушать! Я взбунтовала людей, объяснила им, что мистер Гуливер получит свои деньги, даже если вы умрете. Ведь по договору он должен только довести людей до земли Урунги, не важно, с вами или без вас. Поэтому-то сей господин так спешит. Но солдаты могут рассчитывать на жалованье, только если вы будете живы. Поэтому люди восстали. Требуют, чтобы вы минимум неделю отдохнули в Иделесе. Войско желает, сэр, чтобы вы берегли свое здоровье. Если надо, мы заставим вас это сделать!
Черты лица у сэра Йолланда смягчились. Надо же, вот маленькая нахальная ведьмочка! Взбунтовала всех, лишь бы он не ехал дальше больным.
— Хорошо, — сказал граф. — Я не привык прибегать к насилию. В том, что я слышал, есть доля истины. Солдатами управляли отнюдь не дурные намерения, когда они отказались от повиновения.
— Простите, — сказал автомобилист, — я тоже признаю правоту нашей очаровательной мадемуазель Робеспьер.
— Не смейте со мной шутить! — воскликнула девушка. — Достаточно одного моего слова — и на рассвете вас расстреляют!
— Ладно. Хотя я предупреждал вас — лучше не переходить мне дорогу, мисс Милдстоун…
Граф удивился. Что это? Новое имя?! Или у него жар, и все происходящее — лишь болезненная галлюцинация?
— Да! — возбужденно закричала девушка. — Это мое имя! Мисс Анна Милдстоун! Ну и что же? Говорите уж все!
— Остановитесь! — воскликнул автомобилист. — Я не хочу вас разоблачать…
— Прошу вас… Прежде чем вы продолжите, — сказал сэр Йолланд и еле заметно махнул рукой. — Я решил с несколькими людьми на неделю остановиться в оазисе Иделес. Солдаты останутся здесь. Может, так они привлекут к себе меньше внимания. А сейчас прошу оставить меня одного. Выйдите все… — И посмотрел на девушку. — Все.
Мистер Гуливер и Анна обменялись волчьими взглядами.
— Со мной вы разделались, — прошипела девушка, — Но теперь делайте что хотите: граф будет отдыхать!
Человек в комбинезоне не ответил. Он подошел к одному из грузовиков осмотреть шины. Как только мистер Гуливер наклонился к колесу, что-то со свистом пронеслось рядом с его шеей.
Тр-р-р… Ш-ш-ш…
Брошенный неизвестной рукой нож вонзился в шину. Автомобилист мгновенно развернулся с револьвером в руке.
Несколько солдат уже спешило к месту происшествия…
— Что это? Что случилось? Что-нибудь сломалось?
Человек в комбинезоне в одной руке держал пистолет, а другой вытирал пот со лба.
— Тихо! — крикнул он. Все сразу замолчали. — Мне кажется, кто-то бросил в меня нож. Сейчас посмотрим. Ефрейтор! Дать сигнал построиться!
Горн страшно фальшивил, так как у Хаубена дрожали руки, и от нервного потрясения он заиграл вальс из «Фауста»: «Вместо меня цветочек…» Но горн есть горн: люди все равно построились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
— Вы разжалованы в рядовые. Если еще что-нибудь случится, в ближайшем оазисе покинете легион. Это относится к каждому. Здесь место только настоящим солдатам! — Во время этой речи граф сорвал с матроса погоны, снял кокарду с фуражки, обрезал пуговицы и сломал о колено саблю.
Стояла гробовая тишина.
Бывший обойщик Кратохвиль испуганно прошептал на ухо Дюку Росвангу:
— Надеюсь, не будет… казни?
В розово-желтом свете из-за горизонта показалось солнце. В путь! Человек в комбинезоне прошел вдоль колонны.
— Подтянись! Выровнять строй!
Люди подровнялись. Колонна была готова по одному слову прийти в движение.
—Вист!
Легион двинулся с места. Сзади, в хвосте строя, угрюмо маршировал разжалованный Польхон.
4
Вечером Джереми Облат снова осмотрел плечо сэра Йолланда и дрожащим от тайной надежды голосом сообщил: возможно, потребуется операция. У графа был жар. Он похудел за время экспедиции, черты лица заострились и выражали усталость и безразличие. Анна смотрела на графа с беспокойством. Она все время сидела в палатке рядом с его постелью, сделанной из грубых одеял. У предков сэра Йолланда не было причин стыдиться своего потомка. Граф не выказывал боли и держался мужественно. Жара, многочисленные несчастья, заботы, трудности, ранение ни на секунду не смогли одолеть этого изнеженного аристократа. Его манеры, голос, выражение лица были неизменно спокойны и полны достоинства.
Красная папка с бесценными документами лежала тут же, под рукой. Девушка посмотрела на папку, потом на графа:
— Вам плохо?
— Нет. Просто переутомился… немного. — Сэр Йолланд поднял усталый взгляд на девушку. Он стыдился своей слабости.
Граф закрыл глаза и неожиданно почувствовал легкое мягкое прикосновение. Будто нежный теплый ветерок пробежал по руке. Что это было? Неужели девушка погладила его?!
Сэр Йолланд взглянул на Анну, но та спокойно сидела на своем месте. Спросить? Эх, она как всегда будет все отрицать… Боже мой… Ну почему эта милая красивая девушка всегда лжет? Граф уже сейчас страшился того мгновения, когда придется окончательно убедиться в том, что многоименная Анна — мошенница. Но ведь однажды это произойдет. Она украдет красную папку и тогда…
— Мисс… мисс… Анна. Не сочтите дурным тоном, что я обращаюсь к вам по имени. Просто относительно вашей фамилии я располагаю лишь самыми смутными догадками.
— Зовите меня, как хотите, — мягко сказала девушка.
— Если вы находитесь здесь, чтобы взять эту папку…
— Что тогда?
— Пожалуйста: вот она. Пусть будет вашей. Честным путем, — и граф протянул папку Анне.
Девушка опустила голову и долго смотрела в одну точку. Затем слегка покраснела.
— Благодарю вас, сэр, — ответила она тихо. Затем ей пришлось немного откашляться, будто следующие слова никак не хотели появиться на свет. — Оставьте себе эту папку. Я не мошенница.
Анна положила свою ладонь на руку графа. Сэр Йолланд (наследный граф Денхам) закрыл глаза. Лорду было немного стыдно, оттого что прикосновение девушки доставило ему такую радость…
Глава четырнадцатая
1
Польхон ни с кем не разговаривал. Когда к нему кто-нибудь обращался, глаза матроса начинали дико сверкать. Иногда он что-то бормотал про себя. Однако, как рядовой, Польхон отлично выполнял свои обязанности, только теперь он твердо сжимал трубку зубами и ходил по лагерю с видом проголодавшегося людоеда.
Вдали показался оазис. Это мог быть только Иделес. Все знали, что здесь предполагается большой привал. Человек в комбинезоне обещал всяческие блага от этого отдыха. Тем самым ему удавалось хоть как-то поддерживать боевой дух и дисциплину в измученном легионе. Мистер Гуливер ходил от одного человека к другому, говорил с каждым, выслушивал жалобы, делал распоряжения и утешал.
— Что голову повесили, господин Кратохвиль? — спросил он обойщика, у которого под мышкой торчала серая папка. В ней лежал роман.
— Да поясница у меня… ох… немного… мне кажется…— простонал потрескавшимися губами Кратохвиль. С тех пор, как пришлось ограничить потребление воды, все страдали от жажды. — У меня болит поясница и лопатки. До того, как я стал писателем, мне приходилось много ходить по лестницам, и тогда я это чувствовал всеми своими косточками.
— А разве вы работали обойщиком?
— В общем-то да… Но приходилось быть и маляром… Я перепробовал много профессий… позже стал писателем… Жалко, но здесь тоже не попишешь. А я ведь только затем и пошел в Сахару. Дома уж очень дети шумят. Здесь нет шума, но и писать невозможно, только иди, иди…
— Не беспокойтесь, господин Кратохвиль. Дойдем до цели, тогда уж спокойно закончите свой роман.
— Да я уже закончил… необходимы только мелкие поправки. Шлифовка, так сказать. Я чувствую, что в некоторых местах характер главного героя дан не совсем четко. «Шоферу нельзя любить» — это название. Неплохо, а?
— Хорошо звучит.
— «Шоферу нельзя любить», роман в двух томах. Подлинная история. Одна бедная девушка… любит шофера… Интересно, правда? И в результате неожиданного поворота сюжета парень на ней женится.
— Интересно. Но кто-нибудь может и так об этом догадаться.
— Да, но не это главное. Роман продолжается дальше. Итак, хеппи-энда нет, читатель видит и то, что происходит после свадьбы. И… это печально.
— Хм… Что-то в этом есть.
— Герой… начинает пить, не хочет работать… принимается писать роман, разную чепуху… его жене это не нравится, она заставляет его работать. Семья постепенно разрушается. Да еще ребенок… Шофер остается таким, каким и был…
— Прекрасно. А можно мне будет прочитать? Знаете, всегда нужен беспристрастный критик.
Кратохвиль протянул папку.
— Я буду очень счастлив…
— Спасибо. У вас есть жена? — спросил человек в комбинезоне, когда брал серую папку.
— Мы развелись. Жена косо смотрела на то, что я пищу роман. Она всегда хотела, чтобы я зарабатывал деньги, оставаясь обойщиком. Бедняжка не понимала, что ее муж — творческая натура.
2
Вечером граф почувствовал себя лучше, но был все же очень слаб. Когда автомобилист вошел в палатку, сэр Йолланд спал. Мистер Гуливер не стал его будить, присел рядом и открыл роман Кратохвиля, чтобы сказать потом автору хоть пару слов. Граф спал более получаса и проснулся, когда в палатку вошла Анна.
— Мне кажется, — сказала девушка, — сэру Йолланду надо несколько дней отдохнуть в оазисе.
— Не советую, — ответил мистер Гуливер. — Если учесть близкое начало сезона дождей, мы можем опоздать…
— Ничего не нужно… — тихо сказал граф. — Я еду дальше.
— Ну уж нет, этого не будет! — сказала взволнованная женщина и вышла. Соколов поклонился. И тоже вышел. Снаружи его ждал возбужденный Кратохвиль.
— Ну как? — спросил нетерпеливый автор.
— В целом неплохо. Особенно удалась та глава, где шофера штрафуют за нарушение правил.
— В самом деле? Мне тоже нравится это место. Спасибо за объективную оценку. Я так рад, что вам понравилось! — И успокоенный Кратохвиль положил свою папку обратно в чемоданчик.
Перед отправлением мистер Гуливер осмотрел телеги, машины и распорядился выдать людям внеочередную порцию рома. Затем подошел к Польхону и остановился рядом.
— А вы сильны, как бык, — сказал человек в комбинезоне, кивая головой, — видел, как вытащили завязшую в песке телегу.
Польхон сплюнул, не вынимая трубки изо рта.
— Во время заключения Брестского мира я так двинул одному телеграфисту, что у него до сих пор не все дома. Мистер Гуливер угостил разжалованного старшего лейтенанта сигаретой. Рыжий бородач долго смотрел хмурым взглядом на портсигар, затем все же вытащил одну сигарету и доложил за ухо. Многие наблюдали эту сцену издалека. Матрос после своего разжалования ходил с таким видом, что некоторые опасались за жизнь человека в комбинезоне.
Мистер Гуливер потрепал по плечу и загоревшую грубоголосую ефрейтора Изабеллу.
— Я видел, что вы с двумя ружьями на плече. Ужасное испытание в пустыне. Я даже не знаю, как вы это вынесли.
Ефрейтор покраснела и хотела сказать: «Ничего удивительного. Мать в пустыне остается матерью». Но промолчала. Только бросила взгляд на Дюка Росванга. Сынишка валялся на земле и храпел.
После еще одного шестичасового перехода был наконец разбит «большой лагерь». Вдали виднелся оазис Иделес. Изможденное войско было грязным, оборванным, пропыленным насквозь. По карте автомобилиста было видно, какой огромный путь проделала маленькая армия. Оазис Иделес находился на границе с Суданом. Описав полукруг по пустыне, легион дошел до восточной части Сахары, а затем продвинулся глубоко на юг.
Герр Штрудль немного поблек за время пути. Все путешествие он проделал в светло-серых панталонах и цилиндре. Покуривая сигареты «Вирджиния». Как только коляска останавливалась и герр Штрудль протирал носовым платком лоб, неизвестно откуда тут же появлялась «Вирджиния» с длинной соломинкой и начиналось сосредоточенное сопение. Извозчик усаживался на подножку, курил вечную сигарету и читал все ту же старую газету. Повидимому, она служила неисчерпаемым источником информации для невозмутимого австрийца. Иногда герр Штрудль что-то неразборчиво ворчал себе под нос, поглаживая седые пышные бакенбарды, обрамлявшие его красное лицо, и приветствовал графа следующей фразой:
— Ist das aber warm….
Польхон разыскал маршала.
— Послушай, мне надо сказать тебе пару слов…
Маршал перепугался насмерть.
—Пожалуйста, я…
— Заткнись! Взгляни-ка лучше сюда. — И в свете горевшей на коляске лампы раскрыл ладонь.
— Узнаешь?
Маршал в конце концов осмелился взглянуть, затем побледнел и испуганно пролепетал:
— Но это же…
— Заткнись, старый шут! Ни слова! Скажу только, что это было у автомобилиста.
— О Боже мой!
3
Граф выглядел совсем обессиленным. Плечо воспалилось. Щеки запали, на них пылал лихорадочный румянец. Глаза были обведены темными кругами.
Автомобилист и все офицеры собрались в палатке.
— Сэр, — сказал маршал, — вы зря рискуете своей жизнью. Не знаю, почему бы вам не отдохнуть в Иделесе.
— А я знаю, — сказал автомобилист. — Нам надо достичь земли Урунги до начала сезона дождей, иначе мы не сможем войти в древние леса. Если вы, разумеется, не хотите сложить там головы.
— Вот именно, — сказал граф, — таково и мое мнение. Перед палаткой послышался шум и лязг оружия, а затем вошли восемь суровых воинов: Кинг Росванг, ефрейтор Изабелла, Флер де Бак, Кратохвиль, Байонне, Хаубен и Вольфрам. Был среди них и Тоутон (тот, у которого не было пол-лица).
Возглавляла их Анна!
— Что это? — удивленно спросил граф.
— Бунт! — ответила девушка.
4
Первым обрел дар речи человек в комбинезоне.
— Вы стоите во главе восставших?
— Угадали. Мои люди готовы на все. Они не знают пощады, если кто-то стоит на их пути!
Кратохвиль решительно закивал.
— Все так, как вы слышали.
— Именно так, — подтвердил и Хаубен; горн он держал наперевес, как ружье.
Человек в комбинезоне отогнул полог палатки и с удивлением обнаружил, что они окружены собственной армией в полной боевой готовности.
— Восставшие требуют… — начала Анна, но граф перебил ее.
— С бунтовщиками я не разговариваю!
— Но даму вы не можете не выслушать! Я взбунтовала людей, объяснила им, что мистер Гуливер получит свои деньги, даже если вы умрете. Ведь по договору он должен только довести людей до земли Урунги, не важно, с вами или без вас. Поэтому-то сей господин так спешит. Но солдаты могут рассчитывать на жалованье, только если вы будете живы. Поэтому люди восстали. Требуют, чтобы вы минимум неделю отдохнули в Иделесе. Войско желает, сэр, чтобы вы берегли свое здоровье. Если надо, мы заставим вас это сделать!
Черты лица у сэра Йолланда смягчились. Надо же, вот маленькая нахальная ведьмочка! Взбунтовала всех, лишь бы он не ехал дальше больным.
— Хорошо, — сказал граф. — Я не привык прибегать к насилию. В том, что я слышал, есть доля истины. Солдатами управляли отнюдь не дурные намерения, когда они отказались от повиновения.
— Простите, — сказал автомобилист, — я тоже признаю правоту нашей очаровательной мадемуазель Робеспьер.
— Не смейте со мной шутить! — воскликнула девушка. — Достаточно одного моего слова — и на рассвете вас расстреляют!
— Ладно. Хотя я предупреждал вас — лучше не переходить мне дорогу, мисс Милдстоун…
Граф удивился. Что это? Новое имя?! Или у него жар, и все происходящее — лишь болезненная галлюцинация?
— Да! — возбужденно закричала девушка. — Это мое имя! Мисс Анна Милдстоун! Ну и что же? Говорите уж все!
— Остановитесь! — воскликнул автомобилист. — Я не хочу вас разоблачать…
— Прошу вас… Прежде чем вы продолжите, — сказал сэр Йолланд и еле заметно махнул рукой. — Я решил с несколькими людьми на неделю остановиться в оазисе Иделес. Солдаты останутся здесь. Может, так они привлекут к себе меньше внимания. А сейчас прошу оставить меня одного. Выйдите все… — И посмотрел на девушку. — Все.
Мистер Гуливер и Анна обменялись волчьими взглядами.
— Со мной вы разделались, — прошипела девушка, — Но теперь делайте что хотите: граф будет отдыхать!
Человек в комбинезоне не ответил. Он подошел к одному из грузовиков осмотреть шины. Как только мистер Гуливер наклонился к колесу, что-то со свистом пронеслось рядом с его шеей.
Тр-р-р… Ш-ш-ш…
Брошенный неизвестной рукой нож вонзился в шину. Автомобилист мгновенно развернулся с револьвером в руке.
Несколько солдат уже спешило к месту происшествия…
— Что это? Что случилось? Что-нибудь сломалось?
Человек в комбинезоне в одной руке держал пистолет, а другой вытирал пот со лба.
— Тихо! — крикнул он. Все сразу замолчали. — Мне кажется, кто-то бросил в меня нож. Сейчас посмотрим. Ефрейтор! Дать сигнал построиться!
Горн страшно фальшивил, так как у Хаубена дрожали руки, и от нервного потрясения он заиграл вальс из «Фауста»: «Вместо меня цветочек…» Но горн есть горн: люди все равно построились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24